Всероссийская научная библиотека
Архивные фонды - это спецфонды Порталуса, которые не доступны в Читальном зале.
ВСЕ архивы рубрики...
Добавить статью
Экспорт новинок
Главная → МЕМУАРЫ, ЖИЗНЕОПИСАНИЯ → Воспоминания из истории гражданской воины. ИЗ ИСТОРИИ ГЕРМАНСКОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ
Воспоминания из истории гражданской воины. ИЗ ИСТОРИИ ГЕРМАНСКОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ
Дата публикации: 09 декабря 2013
Автор(ы): А. ГАЛАЦЕР-ЧЕРНИЦКИЙ →
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: МЕМУАРЫ, ЖИЗНЕОПИСАНИЯ →
Источник: (c) Борьба классов, № 6, Июнь 1932, C. 60-65 →
Номер публикации: №1386602546
А. ГАЛАЦЕР-ЧЕРНИЦКИЙ, (c)
ПЕЧАТАЕМЫЕ НИЖЕ РУКОПИСИ ПОЛУЧЕНЫ НАМИ ОТ ГЛАВНОЙ РЕДАКЦИИ "ИСТОРИИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ". В БЛИЖАЙШИХ НОМЕРАХ НАШЕГО ЖУРНАЛА В ОТДЕЛЕ "МАССЫ ТВОРЯТ И ПИШУТ ИСТОРИЮ" БУДУТ ПЕЧАТАТЬСЯ МАТЕРИАЛЫ, ПРИСЫЛАЕМЫЕ УЧАСТНИКАМИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В ГЛАВНУЮ РЕДАКЦИЮ И В РЕДАКЦИЮ НАШЕГО ЖУРНАЛА.
РЕДАКЦИЯ
Псков, преддверие Северного фронта, бурлил.
Старая армия развалилась. Тяга к миру была беспредельна. Измотала ненавистная война, осточертела неизменная чечевица, заела вошь. Заговорила солдатская масса, потребовавшая мира, во что бы то ни стало.
Крестьянское "пушечное мясо" отказывалось исполнять свою "историческую миссию" и дружно, по образному выражению Владимира Ильича, "голосовало ногами" пропив воины.
Армия стихийно оставляла фронт.
25 октября временное правительство было свергнуто. Власть перешла к советам. 26 октября всероссийский с'езд советов принял по докладу Владимира Ильича "Обращение к народам и правительствам всех стран", в котором предлагал немедленно заключить мир. Начались переговоры с германскими империалистами.
24 февраля 1918 г. ВЦИК принял германские условия мира и постановил послать в Брест-Литовск мирную делегацию, которая подписала 4 марта мирный договор с Германией.
Тревожно было во Пскове в дни брестских переговоров. В Пушкинском театре шли ежедневно митинги, выяснялось положение дел на фронте. Немцы, воспользовавшись промедлением с заключением мира, происшедшим вследствие борьбы "левых коммунистов" и Троцкого против Ленина, перешли в наступление. На митинге 21 февраля т. Позерн сообщил о взятии германцами Двинска и Минска и о приближении немцев к Валку.
23 февраля город начал лихорадочно эвакуироваться. С Рижского шоссе тянулись к вокзалу обозы с продуктами, фронтовым скарбом.
Ходили слухи, что германцы заняли Остров и приближаются к Пскову. 23 февраля, как сообщала "Северная правда", германцами был занят гор. Люцин. "Германские войска продвигаются от Вольмара по направлению к Валку, - телеграфировали в Псков из XII армии. Валк в наших руках. Штабу XII армии поручено организовать отпор продвижению германцев на линии Остров - Изборск".
Утром 24 февраля напряжение достигло наивысших размеров, Начались грабежи, прекратить которые удавалось лишь с большим трудом. Комиссар городской управы Шорехман, командированный для прекращения грабежей, был убит группой погромно настроенных солдат. Труп долго лежал на площади, люди безучастно пробегали мимо него.
Днем в 12 часов в Пушкинском театре состоялся большой митинг. Предревкома т. Позерн говорил о наступлении немцев, призывал к защите Пскова:
"Нехватит оружия - будем грызться зубами", - говорил он.
В "нашем Смольном" (как шутливо называли бывший кадетский корпус, где помещался ревком) подготовляли силы для отпора немцам. Но сил было мало. Царская армия разваливалась, Красная гвардия была слишком малочисленна, чтобы защитить город и бороться одновременно с внутренней контрреволюцией. На всякий случай ревком решил уничтожить свой архив.
Двор представлял сплошное пепелище - повсюду стлался дым сжигаемых бумаг, в воздухе кружились стаи галок. Тут же валялись сломанные артиллерийские передки, винтовки, упряжь.
По городу шло твердо, ориентировавшееся на немцев шушуканье. Контрреволюционеры, стремясь натравить население на большевиков, распространяли слухи о том, что большевики, уходя из Пскова, обязательно взорвут мосты, электрическую станцию, водопровод.
Митинг, назначенный в 4 часа в Пушкинском театре, не смог уже состояться, так как были получены сведения, что, немцы приближаются к Пскову. Шла эвакуация.
Наступали сумерки, жители прятались по домам. Только темные фигуры грабителей шныряли по переулкам. Загорелись Омские казармы на Заведичье, продовольственные склады, Енисейские казармы на Запсковье. Зловещее зарево освещало город.
Около 10 часов вечера 24 февраля среди редких ружейных выстрелов, татаканья пулеметов раздался оглушительный взрыв. На момент горизонт блеснул ярким огненным заревом. Это был "подарок" наших "росных партизан, латышских стрелков-кавалеристов и пулеметчиков кайзеровскому офицерью. Несколько сот германских оккупантов легли от этого "прощального привета" у ст. Псков II.
В первом часу ночи на 25 февраля немцы с чрезвычайной осторожностью, зорко озираясь по сторонам, прижимаясь к долгам и заборам, входили в город.
Утром 25 февраля Псков преобразился. "Победители" рассыпались по городу. Кайзеровские офицеры - вылощенные, наглые, самодовольные - внимательно изучала местность. Послышались офицерские крики:
- Sie sollen! (Вы обязаны!). Появились и германские солдаты, уже не молодые (ландвер), с серыми и хмурыми лицами, одиночками и группами. Несмотря на порядочный мороз, солдаты были одеты в легкие серые куртки и бескозырки.
Местная буржуазия, в массе своей исконное купечество, целыми семьями в праздничных нарядах высыпала на улицу, поздравляя друг друга с "освобождением от большевиков" и приходом "избавителей". Лица - возбужденные, радостные. Громкий говор. Шумный обмен впечатлениями.
- Словно светлый праздник у нас сегодня, - говорили купцы-"патриоты", любовно и радостно поглядывая на своих "спасителей".
При помощи жестов и доморощенных переводчиков немцев зазывали в купеческие дома и угощали на-славу. Подкрепившись, "спасители" плели турусы на колесах, услаждая сердца "патриотов" рассказами о том, что через три дня они возьмут Петербург.
Белогвардейцы оживились, русские офицеры нацепили погоны и холопски козыряли немецким лейтенантам и поручикам.
Бойко заторговали магазины. В первый же день после прихода немцев было скуплено все мыло, свечи, сало, в которых в Германии ощущалась острая нужда. Все это в посылках сейчас же направлялось в Германию. Расплачивались германскими денежными знаками военного времени "ост-гельд".
26 февраля германским командованием было издано обязательное постановление о сдаче местными жителями до 28 февраля в комендатуру оружия, боевой амуниция и взрывчатых веществ. Неисполнение каралось смертной казнью. Город был об'явлен на осадном положении.
Появление на улицах с 9 час. вечера до 6 час. утра было запрещено. Главнокомандующим графом Кирбахом был издан специальный приказ "О распространении ложных слухов".
"Распространение ложных слухов, - говорилось в нем, - могущих повредить интересам германской империи, будь это словесно, письменно или посредством печати, воспрещается".
Карой за нарушение этого приказа была каторга до 10 лет.
Одновременно с этим опубликован был "приказ комендантского управления":
"Продажа и распространение в Пскове газет, не разрешенных комендантским управлением, воспрещается.
Допущены к продаже лишь те немецкие газеты, которые продаются из германской волевой книжной лавки, я газета "Псковский вестник".
Вслед за тем все жители, начиная с 10-яетнего возраста, подверглись строгой регистрации и снабжены были "аусвейсами" (удостоверениями) с дактилоскопическим оттиском пальца1 .
Создана была гехейм-полицай (сыскная полиция). Начались аресты. Все трудящиеся были взяты под подозрение.
Оклик вымуштрованного немецкого унтера "цурюк" (назад) неизменно звучал то здесь, то там и давал себя основательно чувствовать. Уж очень категоричны и ярко символичны были смысл и значение этого окрика - ни шагу вперед!
На другой же день после оккупация немцы приступили к реквизиции продуктов из складов военных организаций и вывозке их в тыл.
18 мая был издан приказ, по которому каждый владелец дойных коров (читай - крестьянин!) обязывался сдавать ежемесячно от каждой коровы 800 г. масла, 1,6 кг. творога, каждый владелец курицы - 2 яйца с каждой курицы.
Параллельно с этими обременительными для деревни поборами шел открытый, никем не преследуемый грабеж. По ночам кайзеровские воины расхищали в деревнях все, что плохо лежало, из остававшегося от "законных" вымогательств.
Попытки противодействия грабительству оканчивались печально для крестьян.
Так же, как и на Украине, германцы на Псковщине с первых же дней оккупации начали оказывать поддержку помещикам против крестьян.
9 июня германским командованием был издан приказ "о возврате землевладельцам захваченного имущества". 22 июля была создана "комиссия для оценки убытков, причиненных движимому и недвижимому имуществу во время революционных беспорядков 1917 - 1918 гг.". Задача этой комиссии заключалась, прежде всего, в том, чтобы взыскать с крестьян все убытки, причиненные помещикам, и возвратить помещикам их имения и их богатства.
Но наши псковские крестьяне в некоторых пунктах, вклинивающихся в оккупированную область, действовали смело и решительно. Так, в Остенской (ныне Псковской) волости, как только германцы вошли в Псков, началась паника и бегство по направлению к раз'езду Молоди и Новоселье. В дер. Ольгино-Поле состоялся митинг. Выбрали двух разведчиков и отправили их узнать, что делается в Пскове. В тот же вечер был избран революционный
--------------------------------------------------------------------------------
1 Характерен сам текст "По становления о выдаче удостоверений личности", об'явленного градоначальником ротмистром фон-Абегг "на основании приказания главнокомандующего".
"Каждое проживающее в районе Пскова статское лицо старше 10 лет должно иметь удостоверение личности и постоянно носить его при себе, так только оно покидает квартиру или двор".
"Каждое военное лицо имеет право требовать от всякого статского лица пред'явления удостоверения".
"Всякое лицо, встреченное без удостоверения личности, задерживается как подозреваемое в шпионстве и отправляется в тыл".
Далее в постановлении излагаются кары - заключение в тюрьму до 1 года, а при смягчающих обстоятельствах - штраф до 1500 марок.
--------------------------------------------------------------------------------
комитет, который постановил мобилизовать пять сроков и учетников до 40 лет. Мобилизация была произведена, достали оружие из Торошина. Образовалось восемь отрядов и команд связи, которые заняли дер. Амосове, Варышево, Задолье, Великое вело, Водчерничье и др. В дальнейшем крестьянство под руководством местных партийцев создало остенскую отдельную погранроту, в которую вошло около 300 человек. 11 апреля рота созвала сход и образовала первый Остемский совет. В июне начались кулацкие выступления. Кулаки организовали земскую управу, которая впрочем, скоро распалась.
На оккупированной же немцами Псковщине крестьянство, обессиленное, истощенное, обескровленное империалистической войной, в бессильной злобе задыхалось под нажимом оккупации.
Кайзеровская Германия открыто поддерживала русских белогвардейцев. Псков вделался одной из баз для контрреволюции.
Почти с первых дней оккупации он превратился в убежище для беженцев от революции. Буржуазия, офицерство и помещики переходили границы у станции Торошино (в 20 километрах от Пскова). Немцы всячески содействовали этим белым эмигрантам, помогали им материально, содействовали формированию офицерских кадров для южных белых армий и т. п.
В конце лета 1918 г. среди белогвардейцев начала формироваться так называемая Северная армия. Центр организации этой армии находился в Киеве. В это осиное гнездо реакции стеклись "не в гости, но живот, спасая", все бывшие люди - вышедшие в тираж царские министры, генералы, чиновники, банкиры, помещики, великосветские кокотки и конечно неизменные спекулянты. Всей этой жадной своре оказывали высокое покровительство сам "ясновельможный пан" гетман Скоропадский и кайзеровские генералы.
По представлению комиссии "центра" германского рейхстага ассигновано было 200 миллионов марок на содержание Северной армии. Из этой суммы сейчас же было переведено в Псков на первоначальные расходы 120 тысяч марок.
Немцы начали подготовку офицерских формирований в Пскове тотчас же после оккупации. Так, еще 15 апреля в островской газете "Островское время" за подписью генерал-майора графа Берольдигена появилось следующее об'явление:
"Все русские офицеры, живущие в Острове, приглашаются во вторник 16 апреля к 10 часам утра явиться в комендантское управление на предмет переговоров с командиром бригады. Настоящее распоряжение не касается офицеров, находящихся в отставке".
О целях этого об'явления не могло быть двух мнений. Офицеров вызывали для сговора.
В дальнейшем к русским офицерам проявляется особое внимание. 1 мая в "Островском времени" появляется такое распоряжение коменданта Брокмана:
"Те жители города, у которых живут русские офицеры, не имеют права вывешивать об'явления о сдаче ими квартир, ни повышать квартирной платы".
Представители островских оккупантов действовали, конечно, не по собственной инициативе. Установление связи с золотопогонниками явилось продуктом определенной директивы свыше.
Белогвардейцы-офицеры, узнав о сформировании контрреволюционной Северной армии, начали записываться в нее. Со всей России прибывали офицеры в Псков, Часть их направлялась при посредстве оккупационных властей из Пскова в Киев на пополнение Южной армии.
Присутствие армии в Пскове сейчас же стало ощущаться. Прежде всего, оживились трактиры и картежные притоны. Гостиница "Лондон" переформировалась в "товарищество" с бывшим начальником петербургской охранки во главе и при ней открылось клубное отделение и кабарэ. Картежная игра и пьянство шли непрерывно круглые сутки в учреждениях "товарищества".
Прогремевший впоследствии на весь мир висельник Булак-Балахович, бывший штабс-капитан армии, после революции служил в Луге в Красной армии. Вместе со своим сподвижником, также бывшим царским офицером, Перемыкиным и частью обманутых красноармейцев Балакович дезертировал в октябре 1918 г. из красной армии. Красноармейцы не знали о предполагавшемся предательстве. Им было об'явлено, что они пойдут в наступление, но когда они перешли кордон, оккупанты их арестовали, доставили в Псков и посадили в каторжный централ. Через 4 дня красноармейцев освободили для укомплектования Северной армии.
Штаб Северной армии для борьбы с большевиками расположился в офицерском флигеле кадетского корпуса. Свою деятельность он начал с создания контрразведки, при которой был организован агитационный отдел.
Бывшие жандармские и унтера с лычками и шавронами на рукаве раздавали на улицах "литературу", в которой говорилось о беспощадной борьбе с большевиками, намекалось на какой-то "земский собор" и прочие буржуазные "блага". Был нанят специальный магазин, все большое окно которого было заклеено этой "литературой". Обращала на себя внимание одна прокламация, в которой говорилось, что большевики нарушили "священный институт" семьи декретом о гражданском браке, изданном Советом народных комиссаров 17 декабря 1917 года.
На улицах появился во всех своих регалиях нововременский генерал Вандам (настоящая фамилия Ердышкин). За его подписью как "командующего Северной армией" были выпущены 50-рублевки - "кредитный билет Псковского областного казначейства". Денег этих жители не брали, но чиновникам и учителям выдавали жалование "вандамками".
Ожидался приезд генерал Радко-Дмитриева, бывшего в последнее время командующим XII армией.
В киевской резиденции восседал грядущий главнокомандующий существовавшей на бумаге Северной армии, генерал граф Келлер, командующий Южной ар четей, открыто заявлявший, что Северная армия стремится к восстановлению законного наследника российского престола.
Пьянствующие офицеры все прибывали в Псков, а солдат почти не было, несмотря на посылку специальных вербовщиков-офицеров в Остров, Режицу и Двинск. Вербовочным комитетом было выпущено множество прокламаций, напоминавших листовки, выпускавшиеся при царизме "Союзом инстинно русских людей". Не только содержание, но и внешний вид их напоминал прокламации погромщиков, печатавшиеся в недрах департамента полиции. За" головки отражали прежние штампы - "Русские люди", "Время не терпит" и т. п. Эти прокламация не оставляют сомнения в целях и стремлениях Северной армии. "Под сенью святой троицы, - говорит одна из прокламаций, - положено начало созданию Северной армии, которая должна не только защищать Псковскую область, но и водворить в России порядок и законность". Как и все черносотенно-погромные прокламации, они пропитаны обычной ложью о "зверствах" большевиков.
В числе городов, где имелись вербовочные пункты, в этих прокламациях указывались не только Псков, Остров, Режица, Люцин и Двинск, но и многие города Прибалтийского края Литвы, Польши и Украины.
Однако формирование армии шло недостаточными темпами. Поэтому белогвардейцы прибегли к принудительной мобилизации. Мобилизованы были старшие классы гимназии, реального училища и коммерческого училища.
В самый разгар организации "армии" наркоминдел Чичерин послал протест против финансирования и поддержки Северной армии. Дальнейшую открытую присылку денег из Берлина пришлось приостановить.
Буржуазия заволновалась не на шутку. Но кайзеровские генералы всячески успокаивали депутации "патриотов", обещали, что оккупационная армия не уйдет, пока не окрепнет Северная армия.
Пока же немцы снабжали Северную армию продовольствием, вооружением, обещали даже негласно ее финансировать. Оккупанты назначили своего атташе в Северную армию-майора Клейст. Образовался "комитет снабжения Северной армии" из местных купцов. Городской голова Батов отдал в распоряжение армии губернскую земскую больницу.
В притоне-меблирашках "Париж" был устроен "штаб" русских белогвардейцев. На дверях появился писаный от руки плакат: "Штаб полка имени его императорского высочества великого князя Николая Николаевича".
Чувствуя приближение конца, белобандиты довели бесчинства до высшей наглости. Армия производила обыски, налагала штрафы, просто арестовывала имущих граждан и брала выкуп за освобождение. Все это сразу пропивалось, главным образом в "Лондоне".
Но тут события пошли с головокружительной быстротой. Германская революция опрокинула все планы оккупантов и местной буржуазии.
Свержение Вильгельма дало возможность германским солдатам создать свои организации по типу наших. В Пскове 11 ноября был организован Совет солдатских депутатов ("Зольдатенрат"). На первое общее собрание зольдатенрата явился начальник дивизии генерал фон-Штанген и обратился к солдатам с увещанием, в котором рекомендовал "не принимать скороспелых решений". Президиум собрания в ответ заявил, что солдаты прекрасно разбираются в происходящих событиях и решения, по их мнению, будут строго продуманы. В заключение президиум в весьма корректной форме попросил Штангена не вмешиваться в солдатские дела и оставить зал собрания. Генерал удалился.
Собрание постановило через 14 дней оставить Псков, при чем, чтобы офицеры не саботировали, решено было, что офицеры должны следовать в Германию со своими частями.
Немецкие солдаты начали готовиться к от'езду на родину и установили строгий внутренний порядок.
Немецкие "офицеры, во избежание столкновений с солдатами на почве "отдания чести", перестали показываться "а улицах.
Местная буржуазия при помощи кайзеровских офицеров за весьма высокую мзду начала отправлять товары и ценное имущество в Ригу и Юрьев. Сама буржуазия заручалась пропусками на выезд, при чем плата за пропуска с каждым днем повышалась. Особенно высокой "ставки" достигла эта плата после официально об'явленного срока прекращения выдач пропусков.
Городская дума постановила отправить депутацию в Ревель к англичанам с челобитной. В качестве делегата думы выехал в Ревель гласный Пошивалов, "министр юстиции" оккупационной зоны. Упоминавшийся уже гласный думы Горн повел агитацию за оставление в Пскове на городской счет отряда немецких солдат "для защиты от большевиков", но агитация успеха не имела.
Северная армия неистовствовала. Шли обыски, аресты, грабили все, что попадалось под руку, не брезгуя ничем - таскали муку, подушки, одеяла, разный домашний хлам. "Русская" армия об'явила осадное положение. Приближался день ухода немцев. Оккупанты бесцеремонно вывозили городское имущество.
Грабеж населения балаховической бандой дошел до того, что для успокоения населения 22 ноября, за три дня до оставления Пскова, генерал фон-Штанген издал приказ о запрещении образования шаек и незаконных обысков.
Само собой разумеется, что никакого успокоения этот приказ не внес, потому что население прекрасно знало, что эти люди вооружались немцами. Это - во-первых, а во-вторых, при фактическом властвовании Балаховича и растерянности оккупантов в последние дни перед уходом приказ этот был выстрелом из пушек по воробьям.
Красная армия приближалась к Пскову.
Около 12 час. дня 25 октября послышались орудийные раскаты. Красная артиллерия давала знать о своем приближении.
Среди балаховической "армии" начался неописуемый переполох. Небольшие воинские группы, а больше одиночки, растрепанные и растерянные, неслись на Завеличье, устремлялись на Рижское шоссе.
Вечером псковичи были свидетелями того, как Северная армия с частью немецких офицеров врассыпную бежала из Пскова через железнодорожный и Ольгинский мосты, сдав город почти без одного выстрела, бросив свой штаб.
Ночью в город вступила Красная армия, и над Псковом вновь зареял красный флаг.
РЕДАКЦИЯ
Псков, преддверие Северного фронта, бурлил.
Старая армия развалилась. Тяга к миру была беспредельна. Измотала ненавистная война, осточертела неизменная чечевица, заела вошь. Заговорила солдатская масса, потребовавшая мира, во что бы то ни стало.
Крестьянское "пушечное мясо" отказывалось исполнять свою "историческую миссию" и дружно, по образному выражению Владимира Ильича, "голосовало ногами" пропив воины.
Армия стихийно оставляла фронт.
25 октября временное правительство было свергнуто. Власть перешла к советам. 26 октября всероссийский с'езд советов принял по докладу Владимира Ильича "Обращение к народам и правительствам всех стран", в котором предлагал немедленно заключить мир. Начались переговоры с германскими империалистами.
24 февраля 1918 г. ВЦИК принял германские условия мира и постановил послать в Брест-Литовск мирную делегацию, которая подписала 4 марта мирный договор с Германией.
Тревожно было во Пскове в дни брестских переговоров. В Пушкинском театре шли ежедневно митинги, выяснялось положение дел на фронте. Немцы, воспользовавшись промедлением с заключением мира, происшедшим вследствие борьбы "левых коммунистов" и Троцкого против Ленина, перешли в наступление. На митинге 21 февраля т. Позерн сообщил о взятии германцами Двинска и Минска и о приближении немцев к Валку.
23 февраля город начал лихорадочно эвакуироваться. С Рижского шоссе тянулись к вокзалу обозы с продуктами, фронтовым скарбом.
Ходили слухи, что германцы заняли Остров и приближаются к Пскову. 23 февраля, как сообщала "Северная правда", германцами был занят гор. Люцин. "Германские войска продвигаются от Вольмара по направлению к Валку, - телеграфировали в Псков из XII армии. Валк в наших руках. Штабу XII армии поручено организовать отпор продвижению германцев на линии Остров - Изборск".
Утром 24 февраля напряжение достигло наивысших размеров, Начались грабежи, прекратить которые удавалось лишь с большим трудом. Комиссар городской управы Шорехман, командированный для прекращения грабежей, был убит группой погромно настроенных солдат. Труп долго лежал на площади, люди безучастно пробегали мимо него.
Днем в 12 часов в Пушкинском театре состоялся большой митинг. Предревкома т. Позерн говорил о наступлении немцев, призывал к защите Пскова:
"Нехватит оружия - будем грызться зубами", - говорил он.
В "нашем Смольном" (как шутливо называли бывший кадетский корпус, где помещался ревком) подготовляли силы для отпора немцам. Но сил было мало. Царская армия разваливалась, Красная гвардия была слишком малочисленна, чтобы защитить город и бороться одновременно с внутренней контрреволюцией. На всякий случай ревком решил уничтожить свой архив.
Двор представлял сплошное пепелище - повсюду стлался дым сжигаемых бумаг, в воздухе кружились стаи галок. Тут же валялись сломанные артиллерийские передки, винтовки, упряжь.
По городу шло твердо, ориентировавшееся на немцев шушуканье. Контрреволюционеры, стремясь натравить население на большевиков, распространяли слухи о том, что большевики, уходя из Пскова, обязательно взорвут мосты, электрическую станцию, водопровод.
Митинг, назначенный в 4 часа в Пушкинском театре, не смог уже состояться, так как были получены сведения, что, немцы приближаются к Пскову. Шла эвакуация.
Наступали сумерки, жители прятались по домам. Только темные фигуры грабителей шныряли по переулкам. Загорелись Омские казармы на Заведичье, продовольственные склады, Енисейские казармы на Запсковье. Зловещее зарево освещало город.
Около 10 часов вечера 24 февраля среди редких ружейных выстрелов, татаканья пулеметов раздался оглушительный взрыв. На момент горизонт блеснул ярким огненным заревом. Это был "подарок" наших "росных партизан, латышских стрелков-кавалеристов и пулеметчиков кайзеровскому офицерью. Несколько сот германских оккупантов легли от этого "прощального привета" у ст. Псков II.
В первом часу ночи на 25 февраля немцы с чрезвычайной осторожностью, зорко озираясь по сторонам, прижимаясь к долгам и заборам, входили в город.
Утром 25 февраля Псков преобразился. "Победители" рассыпались по городу. Кайзеровские офицеры - вылощенные, наглые, самодовольные - внимательно изучала местность. Послышались офицерские крики:
- Sie sollen! (Вы обязаны!). Появились и германские солдаты, уже не молодые (ландвер), с серыми и хмурыми лицами, одиночками и группами. Несмотря на порядочный мороз, солдаты были одеты в легкие серые куртки и бескозырки.
Местная буржуазия, в массе своей исконное купечество, целыми семьями в праздничных нарядах высыпала на улицу, поздравляя друг друга с "освобождением от большевиков" и приходом "избавителей". Лица - возбужденные, радостные. Громкий говор. Шумный обмен впечатлениями.
- Словно светлый праздник у нас сегодня, - говорили купцы-"патриоты", любовно и радостно поглядывая на своих "спасителей".
При помощи жестов и доморощенных переводчиков немцев зазывали в купеческие дома и угощали на-славу. Подкрепившись, "спасители" плели турусы на колесах, услаждая сердца "патриотов" рассказами о том, что через три дня они возьмут Петербург.
Белогвардейцы оживились, русские офицеры нацепили погоны и холопски козыряли немецким лейтенантам и поручикам.
Бойко заторговали магазины. В первый же день после прихода немцев было скуплено все мыло, свечи, сало, в которых в Германии ощущалась острая нужда. Все это в посылках сейчас же направлялось в Германию. Расплачивались германскими денежными знаками военного времени "ост-гельд".
26 февраля германским командованием было издано обязательное постановление о сдаче местными жителями до 28 февраля в комендатуру оружия, боевой амуниция и взрывчатых веществ. Неисполнение каралось смертной казнью. Город был об'явлен на осадном положении.
Появление на улицах с 9 час. вечера до 6 час. утра было запрещено. Главнокомандующим графом Кирбахом был издан специальный приказ "О распространении ложных слухов".
"Распространение ложных слухов, - говорилось в нем, - могущих повредить интересам германской империи, будь это словесно, письменно или посредством печати, воспрещается".
Карой за нарушение этого приказа была каторга до 10 лет.
Одновременно с этим опубликован был "приказ комендантского управления":
"Продажа и распространение в Пскове газет, не разрешенных комендантским управлением, воспрещается.
Допущены к продаже лишь те немецкие газеты, которые продаются из германской волевой книжной лавки, я газета "Псковский вестник".
Вслед за тем все жители, начиная с 10-яетнего возраста, подверглись строгой регистрации и снабжены были "аусвейсами" (удостоверениями) с дактилоскопическим оттиском пальца1 .
Создана была гехейм-полицай (сыскная полиция). Начались аресты. Все трудящиеся были взяты под подозрение.
Оклик вымуштрованного немецкого унтера "цурюк" (назад) неизменно звучал то здесь, то там и давал себя основательно чувствовать. Уж очень категоричны и ярко символичны были смысл и значение этого окрика - ни шагу вперед!
На другой же день после оккупация немцы приступили к реквизиции продуктов из складов военных организаций и вывозке их в тыл.
18 мая был издан приказ, по которому каждый владелец дойных коров (читай - крестьянин!) обязывался сдавать ежемесячно от каждой коровы 800 г. масла, 1,6 кг. творога, каждый владелец курицы - 2 яйца с каждой курицы.
Параллельно с этими обременительными для деревни поборами шел открытый, никем не преследуемый грабеж. По ночам кайзеровские воины расхищали в деревнях все, что плохо лежало, из остававшегося от "законных" вымогательств.
Попытки противодействия грабительству оканчивались печально для крестьян.
Так же, как и на Украине, германцы на Псковщине с первых же дней оккупации начали оказывать поддержку помещикам против крестьян.
9 июня германским командованием был издан приказ "о возврате землевладельцам захваченного имущества". 22 июля была создана "комиссия для оценки убытков, причиненных движимому и недвижимому имуществу во время революционных беспорядков 1917 - 1918 гг.". Задача этой комиссии заключалась, прежде всего, в том, чтобы взыскать с крестьян все убытки, причиненные помещикам, и возвратить помещикам их имения и их богатства.
Но наши псковские крестьяне в некоторых пунктах, вклинивающихся в оккупированную область, действовали смело и решительно. Так, в Остенской (ныне Псковской) волости, как только германцы вошли в Псков, началась паника и бегство по направлению к раз'езду Молоди и Новоселье. В дер. Ольгино-Поле состоялся митинг. Выбрали двух разведчиков и отправили их узнать, что делается в Пскове. В тот же вечер был избран революционный
--------------------------------------------------------------------------------
1 Характерен сам текст "По становления о выдаче удостоверений личности", об'явленного градоначальником ротмистром фон-Абегг "на основании приказания главнокомандующего".
"Каждое проживающее в районе Пскова статское лицо старше 10 лет должно иметь удостоверение личности и постоянно носить его при себе, так только оно покидает квартиру или двор".
"Каждое военное лицо имеет право требовать от всякого статского лица пред'явления удостоверения".
"Всякое лицо, встреченное без удостоверения личности, задерживается как подозреваемое в шпионстве и отправляется в тыл".
Далее в постановлении излагаются кары - заключение в тюрьму до 1 года, а при смягчающих обстоятельствах - штраф до 1500 марок.
--------------------------------------------------------------------------------
комитет, который постановил мобилизовать пять сроков и учетников до 40 лет. Мобилизация была произведена, достали оружие из Торошина. Образовалось восемь отрядов и команд связи, которые заняли дер. Амосове, Варышево, Задолье, Великое вело, Водчерничье и др. В дальнейшем крестьянство под руководством местных партийцев создало остенскую отдельную погранроту, в которую вошло около 300 человек. 11 апреля рота созвала сход и образовала первый Остемский совет. В июне начались кулацкие выступления. Кулаки организовали земскую управу, которая впрочем, скоро распалась.
На оккупированной же немцами Псковщине крестьянство, обессиленное, истощенное, обескровленное империалистической войной, в бессильной злобе задыхалось под нажимом оккупации.
Кайзеровская Германия открыто поддерживала русских белогвардейцев. Псков вделался одной из баз для контрреволюции.
Почти с первых дней оккупации он превратился в убежище для беженцев от революции. Буржуазия, офицерство и помещики переходили границы у станции Торошино (в 20 километрах от Пскова). Немцы всячески содействовали этим белым эмигрантам, помогали им материально, содействовали формированию офицерских кадров для южных белых армий и т. п.
В конце лета 1918 г. среди белогвардейцев начала формироваться так называемая Северная армия. Центр организации этой армии находился в Киеве. В это осиное гнездо реакции стеклись "не в гости, но живот, спасая", все бывшие люди - вышедшие в тираж царские министры, генералы, чиновники, банкиры, помещики, великосветские кокотки и конечно неизменные спекулянты. Всей этой жадной своре оказывали высокое покровительство сам "ясновельможный пан" гетман Скоропадский и кайзеровские генералы.
По представлению комиссии "центра" германского рейхстага ассигновано было 200 миллионов марок на содержание Северной армии. Из этой суммы сейчас же было переведено в Псков на первоначальные расходы 120 тысяч марок.
Немцы начали подготовку офицерских формирований в Пскове тотчас же после оккупации. Так, еще 15 апреля в островской газете "Островское время" за подписью генерал-майора графа Берольдигена появилось следующее об'явление:
"Все русские офицеры, живущие в Острове, приглашаются во вторник 16 апреля к 10 часам утра явиться в комендантское управление на предмет переговоров с командиром бригады. Настоящее распоряжение не касается офицеров, находящихся в отставке".
О целях этого об'явления не могло быть двух мнений. Офицеров вызывали для сговора.
В дальнейшем к русским офицерам проявляется особое внимание. 1 мая в "Островском времени" появляется такое распоряжение коменданта Брокмана:
"Те жители города, у которых живут русские офицеры, не имеют права вывешивать об'явления о сдаче ими квартир, ни повышать квартирной платы".
Представители островских оккупантов действовали, конечно, не по собственной инициативе. Установление связи с золотопогонниками явилось продуктом определенной директивы свыше.
Белогвардейцы-офицеры, узнав о сформировании контрреволюционной Северной армии, начали записываться в нее. Со всей России прибывали офицеры в Псков, Часть их направлялась при посредстве оккупационных властей из Пскова в Киев на пополнение Южной армии.
Присутствие армии в Пскове сейчас же стало ощущаться. Прежде всего, оживились трактиры и картежные притоны. Гостиница "Лондон" переформировалась в "товарищество" с бывшим начальником петербургской охранки во главе и при ней открылось клубное отделение и кабарэ. Картежная игра и пьянство шли непрерывно круглые сутки в учреждениях "товарищества".
Прогремевший впоследствии на весь мир висельник Булак-Балахович, бывший штабс-капитан армии, после революции служил в Луге в Красной армии. Вместе со своим сподвижником, также бывшим царским офицером, Перемыкиным и частью обманутых красноармейцев Балакович дезертировал в октябре 1918 г. из красной армии. Красноармейцы не знали о предполагавшемся предательстве. Им было об'явлено, что они пойдут в наступление, но когда они перешли кордон, оккупанты их арестовали, доставили в Псков и посадили в каторжный централ. Через 4 дня красноармейцев освободили для укомплектования Северной армии.
Штаб Северной армии для борьбы с большевиками расположился в офицерском флигеле кадетского корпуса. Свою деятельность он начал с создания контрразведки, при которой был организован агитационный отдел.
Бывшие жандармские и унтера с лычками и шавронами на рукаве раздавали на улицах "литературу", в которой говорилось о беспощадной борьбе с большевиками, намекалось на какой-то "земский собор" и прочие буржуазные "блага". Был нанят специальный магазин, все большое окно которого было заклеено этой "литературой". Обращала на себя внимание одна прокламация, в которой говорилось, что большевики нарушили "священный институт" семьи декретом о гражданском браке, изданном Советом народных комиссаров 17 декабря 1917 года.
На улицах появился во всех своих регалиях нововременский генерал Вандам (настоящая фамилия Ердышкин). За его подписью как "командующего Северной армией" были выпущены 50-рублевки - "кредитный билет Псковского областного казначейства". Денег этих жители не брали, но чиновникам и учителям выдавали жалование "вандамками".
Ожидался приезд генерал Радко-Дмитриева, бывшего в последнее время командующим XII армией.
В киевской резиденции восседал грядущий главнокомандующий существовавшей на бумаге Северной армии, генерал граф Келлер, командующий Южной ар четей, открыто заявлявший, что Северная армия стремится к восстановлению законного наследника российского престола.
Пьянствующие офицеры все прибывали в Псков, а солдат почти не было, несмотря на посылку специальных вербовщиков-офицеров в Остров, Режицу и Двинск. Вербовочным комитетом было выпущено множество прокламаций, напоминавших листовки, выпускавшиеся при царизме "Союзом инстинно русских людей". Не только содержание, но и внешний вид их напоминал прокламации погромщиков, печатавшиеся в недрах департамента полиции. За" головки отражали прежние штампы - "Русские люди", "Время не терпит" и т. п. Эти прокламация не оставляют сомнения в целях и стремлениях Северной армии. "Под сенью святой троицы, - говорит одна из прокламаций, - положено начало созданию Северной армии, которая должна не только защищать Псковскую область, но и водворить в России порядок и законность". Как и все черносотенно-погромные прокламации, они пропитаны обычной ложью о "зверствах" большевиков.
В числе городов, где имелись вербовочные пункты, в этих прокламациях указывались не только Псков, Остров, Режица, Люцин и Двинск, но и многие города Прибалтийского края Литвы, Польши и Украины.
Однако формирование армии шло недостаточными темпами. Поэтому белогвардейцы прибегли к принудительной мобилизации. Мобилизованы были старшие классы гимназии, реального училища и коммерческого училища.
В самый разгар организации "армии" наркоминдел Чичерин послал протест против финансирования и поддержки Северной армии. Дальнейшую открытую присылку денег из Берлина пришлось приостановить.
Буржуазия заволновалась не на шутку. Но кайзеровские генералы всячески успокаивали депутации "патриотов", обещали, что оккупационная армия не уйдет, пока не окрепнет Северная армия.
Пока же немцы снабжали Северную армию продовольствием, вооружением, обещали даже негласно ее финансировать. Оккупанты назначили своего атташе в Северную армию-майора Клейст. Образовался "комитет снабжения Северной армии" из местных купцов. Городской голова Батов отдал в распоряжение армии губернскую земскую больницу.
В притоне-меблирашках "Париж" был устроен "штаб" русских белогвардейцев. На дверях появился писаный от руки плакат: "Штаб полка имени его императорского высочества великого князя Николая Николаевича".
Чувствуя приближение конца, белобандиты довели бесчинства до высшей наглости. Армия производила обыски, налагала штрафы, просто арестовывала имущих граждан и брала выкуп за освобождение. Все это сразу пропивалось, главным образом в "Лондоне".
Но тут события пошли с головокружительной быстротой. Германская революция опрокинула все планы оккупантов и местной буржуазии.
Свержение Вильгельма дало возможность германским солдатам создать свои организации по типу наших. В Пскове 11 ноября был организован Совет солдатских депутатов ("Зольдатенрат"). На первое общее собрание зольдатенрата явился начальник дивизии генерал фон-Штанген и обратился к солдатам с увещанием, в котором рекомендовал "не принимать скороспелых решений". Президиум собрания в ответ заявил, что солдаты прекрасно разбираются в происходящих событиях и решения, по их мнению, будут строго продуманы. В заключение президиум в весьма корректной форме попросил Штангена не вмешиваться в солдатские дела и оставить зал собрания. Генерал удалился.
Собрание постановило через 14 дней оставить Псков, при чем, чтобы офицеры не саботировали, решено было, что офицеры должны следовать в Германию со своими частями.
Немецкие солдаты начали готовиться к от'езду на родину и установили строгий внутренний порядок.
Немецкие "офицеры, во избежание столкновений с солдатами на почве "отдания чести", перестали показываться "а улицах.
Местная буржуазия при помощи кайзеровских офицеров за весьма высокую мзду начала отправлять товары и ценное имущество в Ригу и Юрьев. Сама буржуазия заручалась пропусками на выезд, при чем плата за пропуска с каждым днем повышалась. Особенно высокой "ставки" достигла эта плата после официально об'явленного срока прекращения выдач пропусков.
Городская дума постановила отправить депутацию в Ревель к англичанам с челобитной. В качестве делегата думы выехал в Ревель гласный Пошивалов, "министр юстиции" оккупационной зоны. Упоминавшийся уже гласный думы Горн повел агитацию за оставление в Пскове на городской счет отряда немецких солдат "для защиты от большевиков", но агитация успеха не имела.
Северная армия неистовствовала. Шли обыски, аресты, грабили все, что попадалось под руку, не брезгуя ничем - таскали муку, подушки, одеяла, разный домашний хлам. "Русская" армия об'явила осадное положение. Приближался день ухода немцев. Оккупанты бесцеремонно вывозили городское имущество.
Грабеж населения балаховической бандой дошел до того, что для успокоения населения 22 ноября, за три дня до оставления Пскова, генерал фон-Штанген издал приказ о запрещении образования шаек и незаконных обысков.
Само собой разумеется, что никакого успокоения этот приказ не внес, потому что население прекрасно знало, что эти люди вооружались немцами. Это - во-первых, а во-вторых, при фактическом властвовании Балаховича и растерянности оккупантов в последние дни перед уходом приказ этот был выстрелом из пушек по воробьям.
Красная армия приближалась к Пскову.
Около 12 час. дня 25 октября послышались орудийные раскаты. Красная артиллерия давала знать о своем приближении.
Среди балаховической "армии" начался неописуемый переполох. Небольшие воинские группы, а больше одиночки, растрепанные и растерянные, неслись на Завеличье, устремлялись на Рижское шоссе.
Вечером псковичи были свидетелями того, как Северная армия с частью немецких офицеров врассыпную бежала из Пскова через железнодорожный и Ольгинский мосты, сдав город почти без одного выстрела, бросив свой штаб.
Ночью в город вступила Красная армия, и над Псковом вновь зареял красный флаг.
Опубликовано на Порталусе 09 декабря 2013 года
Новинки на Порталусе:
Сегодня в трендах top-5
Ваше мнение?
Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:
2004-2024 гг. © Всероссийская научная библиотека
Добавить публикацию • Разместить рекламу • О Порталусе • Рейтинг • Каталог • Авторам • Поиск
Главный редактор: Смогоржевский B.B.
Порталус в VK
Добавить публикацию • Разместить рекламу • О Порталусе • Рейтинг • Каталог • Авторам • Поиск
Главный редактор: Смогоржевский B.B.
Порталус в VK