Рейтинг
Порталус

ИНТЕРЕСНАЯ НАХОДКА

Дата публикации: 25 мая 2016
Автор(ы): А. Л. СИДОРОВ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: МЕМУАРЫ, ЖИЗНЕОПИСАНИЯ
Источник: (c) Вопросы истории, № 2, Февраль 1964, C. 94-111
Номер публикации: №1464205716


А. Л. СИДОРОВ, (c)

("Дело Коковцова")

 

В 1924 - 1927 гг. было опубликовано семь томов стенографических отчетов допросов и показаний, полученных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства от бывших деятелей царского режима1 .

 

"Наше издание, - отмечал редактор издания П. Е. Щеголев, - воспроизводит 87 допросов и показаний: одного допроса - графа В. Н. Коковцова - от 11 сентября (это второй допрос Коковцова; первый, от 25 августа, вошел в наше издание) в нашем собрании не оказалось, и мы, несмотря на все старания, не могли разыскать его"2 .

 

Но стенограмма допроса Коковцова от 11 сентября не потерялась. Она долгое время пролежала никем не замеченная в Центральном государственном архиве Октябрьской революции СССР. И вот спустя несколько десятилетий эта исчезнувшая часть допроса была найдена и публикуется в настоящем номере журнала.

 

Несколько слов о самой Чрезвычайной следственной комиссии и о том, что представляла собой фигура Коковцова. Комиссия была создана по решению Временного правительства в марте 1917 г. и состояла из председателя, известного московского присяжного поверенного Н. К. Муравьева, двух товарищей председателя и четырех членов. В ее аппарате работало двадцать пять следователей. Несмотря на то, что комиссия занималась рассмотрением таких дел, которые ясно вскрывали антинародный характер царского самодержавия (например, Ленский расстрел), она не представляла собой того органа, который руководствовался бы необходимостью изобличения и осуждения всей прогнившей системы царской империи и ее высших сановников. Комиссия пыталась вести допрос министров и других привлеченных к следствию лиц так, чтобы установить их преступление только с точки зрения законов царского правительства. Отсюда преимущественное внимание не к существу, а к формальной стороне дела.

 

Комиссия допросила и издала стенограммы допросов двадцати министров, в том числе четырех премьер-министров, десяти товарищей министров, двух генералов, нескольких директоров департамента полиции и десяти деятелей политического розыска, десяти общественных представителей и, наконец, шести человек, которые были определены комиссией как "проходимцы".

 

Привлеченный к следствию В. Н. Коковцов по своему имущественному положению не принадлежал к верхушке землевладельческой знати. Дворянин по происхождению, он был типичным чиновником. В 1872 г. Коковцов окончил императорский лицей и готовился поступить в университет, но смерть отца вынудила его изменить планы. В. Н. Коковцов устраивается на государственную службу, где делает незаурядную карьеру. Он прошел школу С. Ю. Витте, будучи в течение шести лет товарищем министра финансов. С 1902 по 1904 г. Коковцов занимал должность государственного секретаря, а позднее стал преемником Витте на посту министра финансов. После убийства Столыпина он почти в течение двух с половиной лет (с 5 сентября 1911 г. по 30 января 1914 г.) совмещал эту должность с постом председателя совета министров.

 

В. Н. Коковцов, в совершенстве знавший государственный аппарат и сложившиеся при дворе традиции, являлся олицетворением того слоя бюрократии, представители которой были сторонниками буржуазных преобразований в политике самодержавия.

 

 

1 "Падение царского режима". Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Редакция П. Е. Щеголева. Тт. I - VII. М. -Л. 1924 - 1927.

 

2 "Падение царского режима". Т. VII. М. -Л. 1927. К седьмому тому.

 
стр. 94

 

По своим воззрениям Коковцов был монархистом, однако ему не были чужды некоторые либеральные идеи. Так, он старался сотрудничать с Государственной думой. Но вместе с тем нельзя не отметить, что этот "либерализм" неизбежно приводил его к столкновению, с наиболее правыми представителями класса помещиков и служилой бюрократии и в конечном счете определил его отставку в конце января 1914 года. Коковцов был заменен престарелым Горемыкиным, выразителем наиболее правого политического курса.

 

В показаниях Коковцова Чрезвычайной следственной комиссии от 25 августа, опубликованных в 1927 г., изложены обстоятельства роспуска I и II Государственных дум, выработки известного антидемократического закона 3 июня 1907 г., убийства Столыпина, назначения Коковцова на пост председателя совета министров и др.

 

Публикуемая ниже стенограмма допроса Коковцова от 11 сентября начинается с вопроса о применении статьи 87-й закона. Рассмотрение стенограммы позволяет понять, почему буржуазию, представители которой сидели в Думе, интересовал в первую очередь этот вопрос; дает возможность изобличить царское правительство в нарушении существовавших законодательных положений. Значительный интерес вызывают и те части стенограммы, которые связаны с назначением министром внутренних дел Макарова, при котором был произведен в 1912 г. расстрел рабочих на Лене. Ответы Коковцова проливают свет на то, как проводились выборы в Государственную думу, создают достаточно яркую картину вмешательства правительства в ход избирательной кампании.

 

Не менее существенны факты, приводимые Коковцовым, о специальных денежных ассигнованиях "на безотчетные надобности" министерству внутренних дел, на субсидирование многих правых органов печати, в частности газеты "Земщина".

 

Однако многие вопросы были вне поля зрения Коковцова, в том числе и намерение Николая II изменить "Основные законы", о чем царь сообщал 18 октября 1913 г. в письме новому министру внутренних дел Маклакову. Это письмо было зачитано на заседании Чрезвычайной комиссии, после чего Коковцов заявил, что вопрос о его отстранении, очевидно, был уже решен заранее.

 

Разносторонний анализ получает в стенограмме тема "царь и правительство". При всей лояльности Коковцова в отношении царя, что ясно проглядывает в его почтительных и осторожных выражениях насчет последнего, стенограмма допроса дает ценный материал, показывающий, что Николай II не сжился с тем порядком политической жизни, который был установлен в результате революции 1905 года. "Можно сказать безошибочно, - говорил Коковцов, - что у монарха было желание изменить такой порядок вещей, при котором он был стеснен действующей в ту пору нашей государственной конституцией, по которой он не мог утвердить закона, отвергнутого Государственной думой, или провести закон, прошедший через Государственную думу, но отвергнутый Государственным советом..."

 

В стенограмме много места отведено изложению различного рода обстоятельств, приведших к отставке Коковцова. Одну из главных причин этого Коковцов видит в позиции императрицы Александры Федоровны, отношение которой к премьер-министру резко изменилось после того, как он холодно принял Распутина.

 

Весьма существенное значение имели расхождения с Сухомлиновым в части определения чрезвычайных кредитов на армию. Коковцов был очень скуп в отпуске этих средств, и Сухомлинову приходилось часто обращаться за поддержкой к царю, а Коковцову писать в ответ оправдательные записки.

 

Значение стенограммы допроса Коковцова как исторического источника, несомненно, велико, поскольку она отражает свежие впечатления одного из руководителей царского правительства. О допросе Чрезвычайной следственной комиссией Коковцов упоминает в вышедших за границей мемуарах3 .

 

 

3 В. Н. Коковцов. Из моего прошлого. Воспоминания. 1903 - 1919. Тт. I - II. 1933.

 
стр. 95

 

11 сентября

 

ЗАСЕДАНИЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ

 

Свидетельские показания графа В. Н. Коковцова *

 

Председательствует: МУРАВЬЕВ. Присутствовали: СОКОЛОВ, СМИТТЕН, АПУШКИН.

 

Председатель (обращаясь к пр. Коковцову). Позвольте продолжить Ваш допрос. Пожалуйста, разъясните комиссии, как Вы в Ваше время смотрели на пользование 87 ст.1 Основных Законов в смысле создания чрезвычайного законодательства.

 

Коковцов. Т. е. в какое мое время, в то время, когда я был председателем совета министров?

 

Председатель. Да.

 

Коковцов. В то время, когда я был председателем совета министров, совет министров, следуя общему направлению мыслей, которое принадлежало мне, как председателю, смотрел на 87 статью как на крайнюю необходимость, которая могла быть оправдана только чрезвычайными государственными обстоятельствами, и, насколько мне память не изменяет, 87 ст. за два с половиною года, что я был председателем совета министров, совершенно не применялась. Может быть, я ошибусь, и из моей памяти какой-нибудь отдельный случай выскочит, но, насколько я могу на память мою положиться, 87 ст. не применялась, и все те попытки, которые возникали со стороны представителей отдельных ведомств и оправдывались ссылкой на те или иные ведомственные чрезвычайные обстоятельства, они всегда встречали в совете министров решительный отпор, и я не помню ни одного случая, по которому этот отпор не был достаточно силен.

 

Председатель. Так что, кроме формального признака - отсутствия в момент издания меры по 87 статье сессии законодательных учреждений, удавалось строго соблюдать материальные условия, изложенные в этой статье?

 

Коковцов. По крайней мере я смотрел на 87 статью так, как я имею честь объяснить в следственной комиссии, и оправдываю мое отношение ссылкой на фактическое неприменение этой статьи, невзирая на то, что попытки обращаться к ней, как к очень легкому аппарату временного законодательства, конечно, всегда были.

 

Председатель. В каком порядке происходил три Вас роспуск законодательных учреждений? Они" по закону распускаются актом верховной власти. Были ли при Вас случаи, когда Вы заранее запасались бланковыми подписями носителя тогдашней верховной власти, отрекшегося ныне императора, и выставляли дату роспуска и начала следующей сессии сами?

 

Коковцов. За мое время этот вопрос не имел такого острого значения, потому что за эти два с половиной года Гос. Дума ни разу досрочно распускаема не была, а была распускаема на рождественские и летние ваканты, и в отношении этого роспуска, собственно говоря, если отвечать на вопрос строго формально, т. е. были ли бланковые указы, то формально я должен сказать: были, но это были всеподданнейшие доклады мои как председателя совета министров, и они всегда совпадали с докладами моими как министра финансов, и были по пятницам; поэтому, если по ходу законодательных работ и по ходу тех соглашений, которые происходили между председателем Гос. Думы и мною как председателем совета министров оказывалось необходимым распустить Гос. Думу, скажем, в субботу, в понедельник или во вторник, т. е. раньше следующей пятницы, то вот в этом формальном смысле доклад подписывался отрекшимся императором в пятницу с предоставлением мне как председателю права проставить субботу или воскресенье. Вот только в таких случаях. Гос. Дума ни разу иначе как на вакантное время при мне распущена не была.

 

 

Примечания к стенограмме см. стр. 111.

 
стр. 96

 

Председатель. Значит, у Вас не было таких случаев, когда бы эти бланки испрашивались заранее, за несколько месяцев или недель.

 

Коковцов. Этого не было. Например, я могу привести такой факт с оговоркой, что, быть может, я какую-нибудь формальную ничтожную неточность допускаю, что часто за это время, например, в 1911 или в 1913 году, мне приходилось в отсутствие бывшего императора из Петрограда и во время пребывания его в Ливадии приезжать со всеподданнейшими докладами в начале декабря. Поэтому я не могу удостоверить, что были случаи, отвергнуть я бы не мог, что при моем всеподданнейшем докладе, скажем 7 или 8 декабря, было всеподданнейшее соизволение на роспуск Гос. Думы на 13 или 14 декабря того же года. Этого я не могу отвергнуть.

 

Председатель. Скажите, пожалуйста, как при Вас обстоял вопрос с продолжением действия исключительных положений?2 .

 

Коковцов. При мне этот вопрос стоял таким образом. Исключительные положения автоматически продолжались каждый год на год. Вопрос был еще решен практически задолго до моего назначения председателем совета министров, во время председательствования покойного Столыпина; спор с Гос. Думой о понимании той статьи Законов Основных, которая говорит об исключительном положении, так сказать, на практике был до известной степени ликвидирован, и понималось так, что на каждое продолжение нужно смотреть, как на продолжение, имеющее характер годового законоположения, годового акта верховного управления. Так что это делалось на каждый год на срок, на который в предыдущий было испрошено исключительное положение, причем каждый раз, если можно так выразиться, происходила торговля между председателем совета министров и советом министров и министром внутренних дел, - тенденция совета министров постоянно шла в сторону сокращения территориального распространения закона об исключительных положениях, а со стороны министра внутренних дел всегда были попытки доказывать наличие таких оснований, которые оправдывали невозможность этого сокращения, но всегда в порядке торговли удавалось достигать желательных результатов в этом отношении.

 

Председатель. Вы изволили сказать, что эта мера и при Вас и при Ваших докладах проводилась в порядке верховного управления. Но вопрос о законности этого порядка, он послужил предметом подробного исследования в прениях Гос. Думы по смете министерства внутрен. дел еще при существовании 3-й Гос. Думы.

 

Коковцов. Я говорю, что этот вопрос о законности применения этого порядка, он был ликвидирован в смысле установления различия взглядов правительства, с одной стороны, и Думы - с другой, при бывшем председателе совета министров Столыпине при 3-й Гос. Думе.

 

Председатель. В бытность Вашу председателем совета министров в среде самого совета министров не возникали разногласия по принципиальному вопросу о праве издания таких актов?

 

Коковцов. Нет, этот вопрос больше не возбуждался и считался установленным предыдущей практикой, притом за много лет до моего назначения. Если память мне не изменяет, прения в Гос. Думе 3-го созыва по этому вопросу были в 1908 или в 1909 г., так что этот принципиальный вопрос больше не поднимался, ибо те же самые лица, которые участвовали там, продолжали быть и в составе совета под моим председательством.

 

Председатель. Но, быть может, Вы сами, как опытный человек в порядке управления, и, как Вы изволили сами сказать, старый бюрократ, не могли не обратить внимания на формальную неправильность такого порядка издания этого акта.

 

Коковцов. Совершенно верно, но исхода из этого не было. Все попытки изменить старый порядок и ввести новое материальное законоположение, они, как известно, к успеху не приводили. Затем, с другой стороны, ни положение страны в отдельных местностях, ни взгляды министра внутренних дел как ближайшего докладчика монарху по этому вопросу не указывали на возможность вовсе снять вопрос об исключительных положениях до издания нового материального закона. Отсюда три необходимости признания некоторой формальной (неправильности этого вопроса являлась необходимость найти какой-нибудь исход, который и был найден в продолжении того порядка, который был освещен (Практикой 4 или 5 лет, имевших место до моего вступления.

 
стр. 97

 

Председатель. В бытность Вашу председателем совета министров происходили выборы в 4-ю Гос. Думу. Какой был взгляд Ваш и совета министров, в котором Вы председательствовали, на образ действий правительства в отношении свободы или стеснения выборов, взгляд Ваш и других министров и какова была практика в конце концов по отношению правительства к выборам, кто проводил - таков был термин - эти самые выборы и что, собственно, принадлежит лицу, производившему эти выборы, и что в практике выборов в 4-ю Гос. Думу принадлежит коллегиальному органу - совету министров, и в частности его главе?

 

Коковцов. На почве выборов в 4-ю Гос. Думу произошли довольно крупные изменения в моих личных отношениях к министру внутренних дел А. А. Макарову. Макаров был назначен министром внутрен. дел по моему всеподданнейшему докладу его величеству. Его назначению предшествовал особый обмен взглядов по этому поводу, после того, как предположение прежнего монарха избрать на эту должность другое лицо встретило с моей стороны то возражение, на которое я считал себя нравственно уполномоченным и которое я с полным убеждением представил бывшему государю. Тогда мое возражение было принято во внимание, и мне было дозволено изложить на письме мой взгляд на те условия, которым, по моему мнению, должно отвечать лицо, подлежащее назначению на должность министра внутренних дел. В моем Письменном изложении в сентябре 1911 г. я представил те данные, по которым выбор должен был по условиям того времени пасть на А. А. Макарова. Были указаны в моем письменном изложении все аргументы, но я должен для восстановления истины сказать, что все аргументы были изложены в пользу А. А. Макарова. Назначение его состоялось. Я указываю на это для того, чтобы устранить всякое предположение о том, что должность министра вн. дел была замещена без моего участия. Нет, она была замещена при моем участии именно потому, что я считал себя вправе в форме, которую я считал достойной и обязательной, протестовать самым решительным образом против предложения, которое мне было на первых порах заявлено в смысле выбора лица на эту должность, и первое время, т. е. начиная с половины сентября, - Макаров был назначен около 20 сентября, указ обо мне был 10 или 11, а указ о Макарове 20 сентября, - первое время у нас не было разномыслии по каким бы то ни было крупным вопросам государственного управления. Впервые разномыслия возникли по вопросу об организации выборов, и разномыслия принципиальные. Макаров отстаивал точный смысл, точную букву закона о выборах, который представляет в этом отношении весьма широкие полномочия непосредственно министру внутренних дел и не облекает ни совет министров, ни его председателя никакими правами. Если просмотреть, - у меня, конечно, под руками закона о выборах не было, но, припоминая то, что происходило, я должен отметить, что вся распорядительная и организационная часть, в особенности та, которая дала почву нареканиям для избирателей, - давление на избирательные собрания, были в распоряжении министра вн. дел, и он очень ревниво отстаивал свои прерогативы в этом отношении. И совет министров не мог разбирать возникшие между мною и им разногласия, потому что он был прав, закон давал ему это право. Ввиду этого роль совета министров и роль председателя совета свелась к тому естественному положению, которое избирательный орган управления занимал на месте: к общему руководству и определению тех общих оснований, которым желательно было бы следовать. Вот в этом отношении в ту пору, - значит, приблизительно, в течение лета 1912 года, - Гос. Дума 3-го созыва окончила свои занятия в конце марта 1912 года, выборная операция происходила в течение лета, и самые выборы происходили в октябре 1912 года, - в ту пору были очень большие нарекания, и в печати неоднократно появлялись сведения о том, что будто правительство производит очень большие давления, так сказать, старается Думу сфабриковать в смысле предоставления какого-то особого участия членам правого крыла. Это были слухи слишком преувеличенные, потому что совет министров, обсуждая вопросы, которые ставились представителями тех ведомств, кои по самой организации Не могли не влиять на выборы, например, ведомство православного Исповедания, - влияние духовенства было очень велико, а также влияние епархиальных начальников и архиереев, - и вот, например, в частности обер-прокурор Св[ятейшего] Синода возбуждал неоднократно вопрос о том, какой линии держаться духовенству и руководителям духовенства. Так что роль совета министров в этом отношении сводилась главным образом к преподанию указаний представителям и начальникам тех ведомств,

 
стр. 98

 

которые по своей организации могли иметь непосредственное отношение к выборам, на то положение, которое им следовало занимать. И вот в этом отношении вопреки тем слухам, которые в ту пору распространялись очень упорно, о том, что будто совет Министров и в особенности бывший обер-прокурор Саблер получили указание повлиять на выборы с точки зрения поддержки одних правых организаций, я должен сказать определенно, что неоднократно при рассмотрении этого общего вопроса в совете министров, я в совете министров проводил точку зрения совершенно иную. Мы указывали, что тенденция поддерживать в отдельных местах представителей крайне правой партий может привести к результатам обратным, что можно только в том случае добиться сколько-нибудь умеренного состава Гос. Думы, когда не будет разбивки голосов по отдельным группам, что при влиянии духовенства в пользу отдельных кандидатов в члены Гос. Думы, принадлежащих к правому крылу, явится разбивка голосов, если можно так выразиться, правой половины Гос. Думы, начиная от крайних правых до левых октябристов включительно, и явится естественное преобладание левых элементов. Вот почему совет министров очень настойчиво проводил тот взгляд, что всякого рода поддержки отдельных элементов, отдельных групп в ущерб остальным, могут привести к результатам совершенно противоположным, и, вопреки распространявшемуся в ту пору мнению, которое можно найти отраженным в газетах того времени, те указания письменные, которые давал обер-прокурор отдельным епархиальным начальникам, - не могу сказать, были ли канцелярии или были отдельные письменные объяснения в ответ на заданные вопросы, по крайней мере несколько указаний были доложены в совете министров, - они были составлены в этом духе, в духе нежелания проведения каких бы то ни было крайних правых тенденций, главным образом по соображениям раскола голосов и достижению результатов обратно противоположных. Это были скорее те общие руководящие указания, которыми приходилось ограничиваться ввиду упорно возникших разногласий между мною и министром внутренних дел, причем эти разногласия в отдельных случаях приводили даже к последствиям весьма нежелательным. Я припоминаю о несогласии по выбору члена Гос. Думы Каменского по Екатеринославской губернии, которое явилось результатом того давления на избирательное собрание, о котором я упоминал. Также было резкое разногласие по Черниговской губернии по выборам недавнего городского головы Петроградского Глебова, и в этом случае министр внутрен. дел основывался на том, что закон дал ему право, и в этом отношении контроля совета министров не было; он отстаивал свою точку зрения, и в этом отношении приходилось уступать. И впервые мне пришлось разойтись с ним именно на почве выборной практики.

 

Председатель. Будьте добры осветить несколько подробнее и по существу, а не только с точки зрения формального расхождения во взглядах, и изложить точку зрения и практику проведения выборов А. А. Макаровым.

 

Коковцов. Я затрудняюсь практически изложить, потому что А. А. Макаров до практики меня не допускал. Я объясняю Чрезвычайной следственной комиссии, что именно на этой почве мы с ним разошлись при наших добрых отношениях. Я объясняю, что он был назначен по очень недвусмысленной форме изложения моего письма; может быть" оно известно следственной комиссии, и невзирая "а это, мы с ним резко разошлись. До меня доходили жалобы, до меня дошла жалоба Каменского по Екатеринославской губернии, но я боюсь, столько времени прошло, я мог забыть отдельные эпизоды, я нехорошо помню и могу впасть в неточность, но, насколько мне память не изменяет, жалоба заключалась главным образом в том, что Каменский, кажется, по Мариупольскому уезду, Екатеринославской губернии, проведен был в Гос. Думу 3-го созыва благодаря тому, что в избирательное собрание попали мелкие землевладельцы - немецкие колонисты, голосами которых Каменский и был выбран. Макаров вопреки практике выборов в 3-ю Гос. Думу настоял на разделении избирательного собрания от землевладельцев на 2 избирательных собрания и на выделении колонистов в отдельное избирательное собрание3 , и тогда Каменский не получил голосов колонистов и не попал в Гос. Думу. Вот те практические сведения, которые удержала моя память и которые вызвали очень настойчивое обращение к министру внутрен. дел о том, что я видел в этом давление и искусственное изменение того порядка, который в данной местности был. Он был допущен тогда, когда происходили выборы в 3-ю Гос. Думу под руководством бывшего товарища министра внутрен. дел Крыжановского, и я ссылался на то, что я не знаю, какие мотивы заставляли выделять

 
стр. 99

 

колонистов в отдельную курию. Я должен оговориться: указания Макарова заключались в том, что колонисты владеют землей на особом основании и размеры землевладения их подчиняются совершенно отдельным законоположениям, и поэтому смешивать их с мелкими землевладельцами других категорий он не видел оснований. В результате, так как он был полноправным распорядителем этого дела, голоса разделились, я Каменский не попал в Гос. Думу и был заменен, кажется, Люцем, не помню. Более острый был конфликт по поводу выборов Глебова, но там конфликт был на почве не столько настояний моих или настояний Макарова, сколько на почве настояний тогдашнего черниговского губернатора Маклакова перед министром внутрен. дел. Сейчас я не могу припомнить всех подробностей, но память удерживает только одно, что в отношении выборов Глебова по Черниговской губернии настояния Маклакова, которым очень симпатизировал Макаров, были основаны на том, что Маклаков представил данные о том, что будто самый имущественный ценз Глебова был несколько искусственного свойства, потому что будто бы земля была уже им раньше продана; таким образом, Маклаков настаивал на фиктивности ценза Глебова, вследствие чего он и не попал в 3-ю Гос. Думу.

 

Председатель. Вы изволили подчеркнуть несколько раз самостоятельность полномочий министра внутренних дел в отношении руководства выборов. Между тем из Вашего рассказа видно, что тень недовольства и указание на неправильность действий министра вн. дел, она до известной степени падала и на Вас как председателя совета министров и даже на совет министров в целом. Разве при помощи, например, принципиального вотума совета министров о невмешательстве правительства в избирательную кампанию нельзя было достигнуть подчинения министра внутренних дел этому коллективному противоположному ему мнению?

 

Коковцов. Этого трудно было достигнуть в составе совета министров того времени, когда я был председателем совета министров. Министр вн. дел в этом отношении исходил из взглядов, которые разделялись не им одним, а разделялись доброй половиной совета министров, который исходил из того, что правительство никогда ни в одном государстве не является совершенно бездеятельным и равнодушным зрителем выборной кампании, что правительство не может стоять в этом отношении со сложенными руками и не ограждать своих интересов до известной степени, в тех пределах, которые предоставлены законом, и этот вопрос о невозможности для правительства стоять молчаливым и безучастным свидетелем, он принадлежал не одному министру внутрен. дел, но принадлежал и другим министрам - министру юстиции, министру народного просвещения, обер-прокурору Св. Синода, я боюсь перечислить всех, и даже скажу так, чтобы не выделять себя и тем более, чтобы не изображать себя лучше, чем на самом деле, я не мог бы сказать, что в совете министров были голоса о полнейшем невмешательстве - такого взгляда, будучи правдивым, я бы не мог провести, и разница заключалась только в том, что многие из нас стояли главным образом на том положении, что вмешательство, допустимое по закону, вмешательство, так сказать, закономерное, оно желательно, но нежелательно вмешательство помощью, например, искусственных мер, хотя бы даже таких, которые опирались (я привожу случай разделения искусственных избирательных собраний), хотя бы и опирались на формальный смысл закона.

 

Председатель. Но какого рода вмешательство Вам представляется естественным и закономерным?

 

Коковцов. Вмешательство? Например, у правительства очень крупный аппарат был должностных лиц, участие правительства через посредство начальствующих лиц на должностных лиц, конечно, далеких от каких бы то ни было мер фиксации, угрозы и т. д. Это вмешательство многими из нас считалось совершенно допустимым.

 

Председатель. Но в каких реальных формах Вами мыслилось тогда вот это закономерное вмешательство через должностных лиц?

 

Коковцов. В форме непосредственного сношения начальника отдельного ведомства с его подчиненными. Ну, скажем, так. Очень серьезный аппарат того ведомства, во главе которого я стоял, была податная инспекция, которая в мое время не знала, как теперь, за эти почти четыре года была организована на началах, по моему мнению, очень твердой, очень хорошей, на началах большой самостоятельности должностных лиц. Податная инспекция никогда не испытывала никакого гнета начальства. Это

 
стр. 100

 

были все люди большею частью с высшим образованием. Большинство управляющих казенных палат4 следовали руководству и указаниям министра и его товарища. В то время был Покровский, директор департамента Вишняков - его помощник, и ныне стоящий во главе департамента Курилло. В большинстве люди направления прогрессивного и в большинстве не склонные к каким-либо мерам фиксации. Мы тем не менее считали себя вправе, чтобы через управляющих казенных палат податные инспектора были поставлены в известность о взглядах правительства, о желательности не допускать каких бы то ни было актов насилия, принуждения, но тем не менее о желательности привлечения наиболее дееспособных элементов в состав законодательных учреждений. Вот те сведения, которые я имел, стоя во главе ведомства, на которое я мог влиять. Гораздо большей силы был другой аппарат. Этот аппарат - акцизный надзор, но он имел меньше корней в населении, тогда как податная инспекция имела очень много. Такая мера считалась, по моему мнению, закономерной. Я должен прибавить к этому, что податные инспектора, состоявшие в значительной доле из людей далеко не консервативного направления, они, вероятно, до сих пор сохранили память, что гнета какого-нибудь никогда не было.

 

Чл. ч. с. к.5 Соколов. Мне хотелось бы уяснить: центральное ведомство министерства финансов указывало податным инспекторам о желании правительства проведения тех или иных кандидатов?

 

Коковцов. Не лично.

 

Чл. ч. с. к. Соколов. А по направлению и какими способами это желание осуществлялось податными инспекторами?

 

Коковцов. Я решительно на это не могу ответить, п[отому] ч[то] я не в курсе этого дела.

 

Чл. ч. с. к. Соколов. Но предполагалось в центральном ведомстве, какие способы должны податные инспектора осуществлять в жизни?

 

Коковцов. Податные инспектора близко стоят к местному населению. Постоянно разъезжают по уезду, знают свой участок очень близко. Входят в связь с отдельными плательщиками, представителями как сельского населения, так и торгово-промышленного класса. Так что, собственно говоря, это в порядке чисто теоретических рассуждений и пожеланий. Вообще я должен оговориться, если гг. члены Чрезв. следств. комиссии предполагают со стороны отдельных ведомств, то я могу говорить за то, которое я близко знал, которым я руководил, что если это ведомство принимало участие в выборах, доходившее до давления, то этого совершенно не было и быть не могло по самому ходу этого дела.

 

Чл. ч. с. к. Соколов. Но этим инспекторам центральным ведомством рекомендовалась роль агитаторов на предвыборной кампании?

 

Коковцов. Этого не могло быть, п. ч. ни одного письменного указания, ни одного сношения ни с одним из управляющих казенных палат. Я думаю, никто за мое время не найдет указания того, что, предлагается агитировать. Указывалось в обычном порядке по прибытии и т. д. Управляющие казенной палаты играли довольно крупную роль в губернии. Пользовались здесь своим опытом, отношением к губернатору, влиянием на губернатора. Указывалось на то, что желательно, чтобы выборы в Думу шли спокойно, без искусственных разного рода мер. Но, конечно, указывалось, рядом с этим, что желательно употребление доступных способов, которые вообще в провинциальной жизни возможны, чтобы входил элемент более дееспособный, более или менее подходящий к законодательной роли и не очень нежелательный с точки зрения того государственного строя, который в ту пору существовал.

 

Чл. ч. с. к. Соколов. Но Вы указали в своем предыдущем ответе, что податные инспектора должны были, по мнению или по желанию центрального ведомства, пользоваться своими разъездами, своими связями с широкими кругами населения.

 

Коковцов. Виноват, Вы изволили меня спросить, как разумело министерство финансов способы действия, я на это не ответил, что чем оно должно пользоваться. Я позволю себе пояснить в ответ на данный вопрос, как разумело центральное ведомство. Оно разумело, что управляющие казенной палатой в повседневных своих сношениях с губернаторами, зная все практические приемы губернаторов, могут их удерживать от известного рода крайностей, которые в отдельных губерниях, конечно, существовали. С другой стороны, в уездах податные инспектора, входившие в сноше-

 
стр. 101

 

ния и с уездной администрацией и местным населением, могли играть ту же роль, если не примирительную, то людей, направляющих на спокойный курс ведение выборного дела.

 

Председатель. Вам известно, кто были сотрудниками А. А. Макарова в деле проведения выборов 1912 года?

 

Коковцов. Я сталкивался с двумя сотрудниками - с тов. мин. вн. д. Харузиным и, кажется, помощником управляющего одного из отделов Гл. упр. по д. м. хоз.6 Черкассом. Я боюсь сказать, какую он занимал должность, но Харузин играл роль руководителя.

 

Председатель. Вы не изволите помнить, что Крыжановский, который в то время был назначен гос. секретарем, что он и был назначаем на эту должность отчасти ввиду того, что он, проведший хорошо кампанию 1908 г., в этом своем положении мог точно так же взять в свои руки или по крайней мере участвовать в проведении выборов также 1912 года?

 

Коковцов. Это не совсем в такой плоскости надо понимать. Когда Крыжановский был назначен гос. секретарем, а он был назначен, п. ч. он настойчиво просил освободить его от должности товарища мин. вн. д. коль скоро на нем не остановят выбора на должность министра вн. дел. Выбор на Крыжановском в смысле министра вн. дел не остановился ни на одну минуту, п. ч. об этом речи не возникало, т. к. к нему отношения бывшего монарха были совершенно отрицательные, что я могу подтвердить фактической ссылкой на один эпизод, который может представить некоторый интерес для следственной комиссии. Когда покойный Столыпин был смертельно ранен первого сентября в Киеве, я находился в Киеве как министр финансов и затем как заместитель Председателя совета министров, поставленный в силу закона. В ту пору в Петрограде никого из товарищей министра вн. д. не было, кроме одного Лыкошина. Курлов был в Киеве. Крыжановский как старший товарищ находился заграницей. Я спросил на моем первом всеподданнейшем докладе 2 сентября разрешения монарха вызвать по телеграфу Крыжановского из-за границы, из Киссингена, где он лечился, и поручить ему временное управление министерством вн. дел. Разрешение мне было дано, но мне было сказано таким образом: "конечно, временно, п. ч. на назначение его министром я не соглашусь". Я сказал: я прошу его временно вызвать, п. ч. в ту пору, а пора была очень грозная по всей России, в юго-западном крае готовились сплошные еврейские погромы. Не знаю, известно ли, между прочим, это обстоятельство, которое в ту пору было мне поставлено в большую вину. Я тогда ссылался на то, что нельзя оставлять министерство вн. д. хотя бы на три дня без опытного руководителя, что Лыкошин таким руководителем решительно быть не может. Относительно Курлова предполагалось, тогда еще не было известно, какое направление примут дела, что он должен был сопровождать государя в Крым и вернуться не мог. Наконец, тогда не предполагалось возложить на Курлова управление министерством. Я просил, чтобы Крыжановский был назначен временно, что фактически указывает на то, что выбор на Крыжановском остановиться не мог. Когда я приехал из Киева, то Крыжановский приехал ко мне и спросил меня, имеет ли он шансы быть назначен министром вн. дел. Я сказал - никаких. Тогда он обратился с просьбою о том, что не может ли он получить должность государственного секретаря, п. ч. пошли слухи, что государственный секретарь будет назначен министром вн. д. В ту пору вопрос относительно Макарова не был решен. Я ему сказал, что если выбор падет на Макарова, то ему надо обратиться к председателю Г. Совета Акимову. И вот, насколько я могу судить, тогда была мысль о том, что Крыжановский может быть полезен как лицо, стоящее если не в составе правительства, то принимающее фактическое участие в делах совета министров. Государственный секретарь до моего ухода из совета министров очень часто, почти постоянно, бывал в совете министров, но с ролью, лица, дающего заключение, собственно говоря, по отношению данного законопроекта или той или другой меры, которая обсуждалась в совете министров с точки зрения свода законов, как государственный секретарь, ведающий кодификацией. Поэтому предполагалось, что он как участник совета министров может быть полезен своими знаниями в этом отношении. Но я должен сказать, что если это имелось в виду при назначении, то фактически, насколько я по крайней мере был допущен и мог участвовать в выборном деле, Крыжановский не мог играть никакой

 
стр. 102

 

роли. Макаров его до этого дела не допускал. Играл ли он какую роль в порядке советов Харузину или через посредство чинов министерства вн. дел, этого я не знаю. Но по крайней мере явного признака того, что Крыжановский давал советы или участвовал в выборах, у меня этого в распоряжении нет.

 

Председатель. Но предполагалось, что он будет участвовать в выборной кампании. В том докладе, который был сделан, и в тех мотивах, которыми оправдывалась желательность назначения его на должность государственного секретаря, если Вам память не изменяет, указывалось, что он может быть полезен своими знаниями делу как лицо, стоящее ближе к правительству, нежели просто сенаторам, каким он был.

 

Коковцов. Если его оставят. Он не хотел оставаться товарищем министра. Т[ак] ч[то], может быть, это имелось в виду, но фактически этого не было.

 

Председатель. Вы изволили несколько раньше сказать, что Вы далеко стояли от выборной кампании. Для того, чтобы знать, участвовало или не участвовало данное лицо, нужно все-таки близко стоять к ходу этой кампании. Как нам оценить Ваше утверждение, что он не принимал участия в этом, при том условии, однако, что он был назначен на должность государственного секретаря в значительной мере затем, чтобы принять участие в выборах?

 

Коковцов. Я позволю себе до Вашего сведения довести, что я лично не мог знать такого заключения, что он был назначен для того в значительной степени, чтобы проводить выборы. Это едва ли правильно. Это не было мотивом, так сказать, главным в этом деле. Главный мотив заключался в том, что считался он Акимовым человеком, очень подходящим на должность государственного секретаря, достаточно гибким, имеющим хорошие отношения среди членов Г. Совета, близко знающим состав государственной канцелярии. Т. ч., собственно говоря, этот мотив, его нельзя считать главным. Что касается вопроса, почему я, стоя не слишком близко к выборам я не могу сказать, я не стоял так далеко, п. ч. до меня доходили отдельные жалобы, сетования не в форме жалоб письменных "ли официальных, а в форме приездов, обращений, скажем, того же Глебова, Каменского, Родзянко по Екатеринославской губ., и от всех этих заявлений я отнюдь не отмахивался и считал обязанным, в пределах доступных, входить и добиваться, чего можно добиться, не всегда, конечно, успевая, фактически ссылаясь, скажу, что во всех случаях, когда приходилось принимать участие в тех или иных отдельных вопросах о выборах, я нигде руки Крыжановского, никогда в совещаниях ли у Макарова, когда мне приходилось бывать и к себе приглашать, я никогда Крыжановского не видел.

 

Председатель. Ваша память совершенно правильно удержала в общих чертах содержание того Вашего письменного доклада в сентябре бывшему императору, в результате которого, по-видимому, Крыжановский был назначен на пост государственного секретаря. В этом письме как раз несколько более решительно, чем Вы делаете сейчас, Вы подчеркиваете возможное участие и желательное участие в предстоящих выборах Крыжановского. Позвольте мне процитировать Вам часть Вашего письма на имя бывшего императора от 17 сентября 1911 года: "Я имею все основания всеподданнейше доложить вашему величеству, что с назначением Макарова министром вн. д. один из нынешних товарищей министра, а именно сенатор Крыжановский, временно управляющий ныне министерством, будет стремиться покинуть министерство ввиду издавна существующих между ним и Макаровым неудовлетворительных личных отношений. В обычное время обстоятельство это не имело бы никакого значения и тайный советник Крыжановский мог быть просто освобожден от обязанностей товарища мин. вн. д., т. к. он состоит уже в звании сенатора. Но в настоящее время подобное решение вопроса о служебной судьбе Крыжановского было бы крайне нежелательно и притом именно в интересах правительства. По уполномочию покойного статс-секретаря Столыпина на сенатора Крыжановского возложено все сложное дело - подготовки выборов о Г. Думу, имеющих произойти в 1912 году. Ему же предоставлено распоряжение и всеми сравнительно значительными негласными денежными средствами. Передача этого щекотливого и сложного дела другому лицу, недостаточно подготовленному, не отличающемуся такой ловкостью, как сенатор Крыжановский, может принести правительству крупные разочарования. Для устранения их было бы крайне желательно не устранять этого лица от активной правительственной

 
стр. 103

 

деятельности, а с этой целью всего более желательно назначение его на должность государственного секретаря, что вполне удовлетворило бы его самолюбию и дало бы правительству возможность, не предоставляя ему активной ответственной должности, пользоваться его искусством и подготовленностью в деле организации выборов в Г. Думу". Затем Вы говорите дальше, что, конечно, для этого нужно соглашение с ст. секр.7 Акимовым, но что Вы думаете, что этого можно будет достигнуть. Таким образом, Вами предуготовлялась для Крыжановского несколько более такая активная роль в деле выборов, а самому делу выборов Вы в тот момент как будто бы придавали несколько большее значение и несколько большую роль отводили вмешательству правительства в эти выборы.

 

Коковцов. Кажущееся противоречие, мне кажется, объясняется одним. Я писал это письмо неделю спустя после моего назначения, когда я предполагал, что участие мое как председателя совета министров и совета по выборам будет большее, чем оно впоследствии оказалось, и я до напоминания этого письма позволил себе объяснить, что роль Крыжановского, его роль является желательной, как человека, проведшего выборы в 3-ю Думу, автора закона 3 июня, вообще с механизмом министерства вн. д. ознакомленного и своими действиями не вызвавшего нареканий при выборах в Думу. Но затем практика совершенно все это видоизменила, п. ч. Макаров Крыжановского, насколько мне известно, совершенно до этого дела не допустил.

 

Председатель. Что заставило Вас ссылаться на нехорошие личные отношения, которые были между ними, какие факты?

 

Коковцов. На это, г. председатель, очень трудно приводить факты. Крыжановский и Макаров, они были одновременно товарищами министра у одного того же министра Столыпина и очень часто являлись в совет министров, где я был в то время как министр финансов. И почти не было заседания, когда не появлялись и Крыжановский и Макаров, дававшие объяснения и заключения по отдельным делам, п. ч. министр вн. д., занимавший в ту пору и обязанность председателя совета министров и, кроме того, не обладавший такой, я бы сказал, бюрократической опытностью, он перекладывал на своих товарищей значительную часть своего груза. Поэтому товарищи министра и принимали участие деятельное в управлении по делам министерства вн. д. И вот в проявлении этого деятельного участия постоянно сказывалась рознь взглядов. Один был судебный деятель бывший - Макаров, относившийся гораздо более строго к пониманию закона, толкованию его. Крыжановский - человек гораздо более гибкий, гораздо менее церемонно, если можно так выразиться, относившийся к закону. Они на каждом шагу сталкивались. Эти столкновения, разноречия, они на виду всех у нас были. Я, как свидетель, знал, что тут, кроме известного рода ревности по ремеслу, как французы называют: "jalousie de metier"8 , два товарища, имевшие большую разницу во взглядах, в приемах. Мне было ясно, особенно в ту пору, когда приходилось при тяжелых обстоятельствах вступать в исполнение обязанностей министра вн. д., что, если бы Крыжановский не получил назначения, то этим путем не только роль министерства вн. д. не усилилась, она была ослаблена. Был назначен министр, у которого был товарищ, стремящийся уйти. Сразу возникли трения, которых мне хотелось избегнуть на первых порах.

 

Председатель. Каково было Ваше представление о ловкости, проявленной сенатором Крыжановским на выборах 1908 года, и представление об этом свойстве его деятельности в применении к выборам 1912 года?

 

Коковцов. Представление главным образом сводилось к тому, что в роли товарища министра, руководившего выборами, он помощью непосредственных сношений с губернаторами, с предводителями дворянства (он был очень доступный человек) умел живою речью войти в сношения, улаживать всякого рода конфликты и достигать того результата, который казался мне удовлетворительным, п. ч. с 3-й Г. Думой правительство жило в согласии и спокойствии пять лет. Я никогда не имел в виду, употребляя слово ловкость, разуметь это слово в дурном смысле. Я не разумел так называемую ловкость руки или какое-нибудь проявление некорректного свойства, этого я не разумел. Но слово ловкость я противопоставил тогда, как готов противопоставить и сегодня, известного рода неподвижности, шорности, такого рода формальности,

 
стр. 104

 

придирчивому, деревянному отношению, которое проявлялось потом другим руководителем выборов.

 

Председатель. Вот те свойства Макарова, которые Вы изволили очертить, что же они были проявлены, в деле руководства выборов или все-таки были недовольны этими выборами, как изволили раньше сказать, п. ч. он слишком грубо проводил точку зрения давления правительства на эти выборы?

 

Коковцов. По-моему, особенность характера Макарова, это необычайное упрямство, упорство. Это человек довольно ограниченный, очень, по-моему, честных правил и убеждений, но очень упорный в своих взглядах. Потом он оказался очень мелочным. И вот эти свойства главным образом я противопоставляю тем особенностям, которые характеризовал словом "ловкость" со стороны Крыжановского. Я думаю, в тех случаях, когда происходили столкновения, это истекало из этих особенностей. Например, какая надобность была обострять вопрос о выборах по Мариупольскому уезду с Каменским и в значительной степени между Родзянко, который испортил отношения с председателем Г. Думы. Из-за этого одного, что допущено было выделение колонистов немцев, выделение их из группы мелких землевладельцев, не только был выкинут из думской фракции Каменский, но явилось чувство глубокого раздражения у Родзянко, который был потом выбран в председатели Г. Думы. Это было результатом отсутствия той черты ловкости, которая была присуща Крыжановскому.

 

Председатель. Что Вам известно о размере, источниках и порядке трат денежных сумм, которые были ассигнованы правительством сравнительно, как Вы пишете, в значительном размере на выборы 1912 года.

 

Коковцов. По этому поводу я давал подробное показание судебному следователю здесь же. Это было в августе месяце. Т. ч., в сущности, я позволю повторить показание, которое тогда сделал. Вопрос о размере расходов и порядке затрат, он имеет свою длинную историю. Он начался еще в 1908 г., в бытность 3-й Г. Думы. Покойный Столыпин, как председатель совета министров, обратился ко мне, как министр вн. д. и потом это дело дошло до совета министров, в порядке словесных прений, с заявлением о необходимости открыть единовременный крупный кредит на подготовку выборов к 4-й Г. Думе, ссылаясь на то, что вопрос этот должен быть подготовлен заблаговременно, что нельзя принимать те или иные подготовительные меры непосредственно перед выборами, а нужно принимать в значительной степени заблаговременно. И тогда заявили мне цифру, если память удерживает, в три миллиона рублей. Между мной и покойным Столыпиным произошло по этому поводу разномыслие. Я заявил председателю совета министров, что таким кредитом я не обладаю, п. ч. у министра финансов и то не в его личном распоряжении, а он является лишь докладчиком по разным суммам, имеется только десятимиллионный фонд9 , который пропускается по государственной росписи каждый год. Поэтому я сказал министру вн. д., что из десятимиллионного фонда, который расходовался почти без остатка, хотя в мое время удалось с помощью сдержанности производства расходов некоторый остаток образовать и возвратить в казну. Это было не каждый год. Я был десять лет министром финансов и сказать не могу, в какие годы фонд был израсходовав полностью, но помню хорошо, что были годы, когда от фонда образовались остатки в миллионы. И это видно из отчета гос. контроля, по которому остатки фонда проводились. Тем не менее вперед согласиться, чтобы из десятимиллионного фонда отдать три миллиона, я решительно не мог и сослался, главным образом, на то, что наибольшая сумма расходов из десятимиллионного фонда всегда относилась к ведомству вн. дел. Тогда этот вопрос был передан на рассмотрение совета министров, и в совете министров я остался одиноким. Весь совет министров, не исключая и тех, которые меня постоянно поддерживали, т. е. не исключая и гос. контролера, покойного Харитонова, поддержали председателя совета министров в том, что во всяком случае правительство не может не располагать некоторыми средствами на подготовку выборов в форме, главным образом, поддержки печати. Это был главный мотив, который выдвигался в сношениях со мною, и, таким образом, совет министров высказался за необходимость изыскания этих средств. Письменного заключения по этому поводу не было. Журнала составлено не было. Но все были того мнения, что средства по злому поводу в распоряжение главного распорядителя выборного дела министра вн. дел предоставлены быть не должны. Тогда этот

 
стр. 105

 

Вопрос, вероятно, был предметом доклада монарху. Я говорю - вероятно, - потому что первые следы я не могу сейчас представить Чрезвычайной следственной комиссии, но, зная, что такое дело не останется без доклада, я предложил министру вн. дел другой прием. Так, расходы будут производиться не единовременно, т. к., с другой стороны, я знал и отлично понимал, что в законодательном порядке нельзя вносить представления об испрошении кредитов на производство выборов, т. к. ни одно государство в таком порядке кредитов не испрашивает. Я сказал тогда, что мне ничего не остается, как отпускать деньги исподволь, по мере производства расходов, т. е. распределить этот расход, который был исчислен приблизительно в 3 мил. р. от руки на несколько раз. Так это и было сделано. И вот, за время Столыпина, значит в течение 1909 - 10 - 11 гг. в распоряжение министра вн. дел отпускалась уже меньшая сумма. Я сейчас не могу припомнить точных сумм, потому что у меня никаких документов в руках нет, но суммы эти отпускались из двух источников. Из 10-ти мил. фонда отпускалось приблизительно от 350 тыс. до 400 тыс. в год. Так что в течение трех лет 1909 - 10 - 11, а потом часть пала и на 1912 г., этот фонд служил источником для производства расходов, поступавших в распоряжение министр[а] вн. дел. Но так как на большую сумму из фонда трудно было теперь согласиться, то был привлечен добавочный источник. (Это Вы благоволите усмотреть по кредитной канцелярии, а более точные сведения Вы изволите почерпнуть в моих показаниях, данных судебному следователю). Так что в распоряжение министра вн. дел поступали эти суммы. Если я не очень ошибусь, то я думаю, что за все время, начиная с 1909 г. и кончая началом 1912 г. (или половиной 1912 г.), вероятно, в распоряжение министра вн. дел поступило от 2 2/1 мил. до 2800 тыс. руб. за год, думаю, не больше.

 

Председатель. Но это не суммы на выборы?

 

Коковцов. Собственно говоря, сумм на выборы никаких не было, были единственные суммы, о которых я Вам докладываю. Как производились расходы из этих сумм, я решительно сказать не могу, я знаю только одно, а именно, как производились расходы на поддержание печати, а кроме этого, какие производились расходы, я не знаю, потому что все расходы производились исключительно министром вн. дел и в этом ни министр финансов, ни председатель совета министров допускаемы никогда не были. Я обращался к министру Макарову о том, что мне известно, что производятся расходы на печать и по этому поводу у нас были постоянные пререкания, т. к. я считал эти расходы непроизводительными. Могу подтвердить факт, который был предметом очень больших разговоров. Мне было известно о выдаче довольно большой суммы на газету "Земщина"10 , и я обращал внимание на то, что это для газеты, имеющей небольшой круг читателей, не более 50 человек, слишком крупная сумма, и я настаивал на том, чтобы эти расходы не производить. Я докладываю, что делал это вовсе не потому, что газета "Земщина" проявляла крайний интерес и самыми бранными словами поносила лично меня, как министра финансов и председателя совета министров. Если бы это была газета хорошего направления, с большим кругом читателей, то из-за брани министра финансов или главы правительства я бы не видел еще большего основания восставать, хотя мне казалось мало логичным, что правительство содержит газету, которая иногда поднималась до площадной брани по отношению к главе правительства. Я относился к этому безучастно и спокойно, я только указывал на желательность сократить расходы на печать, находя их совершенно бесполезными. До меня доходил слух, что поддерживаются органы мелкой провинциальной прессы, которую никто не читает, и вот тогда ко мне был командирован покойный Татищев, который показал список и целый ряд всевозможных мало кому известных газет, газеток и разных организаций, которые получали отсюда деньги, и тогда, я помню, Макаров под моим настоянием согласился на некоторое сокращение; некоторые суммы были выкинуты, потому что возникал вопрос о том, что из- за этих сумм является необходимость в ассигновании добавочных кредитов на другие расходы, а так как я по моему недостатку- скупости на казенные деньги - старался отказывать, то я предлагал найти средства в том источнике, который у них был. Вот почему я более точно могу говорить о производстве расходов на печать, а о том, какие расходы, кроме печати, производились и в чем они заключались, этого я никогда не знал.

 

Председатель. Что же Вы имели в виду в терминах этого письма, имели ли Вы расходы, которые министр вн. дел производит, или рептильный фонд?11 .

 
стр. 106

 

Коковцов. Нет, я разумел печать.

 

Председатель. Вы не помните, какой суммы достигали в это время расходы на печать?

 

Коковцов. Этого я доложить не могу; полагаю, что те суммы, которые от меня затребовали в порядке возникшего между нами разномыслия, о котором я так подробно позволил себе доложить. В общей совокупности эта сумма за время с 1909 г. и до 1912 г. достигла, вероятно, до 2 1/2 мил. р., а затем был кредит, который из года в год отпускался по департаменту полиции из 10-ти мил. фонда. Этот кредит был и раньше, до Столыпина, при Столыпине и после меня. Это кредит департамента полиции, ничего общего с этим не имеющий.

 

Председатель. К этой части показания Владимира Николаевича имеется два письменных документа, которые я позволю себе огласить из Отдела Канцелярии гл. упр. по делам печати о расходовании секретных сумм. Это письмо министра финансов за N 91 6-го января 1913 г. (лист 102) на имя министра вн. дел Н. А. Маклакова. Здесь министр финансов В. Н. Коковцов, между прочим, пишет: "Из имеющегося у меня собственноручного расчета Столыпина о расходах за счет суммы в 560 тыс. р. видно, что сумма эта предназначалась на издержки по расходам к подготовке печати к выборам в Гос. Думу". В письме этом указывается, что министр финансов "не располагает сведениями о расходах, производившихся в последние годы на поддержку печати по ведомству гл. упр. по дел. печати и других центральных учреждений министерства вн. дел из секретных кредитов 560 тыс. - 350 т., и поэтому просит, не найдет ли возможным министр вн. дел, в видах определения на будущее время размера ассигнования на печать из 10-ти мил. фонда, подвергнуть обсуждению общий вопрос о поддержке печати в связи с источником, на который относятся расходы на ту надобность, с выяснением, какие размеры и каким именно органам печати признается необходимым оказывать материальную поддержку как из сметных назначений министру вн. дел, так и за счет дополнительного ассигнования из указанного фонда". Рукой б. министр[а] вн. дел Маклакова имеется следующая резолюция на этом письме: "очень прошу А. Н. Харламова]12 совместно с гр. Татищевым составить общий сводный доклад о всех суммах, выделяемых на восспособление печати из всех источников. Просил бы сообщить этот доклад для моего подробного ответа и освещения этого дела председателю сов. министров. Доклад прошу доставить сжатый и краткий, т. к. по существу дела все соображения его руководителями в подробностях и деталях устно и письменно мне доложены". Затем имеется другое письмо того же министра на бланке министра финансов В. Н. Коковцова, относящееся ко 2 мая 1913 г. N 725. Лист 45 этого дела. В этом письме указывается, что "министр вн. дел в результате неоднократных личных переговоров по вопросу о размере той суммы, которая подлежит отпуску в текущем 1913 году за счет 10- ти мил. фонда на непредусмотренные сметными надобностями нежелательные расходы по поддержке различных печатных органов, существование которых признается полезным и желательным министром в", дел Маклаковым, признал возможным определить означенную сумму в 826 тыс., т. е. на 83 тыс. менее отпускавшихся в последние годы 910 тыс. р.". Далее приводятся заглавия целого ряда изданий, относительно которых говорится, что "они едва ли могут быть признаны имеющими какое-либо влияние на общественное мнение по своему значению среди других органов печати и не могут быть отнесены к числу тех изданий, материальная поддержка которых оправдывалась бы приносимой ими пользой". Это говорится относительно издания "Южное Слово", "Волга", "Северное Слово", "Revue Comtemporain", "Ревельское Слово", "Витебский Вестник", "Могилевский Вестник", "Уфимский Край", "Елецкий Дневник". Далее в письме указывается на то, что "газета "Земщина" пользуется ежемесячной субсидией в 12 тыс. или 144 тыс. р. в год. Такая крупная субсидия этой газете совершенно не может быть признана сопряженной ни с распространением этой газеты среди подписчиков, ни с общим значением и характером ее. Количество подписчиков этого издания столь ничтожно, что говорить о каком-нибудь ее влиянии на общественное мнение, конечно, не представляется возможным, и едва ли будет страдать какой-либо погрешностью заключение о том, что отпускаемые из казны упомянутой газете на поддержку ее суммы идут на предоставление ограниченному кругу лиц, стоящих во главе издания, возможности иметь в своем распоряжении печатный

 
стр. 107

 

орган для преподания своих личных взглядов на те или другие государственные и общественные вопросы или, быть может, даже с целью извлекать из издания материальные выгоды". Автор письма полагал бы "понизить по крайней мере, если не вполне прекратить субсидию означенной газете, до 9 тыс. в мес.". "Таким образом, расход уменьшился бы против 910 тыс., отпускавшихся до 1913 г., на 212 тыс. и составил бы всего сумму 697 т.". Есть две пометки б. министра вн. дел Маклакова: "Все цель только экономия? Тогда лучше всего субсидию прекратить и отложить в сундук еще 697 тыс.". И другая резолюция: "Я не спорю, что некоторые издания должны быть выброшены из числа субсидируемых, но, с другой стороны, полагаю, что необходимо поддержать другие издания и помочь основанию новых. К этому вопросу нельзя подходить только с точки зрения гроша, и смысл внутренней политики не может сводиться к тому, чтобы сберечь лишний десяток тысяч рублей".

 

Коковцов. Эти письма, г. председатель, служат только подтверждением того словесного разъяснения, которое я сделал.

 

Председатель. Владимир Николаевич, Вам довелось слышать за бытность Вашу председателем сов. министров и министром финансов и не только слышать, но и убеждаться в том, что в то время, как в таком виде происходит борьба министра финансов с министром вн. дел по вопросу об ассигновании субсидий отдельным газетам, в это время отдельные представители правительства на соответственные запросы членов палат с думской кафедры отрицали существование рептильного фонда?

 

Коковцов. Да, я это знаю.

 

Председатель. Вам не приходило в голову поднять вопрос, который шел бы, быть может, в том же направлении, которому сочувствовал министр финансов, об уменьшении этой суммы, вопрос о том, что эта ложь со стороны представителей правительства, она несовместима с достоинством правительства и нежелательна вообще, или это хорошее государственное дело, и тогда надо давать, или если плохое, тогда от него надо отказаться?

 

Коковцов. Г. председатель, ответ на этот вопрос дать трудно. Каждый вопрос должен быть оценен в зависимости от той обстановки, в которой данное отношение существует. Вот Вы изволили прочитать два письма, написанные канцелярским слогом со всей той сдержанностью, которая обязательна в такого рода сношениях; но я думаю, что в этом канцелярском слоге и в этой сдержанности сквозит нечто большее, сквозит та рознь, та щель, которая существовала между министром финансов, будто все сводящим к рублю, к экономии, к сбережению, и той широтой, которая является антиподом такого взгляда. Я знаю это, потому что это имело отражение в органах печати. Если мне память не изменяет, это заявление тов. мин. вн. дел Плеве о том, что рептильного фонда не существует. Я позволю себе в виде ответа на Ваше указание и на вопрос, который Вы мне предложили, сам поставить вопрос: а в каком положении очутился бы председатель совета министров, он же министр финансов, ведущий эту политику изо дня в день, требующий сбережения казенного рубля от напрасных трат, если бы он поднял при таких условиях, какие были, вопрос о том, что это заявление ложное, что такие расходы должны быть уничтожены, и апеллировал бы к законодательным учреждениям для проведения своей точки зрения. Конечно, это сделать было возможно, но это имело бы один результат - ускорить ту развязку для министра финансов и председателя совета министров, которая и без этого наступила 30 января 1914 г., и укрепить, кроме того, существующую весьма сильную позицию, что министр финансов, человек отвратительного характера, никому он не дает жить, всем он мешает и исполняет роль той самой собаки, которая лежит на сене, по счастью, сама не ест (этого еще не хватало, чтобы сама ела) и другим не дает.

 

Председатель. Не пришлось ли Вам, Владимир Николаевич, в качестве министра финансов иметь дело с ассигновкой, о которой мы уже упоминали, с ассигновкой в безотчетное распоряжение департамента полиции на борьбу со смутой, т. е. иметь дело с этой ассигновкой с точки зрения наличности законного титула?13 .

 

Коковцов. Такого названия нет, я думаю она иначе называется.

 

Председатель. Да, в распоряжение м. вн. дел на безотчетные надобности.

 

Коковцов. Но не на борьбу со смутой.

 

Председатель. В одной из бумаг, которые прислала Ваша канцелярия, это есть. Так что же. Вам известно об этой ассигновке?

 
стр. 108

 

Коковцов. Мне известно очень мало, кроме того, что эта ассигновка старинная, историческая, если не ошибаюсь, времен 70-х гг. XIX ст., и титул очень давний.

 

Председатель. Но постепенно эти титулы подновлялись, пока она не кончилась одним, датированным 5 или 9 октября 1905 г.?

 

Коковцов. Этого я сказать не могу, внимание мое на этом не останавливалось, потому что это такие старинные ассигновки, которые наслаивались в порядке старинного сметного законодательства, утвержденного верховной властью, старого департамента государственной экономии, и это в прежнем бюджетном отношении считалось титулом законным. Так что специально на этой ассигновке мое внимание не останавливалось, и та переписка, которую Вам угодно было огласить, относилась уже к получению этой суммы и к ассигнованию новых сотней тысяч руб. в такое же безотчетное распоряжение министра вн. дел уже не в качестве сметного ассигнования, а в качестве расхода сверх сметного, из сметного источника 10-ти мил. фонда. Эти кредиты очень старые, так называемые Тимашевского времени.

 

Председатель. Этот вопрос возбуждался неоднократно в Гос. Думе и очень часто возбуждался в бюджетной комиссии. Возбуждаем он был в значительной мере по инициативе, по-видимому, Вашего антагониста или Вашего сотрудника в деле упорядочения финансов члена Гос. Думы Шингарева.

 

Коковцов. Тут инициатива принадлежала предс. бюдж. комиссии Алексеенко.

 

Председатель. Если Вы изволите помнить, вопрос заключался в следующем: "8-го октября 1905 г. состоялось высочайшее повеление об отпуске 3 мил. на расходы, не подлежащие оглашению, только на 1906 г.". После введения, кажется, ст. 9 сметных правил14 в связи с этой статьей Гос. Дума поднимала почти каждый раз при обсуждении бюджета вопрос о законности титула этого расхода, и случилось так, что, несмотря на требования бюджетной комиссии и Гос. Думы, министр вн. дел, располагавший подлинной копией этого высочайшего повеления, отказался предъявить этот титул бюджетной комиссии, и в перечне титулов против этой ассигновки имеется ссылка на высочайший указ 8-го октября 1905 г. с пометкой, что указ этот не подлежит оглашению. Причина заключалась в том, что этот указ (что совершенно явно видно из текста) говорил об ассигновке только на один год, и таким образом министр вн. дел не имел никакого законного титула испрашивать эту ассигновку в 3 млн. систематически.

 

Коковцов. До меня этот вопрос никогда не доходил, и вот почему. Подобных отдельных титулов, законность которых вызывала сомнения в бюджетной комиссии и лично в председателе - покойном Алексеенко, было несколько. Алексеенко однажды обратился ко мне с вопросом о том, не признаю ли я, как министр финансов, возможным предъявить ему (это было по постановлению бюджетной комиссии) как председателю те отдельные высочайшие повеления, оправдывающие ассигнования, которые не подлежат оглашению, если таковые имеются в распоряжении министра финансов. Я тогда заявил, что я никаких препятствий к этому не имею, и представил ему 3 или 4 высочайших повеления, не оглашенных и не обнародованных через Сенат. Он их рассмотрел и удостоверил комиссии, что дело в порядке. Но относительно этого вопроса никто никогда ко мне не обращался. Так что я могу только одно сказать, что если даже эти 3 млн. руб. по высочайшему повелению 8-го октября 1905 г. (я в ту пору был министром финансов, я ушел 26 октября 1905 г.) действительно и были назначены на 1906 г. только, то, во всяком случае, это не был новый расход целиком, это был расход, несомненно, наслаивавшийся на пространстве целых десятилетий и, может быть, только увеличенный на 1906 г., ибо я не могу себе и теперь представить, чтобы министр вн. дел мог в октябре 1905, закрепивши на один 1906 г., получить в свое распоряжение новый 3-х млн. кредит. Мои объяснения сейчас перед Вами сводятся к тому, что если этот кредит и был незаконно закреплен на один 1906 г., то это не был кредит новый, это был использованный кредит старого времени и, может быть, лишь несколько увеличенный. Если Вам угодно будет подойти к окончательному выяснению этого, то просто стоит дать заказ тов. мин. Кузьминскому или директору департамента казначейства Деменскому, чтобы они добрались, и я думаю, что они подтвердят, что это был не новый, вновь возникший 8-го октября 1905 г. кредит, а в силу ожидавшегося нового государственного строя (потому что положение о Гос. Думе 1906 г. было объявлено) просто оформленный суммарный кредит.

 
стр. 109

 

Председатель. Но как бы то ни было, был он суммой, подытоживающей ассигнования предыдущих лет, во всяком случае, из года в год после этого, с начала нового строя он проводился, и таким образом из народных сумм тратилось на совершенно незаконном основании 3 млн. руб. на цели весьма сомнительные и вызывавшие большое противодействие народного представительства.

 

Коковцов. Тут нужно добраться. По моему мнению, тут главный вопрос - что такое дата 8 октября 1905 г., дала ли она новый, ранее не существовавший титул новому расходу, или она только сохранила то, что и раньше было нелегальное. Ведь Гос. Дума не могла его вычеркнуть. Потом, невзирая на все попытки предс. бюдж. комиссии Алексеенко и Шингарева, потому что в правилах 8-го марта 1906 г. упоминается о целости и сохранности кредитов, опирающихся на ранее изданные высочайшие повеления. Но ко мне как к мин. финансов, Дума никогда с этими вопросами не обращалась.

 

Председатель. Может быть, Вам напомнит что-нибудь это письмо на Ваше имя бывшего товарища мин. внут. дел Д. Ф. Трепова (предъявляет документ).

 

Коковцов. (Просматривает.)

 

Председатель. Будьте добры просмотреть. Не напомнит ли Вам затруднение с этой именно суммой.

 

Коковцов. За 10 лет было столько, и все они были проникнуты стремлением как-нибудь удержать от этого колоссального нарастания расходов.

 

Председатель. (Обращаясь к секретарю.) Запишите в протокол, что из такого-то дела предъявлен такой-то документ. Вам известно что-нибудь о шефских суммах министерства внутренних дел, о происхождении этих сумм, о назначении их и о порядке расходования в Ваше время?

 

Коковцов. Очень мало мне известно. Ответ на это я должен начать с одного очень давнего эпизода, потому что только этот эпизод сохранил в моей памяти самое происхождение моего отношения к этой шефской сумме. Это было очень давно, министром внутренних дел был покойный граф Д. А. Толстой. Боюсь сказать, какой это был, год, должно быть, 1885 или 1886 г. Я был тогда, в начале моей деятельности, вице-директором и помощником начальника главного тюремного управления и управлял этим ведомством. Во время отсутствия начальника мне пришлось быть на докладе у графа Толстого на той даче на Аптекарском острове, которая впоследствии была взорвана, где он жил летом. Во время доклада вошел курьер и сказал ему, что пришел казначеи департамента, полиции. Толстой, который отличался большой вежливостью в личном обращении, при известных его взглядах, известных мерах в народном просвещении, он был чрезвычайно вежлив. Он очень в изысканной форме обратился ко мне, к молодому человеку, с извинением за то, что доклад нарушается приходом неподходящего человека. Вошел чиновник департамента полиции, и он расписался, как я хорошо помню, в сумме 3000 рублей. Потом говорит: "Вот единственное проявление для меня того, что я состою шефом жандармов, я получаю шефскую сумму в 3000 рублей в месяц". Это был первый эпизод в моей жизни, который мне открыл, что существует в природе вещей шефская сумма. Это было в ту пору, когда я по роду моей деятельности не только не был обязан, но даже не имел права касаться расхода другого ведомства. Когда много лет спустя, уже в 1892 году, я был назначен на должность статс-секретаря департамента государственной экономии, тогда я получил официальное законное отношение ко всем расходованиям государственного казначейства в тех пределах, в каких они доходили до государственного совета. Я заинтересовался этой шефской суммой, и тогда из сметы министерства внутренних дел я увидел кредит в 36000 рублей, по которому, если мне память не изменяет, была дата и ссылка на учреждение комитета министров, кажется, по крайней мере так. Это можно по старым сметам посмотреть. Вот все, что я знаю об этой сумме. Затем она из года в год вносилась и никогда не вызывала никаких замечаний даже со стороны Государственной Думы. Была ли она увеличена потом, я слышал, будто бы она возросла до 52000, и как она расходовалась, я решительно не знаю. Я позволил себе, может быть, нарушить порядок показания, доведя до Вашего сведения этот эпизод, потому что он характерный. Деньги были привезены министру внутренних дел, который мне, маленькому чиновнику, молодому человеку, сказал: "Вот единственное для меня внешнее проявление того, что я занимаю должность шефа жандармов". Значит, они поступали в личное распоряжение министра вн. дел, а как они расходовались, этого я совершенно не знаю.

 
стр. 110

 

Председатель. Так что позвольте Вас понять таким образом, что в последующей Вашей деятельности министра финансов Вы не встретились с этой суммой и не подвергали ее исследованию.

 

Коковцов. Никакого ни исследования, ни обращения ко мне об увеличении ее, ни заявления с моей стороны об уменьшении этой суммы, этого никогда не было.

 

Председатель. Ваша память не удерживает другую шефскую сумму по министерству финансов, которую министр финансов получал в качестве шефа пограничной стражи?

 

Коковцов. Я был 10 лет шефом пограничной стражи и ни одной копейки шефской суммы не получал. Ваш вопрос, г. предс. меня очень удивляет. Я 10 лет не знал о том, что существует сумма шефа пограничной стражи. Я это звание носил 10 лет. Я крайне удивлен - такой суммы нет в мин. финансов. Я сметы министерства хорошо знаю.

 

Председатель. Один из наших следователей натолкнулся на соответственную шефскую сумму и просил меня выяснить.

 

Коковцов. Ее нет. Я был 10 лет товарищем министра и 10 лет министром и шефом и впервые сегодня узнаю с том, что есть какая-то сумма, которой я мог пользоваться, и я ее не видал.

 

Председатель. Разрешите сделать маленький перерыв.

 

(Окончание следует)

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

 

1 Статья 87 "Основных законов" предоставляла правительству право в промежутках между заседаниями Государственной думы и Государственного совета издавать "указы" (законы) с последующим утверждением Думой.

 

2 Исключительное положение, или "Положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия", было издано 14 августа 1881 г., в период борьбы с народовольцами. Оно давало право представителям царской администрации - генерал-губернаторам, губернаторам - издавать обязательные постановления, ограничивающие права гражданского населения.

 

3 По положению о выборах в Государственную думу (указ 11 декабря 1905 г.) все выборщики делились на 4 курии - рабочих, крестьян, землевладельцев и городских избирателей. На основе измененного закона от 3 июня 1907 г. городские избиратели были разбиты на две самостоятельные группы курии, благодаря чему усиливалось представительство крупной буржуазии. В данном случае речь идет о выделении на губернском собрании выборщиков группы "колонистов", то есть национальной группы, что явилось противозаконным.

 

4 Казенная палата - орган губернской власти, ведавший сбором доходов. Подчинялась на месте губернатору, а по линии ведомства - министерству финансов.

 

5 Член Чрезвычайной следственной комиссии.

 

6 Главное управление по делам местного хозяйства.

 

7 Статс-секретарь.

 

8 Ревностное исполнение или профессиональная честь.

 

9 Десятимиллионный фонд отпускался ежегодно в личное и фактически безотчетное распоряжение министра внутренних дел; расходовался по его усмотрению на нужды охранки.

 

10 Газета "Земщина" - ежедневный орган крайне правых - издавалась на правительственные субсидии в 1909 - 1916 годах.

 

11 Рептильный фонд - фонд для подкупа и субсидий прессы.

 

12 А. Н. Харламов - государственный контролер.

 

13 Под "законным титулом" подразумевается разрешение царя или одобренный Думой и утвержденный царем закон на право расходования денежных средств.

 

14 Статья 9 сметных правил от 8 марта 1906 г. давала Государственной думе возможность влиять на бюджет в тех случаях, когда речь шла о новых ассигнованиях.

Опубликовано на Порталусе 25 мая 2016 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама