СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ. Сикейрос в Чильяне

' > СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ. Сикейрос в Чильяне

' > СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ. Сикейрос в Чильяне

'> СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ. Сикейрос в Чильяне

' /> СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ. Сикейрос в Чильяне

' />
Рейтинг
Порталус

СКВОЗЬ ПРИЗМУ ВРЕМЕНИ. Сикейрос в Чильяне

Дата публикации: 05 июня 2014
Автор(ы): Нил Никандров
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1401983578


Нил Никандров, (c)

Пребывание в Чильяне "бригады" известных и талантливых художников оживило творческую жизнь, побудило местных творцов и интеллектуалов к проведению собственных выставок и дискуссий о предназначении искусства.
 
Организатором и вдохновителем подобных мероприятий чаще всего было Общество изобразительных искусств "Танагра", которым, как подозревал Сикейрос, тайно руководила местная масонская ложа. Но это его не слишком заботило: в Чили правил Народный фронт - коалиция радикальной, социалистической и коммунистической партий, и коммунисты успешно сотрудничали с радикалами, вся верхушка которых входила в масонские организации. На том историческом этапе чилийским коммунистам было "по пути" с масонами.
 
Председатель "Танагры" - Анхелино Гебауэр - понимал, что чильянцам повезло: один из классиков мексиканской живописи творит у них на глазах. Поэтому политические пристрастия Сикейроса и его недавняя "атака" на дом Троцкого были оставлены как бы "за скобками".
 
Перед Сикейросом стояла крайне сложная техническая задача, поскольку зал, предназначенный для росписи, представлял собой чрезвычайно длинное и узкое помещение с довольно низким потолком. Как "раздвинуть" стены? Как "приподнять" потолок? Как создать иллюзию гармоничных пропорций? После многочисленных прикидок и споров выход был найден - использовать "своего рода изогнутые подрамники", чтобы "сгладить" углы между потолком и торцовыми стенами.
 
В качестве сюжетов для росписи "Смерть захватчику" были избраны те фрагменты истории Чили и Мексики, которые словно сконденсировали в себе историю всей Латинской Америки. Главным образным элементом "чилийской" стены стал вулкан, "мексиканской" - огонь, символ страны астеков. В центре "чилийской композиции" - индейский вождь Гальварино, с кровоточащими обрубками рук, разверстым в крике ртом; он призывает к восстанию и борьбе против испанских колонизаторов. В центре "мексиканской" росписи - Куаутемок, последний астекский вождь, защищавший родину от конкистадоров Кортеса. Он посылает стрелы в католический крест, олицетворяющий чужую жестокую религию, и тоже призывает к сопротивлению, защите привычных индейских богов, вековых традиций и очагов.
 
Сикейроса волнует и социальная тематика: "Я не мог обойтись без раздела, связанного с историей чилийского рабочего движения. Твердость позиций, честность его основателей и руководителей могут служить примером для политических деятелей многих стран Латинской Америки. Я символически изобразил эту тему путем сочетания портретов Лаутаро и Рекабаррена. Первый - своего рода теоретик борьбы арауканского народа против конкистадоров, второй - крупнейший теоретик чилийского рабочего и профсоюзного движения... Нельзя было не вспомнить и о других, например, о Кауполикане в Мексике. Он был гигантом, который сражался с испанцами методами самих же испанцев". Причем настолько доблестно, что его именем названы ... некоторые языковые школы Испании.
 
Конечно, было бы натяжкой считать, что Сикейрос сделал тему сопротивления захватчикам центральной в знак солидарности с Советской Россией, которая в то время мужественно сопротивлялась фашистской агрессии. Но без всякого сомнения, темы войны и мира, бескомпромиссной борьбы враждебных друг другу цивилизаций в те дни особенно волновали художника.
 
В конце июля - начале августа в Чильян без предупреждения наведался Леопольде Ареналь. Он сообщил брату, что прибыл в Чили с поручением от "Антонио" (псевдоним Григулевича для чилийской резидентуры) о создании в стране нелегальной организации, которая вела бы наблюдение за группировками местных нацистов и при всяком удобном случае наносила по ним "сокрушительные удары". "Наше бездействие завершилось, - сказал Леопольде. - Троцкий - это перевернутая страница. Активная антифашистская борьба - такова установка Москвы".
 
Луис без колебаний поддержал брата и тут же получил первое задание - подобрать надежных людей. Времени на всестороннюю проверку не было, поэтому рекомендовалось при малейших сомнениях отказываться от кандидата.
 
Леопольде повидался с Сикейросом, с сестрой, но с ними об антифашистской работе не говорил, памятуя о строжайшем запрете "Антонио": "Давид находится под неусыпным надзором, не вздумай привлекать его...".
 
Предупреждение было не лишним. В отделе криминальной полиции не слишком интересовались проблемами монументальной живописи, зато готовы были незамедлительно отреагировать на политически вредные действия мексиканца и просигнализировать о них в столицу.
 
Луис ничего не таил от своих, и вскоре Сикейрос был в курсе причин, побудивших Леопольде заглянуть в Чильян. Что ж, надежные люди в этом маленьком городке были, и все они без исключения входили в компартию Чили.
 
Адрес "Ул. Майпон, 562" был хорошо знаком жителям Чильяна. Там располагалась штаб-квартира регионального руководства компартии, проводились собрания, политические мероприятия, акции по сбору денег на партийные нужды, выставки агитационно-пропагандистского характера. Железнодорожники, строители и розничные торговцы были опорой организации. Даже на городском рынке существовала партячейка, в которую входили продавцы, мясники, сторожа и уборщики. Они регулярно встречались в своем комитете и обсуждали такие серьезные дела, как коррупция в чильянской алькальдии, ход соревнования между ячейками по сбору миллиона песо на типографское оборудование, социальная политика правительства Народного фронта, факты несправедливого распределения участков загородной земли для горожан.
 
Наиболее заметной партийной фигурой в Чильяне был региональный секретарь КПЧ Энрике Кирберг-Балтянский, молодой, энергичный, обладавший задатками трибуна и организатора. Умение говорить конкретно и - главное - убедительно обеспечило ему быструю карьеру в партийных рядах, а внешняя представительность, высокий рост, харизма обещали в перспективе достижение куда больших политических вершин. Именно Кирберг организовал в Чильяне массовые акты в поддержку Советского Союза 22 июня 1941 г. Вечером того же дня Кирберг собрал директорат Ассоциации друзей СССР, и было единодушно решено приступить к сбору средств для Красной Армии, изготовить и послать в подарок бойцам шерстяные свитера и комплекты теплого нижнего белья.
 
О задачах коммунистов по оказанию помощи Советскому Союзу говорил Кирберг и на внеочередной региональной конференции КПЧ, прошедшей 26 июня. Тезисы его доклада были предельно четкими: Советский Союз стал жертвой агрессии нацистов; чилийцы должны проявить солидарность с Москвой, как это сделали все свободолюбивые народы мира; достижения социализма должны быть защищены любой ценой.
 
Недели через три в кинотеатре "0'Хиггинс" прошла конференция в поддержку СССР, на которой основным докладчиком был известный журналист Танкредо Пиночет Ле Брун, прочитавший несколько глав из своей брошюры "Почему я стал другом Советского Союза". Коммунистом он не был, но успехи СССР в различных областях поразили его воображение, а многолетний писательский опыт помог изложить собранный по крупицам материал столь увлекательно, что лучшего "главного оратора" для этого вечера было не найти. Собрание вел сенатор от КПЧ Амадор Пайроа, бросивший в зал полемичные, но с одобрением воспринятые всеми присутствовавшими слова: "От победы или поражения СССР зависит будущее человечества, его дальнейший прогресс или же погружение во мрак нового средневековья со зловещим нацистским символом - свастикой-пауком".
 
Амадор Пайроа был популярен не только среди коммунистов. Все знали, что благодаря трудолюбию и настойчивости он сумел сколотить немалое состояние, владел сетью кинотеатров в Сантьяго и провинции, контролировал прокат немецких (до войны) и советских кинолент в Буэнос-Айресе и некоторых других южноамериканских столицах. "Коммунист-миллионер" - иронизировали парламентарии от буржуазных партий, хотя и знали, что значительную часть своих доходов Пайроа передает в партийный бюджет. Но на этот раз сеанс был бесплатным. Участникам конференции показали фильм "Непобедимая Красная Армия", о которой в обязательной для тех времен программке было сказано: "Эта лента дает представление о вооружении, боевой готовности и ударной мощи советских вооруженных сил, которые сегодня ведут борьбу не на жизнь, а на смерть с гитлеровским агрессором".
 
Гости из Мексики были свидетелями этих чильянских событий, сопереживали им, но прямого участия в акциях солидарности не принимали. Сикейрос помнил о "предупредительном аресте" и строжайшим образом запретил своим помощникам включаться в политические баталии между "нейтралистами" (считавшимися скрытыми пособниками нацизма) и сторонниками Советского Союза. Он разрешил "живописной команде" присутствовать
 
на подобных актах, но в задних рядах и не раскрывая рта. Тайная полиция в Чильяне глаз не спускала с "мексиканских террористов". Подтверждение о негласном надзоре полиции Сикейрос через надежного посредника получил от Кирберга, для которого секретов в городе не существовало. За годы правления Народного фронта компартии удалось внедрить своих людей в полицию и корпус карабинеров.
 
По инициативе компартии в Чильяне в начале октября 1941 г. был создан филиал общенационального Антинацифашистского союза Чили, в директорат которого вошел вездесущий Кирберг-Балтянский. Союз при содействии Провинциального комитета Народного фронта, Конфедерации трудящихся Чили и Ассоциации друзей СССР провел "Марш за демократию", завершившийся массовым митингом, где были зачитаны призывы-требования, составленные Кирбергом и одобренные на заседании регионального руководства КПЧ:
 
1. Обратиться к послам США, Франции, Германии, Испании, Бразилии и (чилийскому) правительству с требованием об освобождении выдающихся лидеров рабочего класса, находящихся в тюремном заключении за свою демократическую деятельность, в первую очередь Эрла Браудера, Луиса Карлоса Престеса, Эрнста Тельмана, Марселя Кашена.
 
2. Потребовать от правительств Виши, Франко и Германии прекращения репрессий и казней рабочих лидеров в оккупированных странах.
 
3. Разорвать дипломатические отношения с "третьим рейхом" и прекратить направлять туда стратегические сырьевые материалы.
 
4. Установить дипломатические и торговые отношения с Советским Союзом.
 
5. Призвать (чилийское) правительство с большей энергией бороться против проникновения и деятельности нацифашистов, национализировать предприятия и собственность нацифашистских элементов в Чили.
 
На 2-й региональной конференции КПЧ в ноябре 1941 г. прозвучали эти же требования, но в более жесткой форме. По заведенному порядку был избран почетный президиум в следующем составе: Иосиф Сталин, Эрнст Тельман, Марсель Кашен, Морис Торез, Пасионария, Эрл Браудер, Луис Карлос Престес, Элиас Лаферте, Карлос Контрерас Лабарка, Сальвадор Окампо. С докладом "О политической ситуации в Чили, мире и провинции Ньюбле" выступил Кирберг: "Надо всеми возможными средствами помогать борьбе демократий с фашизмом, пресекать нацистское проникновение в Чили, а прогрессивным силам объединяться для защиты суверенитета и национальной целостности страны". Для того чтобы подчеркнуть патриотическую направленность решений конференции, ее участники в полном составе посетили в Старом Чильяне дом, в котором, по преданию, родился Бернардо О'Хиггинс.
 
Можно представить, каких усилий стоило темпераментному Сикейросу воздерживаться от участия в актах солидарности с Советским Союзом. Он прочел книгу Танкредо Пиночета и согласился с каждым ее словом. В эти трудные для СССР времена он в числе первых вступил бы в Ассоциацию друзей Советского Союза, но был вынужден лишь наблюдать за ее деятельностью: сбор зимней одежды, средств на приобретение санитарных машин, продуктов питания. Сикейрос проходил мимо скромной вывески ассоциации на ул. Арауко, 806, даже не делая попыток заглянуть туда.
 
Откровенной слежки за собой он не замечал, но была ли она нужна в небольшом городке, где все друг друга знали? Через несколько лет художник скажет: "Чильян был для меня городом добровольного тюремного заключения".
 
Психологически ситуация осложнялась тем, что братья Анхелики находились в Чили по чужим паспортам. Их разоблачение грозило мировым скандалом, а управлять ими было тяжело: Луис периодически впадал в глубокую депрессию (трудно отходил от майских событий 1940 г.), а Леопольдо, судя по его прозрачным намекам, с головой погрузился в нелегальную антифашистскую работу, сосредоточившись на борьбе с "пятой колонной". Изредка заглядывая в Чильян, он довольно настойчиво просил Сикейроса найти предлог и "прокатиться" по южным провинциям страны, чтобы убедиться в достоверности распространявшейся британской и американской пропагандой информации о нацистском засилье в этом регионе, о реальности существования "плацдарма" "третьего рейха", откуда якобы планировался захват Патагонии. Леопольде расспрашивал Луиса об Амадоре Пайроа и Кирберге, о том, насколько они искренни в своих политических пристрастиях, об их отношении к Советскому Союзу, возможных "тайных симпатиях" к покойному Троцкому. Слушая брата, он удовлетворенно покачивал головой - видимо, услышанное полностью совпадало с тем, что он уже знал.
 
Слухи о деятельности "пятой колонны" ползли по стране, и Чильян не остался в стороне. Шпиономания приобретала порой гипертрофированные формы, но это никого не удивляло. О вездесущих агентах Гитлера так много говорили по радио и писали в газетах, что они мерещились повсюду. Так, в Чильяне в начале августа 1941 г. сотрудники криминальной полиции следили за перемещениями подозрительных ящиков, которые прибыли в город по железной дороге. Под прикрытием темноты ящики вывезли на грузовиках с фальшивыми номерами в некую таинственную асьенду, которую, по данным полиции, довольно часто посещали люди, говорившие по-немецки. Тут же распространился слух о том, что в Чильяне и его окрестностях действует глубоко законспирированная нацистская группа, готовящаяся к вооруженному выступлению, а в необычайно тяжелых ящиках находятся оружие, боеприпасы и взрывчатка.
 
Именно поэтому полиция поспешила провести обыски асьенды, административных и складских помещений Торгового дома "Империо". Оказалось, что владельцы груза, несмотря на полицейское наблюдение, ухитрились тайком перевезти ящики в Чильян (на этот раз на повозках, запряженных быками) и укрыть их на складах фирмы. Когда ящики вскрыли, то внутри обнаружили скобяные изделия, предназначенные для продажи на ярмарке. Конфуз вышел немалый, чильянцы посмеивались над нерасторопностью полиции, и никто не задался вопросом - для чего потребовалось завозить "скобяные изделия" в асьенду, если ими собирались торговать в Чильяне.
 
В "команде" Сикейроса решили, что в ящиках действительно было оружие и что полицейские, сочувствовавшие нацистам, не только предупредили их об опасности, но и дали возможность агентам "пятой колонны" перепрятать опасный груз. Сам Давид Альфаро был убежден в наличии фашистской угрозы для стран Южной Америки и, чтобы убедиться в этом, предпринял "рекогносцировочную поездку" по чилийскому югу,
 
правда, только после того, как была завершена работа над фреской "Смерть захватчику".
 
К югу от Чильяна простирались земли, густо заселенные немцами, которые до начала войны не скрывали своих тесных связей с "третьим рейхом" и предпочитали нацистский флаг со свастикой чилийскому с одинокой белой звездой на синем фоне.
 
"Немецкий вопрос" обсуждался в Национальном конгрессе, и чилийцы с интересом следили за ожесточенными дебатами парламентариев, заканчивавшимися порой перепалкой с переходом на личности. Наметилось противостояние проправительственных партий - радикалов, социалистов и коммунистов, и оппозиционных - консервативной ориентации, причем первые придерживались четких антинацистских позиций, а вторые выступали за нейтралитет в мировой войне, за "равноудаленность" как от стран "оси", так и от союзников. В центре парламентских дискуссий фактически находилась проблема внешнеполитической ориентации: какой союзник больше соответствует стратегическим интересам Чили? Не придется ли таскать каштаны из огня для стороны, которая в конце концов потерпит поражение?
 
Даже в начале 1943 г. было довольно-таки трудно назвать будущего победителя. Лозунг "нейтралитет любой ценой" стал явно преобладать в чилийских правительственных кругах. Президент Хуан Антонио Риос воздерживался от каких-либо обещаний западным демократиям по поводу вступления Чили в войну, хотя в этом направлении настойчиво работали дипломатические миссии и разведслужбы США и Англии. Особенно массированно союзники вели обработку общественного мнения. Все большее распространение приобретал тезис англо-американских пропагандистских служб о том, что немецкая и итальянская иммиграция в странах Южной Америки должна рассматриваться как потенциально "симпатизирующая" тоталитарным режимам в Европе, а потому изолироваться путем применения превентивных финансово- экономических мер, а в случае необходимости - и карательных. Чилийские власти, однако, идти на жесткие репрессии против выходцев из фашистских стран не спешили.
 
Некоторые немецкие общины пытались изменить все более неблагоприятный для них общественно-политический климат в стране. Такую попытку, например, предприняли городские власти "немецкого городка" Фрутильяр, направив письмо протеста по поводу "клеветнических заявлений" одного из сенаторов о том, что собрания муниципалитета во Фрутильяре ведутся только на немецком языке. В ходе заседания парламента 19 августа 1941 г. председательствующий сенатор Маса попытался занять умеренную позицию в отношении немецких обитателей юга Чили и с похвалой отозвался об их трудолюбии и вкладе в прогресс страны. Его прервал сенатор-коммунист Амадор Пайроа: "Но они же все нацисты!"
 
"Нацисты встречаются не только там, но и в других районах страны, - парировал Маса. - А потомки немецких колонистов честно работают на благо общества. И это заметно у нас в Сенате, где столь видное место в прошлом занимали сенаторы Шурман, Корнер и другие, а сейчас - сенатор Хавербек"...
 
"Он тоже нацист, - воскликнул Пайроа".
 
Газету с репортажем об этой полемике прочли все члены "команды Сикейроса". Несмотря на внешне объективный тон репортажа, можно было сделать вывод о том, что в Сенате пытались покрывать скрытых союзников Гитлера:
 
"Председательствующий потребовал от сенатора Пайроа не прерывать его, но тот вновь заявил, что сенатор Маса не желает признавать присутствия нацистов в стране. Маса ответил, что трудно говорить взвешенно и спокойно, когда в зале находится человек, который бьет в колокола, словно на тонущем судне, повторяя, как попугай, одну и ту же фразу... Конечно, в указанном регионе есть люди, сочувствующие Германии, и вполне естественно, что потомки немцев желают Германии победы в этой войне. Но было бы преувеличением считать, будто на юге страны действуют нацистские организации. Те, кто утверждает это, плохо информированы. Подобное подстрекательство со стороны граждан, считающих себя демократами и сторонниками республики, направлено на то, чтобы вызвать недовольство тех слоев населения на юге, которые достойны уважения. Ведь это они сумели найти общий язык с коренными жителями страны и создали в районе города Вальдивиа одну из наиболее процветающих зон в Чили, а в районе Осорно и Льянкиуэ - самые продуктивные аграрные хозяйства".
 
Читая репортажи из парламента, Сикейрос все более утверждался в мысли, что после торжественного открытия "Школы Мексики" совершит поездку по немецким поселениям. Неужели на юге действительно зреет заговор, успех которого гарантирует Гитлеру плацдарм в Патагонии и контроль над Магеллановым проливом?
 
Наконец была определена окончательная дата открытия школы - 25 марта 1942 г. Роспись была завершена несколькими неделями раньше, и посмотреть ее "в неофициальном порядке" приходили чильянские друзья и знакомые. Багрово- золотистый колорит окутывал библиотечный зал, создавал иллюзию погружения в историю, одушевления персонажей прошлого, которые нависали над зрителями и, казалось, вот-вот ступят вниз на паркет...
 
Сикейрос гордился достигнутыми в росписи "оптическими эффектами". Человеческие фигуры на ней словно жили своей жизнью: "Они сжимались и увеличивались, сходились или расходились в стороны... Все менялось и двигалось, когда мы направлялись к входной двери, к окнам, к противоположной стене... Мы просто развлекались, как дети, наблюдая магию этих волшебных картин!.." - написал Сикейрос в мемуарах.
 
По заказу мексиканского посольства молодой чилийский писатель и искусствовед Эрнесто Эслава подготовил к торжественному открытию школы брошюру с описанием фрески и сопутствующих ей живописных панно с портретами освободителей и мыслителей Латинской Америки (исключение было сделано только для одного "не латиноамериканца" - Авраама Линкольна). Эслава и стал первым исследователем и интерпретатором росписей. Статьи и радиовыступления искусствоведа и его друзей создали вокруг предстоящего события настоящий бум. Выступая по радио "Американа" накануне открытия школы, Эслава в самых восторженных выражениях охарактеризовал работу Сикейроса, назвав ее уникальным и грандиозным произведением изобразительного искусства в Южной Америке.
 
С особым восхищением отзывался Эслава о передовых концептуальных подходах Сикейроса к монументальной живописи, ее социально-политическом заряде, образной и цветовой энергетике, сознательном использовании новейших материалов - от пироксилина и ярких анилиновых красок до "механических кистей".
 
Посол Эспиндола направил приглашения на открытие школы чилийским министрам, дипломатическим представителям, лидерам парламентских групп, деятелям культуры, журналистам. Трудно сказать сейчас, кто присутствовал на мероприятии. В списке приглашенных, опубликованном газетой "Дискусьон", названы посол США Клодт Боуэрс, бывший министр внутренних дел Артуро Олаварриа, тогдашний шеф криминальной полиции Освальдо Сагуэс, посол Кубы Писси де Поррас, генеральный консул Коста-Рики Алехандро Орреамуно Борбон, лидер соцпартии сенатор Мармадуке Грове, публицист и политик из Перу Мануэль Сеоане, журналистка из "Меркурио" Роза Рабинович, фотограф Антонио Кинта-на, художники Габриэль Брачо, Камило Мори, Грегорио де ла Фуэнте, Алипио Харамильо, Эрвин Веннер и многие другие.
 
Среди этих "других" значился сеньор "Луис Мария Карвахаль". Разве мог Леопольде пропустить столь важное событие в жизни Давида, Луиса и Анхелики! Поэтому он и прибыл в числе первых к президентскому поезду, стоявшему под парами на Центральном вокзале в ожидании почетных пассажиров до Чильяна.
 
Трудно с полной уверенностью утверждать, что давний друг художника Григулевич тоже присутствовал на церемонии открытия. В списках приглашенных он, конечно, не значился. Тем не менее именно на март 1942 г. приходится одна из трех его командировок в Чили за период, пока он руководил резидентурой в странах Южного конуса (1941-1945 гг.).
 
Для Сикейроса присутствие официальных лиц на открытии школы стало своего рода процедурой "снятия грехов и причащения к нормальной жизни". Он написал в мемуарах: "Роспись в "Школе Мексики" закончена, в связи с этим ослаб и полицейский надзор: мне разрешили в качестве "туриста" проехать по югу страны, а через некоторое время поселиться в столице". Сикейрос с удовольствием отправился в эту поездку. Риск всегда привлекал его, а это путешествие было в чем-то сходно с другим - в фашистскую Италию.
 
Художник был потрясен тем, что увидел на юге. Опять же в мемуарах он написал о "потомках непокорных немцев, которые маршировали по улицам, напялив на себя униформу фашистских молодчиков... Под влиянием нацистской пропаганды они воспылали любовью к современной "родине-матери" - гитлеровской Германии, и эта любовь оказалась сильнее идей, унаследованных от прародителей"...
 
И все-таки серьезных оснований для беспокойства Сикейрос во время поездки по немецким городкам не обнаружил. Выходцы из Германии слишком ценили с огромным трудом созданные уютные оазисы личного благополучия и в лучшем случае ограничивались эмоциональной поддержкой рейха, "сумевшего возродиться из праха и стальным кулаком восстановить справедливость". Других возможностей для проявления солидарности с Германией у чилийских немцев не было: союзнический надзор за немецкими колониями в Латинской Америке ужесточался с каждым днем.
 
Нужно отметить, что завершение работы в Чильяне не освободило Сикейроса от материальных забот. Денежный вопрос тяготил, приходилось брать заказы на портреты, отрабатывать кистью прежние долги. Чилийские заказчики щедростью не отличались. Впрочем, писательница Исидора Агирре вспоминала, что ее отец инженер Фернандо Агирре Эррасурис подарил Сикейросу значительную сумму, когда тот пожаловался, что истратил все свои сбережения и потому не может вернуться на родину. В благодарность художник написал портрет жены Фернандо - красавицы Марии Туппер.
 
Со второй половины 1942 г. Сикейрос начал подумывать о возвращении в Мексику. Больше всего его волновал вопрос: сохраняет ли дело Троцкого - Шелдона актуальность для ФБР? Не арестуют ли его американцы, как только он покинет пределы Чили?
 
Через Леопольде Сикейрос просит совета у "Антонио". Тот, следуя прежним инструкциям Эйтингона, рекомендует художнику не спешить. Но Сикейрос сам принимает решение.
 
В начале 1943 г. на митинге в Сантьяго он оглашает свой антифашистский манифест "На войне - военное искусство", призывающий художников и писателей бороться за победу демократии, словом и делом оказывать помощь союзникам.
 
Вскоре Сикейрос навсегда покидает Чили и по маршруту Перу - Эквадор - Колумбия - Панама добирается до Кубы, откуда рукой подать до родины.
 
Сотрудники американских посольств и ФБР (в тех странах, где они имелись) следили за передвижениями Сикейроса и старательно информировали о них Вашингтон, не предпринимая, впрочем, каких-либо враждебных действий. Во время поездки Сикейрос читал лекции о современной мексиканской живописи и способствовал созданию в названных выше странах 'Трупп боевого искусства". Григулевич в монографии о Сикейросе подробно описал эту поездку, не преминув отметить ее пропагандистский успех среди творческой интеллигенции.
 
В планах у художника - поездка в Соединенные Штаты с такими же целями. К его удивлению, в американском посольстве в Сантьяго он без каких-либо проволочек получил въездную визу в США. Сикейрос истолковал это как жест доброй воли со стороны американцев. Компартия Чили в 1941-1942 гг. оказала весьма существенную помощь "фэбээровцам", работавшим под крышей американского посольства в Сантьяго, в выявлении в Чили агентов "третьего рейха".
 
Добравшись до Гаваны, Сикейрос узнал, что его виза в США без объяснения причин аннулирована Госдепартаментом (28 апреля 1943 г.). Великодушному "фэбээровцу" из Сантьяго дали нагоняй "за потерю бдительности и чрезмерный либерализм".
 
Судя по рассекреченным страницам досье ФБР, Сикейрос еще долгие годы оставался под пристальным присмотром. Шла холодная война, и "красный" художник "воевал" в ней не на той стороне...
 
Я не раз бывал в Чильяне, разыскивая информацию, связанную с жизнью там Сикейроса. К большому моему сожалению, добротных фактологических материалов о пребывании художника в этом городе не нашлось ни в Национальной библиотеке, ни в научно-справочном отделе
 
Музея изобразительных искусств, если не считать разрозненных газетных и журнальных статей, мимолетных упоминаний в мемуарных произведениях и очерках. Даже в самой "Школе Мексики" информация крайне скудная, хотя смотритель Рикардо Пеньяранда наделил меня ксерокопиями немногих имевшихся у него материалов. "Кажется, кто-то из наших краеведов готовит брошюру о Сикейросе", - сказали мне в редакции "Дискусьон", но уверенности в их голосах я не почувствовал. В архивах самой газеты о художнике тоже ничего не обнаружилось, даже фотографий.
 
С трудом, но удалось восстановить некоторые его маршруты, адреса, излюбленные "точки" отдыха. Нужно сказать, что от Чильяна времен Сикейроса мало что сохранилось. Практически полностью исчезла недвижимость, принадлежавшая коммунистическим организациям. Произошло это в 70-е годы, когда пиночетовскими властями была конфискована собственность левых партий. Не сохранилось здание РК КПЧ, была снесена гостиница "Эль Вьяханте" (принадлежавшая компартии через подставное лицо), разрушены другие постройки, которые использовались для "оргработы с массами".
 
С туристической картой в руках я обошел места, которые так или иначе связаны с жизнью Сикейроса в городе: здесь находился ресторан "Популар", где можно было "отдохнуть" от невкусных блюд сеньоры Сааведры, прикрепленной к художникам в качестве повара; здесь, на некогда оживленном перроне, встречали прибывших на "Южной стреле" друзей из Сантьяго и среди них - Леопольде Ареналя, интеллигентного, элегантного, в столь идущих ему очках в тонкой оправе; здесь, в "Школе Испании" и Чилийско-испанском центре, устраивали выставки своих картин друзья Сикейроса; не пропускали Давид Альфаро и Анхелика премьер в кинотеатре "О'Хиггинс" (расположенном по соседству со "Школой Мексики"), где иногда показывали мексиканские ленты, от которых теплело на душе. Впрочем, не меньший интерес вызывали у них и документальные фильмы о сражениях на фронтах Второй мировой войны. Темно-зеленое массивное здание кинотеатра до сих пор возвышается на улице Либертад, но теперь в программе нет ничего политического, на "злобу дня" - равнодушно-вялой разрозненной публике предлагают стандартный кинонабор. Напротив кинотеатра располагалось кафе-кондитерская "Реаль", где любила бывать женская половина семьи Сикейроса, но сейчас здесь сияет неоном другая вывеска.
 
Пройтись по маршрутам Сикейроса, по тихим чильянским улочкам - словно воскресить прошлое, подробности известных и малоизвестных событий, отдельные моменты жизни отвоевавших свои "личные войны" людей, героические, трагические, печальные и поучительные эпизоды их неповторимых судеб. А вечное и гениальное обрушивается на тебя, как только ты - в который раз! - поднимаешься по ступеням "Школы Мексики", входишь в золотисто-багровую дымку гулкого зала и попадаешь в перекрестье силовых полей росписи "Смерть захватчику"...
 

Опубликовано на Порталусе 05 июня 2014 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама