Народы Кавказа с их древней, многовековой и сравнительно высокой культурой давно привлекали внимание исследователей. На Кавказе открыты самые древние в СССР стоянки первобытного человека (шельские и ашельские); установлены факты древнейших культурных связей Кавказа с цивилизованными странами Древнего Востока; здесь сложилось самое раннее на территории СССР государственное образование (Урарту); на Кавказе рано развилось индустриальное производство бронзы, а затем и железа. Изучение прошлого Кавказа помогает выяснению происхождения и истории целого комплекса древних народов особой самобытной языковой семьи (иберо-кавказской), связанных с древнейшими этническими группами Передней Азии.

За более чем столетний период историко-археологического изучения Кавказа, и особенно за советский период, учеными достигнуты крупные успехи в области кавказской археологии. Вот некоторые итоги: впервые открыты и исследованы древнейшие в СССР стойбища первобытных людей эпохи нижнего палеолита (в Армении, Грузии и на Северо-Западном Кавказе) и намечены пути к освещению этого наиболее раннего этапа развития человеческого общества на территории СССР, а также значительно продвинуто изучение памятников верхнего палеолита на Кавказе (стоянки, Девис-Хврели, Сакажиа, Мгвимеви, Сагварджиле и др.).

Начато изучение неолитических культур на Северном Кавказе (Агубеково, Нальчикский могильник) и в Закавказье (Одиши, Ханлар, Тетрамица, Кистрик и др.) и созданы предпосылки к правильному научному решению проблемы общекавказского, а не только Кура-Аракского энеолита (Шингавит, Элар, Бешташени, Кюльтапа, Мингечаур, Каякент, Луговое и др.), выявление которого следует считать крупным достижением археологов закавказских республик.

Доказано самостоятельное развитие металлургии меди на Кавказе и установлены древние производственные районы выработки предметов эпохи бронзы, а также сделаны первоклассные открытия в области изучения памятников бронзового века Закавказья (Триалети, Кировакан, Узунлар, Дашкесан, Ханлар и др.) и поставлен вопрос о существовании самостоятельной и блестящей культуры в Закавказье в эпоху средней бронзы и ее связях с культурами Древнего Востока и Северного Кавказа.

За последние годы исследован ряд крупнейших памятников Закавказья (могильники в Самтавро и в Мингечауре), изучение которых позволяет выявить особые и самостоятельные культуры в Центральном Закавказье в разные периоды эпохи бронзы. Эти могильники, давшие огромный новый материал, большого хронологического диапазона, позволяют разработать хронологическую шкалу и археологическую периодизацию материальной культуры не только Грузии и Азербайджана, но и всего Кавказа, начиная с эпохи ранней бронзы и кончая средневековьем.

Последними работами кавказоведов созданы научные предпосылки для выделения на Кавказе самостоятельных археологических культур эпохи поздней бронзы и раннего железа и для установления соответствия этих культурных общностей с известными этническими общностями. Так, рядом исследователей сделаны попытки установления культуры урартов, колхов, иберов и народов Северного Кавказа. Накоплен материал для более точного выяснения вопросов этногенеза народов Кавказа и по археологическим данным, разумеется, в контакте с антропологами, этнографами и языковедами.

Исследователями сделан ряд открытий в области культуры народов Закавказья урартского и античного периодов (Кармирблур, комплексы Мцхета-Армази, Клдеети и Гарни) и обеспечена возможность освеще-

ния процесса сложения местных рабовладельческих обществ. Получен новый археологический материал, свидетельствующий о широких взаимосвязях племен и народов Кавказа с окружающим миром древности, поставивший перед исследователями вопросы о связях Кавказа со скифо-сармато-аланскими племенами Предкавказья, со странами Передней Азии и Средиземноморья.

Археологическими раскопками положено прочное начало исследованию городской культуры народов Закавказья и культуры племен Северного Кавказа эпохи раннего средневековья (раскопки городов Уджарма, Рустави, Двина и др.). Исследователи пытаются установить характер производственных отношений и национальных культур в раннефеодальных обществах Закавказья и проследить процесс классообразования у племен Северного Кавказа.

Наконец, в Закавказье начато планомерное археологическое исследование памятников городской и сельской культуры народов Кавказа эпохи позднего средневековья (раскопки ряда памятников Грузии, Армении и Азербайджана). Результаты этих раскопок уже сейчас дают возможность и на археологическом материале выяснить состояние производительных сил и положение производителей материальных благ. Расширение этих работ помогает решить проблему взаимоотношения города и деревни в разных феодальных обществах Кавказа и выявить как общие элементы, так и национальные черты их культуры.

Успехам кавказской археологии в значительной степени способствовало создание в ряде республик и областей Кавказа научно-исследовательских институтов и филиалов Академии наук СССР и академий наук союзных республик. Концентрация научных сил в академиях наук и других научных учреждениях Закавказья обеспечила плодотворную работу археологов.

Однако в самой Академии наук СССР вопросам кавказоведения все еще уделяется мало внимания. Достаточно сказать, что в Институте истории материальной культуры АН СССР - ведущем археологическом центре страны - до последнего времени было всего пять кавказоведов. За последние тринадцать лет Институтом истории материальной культуры изданы, не считая отдельных статей по Кавказу, только одна монография, два тома "Материалов и исследований по археологии Северного Кавказа" и один выпуск "Кратких сообщений", посвященных кавказской тематике. Если не считать ежегодных встреч археологов Москвы и Ленинграда с отдельными археологами Кавказа на сессиях Отделения исторических наук АН СССР и на заседаниях в Институте истории материальной культуры, посвященных итогам археологических исследований, то следует признать, что до последнего времени настоящего делового контакта в работе института и местных научных учреждений не было. Это весьма печально сказывается на темпах подготовки двух первых томов "Очерков по истории СССР", на составлении списка археологических памятников всесоюзного значения, подлежащих охране, и проч.

Следует также отметить, что если в центрах закавказских республик научно-исследовательская работа в области археологии и древней истории ведется довольно успешно, то в краевых и областных центрах и в автономных республиках Северного Кавказа местные научно-исследовательские институты и музеи краеведения работу в области археологии ведут весьма слабо, чаще всего силами одиночек энтузиастов-археологов. Очень неравномерно шло и само археологическое изучение разных областей Кавказа, в результате чего Дагестан, например, до последнего времени оставался наименее исследованной республикой. Какая-либо координация или согласование работы даже между закавказскими союзными академиями наук в области археологии до последнего времени отсутствовали. Случайная научная связь сводилась лишь к обмену взаимной информацией о проделанной работе. Показательно, что на первой объединенной научной сессии, организованной в марте - апреле 1954 г. в Баку усилиями трех закавказских академий наук, на обсуждение участников археологической секции не были поставлены общие проблемные вопросы, разрешение которых важно для изучения материальной культуры всего Закавказья. На этой сессии снова выявилась разобщенность археологов Азербайджана, Грузии и Армении.

Другим существенным недочетом научно-исследовательской работы в области археологии Кавказа является разрыв во времени между сбором и накоплением материалов и их исторической интерпретацией и публикацией. Так, на долгое время затягивается публикация ценнейших материалов о раскопках в Мцхета, Армази, Багинети, Мингечауре, Раче и на других объектах Закавказья.

Особенно неблагополучно обстоит дело с развитием археологических исследований на Северном Кавказе, который все еще недостаточно хорошо изучен для того, чтобы можно было научно осветить древнюю историю этого многонационального края.

Основная причина слабой научно-исследовательской работы в научных учреждениях Северного Кавказа заключается, как нам кажется, в отсутствии какого-либо руководства этими учреждениями со стороны определенного научного центра. Северо-Осетинский, Кабардинский, Черкесский, Адыгейский научно-исследовательские институты, созданные при Советах министров соответствующих автономных республик или облисполкомах, по существу, предоставлены самим себе. Никто не руководит и не координирует их научную работу. Прямым следствием такого положения явились разного рода ошибки и извращения в освещении важных вопросов истории и культуры того или иного народа Северного Кавказа, допущенные в работах, изданных отдельными институтами.

Такое состояние исследовательской работы на Северном Кавказе объясняется недостатком, а в ряде мест и отсутствием подготовленных кадров историков и археологов. Даже в Дагестанском филиале АН СССР до последнего времени не было квалифицированных археологов. А в научно-исследовательских институтах и вузах Ставрополя, Краснодара, Орджоникидзе, Нальчика и Черкесска имеется всего по одному археологу. До сих пор нет специалистов-археологов в республиканских, областных и крупных районных музеях таких городов, как Ставрополь, Грозный, Орджоникидзе, Махачкала, Нальчик, Майкоп, Пятигорск и др., печальным последствием чего явилось свертывание археологических отделов в ряде музеев. Все это, разумеется, тормозит развитие археологических исследований в области изучения древней истории Кавказа. Главная задача, которая сейчас стоит перед археологами Кавказа, заключается в том, чтобы значительно повысить теоретический, идейный уровень своих научных работ. Нам нужно усилить, в частности, борьбу с разного рода националистическими тенденциями, искажающими историю народов Кавказа.

Необходимо ускорить подготовку серьезных источниковедческих работ. Давно пора также, не оставляя дела накопления фактического материала, перейти к созданию теоретических обобщающих трудов, к анализу и обобщению добытых материалов. Историки и археологи Кавказа заняты сейчас написанием исторических трудов или очерков по истории отдельных народов и республик Кавказа. Вместе с тем следовало бы создать фундаментальный марксистский труд по археологии и древней истории всего Кавказа.

Работы по дальнейшему изучению палеолитических памятников на Кавказе помогут уточнить хронологию палеолита и выяснить хозяйственную основу и социальную организацию человеческого коллектива наиболее раннего этапа истории человечества. Неолитическая эпоха на Кавказе наименее изучена. По существу, в изучении неолитических культур на Кавказе сделаны лишь первые шаги. Плодотворно начатые работы по исследованию памятников неолита на Северном Кавказе и в Закавказье требуют успешного продолжения. Их результаты облегчат разработку древнейшей истории народов Кавказа, помогут выяснить процессы формирования племен и их взаимосвязей и вопрос соответствия неолита Кавказа с неолитом Юго-Восточной Европы.

Типологически сходные памятники переходной поры от камня к металлу, обнаруженные в разных районах Закавказья и Северо-Восточного Кавказа (в восточных районах Грозненской области и в Дагестане), ставят перед специалистами, изучающими культуру кавказского энеолита, задачу изучения этой культуры в общекавказском масштабе и окончательного уточнения ее датировки. Можно надеяться, что дальнейшее изучение кавказского энеолита позволит наметить его локальные варианты, выяснить судьбы раннеземледельческих племен Кавказа, причины их расселения и взаимосвязи с населением Передней Азии, в первую очередь Ирана.

Для изучения производственной деятельности населения Кавказа эпохи бронзового века особо важными следует признать такие работы, которые помогут окончательно решить вопросы, связанные с зарождением и развитием местной кавказской металлургии меди и других цветных металлов. Нужно продолжать начатые перспективные археологические работы в местах древних горнорудных выработок меди и сурьмы (в Геби, Брили и др.). Необходимо окончательно установить соотношение уже открытых памятников бронзового века Кавказа (типа Майкопа, Триалети, Кировакана и др.) с известными памятниками Древнего Востока, наметить ареалы распространения

племенных групп - носителей культур, представленных этими памятниками, а также попытаться установить соответствие выделяемых археологических культур известным этническим общностям, иными словами - попытаться уточнить ранние этапы этногенеза народов Кавказа по археологическим данным.

Одновременно нужно сделать попытку определить время становления иберо-кавказской этнической общности и установить ее древние связи с индо-европейцами еще до появления на Кавказе иранских элементов в лице скифов, разумеется, в пределах возможностей археологии. В частности, давно назрела необходимость окончательно решить проблему культур закавказской крашеной керамики (типа Кызыл-Ванкской) и попытаться установить отношение ее носителей к индоевропейским группам населения Малой Азии (хеттам, точнее, неситским племенам и их культуре). Необходимо также окончательно выяснить происхождение культуры таких этнических массивов Северного Кавказа, как адыго-черкесо-кабардинского и дагестанских народностей, а также" осетинского народа с древних времен. При изучении культур поздне-бронзового и раннежелезного века особое внимание следовало бы уделить исследованию бытовых памятников, освещающих производственную деятельность населения Кавказа эпохи поздней бронзы. Нужно, как нам думается, выделить и изучить локальные варианты соответствующих культур, например, локальные варианты "кобанской", "колхидской" и других культур. Подлинно научная разработка всех этих вопросов положила бы конец различным наименованиям по существу родственных культур; например, в работах некоторых археологов произвольно употребляются термины "Ходжалы-Кедабекская культура", "Ганджа-Карабахская", "Човдар-Калакептская" и т. п. Станет очевидной и неправомерность переноса таких чисто этнографических понятий, как "Восточногрузинская" или "Североармянская" культура, в глубочайшую древность, что еще практикуется некоторыми археологами Закавказья.

Большой важности задачи стоят перед историками и археологами по изучению условий возникновения классового общества и первых государственных образований, в частности, формирования рабовладельческих обществ на Кавказе. Итоги систематического исследования памятников урартской культуры (раскопки Б. Б. Пиотровским Кармирблура и др.), заложившие прочные основы для развития советского урартоведения, а также работы Г. А. Меликишвили, далеко продвинувшие вперед изучение древней истории Передней Азии и Закавказья, открытие на Кавказе целой серии памятников разных периодов античной культуры обеспечивают возможность постановки и решения ряда крупных исторических проблем историко-культурного характера.

В этой связи нельзя не отметить, что распространенное в грузинских исторических кругах мнение о существовании в Грузии древних (с VI-V в. до н. э.) рабовладельческих обществ Колхидского и особенно Иберийского царств требует более серьезной аргументации и подтверждения археологическими источниками.

Увеличивающееся с каждым годом число предметов скифо-сарматского типа, найденных на Кавказе, ставит перед кавказоведами задачу показать древние связи населения Юго-Восточной Европы и Кавказа. Особенно интересной представляется проблема взаимосвязей Скифии и Кавказа. В освещении этого вопроса необходимо учитывать факты первого появления на Кавказе скифских вещей (происхождение которых точно установлено в степных районах Юго-Восточной Европы) и дальнейшее, уже местное производство их по скифским образцам.

Необходимо продолжить успешно начатые исследования раннесредневековых городов Закавказья и памятников, характеризующих период становления классового общества на Северном Кавказе, в частности аланского общества с X в. н. э. Нужно серьезно заняться выяснением состояния производительных сил, положения производителей материальных благ и дать верное представление о характере производственных отношений в том или ином обществе определенного периода, а также выяснить характер культуры и религиозных представлений. Эта тема требует особенно серьезной разработки применительно к Северному Кавказу, ибо археологические материалы указывают на более раннюю дату распространения христианства, чем это принято считать по письменным документам.

Не менее сложные и большие задачи стоят перед кавказоведами, изучающими историю народов Кавказа эпохи позднего средневековья. Для изучения материальной культуры этой эпохи (кроме, может быть, Грузии) сделано пока еще очень мало. Ряд

городов, замков, крепостей и сельских населенных пунктов остается еще неисследованным, тая в себе неоценимые материальные источники для суждения о производстве, домашнем хозяйстве, быте и культуре разных слоев населения Кавказа.

Раскопки соответствующих памятников позволят не только осветить проблему взаимоотношений города и деревни в феодальных обществах Закавказья, осветить состояние ремесла, но и выявить типические черты материальной и в ряде случаев духовной культуры этнических групп населения Северного Кавказа. Пристального внимания археологов заслуживают сведения о первом появлении славян на Кавказе и характере их взаимосвязей с местными племенами.

При изучении разнообразных проблем следовало бы выяснять конкретные вопросы, важные для освещения культуры определенного периода, например, характер взаимосвязей и взаимовлияний разных культур, степень проникновения "пришлых элементов" и их роль в формировании местной культуры и др. Некоторые археологи, подпавшие под влияние марровской схемы "синстадиального" развития, увлекались автохтонизмом, что приводило к полному отрицанию каких-либо взаимовлияний или воздействий извне даже в области развития военной техники. Многие авторы рисовали культурно-исторические процессы и отдельные культурные явления как результаты только самобытного, внутреннего развития. На самом деле племена и народы развивались в тесном взаимодействии друг с другом.

Археологам Кавказа пора провести разработку хронологической шкалы памятников Кавказа и отдельных его областей и периодизации древней истории Кавказа, работу по составлению археологических карт, которые подытоживали бы результаты полевых работ в каждой республике или области Кавказа и могли бы служить основой для планирования дальнейших археологических изысканий.

Было бы полезно ввести в практику тематические совещания или конференции всех археологов-кавказоведов, посвященные обсуждению основных вопросов древней истории Кавказа. Но особенно важно усилить производственный контакт Института истории материальной культуры АН СССР со всеми научно-исследовательскими институтами, ведущими работу в области кавказской археологии. Для этого было бы хорошо создать в Институте истории материальной культуры специальный сектор кавказской археологии. Важно практиковать проведение совместных археологических экспедиций и совместные издания научных трудов Институтом истории материальной культуры АН СССР и научно-исследовательскими институтами той или иной республики Кавказа, оживить издательскую деятельность с тем, чтобы добытые исторические источники стали достоянием широкой научной общественности.