Под редакцией академика В. И. Смирнова. Изд-во Акад. наук СССР. 1947. 80 стр. (АН СССР. Научно-популярная серия).

Академия наук и общественность нашей страны достойно отметили юбилей одного из крупнейших учёных революционной Франции конца XVIII века - Распара Монжа: был выпущен в свет научно-комментированный русский перевод и второго его основного труда "Начертательная геометрия"¹ ; в честь Монжа было также организовано торжественное заседание Комиссии по истории физико-математических наук Академии наук СССР.

Рецензируемый сборник представляет собой расширенное издание докладов, сделанных на этом заседании, и освещает вклад Монжа в математику - статья чл. -корр. АН Б. Н. Делоне, - а также характеризует его как создателя начертательной геометрии - статья проф. Д. И. Каргина - и как политического деятеля - статья проф. А. И. Молока.

Сборник рассчитан на довольно широкий круг читателей - он вышел в пользующейся у нас известностью научно-популярной серии Академии наук. Поэтому следует особо отметить удачную попытку Б. Н. Делоне, несмотря на большую краткость изложения (на 10 страничках), совершенно доступно показать сущность математических достижений и открытий Монжа. Ценно также и то, что очерк вполне историчен: анализу творчества Монжа предпослана характеристика развития аналитической геометрии от Декарта; с другой стороны, показан путь её развития во Франции под непосредственным влиянием "первого стереометра" Моника и его школы.

Проф. Д. И. Карган дал развёрнутую характеристику творчества Монжа в области теоретической и прикладной графики на фоне исторического обзора происхождения и развития проекционных знаний в древнем Египте и на древнем Востоке, учения о перспективе у Эвклида и Витрувия, достижений начертательной геометрии

¹ Гаспар Монж "Начертательная геометрия". Перевод В. Ф. Газе. Комментарии и редакция проф. Д. И. Каргина. Под общей редакцией чл. -корр. АН СССР Т. П. Кравца. Изд-во АН СССР. 1947. 291 стр. (АН СССР. Классики науки). Напомним, что в 1936 г. был переведён на русский язык и издан в серии "Классиков науки" труд Монжа "Приложение анализа к геометрии".

в эпоху Возрождения и у непосредственных итальянских и французских предшественников Монжа. Д. И. Каргин не забыл при этом показать самобытную линию творческого развития связанных с начертательной геометрией идей и знаний, у русских учёных и практиков - художников, строителей, изобретателей. Автор не ограничился изучением распространения геометрии Монжа в странах Западной Европы, но впервые, сколько нам известно, дал очерк распространения начертательной геометрии в России и развития теоретической и прикладной графики в Советском Союзе.

Освещение третьей, не менее существенной стороны биографии Монжа - его роли в революционном переустройстве Франции - чрезвычайно выиграло в юбилейном сборнике по сравнению с тем, как оно было представлено в общем очерке Д. И. Каргина, приложенном к переводу книги "Начертательная геометрия", и выиграло благодаря тому, что этот раздел написан историком. Проф. А. И. Молок с присущим ему уменьем привлекать первоисточники живо обрисовал колоритную фигуру Монжа - республиканца и патриота, его кипучую деятельность в области пересоздания Франции - форм её политического управления, военно-морского дела, промышленного и школьного строительства, в таком мероприятии международного значения, как введение десятичных мер и весов, а главное, - в защите буржуазно-республиканской Франции от контрреволюционной интервенции феодально-монархической Европы.

Невольно поддаваясь обаянию образа Монжа-республиканца, автор всё же стремится подчинить общую оценку его деятельности "фактам и документам". Так, он признаёт, что Монжу на посту морского министра недоставало необходимой твёрдости: "Случалось иногда, что он уговаривал саботажников вместо того, чтобы расправляться с ними" (стр. 67). Более того: Монж отступал "от последовательного проведения чистки морских кадров и оставлял во флоте людей, далёких от какой-либо революционности" (там же). В последнем случае автор мотивирует поведение министра желанием "сохранить для флота нужных ему специалистов".

Однако, если "факты и документы", собранные в этом очерке, а также общая оценка Монжа периода революции, данная в статье проф. А. И. Молока, не вызывают никаких возражений, то этого нельзя сказать о разделе, посвященном периоду Империи. Здесь, как ни странно, автор, историк-марксист, порой скатывается на объективистские позиции психолога, адвоката Монжа. Он то и дело пытается оправдать увлечение Монжа Наполеоном, объяснить его стойкую привязанность к Наполеону то "личным обаянием, которое исходит от этого человека" (стр. 67), то следующим, не совсем убедительным даже в плане психологического анализа аргументом: "В первом же разговоре с Монжем Наполеон пленил его тем, что вспомнил об их мимолётной встрече в тот период, когда он, Наполеон, был еще только капитаном артиллерии, а Монж - морским министром" (там же). А. И. Молок напоминает, что "увлечение Монжа личностью Наполеона разделяли многие видные представители передовой интеллигенции того времени", даже иностранцы, как Бетховен и Гёте (стр. 67 - 68).

Гораздо более вески соображения автора о том, что Монжа, как и других учёных Франции того времени, привлекало покровительство Наполеона науке и учёным. Наполеон, представитель интересов буржуазной Франции, действительно прилагал много усилий к развитию французской промышленности, техники, военного дела. И в этот созидательный период возвышения Бонапарта инженеру и математику Монжу было по пути с ним.

Однако А. И. Молоку следовало бы решительней и резче подчеркнуть тот резко утилитарный и в то же время надменно-пренебрежительный характер отношения Наполеона к науке, который так ярко выражен в приведённом А. И. Молоком приказе Наполеона: "Ослов и учёных - на середину!" (стр. 73). Широко известно деспотическое, презрительное третирование Наполеоном общественных наук, "идеологий".

Верный анализ отношения Монжа и его друзей - учёных Франции - к Наполеону мы находим в статье на стр. 77. В их глазах "Наполеон, громивший старые монархии Европы и подрывавший своими победами их феодальные устои, казался носителем прогрессивного начала в истории. Действительно, Наполеон, хотя и задушил французскую революцию, однако оставался выразителем интересов торгово-промышленной буржуазии и имущего крестьянства".

А. И. Молок готов признать, что "позиция Монжа означала с его стороны отречение от своего революционного прошлого". Но и тут он старается оправдать Монжа, указывая на то, что "подобную же эволюцию проделали тогда многие другие представители французской интеллигенции" (стр. 78).

Нам кажется более правильной позиция, занятая автором посвященной Монжу статьи во французском прогрессивном журнале "La Pensee", о которой вскользь упоминает и А. И. Молок. Ж. Шапелон, может быть, несколько чересчур схематично делит биографию Монжа на четыре этапа. Но он глубоко прав, отделяя принципиально иную полосу жизни Монжа в период Империи. Он даже озаглавил этот раздел, пожалуй, слишком оскорбительным для памяти Монжа определением: "Куртизан". Но, говоря объективно, нельзя не согласиться с Ж. Шапелоном в том, что "подлинно революционная роль Монжа закончилась с термидором"² .

Если у Монжа хватило проницательности, пишет он, чтобы во время египетской экспедиции разобраться в иллюзорности явления миража, то сам он в течение два-

² "La Pensee", Новая серия N 14 за 1917 г., стр. 45.

дцати лет был жертвой миража: в Бонапарте он видел революцию, в Наполеоне - республику. Шапелон приводит ряд интересных фактов, до сих пор мало известных, о том, с какой обстановкой мог свыкнуться бывший якобинец Монж в 1805 г., когда в качестве сенатора от Льежа - фактически "проконсула трёх департаментов" - он с помпой совершал свой въезд в город, где его встречали "генералы, епископ и префект"; "Кюре вёл его в церковь под торжественный гул колоколов" (стр. 47). Характерен и другой пример, приведённый Шапелоном. В 1814 г., когда, по приказу Наполеона, Монж попытался ещё раз поднять массы на защиту гибнущей империи, он был охвачен "неожиданным для бывшего якобинца чувством страха перед народом" (там же).

Память потомства сохранит не этот образ "куртизана" Наполеона, а замечательный образ Монжа периода революции, крупного математика, физика, инженера, со всем жаром учёного боровшегося за прогрессивные идеалы, за республику, за разум, за просвещение масс на благо родины.