Ответственный редактор Г. Ф. Дебец. Изд-во Московского университета. 1958. 616 стр. Тираж 5000. Цена 38 руб.

В 1954 - 1958 гг. вышли в свет фундаментальные труды советских ученых по этнографии народов СССР и стран мира, являющиеся итогом многолетней исследовательской работы¹ . Среди них видное место занимает учебное пособие С. А. Токарева "Этнография народов СССР", написанное на основе курса лекций, читаемых автором с 1939 г. для студентов-этнографов истори-

¹ "Труды" Института этнографии АН СССР. Серия "Народы мира": "Народы Африки". М. 1954; "Народы Австралии и Океании". М. 1956; "Народы Сибири". М. -Л. 1956, и др.: "Очерки общей этнографии. Общие сведения. Австралия и Океания, Америка, Африка". М. 1957. Подробнее об этих изданиях см. статью С. П. Толстова "Сорок лет советской этнографии". Журнал "Советская этнография", 1957, N5.

ческого факультета Московского университета. Рецензируемая книга представляет первое в советской науке сводное учебное пособие по этнографии народов нашей страны. В предисловии автор справедливо указывает, что, несмотря на наличие обширной литературы по этнографии отдельных народов Советского Союза (как дореволюционных, так и советских авторов), систематических, сводных этнографических обзоров в масштабах всей страны у нас нет, отсутствуют также учебники и справочники. К этому можно добавить, что некоторые теоретические и практические проблемы советской этнографии еще не разработаны, и по ним нет единой точки зрения. Нет надобности подробно говорить о том, насколько важно дальнейшее, еще более обстоятельное изучение и всестороннее освещение грандиозных всемирно-исторических преобразований в быту и культуре народов СССР, преобразований, являющихся величайшим завоеванием Коммунистической партии и Советской власти. Разработка и освещение этих вопросов должны и будут иметь огромное научно-политическое значение, в частности в борьбе с ревизионистами и фальсификаторами истории в США, Западной Германии, Англии и других капиталистических странах, которые в печати и радиопередачах систематически извращают жизнь советских народов, порочат их великое содружество. Вот только некоторые из фактов подобной клеветы и извращений. Реакционные эмигранты с пеной у рта твердят о "голоде и нищете" в Советской Прибалтике, ищут в произведениях эстонских писателей "антирусскую направленность" и так далее² . В 1957 г. эмигрант из Литвы П. Григайтис в одной из чикагских газет опубликовал клеветнические измышления о жизни коми-зырян. Он писал: "Около Ледовитого океана когда-то жили зыряне. Если о других народах русские коммунисты еще когда-нибудь вспоминают, то об этих они совсем молчат". Республиканская газета "Красное знамя" (Сыктывкар) дала должную отповедь лжецу. Она привела убедительные факты, свидетельствующие о блестящем расцвете хозяйственной и культурной жизни народа коми в годы Советской власти. В Коми АССР создана и успешно развивается современная индустрия, больших успехов достигло социалистическое сельское хозяйство. Объем валовой продукции промышленности в 1956 г. по сравнению с уровнем 1913 г. вырос в 84 раза. Расцвела национальная культура коми-зырян, которые только в советский период обрели свою письменность и успешно развивают национальную литературу и искусство³ .

Злобными измышлениями наполнена статья сотрудника Гарвардского университета (США) Ричарда Пайпса о состоянии и перспективах национального развития народов Средней Азии. Эта статья основана на таких, с позволения сказать, "источниках", как материалы "опроса" кучки предателей из "перемещенных" лиц. Пайпс клеветнически, вопреки общеизвестным фактам утверждает, что в советской Средней Азии существует якобы национальное угнетение и проводится насильственная русификация, а социалистические нации "сконструированы искусственным путем"⁴ .

С заокеанскими клеветниками перекликаются современные ревизионисты. Так, югославские ревизионисты беззастенчиво утверждают, что народам социалистического лагеря присущи будто бы "те отрицательные явления, которые капитализм внес в отношения", например, между "белыми и цветными, между более развитыми и менее развитыми в культурном отношении странами и народами"⁵ .

Всему миру известно, что народы Средней Азии только при Советской власти на основе добровольного волеизъявления осуществили национальное размежевание, обрели свою государственность, создали суверенные советские республики, ликвидировали унаследованную от прошлого хозяйственную и культурную отсталость, добились небывалого расцвета своей экономики и национальной культуры. Эти всемирно-исторические достижения среднеазиатских народов были достигнуты благодаря осуществлению ленинской политики социалистической индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и культурной революции, политики дружбы, равноправия и братского сотрудничества народов, в результате бескорыстной помощи великого русского народа. Выдающиеся успехи народов СССР, в том числе среднеазиатских, ныне признаны во всем мире, и лишь наи-

² "Литературная газета", 18 октября 1958 года.

³ "Правда", 28 октября 1957 года.

⁴ Подробнее об этом см. в статье Т. А. Жданко "Демагогические измышления и историческая правда". "Советская этнография", 1958, N4, стр. 134 - 141.

⁵ "Правда", 8 мая 1958 года.

более злобные слуги империалистов, вроде Пайпса, умышленно не хотят их замечать.

Клеветническими являются и утверждения югославских ревизионистов о якобы неравноправных отношениях между странами социалистического лагеря. В основе сплоченности, солидарности, всестороннего братского сотрудничества народов лагеря социализма лежат общие идеи марксизма-ленинизма, единый по своей классовой сущности общественный и государственный строй, общая цель - построение социализма и коммунизма. "Чем ближе наша заветная цель - коммунизм, тем прочнее становится содружество социалистических стран, - говорил Н. С. Хрущев. - С победой социалистических отношений в экономике, с ростом коммунистической сознательности все больше изживается национальное недоверие, все прочнее становятся узы интернациональной дружбы"⁶ .

Такие труды советских ученых, как книга С. А. Токарева, в которой обобщены обширные материалы по истории развития быта и культуры народов СССР, призваны сыграть важную роль в разоблачении буржуазных фальсификаторов и их ревизионистских приспешников.

Рецензируемое учебное пособие состоит из семи разделов: "Введение"; "Восточнославянские народы (русские, украинцы, белорусы)"; "Неславянские народы Восточной Европы"; "Народы Кавказа"; "Народы Средней Азии"; "Народы Сибири и Севера"; "Общее заключение".

Во "Введении" С. А. Токарев характеризует предмет и метод этнографии как науки, рассматривает принципы классификации народов. Автор указывает, что большинство зарубежных ученых (очевидно, он имеет в виду буржуазных) узко понимает предмет этнографии, рассматривая ее либо как науку о "первобытных" народах, либо как науку об элементарных формах культуры, либо как исследование пережитков первобытных явлений в современном быту и культуре народов, либо как изучение только быта и культуры крестьянства в современной Европе и т. д. "В этом сужении задач этнографии, в сведении их к изучению только "примитивных" народов и "первобытных" форм общественной жизни, - пишет С. А. Токарев, - сказался великодержавно-империалистический и отчасти расистский взгляд на отсталые и угнетенные народы колоний как на "низшие"

народы, которые будто бы должны изучаться особой наукой" (стр. 7).

Столь общая критика зарубежной буржуазной этнографии не дает полного представления о процессах ее развития. Для американской этнографии в послевоенный период, например, было характерно засилье этнопсихологического направления, именуемого культурно-персоналистскими исследованиями (culture and personality studies). Это направление - разновидность расизма, объявившего, как известно, многие народы мира "неполноценными", нуждающимися якобы в "руководстве" США. От него отвернулись все честные американские ученые, многие из которых определенно высказались против расистской этнопсихологии. В настоящее время наблюдается сближение американской буржуазной этнографии с реакционной социологией на основе отрицания ими объективных закономерностей общественного развития.

В английской буржуазной этнографии на протяжении последних десятилетий наиболее модным и распространенным направлением был функционализм. Для него характерен философский идеализм, полный отказ от исторического подхода к анализу общественных явлений и биологизация общественных институтов.

В американской и английской этнографии имеют хождение также теории так называемого культурного релятивизма и другие антиисторические концепции. Сущность культурного релятивизма сводится к отрицанию поступательного хода исторического развития, к замене понятия "прогресс" понятием "изменения".

Разумеется, и в капиталистических странах существуют прогрессивные течения в этнографии, которые основаны на принципах историзма, на уважении к быту и культуре как больших, так и малых народов. Демократически настроенные этнографы борются против реакционных взглядов. В прогрессивной научной печати, на страницах органов коммунистических и рабочих партий США и других стран они объективно освещают историческое развитие быта и культуры народов, поддерживают непрерывно растущее национально-освободительное движение⁷ .

Реакционной буржуазной этнографии

⁶ "Правда", 11 ноября 1958 года.

⁷ См. об этом статьи: А. В. Ефимов. Вопросы этнографии в исторических журналах США (1956 - 1957). "Советская этнография", 1953, N3, стр. 170 - 174; Ю. Аверкиева. О постановке некоторых проблем в

ныне противостоит этнографическая наука, бурно развивающаяся в лагере социализма. В народном Китае, Румынии, Чехословакии, Болгарии, Албании и других социалистических странах на основе использования диалектического и исторического материализма развертывается изучение быта и культуры народов этих стран и всего мира. Чехословацкие ученые, например, провели большую работу по изучению культуры и быта рабочих и крестьян Чехии и Словакии. В Румынии этнографический сектор Академии наук "изучает быт и культуру народа во всем их разнообразии"⁸ . Активно ведут широкую этнографическую работу по изучению народов своей страны и других стран мира китайские этнографы. В Китае существует семь институтов национальных меньшинств, в том числе Центральный институт, и другие учреждения. Выходит ежемесячный иллюстрированный журнал "Народности КНР"⁹ .

Советские этнографы решительно борются с реакционными антиисторическими концепциями буржуазной этнографии и, основываясь на марксистско-ленинском методе, ведут большую работу по изучению многостороннего процесса развития быта и культуры народов, их современного состояния и дальнейших перспектив. Исследования советских ученых исходят из подлинного историзма, из анализа всех сторон быта и культуры, из глубокого уважения к прогрессивной культуре всех народов.

Как и в других науках, в этнографии нередко накопление фактического материала идет быстрее, чем его теоретическое осмысливание и обобщение. С. А. Токарев отмечает, что у нас наряду с решенными есть и спорные, недостаточно разработанные проблемы, отсутствует, например, точное определение границ этнографии, не сформулированы достаточно отчетливо проблемы этнографического изучения современности, часто слабо анализируется собранный фактический материал (стр. 4 - 5).

Естественно, что сейчас особенно необходима большая, напряженная работа советских этнографов и смелое обсуждение назревших вопросов. Поэтому нельзя согласиться с утверждением автора о том, что дискуссии об объеме и предмете этнографической науки среди советских ученых принесли якобы больше вреда, чем пользы (стр. 7). Известно, что никакая наука, в том числе и этнография, не может развиваться без борьбы мнений, без свободы критики и самокритики. Не следует забивать, что формирование взглядов этнографов в странах народной демократии проходит под влиянием передовой советской науки.

Важно четко определить задачи, характер и особенности такой науки, как этнография. К сожалению, С. А. Токарев дает расплывчатое определение этнографии. Он пишет, что эта наука изучает быт народов (стр. 4) или что она описывает и изучает народы (стр. 8). Такое определение в одном случае не включает в себя изучение культуры народов, в другом слишком общо, так как народ является объектом описания и изучения не только этнографии, но и многих общественных наук. Более правильное, по нашему мнению, определение дал С. П. Толстов: "Этнография - органическая часть исторической науки. Ее задачи заключаются в том, чтобы путем непосредственного наблюдения, научного описания и исторического анализа исследовать культурные и бытовые особенности различных народов мира в их этнической и национальной специфике, в их изменении и развитии, участвовать в разрешении проблемы происхождения народов, в восстановлении истории их расселения и передвижений"¹⁰ .

Однако и эта формулировка несовершенна, так как "особенности" и "специфика" - этимологически одно и то же. Автору данной рецензии уже приходилось высказываться по этому вопросу¹¹ .

Нам представляется более правильным определять этнографию как науку, изучающую историческое развитие быта и культуры народов в их этнической и национальной форме.

Характеризуя методы географической, антропологической, лингвистической, хозяй-

современной американской этнографии (там же, стр. 174 - 184); Г. Ф. Дебец, Д. А. Ольдерогге, И. И. Потехин. 5-й Международный конгресс этнографов и антропологов. "Советская этнография", 1957, N1, стр. 159 - 166.

⁸ Ион Влэдуциу. О развитии румынской этнографии в условиях народно-демократического строя. "Советская этнография", 1957, N3, стр. 103.

⁹ Г. Г. Стратонович. Китайский иллюстрированный журнал "Народности КНР" ("Миньцзу Хуабао"). "Советская этнография". 1958, N3, стр. 194 - 196.

¹⁰ С. П. Толстов. Задачи советской этнографии. Журнал "Вопросы истории", 1954, N11, стр. 160.

¹¹ См. журнал "Советская книга", 1953, N4, стр. 57 - 58.

ственно-культурной классификации народов, классификации их по уровню исторического развития, С. А. Токарев обстоятельно оценивает положительные и отрицательные стороны этих классификаций, справедливо указывает на известную условность и односторонность некоторых из них. Только комплексный подход к классификации народов позволяет объединить их в определенные группы, выяснить этногенетические и культурно-исторические связи. При рассмотрении классификации народов по степени этнической или национальной общности С. А. Токарев отмечает многочисленные случаи, когда современные нации образовались в эпоху развития капитализма из слияния нескольких народов. "Но едва ли правильно говорить, - замечает автор, - ...что такая-то "народность" в эпоху капитализма "сформировалась в нацию" (стр. 14).

С такой постановкой вопроса нельзя согласиться. Известно, что формирование буржуазных наций в эпоху капитализма происходит как путем слияния и объединения разрозненных народностей и племен, так и путем упрочения общности, консолидации разрозненных и обособленных групп внутри одной народности, превращающейся в буржуазную нацию. Эти процессы закономерны для эпохи капитализма, когда, как указывал В. И. Ленин, "капиталистическое общество увеличивает потребность населения в союзе, в объединении и придает этим объединениям особый характер, сравнительно с объединениями прежних времен"¹² .

При рассмотрении этнографии отдельных народов С. А. Токарев, к сожалению, не соблюдает единой классификации. В одном случае он группирует их по географическому признаку (народы Кавказа, Средней Азии, Сибири и т. д.), в другом - по этническому (восточнославянские народы и др.).

Существенным недостатком "Введения" является то, что автор лишь вскользь упомянул об исторических решениях XX съезда КПСС, открывших новые перспективы в хозяйственном и культурном развитии советских народов. Он не охарактеризовал ни сущности этих решений, ни того исторического значения, которое они имеют для развития быта и культуры всех советских народов.

Как известно, XX съезд КПСС сыграл выдающуюся роль в дальнейшем развитии национальной политики Коммунистической партии. Съезд выработал важные меры по дальнейшему расширению прав республиканских органов в хозяйственном и культурном строительстве, отметил, что идейной основой укрепления братской взаимосвязи социалистических наций и народностей нашей страны является органическое сочетание социалистического патриотизма с интернационализмом. В решениях съезда были намечены пути всестороннего подъема социалистической экономики и национальной культуры всех союзных республик. Осуществление решений XX съезда КПСС сыграло исключительную роль в развертывании творческой инициативы на местах, дальнейшем укреплении союзных республик и упрочении их братской дружбы.

Большую ценность представляет раздел рецензируемой работы, посвященный вопросам этногенеза и этнического состава, производства и материальной культуры, общественного быта и духовной культуры восточнославянских народов. Несмотря на обширность этнографической литературы о русском, украинском и белорусском народах, очень мало сводных работ о культуре и быте каждого из них. Можно назвать лишь труды Д. К. Зеленина, Ф. К. Волкова и Е. Ф. Карского¹³ . Однако они в значительной мере устарели и содержат ряд существенных ошибок; некоторые из них написаны с буржуазно-националистических позиций. Сделанный С. А. Токаревым на основе использования результатов ряда новейших исследований обстоятельный этнографический обзор вопросов этногенеза, быта и культуры восточнославянских нарядов является определенным достижением советской этнографии.

Автор подчеркивает, что русский народ вместе с братскими украинским и белорусским народами сыграл выдающуюся роль в освободительной революционной борьбе, в строительстве социалистического общества. Русский, украинский и белорусский народы обогатили сокровищницу мировой культуры величайшими творениями.

Автор отмечает, что советские исследователи значительно углубили и в ряде слу-

¹² В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 526.

¹³ Dm. Zelenin. Russische (Ost-Slavische) Volkskunde. Berlin-Leipzig. 1927. Ф. К. Волков. Этнографические особенности украинского народа. "Украинский народ в его прошлом и настоящем". т. 2. Пг. 1916; Е. Ф. Карский. Белоруссы. Варшава. Т. 1. 1904.

чаев коренным образом пересмотрели выводы некоторых дореволюционных ученых по вопросам этногенеза славян. С позиций марксистско-ленинской методологии они обосновали единственно правильную концепцию славянского этногенеза. На основе новых археологических и антропологических исследований советские этнографы установили исторические корни славян на Восточно-Европейской равнине, определили широкий ареал формирования восточного славянства (не только в Среднем Поднепровье, но и во всем бассейне Днепра до его верховьев и в областях, расположенных дальше к северу и востоку), доказали, что восточнославянские народы сформировались из разнородной этнической среды, в условиях широких культурно-исторических связей.

С. А. Токарев пишет, что установление советскими учеными существования в середине первого тысячелетия н. э. на Среднем Днепре "русов" и "Руси" вырывает последнюю почву из-под ног сторонников "норманской теории", утверждающих, будто "Русь" - это варяги, пришедшие из Скандинавии в IX веке (стр. 25 - 26). "Норманская теория" противоречит многочисленным фактам, установленным советскими учеными, которые свидетельствуют о высоком развитии культуры славянского населения к моменту появления варягов. Так, академик Б. А. Рыбаков пишет, что к моменту появления варяжских отрядов русские славяне прошли в своем развитии такой многовековой путь, достигли такого уровня своей культуры, что говорить о воздействии норманнов не приходится. Сложившееся до варягов русское государство не приняло ни варяжского языка, ни варяжской рунической письменности, ни варяжского вооружения. Наоборот, варяжские князья пользовались русским языком, шведские короли чеканили монету, подражая русским киевским монетам, шведский ремесленники воспроизводили русские образцы. Норманская теория могла существовать только потому, что плохо были известны глубокие местные корни славянской культуры"¹⁴ .

Значительное место в работе отводится характеристике материального производства и материальной культуры восточнославянских народов. С. А. Токарев подробно описывает развитие их хозяйства, техники, типы поселений и построек, одежду, головные уборы и обувь. Он показывает древние культурные истоки материального производства этих народов, их широкие многовековые экономические и культурные связи.

Однако автор слабо прослеживает те изменения, которые вызвало развитие капитализма в хозяйстве и материальной культуре восточнославянских народов. С. А. Токарев не всегда последовательно проводит ленинское положение о том, что в пореформенную эпоху "Россия сохи и цепа, водяной мельницы и ручного ткацкого станка стала быстро превращаться в Россию плуга и молотилки, паровой мельницы и парового ткацкого станка. Нет ни одной отрасли народного хозяйства, подчиненной капиталистическому производству, в которой бы не наблюдалось столь же полного преобразования техники"¹⁵ . Известно, что сохранявшиеся длительное время патриархально-феодальные пережитки задерживали развитие материальной и духовной культуры восточнославянского населения. Но под влиянием развивавшегося капитализма, особенно в пореформенный период, в его быту и культуре происходили большие изменения.

Справедливость требует признать, что одному автору весьма трудно всесторонне показать те изменения, которые вызвал капитализм в быту и культуре восточнославянских народов. В данном случае автор мог бы, как он делает во многих своих экскурсах, воспользоваться материалами и выводами других советских ученых. Например, в последние годы сотрудники Государственного исторического музея опубликовали обстоятельные материалы о тех изменениях, которые капитализм вызвал в социально-экономическом положении, быту и культуре русского и украинского народов¹⁶ .

При описании общественного быта восточнославянских народов автор ограничивается этнографическим изучением "чисто народных, традиционных, самобытных форм дореволюционной общественной жизни", хотя, как он признается, "для них трудно определить строгие границы" (стр. 80). Подробно описав эти "самобытные формы дореволюционной общественной жизни" - сельскую общину, семейный быт, свадьбу,

¹⁴ Б. А. Рыбаков. Культура древней Руси. М. 1956, стр. 7.

¹⁵ В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 524.

¹⁶ "Историко-бытовые экспедиции 1949 - 1950 гг.". М. 1953; "Историко-бытовые экспедиции 1951 - 1953 гг.". М. 1955.

родильные и похоронные обряды, - С. Л. Токарев, однако, слабо проследил их связь со спецификой развития капитализма в различных районах страны. Во "Введении" автор говорит об историзме как основном принципе этнографической науки (стр. 8).

Однако сам он нарушает этот принцип и в данной главе и в ряде других. Например, в разделе "Общественный быт и духовная культура" (стр. 79 - 100) использованы вперемежку материалы XIX и более ранних веков.

В работе дано содержательное описание (в основном дореволюционной) духовной культуры русского, украинского и белорусского народов, показано разнообразие форм и высокое художественное совершенство их устнопоэтического творчества, народной музыки, искусства танца, народного изобразительного искусства, выяснены их многосторонние культурные связи. Однако существенный недостаток книги состоит в том, что автор почти не осветил грандиозные преобразования, происшедшие и происходящие в быту в культуре русского, украинского и белорусского народов в советский период. В ходе социалистического строительства эти народы создали и успешно развивают современную индустрию и крупное социалистическое сельское хозяйство, советскую государственность. Изменился коренным образом их социально-политический облик. Ныне Россия, Украина и Белоруссия - высокоразвитые индустриально-колхозные советские республики. Их исторические достижения в хозяйственном строительстве, социалистические производственные отношения произвели коренные преобразования во всех сферах быта и культуры. Сформировалась и успешно развивается новая семья. Бурно расцветает русская, украинская и белорусская советская культура. Созданные в последние годы по инициативе ЦК КПСС союзы писателей, композиторов, художников РСФСР, Всероссийское хоровое общество, осуществляемое в этих республиках новое культурное строительство способствуют дальнейшему подъему социалистической культуры братских народов. Но все эти вопросы не нашли, к сожалению, отражения в рецензируемой книге.

В разделе "Неславянские народы Восточной Европы" освещены этногенез, быт и культура народов юго-восточной Прибалтики, малых финноязычных народов этого же района, народов Европейского Севера, Волго-Камья и юго-западных районов Европейской части СССР.

Характеристика столь разнообразных народов в одном разделе очень условна и вряд ли правомерна. На наш взгляд, было бы правильным объединение этих народов в более компактные локальные подразделения (народы юго-восточной Прибалтики, Поволжья, Европейского Севера и т. п.), так как оно исходит не только из географического соседства народов, но и из наличия определенных этно-культурных исторических взаимоотношений.

Рассматривая вопросы этногенеза, быта и культуры народов юго-восточной Прибалтики, С. А. Токарев указывает на их древние культурные и лингвистические связи со славянскими и угро-финскими народами, определяет ареал расселения и этнические судьбы древних летто-литовских и финноязычных племен. Автор обстоятельно характеризует специфику хозяйственных занятий (земледелия, животноводства, рыболовства, промыслов), материальной и духовной культуры, народного творчества литовцев, латышей и эстонцев. Ом приводит интересные сведения о сравнительно слабо изученных народах (ливах, ленинградских финнах, ижорцах, води и вепсах), которые сохранили ряд весьма древних элементов в языке, материальной и духовной культуре.

О специфических типах хозяйства, формах быта и культуры карелов, лопарей, коми (зырян и пермяков) рассказывается в очерке "Народы Европейского Севера". Автор описывает развившийся у этих народов в таежной полосе охотничье-рыболовецкий комплекс хозяйства, дополняемый земледелием и скотоводством; в приморской полосе - рыболовецко-зверобойный; в тундре - оленеводческий. С давних времен эти народы находились под культурным влиянием русского населения, особенно усилившимся в период проникновения новгородцев, а позже московских людей в эти края. Их хозяйство, материальная и духовная культура во многом сходятся с хозяйством и культурой северорусского населения. Наибольшее число архаичных самобытных черт сохранялось до недавнего времени у лопарей.

Несколько схематично и упрощенно изложил С. А. Токарев выводы советских исследователей об этногенезе коми. Автор не выяснил причин, приведших к формированию коми-пермяков и коми-зырян (безусловно, родственных по своей культуре) в

две разные народности. Он не показал, что элементы древнейших местных археологических культур (начиная с эпохи неолита) имеют определенную преемственность в культуре коми, а этногенез коми протекал в условиях широких этно-культурных связей с западносибирским населением. Этнографические и археологические исследования свидетельствуют о том, что элементы столь распространенного в древности у народов Сибири и Севера смешанного рыболовецко-охотничьего хозяйства с оседлым бытом, землянкой и гончарством, с лыжами и ручной нартой прослеживаются у некоторых групп коми-пермяков и коми-зырян.

Вызывает возражение утверждение автора о том, что у коми в религиозных верованиях известен лишь один собственный мифологический образ - орт, личный дух-покровитель. Известно, что в их верованиях есть образы и других духов, в частности, он - олицетворение солнца; каспель - олицетворение ветра (у коми-пермяков) и другие.

Из народов Поволжья в книге рассмотрены три восточнофинских (мордва, марийцы и удмурты), три тюркских (татары, башкиры, чуваши), монголоязычные калмыки. Выясняя этногенез этих народов, С. А. Токарев, по нашему мнению, делает правильный вывод о том, что восточнофинские и в какой-то мере тюркские народы этой области являются потомками древнейших насельников лесостепной и лесной полосы Восточной Европы. В этногенезе волго-камских народов прямое участие принимали исчезнувшие древние народности - меря, мурома, мещера, буртасы, булгары.

В книге прослеживается всестороннее влияние русской культуры на народы Волго-Камья, а также обстоятельно описаны их традиционные культурные особенности. Однако происшедшие под влиянием капиталистического развития изменения в хозяйстве, культуре и общественном быту народов Волго-Камья исследованы в книге недостаточно. Автор утверждает, что местное (восточнофинское) население в прошлом слабо вовлекалось в крупную промышленность. На самом деле удмурты, марийцы, мордва, хотя и редко бросали свое хозяйство и переходили в ряды пролетариата, все же прочно были связаны с уральской и волжской промышленностью через отхожие промыслы. В пореформенный период отходничество среди местного населения на заводы и лесозаготовки превратилось в массовое явление.

Этнографический обзор юго-западной окраины СССР охватывает как коренные народности этого района (молдаван, гагаузов, караимов), так и два народа (евреев и цыган), не связанных прочно с данной территорией. Значительный интерес представляют выводы автора о происхождении и расселении этих народов, их хозяйстве и общественном быте.

В четвертом разделе выясняется происхождение и дастся этнографическое описание многочисленных народов Кавказа, сгруппированных автором следующим образом: народы Дагестана, чеченцы и ингуши, абхазо-адыгейские народы, осетины, карачаевцы и балкарцы, грузины (картвелы), армяне, азербайджанцы, малочисленные национальности - таты, талыши, курды, езиды, греки, ассирийцы, евреи, цыгане, ногайцы и туркмены (трухмены). Уделив большое внимание установлению местной (автохтонной) этно-культурной основы происхождения кавказских народов, С. А. Токарев справедливо подчеркивает, что они издавна служили связующим звеном между народами Восточной Европы, с одной стороны, Малой Азии и Ирана - с другой. Народы Кавказа испытывали культурное влияние древнейшего очага мировой цивилизации - Двуречья, а в более позднее время - благотворное воздействие русской культуры. Несмотря на то, что Кавказ отличается сложным этническим составом, автору удалось показать многовековые богатейшие традиции материальной и духовной культуры кавказских народов.

Вместе с тем и этот очерк не лишен некоторых недостатков. Дагестанский этнограф М. Ихилов, опубликовавший в газете "Дагестанская правда" рецензию на данную работу С. А. Токарева, справедливо отметил, что общественный быт народов Дагестана в книге представлен более архаичным, чем он был на самом деле С. А. Токарев преувеличивает значение родовых пережитков в дореволюционном общественном быту народов Дагестана. Имевшиеся у них в XIX в. "зольные общества" он считает независимыми, самостоятельными мирками, в которых якобы не получила развитие классовая дифференциация. Между тем "вольные общества" издавна находились в сфере влияния соседних феодалов; например, кубачинское "вольное общество" зависело от кайтагских уцмиев и выполняло определенные повинности. Неверно показывает С. А. Токарев и природу дагестанского ту-

хума (рода) XIX столетия, считая его замкнутой, обособленной группой, сохранявшей эндогамию, то есть заключение браков внутри рода. Советские ученые установили, что в Дагестане в XIX в. повсеместно господствовали феодальные отношения; род как хозяйственная и общественная единица изжил себя. Тухум представлял собой уже распавшуюся большую семью; он утратил эндогамность, широко распространились внеродовые браки и даже браки между представителями различных народностей. М. Ихилов указывает и на другие неточности рецензируемой книги, хотя в целом дает ей положительную оценку¹⁷ .

С. А. Токарев слабо осветил современный социалистический быт и культуру народов Кавказа. Он почти не показал процесса формирования в этом районе социалистических наций, не коснулся развития новых семейных отношений. Нельзя не отметить, что в ряде мест этого раздела обнаруживается объективистский подход автора к современному быту и культуре советских народов. Например, при описании курдов С. А. Токарев, хотя и говорит о том, что основная их часть (от 7 до 8 миллионов) живет за границей, и характеризует их общественный строй, в то же время совершенно не отмечает существующего резкого контраста в положении советских и зарубежных курдов, на который обратили внимание даже некоторые буржуазные ученые. Так, в 1956 г. в Париже В. Никитин, бывший царский консул, ныне ориенталист, опубликовал книгу "Курды", в которой особо отметил успехи советских курдов в области экономики и культуры, а также показал порожденную империализмом крайнюю экономическую и культурную отсталость курдов в Иране, Турции и Ираке. Оседлые и полукочевые курдские крестьяне за рубежом, находясь под тройным гнетом - вождей племен, крупных собственников внутри племен и фиска, - влачат нищенское, полуголодное существование, разоряются и массами уходят в города на заработки. В условиях классовой дифференциации растет национальное самосознание зарубежных курдских трудящихся, развивается их освободительное движение. Победа национальной революции в Ираке уже оказала большое влияние на судьбы курдского населения в этой стране.

Значительное внимание С. А. Токарев уделил этнографическому описанию народов Средней Азии. Автор пришел к выводу, что среднеазиатские равнинные области были той территорией, где издавна протекали основные этно-культурные процессы, формировался этнический облик народов. В отличие от горного Кавказа на равнинах Средней Азии в результате широких передвижений населения и интенсивного экономического и культурного обмена сложились крупные этнические образования. Обширную территорию Средней Азии, за исключением некоторых мелких этнических групп, населяют шесть крупных наций: узбеки, казахи, таджики, киргизы, туркмены и каракалпаки.

В очерке освещены основные этапы этнической истории среднеазиатских народов, подчеркивается прогрессивное значение их присоединения к России. Описание основных типов хозяйства и культуры народов этого района сопровождается показом их взаимных культурных и экономических связей. Приведенный в книге большой фактический материал характеризует исторические особенности общественного строя и религиозные пережитки у среднеазиатских народов, специфику их дореволюционных патриархально-феодальных отношений.

С. А. Токарев сообщает краткие сведения о малочисленных национальностях Средней Азии: уйгурах, персах, арабах, евреях, дунганах, сарт-калмаках, джемшидах, хезарейцах, афганцах и белуджах.

В разделе "Народы Средней Азии", как и в ряде других, цифровые данные об уровне развития здесь современной культуры, о численности населения, количестве школ и других культурных учреждений и т. п. приводятся автором подчас без точной датировки. Например, неизвестно, к какому времени относятся сведения о численности народов Средней Азии (стр. 312), количестве вузов, театров, дворцов культуры, клубов, врачей в Узбекистане (стр. 354), школ и вузов в Туркмении (стр. 370) и т. д. Научная ценность таких цифровых данных, конечно, незначительна.

Шестой раздел книги посвящен этнографическому описанию народов Сибири и Севера. Коренное сибирское население, состоящее из 30 - 32 народов, по преимуществу малых, сохраняло до революции отсталые формы экономики, социального строя и культуры. Автор дает подробное этнографическое описание алтайско-саянских народов, западносибирских татар, бу-

¹⁷ Газета "Дагестанская правда", 13 июня 1958 года.

рят, якутов, малых народов Севера и Дальнего Востока. Описанию предпослано введение с очень содержательными сведениями об этнической истории народов Севера и Сибири, стадиях развития их хозяйства и культуры, происхождении оленеводства, религиозных пережитках (прежде всего господствующей форме религиозных верований - шаманстве). При этом подчеркивается, что в Сибири особенно сильно сказалось положительное влияние русской культуры.

Вместе с тем этот раздел имеет ряд недостатков. Так, С. А. Токарев утверждает, что у якутов к моменту прихода русских не было видно элементов феодальной эксплуатации (стр. 467), но вслед за этим заявляет, что "тойоны вели свое хозяйство, используя труд рабов и зависимых сородичей". Какая же это была зависимость "сородичей" от тойонов? Ведь автор не отождествляет "сородичей" с рабами. Тем самым С. А. Токарев ставит под сомнение свою теорию о рабовладельческом укладе у якутов к моменту прихода русских.

Известное внимание автор уделил характеристике политики партии и правительства по подъему культуры и быта народов Крайнего Севера в довоенное время. Однако такие важные мероприятия партии и правительства, относящиеся к послевоенному времени, как новое промышленное строительство, сооружение мощных гидроэлектростанций, освоение целинных и залежных земель в Сибири, он даже не затронул. Между тем эти мероприятия оказали огромное влияние на подъем экономики и культуры народов Сибири.

В заключении книги С. А. Токарев касается этнографического изучения современного быта и культуры народов Советского Союза, говорит о значении материалов и выводов этнографической науки для практического хозяйственного и культурного строительства, для истории, экономических наук и искусствоведения.

К сожалению, описание расселения народов не всегда сопровождается этнографическими картами. Не даны карты расселения тунгусоязычных народов Нижнего Амура и ряда других народов Сибири. Помещенная же в конце книги этнографическая карта СССР имеет слишком мелкий масштаб, поэтому по ней трудно выяснить расселение ряда народов, например, алтайско-саялских, малых народов Кавказа и Средней Азии.

В основном автору, несмотря на ряд пробелов, удалось осветить вопросы этногенеза, этнической истории, традиционные особенности быта и культуры, этно-культурные связи народов СССР. Наряду с этим самым существенным недостатком рецензируемой книги, что, кстати, признает и сам автор, является слабый показ социалистического быта и культуры народов нашей страны.

С. А. Токарев указывает, что в его работе "социалистический быт народов Советского Союза получил далеко не адекватное отражение" (стр. 4). Объясняя это, он ссылается на отсутствие "основанных на серьезном анализе конкретного материала обобщений, строго научных выводов" по вопросам этнографического изучения быта и культуры народов СССР. С этими аргументами нельзя согласиться, ибо широко известны десятки монографий и диссертаций советских историков, этнографов, экономистов, географов, юристов, в которых на основе научного анализа конкретного материала исследованы самые различные стороны социалистического переустройства быта и культуры народов нашей страны. Многие из этнографических работ указаны в статье С. П. Толстова¹⁸ .

С. А. Токарев может соглашаться или не соглашаться с выводами тех или иных советских ученых, но вряд ли он вправе замалчивать их труды, давая такую оценку степени изученности социалистического быта и культуры.

В рецензируемой работе вопросы социалистического переустройства быта и культуры советских народов отражаются очень схематично, в одноцветных красках и неравномерно у разных народов. В книге остались обойденными такие важные вопросы, как формирование социалистических семейных отношений, развитие братской дружбы и взаимопомощи советских народов в социалистическом строительстве. В этнографических главах о восточнославянских народах, народах Прибалтики, Европейского Севера, Волго-Камья, многих народов Кавказа, Средней Азии, Сибири и Севера приведены лишь фрагментарные сведения о культурном строительстве, развитии промышленности и сельского хозяйства, ликвидации неравномерности в экономическом и культурном развитии различных районов.

Автор не анализирует процесса возникновения в СССР социалистических наций.

¹⁸ "Советская этнография", 1957, N5, стр. 46 - 55.

слабо показывает развитие социалистических национальных культур советских народов; часто не сообщает, как формировались и развивались, что представляют собой сегодня у многих народов СССР школа, национальная литература и искусство, народное творчество и т. п.

Знакомясь с содержанием рецензируемой работы, приходишь к мысли, что фактически после подготовки лекций в 1939 г. автор, за редким исключением, почти не дополнял и не обновлял материала по социалистическому строительству в СССР. Цифровые сведения в тех случаях, когда они датированы, часто взяты из довоенного периода. Так, сведения о вузах в Татарской АССР (стр. 182) относятся к 1939 г.; вузах, техникумах и школах в Чечено-Ингушской АССР - к 1938 г. (стр. 245); торговой сети "а Севере - к 1926 - 1933 гг. (стр. 543) и т. п. Или, например, данные о слабом развитии музыкального искусства у якутов (стр. 471), справедливые для прошлого, опровергаются в настоящее время наличием ряда национальных опер и балетов, музыкальных школ не только в столице республики, но и в районных центрах; из среды якутов выросли заслуженные артисты, певцы, музыкальные деятели. С. А. Токарев, упомянув о том, что у якутов появились свои композиторы, не охарактеризовал современное богатейшее музыкальное творчество этого народа. Разве не известно автору, с каким успехом в Москве в конце 1957 г. прошла постановка оперы "Ньургун Боотур", шедевра якутской национальной музыки?

В книге не использованы обширные материалы периодической печати по этим вопросам. С. А. Токарев не обращался к уже опубликованным фундаментальным работам советских этнографов. В 1956 г., например, издательство АН СССР выпустило том "Народы Сибири", в котором, хотя и не полно, приводятся материалы о культуре и быте сибирских народов вплоть до 50-х годов нашего столетия. Институтом этнографии АН СССР подготовлены аналогичные труды о народах Средней Азии, Кавказа и т. д. Эти материалы вполне доступны С. А. Токареву.

Большую ценность для освещения современного быта и культуры народов СССР представляет сборник "Под знаменем Октября (советские республики за сорок лет)" (М. 1957), в котором помещены статьи об успехах национального строительства в союзных республиках, но материалы этих ценных работ, к сожалению, автором не использованы.

Приводимые им от случая к случаю статистические данные об индустриализации национальных окраин, успехах коллективизации и культурного строительства (преимущественно в довоенный период) не связаны пли плохо связаны с тем историческим процессом социалистического переустройства и развития быта и культуры народов СССР, который явился следствием осуществления партией ленинской национальной политики. Отдельные отрывочные сведения о социалистическом строительстве или скупая констатация некоторых изменений в быту и культуре не могут дать и не дают полного представления о том, как проводилась в жизнь национальная политика Коммунистической партии.

Важное значение в социалистическом переустройстве быта и культуры всех советских народов имеет помощь русского народа. Обращаясь к делегатам II Всероссийского съезда коммунистических организаций народов Востока 22 ноября 1919 г., В. И. Ленин говорил: "Вы должны найти своеобразные формы этого союза передовых пролетариев всего мира с живущими часто в средневековых условиях трудящимися и эксплуатируемыми массами Востока"¹⁹ .

В "Этнографии народов СССР" на фактическом материале можно было показать развитие союза передовых пролетариев России с многомиллионными трудящимися массами Кавказа, Волго-Камья, Средней Азии, Сибири и Севера. Дружба этих народов является величайшим завоеванием ленинской национальной политики. В развитии и упрочении дружбы народов СССР огромную роль сыграла братская помощь русского народа другим советским народам. Известно, что русские трудящиеся посылали на окраины оборудование для фабрик и заводов, вновь создаваемых учебных заведений, помогали нерусским народам окраин создавать собственную промышленность, проводить социалистическое преобразование сельского хозяйства, развивать социалистическую культуру. По мере роста экономики и культуры народов нашей страны все большее значение приобретают их всестороннее сотрудничество и взаимопомощь в коммунистическом строительстве.

Устранившись от освещения этих вопросов, С. А. Токарев в заключении своей работы (стр. 562) делает странный вывод, что

¹⁹ В. И. Ленин. Соч. Т. 30, стр. 140.

"неравномерность развития культурных ценностей имеет также положительное значение, поскольку она усиливает и делает более продуктивным культурное содружество, общение и взаимный обмен культурными ценностями между различными народами".

Нет нужды убеждать кого-либо в важности культурного обмена для развития социалистической культуры народов СССР. Но разве этот взаимный культурный обмен не был бы более широким и полнокровным, если бы советские народы не унаследовали от царской России неравномерность в развитии "культурных ценностей"?

Решения XX съезда КПСС, постановления партии и правительства по вопросам дальнейшего расширения прав союзных республик, перестройки управления промышленностью и строительством, реорганизации МТС и дальнейшему развитию колхозного строя имеют важнейшее значение для развития социалистического быта и культуры народов Советского Союза. В решениях XX съезда КПСС отмечено, что "в своей национальной политике партия исходила и исходит из ленинского положения о том, что социализм не только не устраняет национальных различий и особенностей, а, наоборот, обеспечивает всестороннее развитие и расцвет экономики и культуры всех наций и народностей"²⁰ . Однако автор не освещает эти важнейшие решения и указания партии. Он не показал, как в условиях современного крутого подъема экономики народов СССР происходит всестороннее развитие их национального быта и культуры.

С. А. Токарев не касается в книге сложившихся и успешно развивающихся в советский период широких социалистических экономических, культурных и идеологических связей между советскими народами, связей, которые играют огромную (непрерывно возрастающую) роль в коммунистическом строительстве.

Таким образом, в учебном пособии "Этнография народов СССР" обобщен большой материал по этногенезу, дореволюционному быту и культуре народов нашей страны, но оказались неразработанными, а точнее, обойденными основные вопросы формирования и развития социалистического быта и культуры, не раскрыто историческое значение решений XX съезда КПСС. В ряде мест С. А. Токарев объективистски излагает материалы о быте и культуре советских народов, пользуется устаревшими данными, допускает серьезные ошибки.

Большая вина за то, что в первом сводном учебном пособии по этнографии народов СССР имеются серьезные недостатки в освещении социалистического быта и культуры советских народов, ложится также на кафедру этнографии и редакционно-издательский совет Московского университета, которые не потребовали от автора соответствующей доработки книги и, очевидно, не оказали ему необходимой помощи в работе.

В тезисах доклада Н. С. Хрущева на XXI съезде КПСС сказано, что работники общественных наук должны создать фундаментальные труды, обобщающие закономерности общественного развития и практику социалистического строительства, разработать проблемы, связанные с постепенным переходом к коммунизму, вести непримиримую критику современного ревизионизма и буржуазной идеологии. Боевая задача советских этнографов состоит в том, чтобы обеспечить появление в ближайшие годы полноценного труда по этнографии народов СССР.

²⁰ "Резолюции XX съезда Коммунистической партии Советского Союза". Госполитиздат. 1956, стр. 19.