§ 5. Этика на службе у экономической рациональности
Последним автором, оставившим след в австрийской традиции, был Мюррей Ротбард(1926-1995). Его главное произведение "Этика и свобода" (1982) представляет собой плод размышлений над вопросом о взаимодействии экономической и политической сфер в рамках австрийской традиции. Если применять определение Мизеса, проблематика Ротбарда является идеологической. Его явно выраженное желание проявляется в объективном обосновании выбора каждого индивида в духе уважения законов капитализма.
По Ротбарду, неспособность традиционных австрийцев (Мизеса, Хайека, Кирзнера) обосноватьлиберализм с нормативной точки зрения коренится в ошибочном подходе к понятию свободы. Для Ротбарда, свобода является политическим понятием. Она - составная часть общественного порядка - и цель ее: определение способа взаимоотношений между индивидами. Свобода определяется через контроль над вещами; чтобы обозначить ее контуры, необходимо разрешить вопрос о собственности. "Позитивная теория свободы резюмируется в анализе объективных отношений, которые могут рассматриваться как права собственности и, следовательно, - в анализе того, какие действия могут рассматриваться в качестве нарушения этих прав"26. Цель, следовательно, состоит в том, чтобы добыть средства для научного суждения об определении прав. Но экономическая наука для этого непригодна по определению, в чем ее и упрекает Ротбард. Она не допускает никакого суждения по политической философии: "Фон Мизес должен признать, что мыслитель не в состоянии оценить какое-либо политическое мероприятие, не имея при этом конечного нормативного суждения или ценностного выбора"27. Определение новой методологической основы для экономической теории позволило Ротбарду примирить экономическую науку и право. Постоянно ссылаясь на свой "крайний априоризм", Ротбард добавил к нему реалистический подход.
В духе Аристотеля и Фомы Аквинского Ротбард защищает "идею естественного закона, основанного на разуме и опыте"28. Естественный закон "выявляет то лучшее, что есть в человеке, те цели, которые наиболее подходят природе человека и которые он должен обрести: сама эта природа человека указывает пути ее воплощения; этика естественного закона утверждает, что благо может быть определено как нечто способствующее или, напротив, препятствующее реализации того, что наиболее близко человеческой природе... Поэтому можно сказать, что естественный закон дает человеку "науку о счастье", так как он указывает пути, ведущие к подлинному счастью"29/sup>. Начиная с 1956 г., с работы "В защиту крайнего априоризма", Ротбард отмечал, что Мизес, следуя за Юмом, "совсем не пишете мудрости целей человека и о правильности его средств. Он утверждает лишь, что люди совершают действия, что у них, следовательно, есть цели и что они пользуются некоторыми средствами для их достижения"30. Цели могут быть оценены разумом как положительно, так и отрицательно. Философия естественного закона, "в отличие от философии, следующей за Юмом, не приговаривает разум оставаться рабом страстей и механически отыскивать средства для достижения целей, выбор которых был произвольным..."31. "Ум человеческий способен раскрыть цели, которым следуют люди"32.
Наряду с путями к "подлинному счастью" "истинный разум" указывает человеку, что он действительно является хозяином самому себе. Из этой собственности на самого себя логически выводится мысль о собственности на ту реальность, которую мы преобразовали. Отсюда с логической последовательностью вытекает идея свободы. Начиная с момента, когда естественный закон устанавливает, что индивид обладает правом (в этическом смысле) на собственную личность и на предметы, которые он произвел, он сразу утверждает также законность распоряжения собою и вещами, которые он произвел. Принцип свободы является понятийной формулировкой данного распоряжения. Свобода означает "отсутствие посягательств на справедливо полученную собственность со стороны кого-либо"33. Объективное определение собственности и свободы позволяет установить, в какой мере и в каких условиях становится законным применение насилия. Так же как и собственность, оно имеет онтологические (т.е. относящиеся к учению о бытии) корни.
Естественный закон при помощи естественного права позволяет обосновать политическую норму. Санкционируя "собрание законов, которые трактуют, что хорошо и что плохо для человека", естественное право в конечном счете лишь выявляет естественный, или разумный, моральный закон. На политическом уровне выступление Ротбарда имело наиболее серьезные последствия, оно способствовало появлению учения анархо-капитализма. Впервые в истории неоавстрийской школы утверждение политического либерализма было доведено до отрицания роли государства в становления и функционировании рыночного порядка. Государство определяется двумя понятиями, связанными друг с другом: монополией и насилием. Государство располагает монополией на хозяйственную жизнь благодаря применению насилия и монополии на насилие. Ротбард воспроизводит здесь традиционный анализ австрийцев, чтобы показать, что государство менее эффективно, чем частное предприятие. "Все эти услуги, для предоставления которых, как полагают, необходимо вмешательство государства - от печатания денег до общественной безопасности - с одновременным развитием права для защиты личности и собственности, могут производиться и реально производились, причем гораздо более эффективно... частными лицами"2. С точки зрения экономической эффективности, действия государства всегда обманывают потребителя.
Но самой острой критике Ротбард подвергает принуждение. Государство, сколь бы легальным оно ни было, не может жить без помощи налога, который по природе своей есть кража. "Государство не является, как того хотелось бы большинству экономистов-утилитаристов, законным общественным институтом, проявившим досадную склонность к неразберихе и неэффективности. Напротив, государство есть изначально нелегитимный институт, который основывается на систематической агрессии, организованном и ставшим привычным преступлении против личности и собственности своих подданных... С моральной точки зрения, необходимо рассматривать государство как нелегитимное, находящееся вне общего права... которое разграничивает и гарантирует законные права и собственность отдельных граждан. С точки зрения справедливости и морали, государство не является собственником, не может требовать какого-либо послушания либо соблюдения договора, заключенного с ним, так как, в действительности, оно не должно было бы существовать"34. Государство незаконно, с моральной точки зрения, и в то же время является разрушителем экономической эффективности. Отсюда вытекает необходимость защиты анархо-капиталистической организации общества. Итак, только добровольный обмен индивидуальными правами может привести к эффективному и нравственному обществу.
Вклад Ротбарда, как и Хайека, связан с разрешением проблемы формирования ожиданий. Однако Хайек представлял теорию спонтанного порядка как объяснение координации индивидуальных планов. Желание Ротбарда сохранить априоризм побуждает его отказаться от всяких ссылок на спонтанные процессы, тогда как его определение реалистической методологии не позволяет ему использовать иные методы координации, кроме принципа рациональности. Но эта методология позволяет ему по-новому определить идею субъективного существования реального мира, объективных закономерных причинно-следственных связей и объективного значения дедуктивной логики35. Открытие отношения между человеком и реальностью, отношения, понимаемого как объективный закон, стало возможным благодаря применению "истинного разума". С его помощью Ротбард закладывает теоретические основы нормативного подхода к поведению индивидов. Субъективизм Ротбарда по своей природе совершенно иной, нежели субъективизм Хайека или Лахманна. Он не оспаривает положения, что в основе процесса определения ценности всегда находятся индивиды, которые определяют цены на блага и услуги. "Один только индивид способен чувствовать, испытывать и воспринимать; он один может выносить суждения о ценности и делать выбор. Действуют только индивиды"36. Эта констатация не противоречит факту, что разум способен сознавать объективные ценности, которые навязаны любому индивидуальному рассудку. Законы реальности незыблемы, ее ценности, однажды установленные, не имеют никаких оснований меняться со временем.
Феномен отсутствия знаний и, следовательно, невозможность предвидения являются результатом свободной воли. Именно субъективизм создает неизвестное на базе идей и ценностей каждого человека и он же ставит проблемы координации ожиданий. Ротбард подчеркивает: экономист "лишь случайно нападает на след совершенного предвидения; он постоянно сталкивается с тем фактом, что свободная воля человека побуждает его менять оценочные суждения и решения, вследствие чего оказывается невозможным точно предвидеть будущие события"37. Но если благодаря разуму возможно определить объективный масштаб ценности, онтологическое измерение свободной воли теряет смысл. В действительности, с момента, когда реальность начинает рассматриваться как нечто объективное, а человеческий разум наделяется способностью раскрыть свои законы, - проблема формирования ожиданий считается решенной. Если налицо однородная классификация оценок в среде индивидов, то каждый сможет предугадать действия другого. Зная структуру предпочтений агентов, мы получаем возможность предвидеть их действия и результат их поступков. Позитивная свобода воли не может рассматриваться как нечто заданное в поведении человека. Исходя из принципа рациональности, она должна уступить место нормативной этике, которая становится инструментом и условием координации индивидуальных планов.
Подведем итоги: 1) разум способен выявить шкалу ценностей, у которых вследствие принципа неизменности нет никаких оснований меняться во времени: понятие субъективности предпочтений становится лишенным смысла38; 2) отношение между индивидом и реальностью объективно. Человек не в состоянии обоснованно, с онтологической точки зрения, придавать реальности множество значений: концепция Лахманна о субъективизме интерпретаций обращается в ничто; 3) наконец, человек может и должен предвидеть все последствия своих действий. Знание или открытие реальных законов лишает всякого смысла идею неопределенности результатов человеческих действий; субъективизм ожиданий не имеет более разумных обоснований. Вследствие этого проблема незнания будущего, поставленная Хайеком и Лахманном, преодолевается благодаря подведению реалистичного основания под процесс формирования ценностей. Дальнейшее использование принципа рациональности применительно к проблеме формирования ожиданий в социальном пространстве облегчает переход от предвидения, носящего статус "исторического акта", к предвидению на базе естественного закона.
Актуализация Ротбардом аристотелевского реализма может также интерпретироваться как желание выковать то звено в цепи, которое отсутствовало в системе Мизеса. Он получает возможность применить принцип полезности (основу практического анализа) к решению проблемы координации индивидуальных планов во временном пространстве. Ротбард, опираясь на теоретическое наследие Мизеса, имеет основание заявить, "что в той мере, в какой люди способны к действию, они способны также следовать разуму и что в способности следовать этим путем заключается главная надежда человечества"1.
Итак, представители австрийской школы продвинули дальше анализ проблемы механизмов коммуникации - с помощью теории рыночных цен анализ обретает полную связанность. Однако ответы австрийских экономистов на проблему незнания будущего не носят столь завершенного характера. Выступая под знаменем либерализма, австрийцы не образуют тем не менее единого фронта, так как их положения нередко противостоят друг другу (как в случае Хайека и Ротбарда) или носят нигилистический характер (как у Лахманна). Все это свидетельствует об аналитическом и доктринальном размежевании неоавстрийской школы. Можно отметить, что только Лахманн в своей упорной защите субъективизма предлагает формулировку, адекватную вопросу экономистов о явлении субъективизма. Наоборот, с некоторой долей иронии можно констатировать, что ответы, предложенные по поводу проблемы незнания будущего Хайеком (правила истинного поведения) или Ротбардом (естественное право), ведут в конечном счете к стремлению ограничить значимость и поле применения субъективизма как основополагающего понятия австрийской традиции.
Раскрытие тайн координации находится, видимо, на пересечении теории Хайека о спонтанном порядке, представлений Лахманна о фундаментальной неопределенности рыночных процессов и анализа Ротбарда, который представляется слишком нормативным, чтобы действительно объяснить координацию. В этом плане понятие, предложенное О'Дрисколлом и Риззо40 о схеме координации (pattern coordination), может быть использовано в той мере, в какой она принимает эти две теоретические системы в рамках единого пространства. Само существование экономики обусловливает возникновение некоторой "упорядоченности". Принимая форму "типических событий", эта упорядоченность способствует продвижению и осуществлению ожиданий. Но появление "уникального явления" постоянно ставит под сомнение взаимосвязь индивидуальных планов и переориентирует деятельность к новым формам. Это смешение порядка и беспорядка, равновесия и неравновесия составляет главную характеристику современных экономических систем. Оно обусловливает их постоянную реструктуризацию, не вовлекая тем не менее в состояние хаоса.