Л. Изд-во Ленинградского университета. 1962. 279 стр. Тираж 2000. Цена 1 руб. 24 коп.

Книга профессора Ленинградского университета С. Б. Окуня является первой монографией о жизни и деятельности декабриста М. С. Лунина. Друг и единомышленник П. И. Пестеля, пламенный революционер-республиканец, активнейший член Союза спасения, один из организаторов Союза благоденствия и Северного общества, Лунин и в "каторжных норах" Сибири отважился возобновить нелегальную агитационно-пропагандистскую работу. В период между 1836 и 1841 гг. он создал и распространил ряд произведений, популяризировавших идеи декабристов, выступал с разоблачением николаевского самодержавия, его внутренней и внешней политики, писал о несостоятельности идей "официальной народности", развале государственного хозяйства, деградации армии, отсутствии в стране элементарных норм законности, подменяемых полицейским террором.

Основное внимание автор уделяет публицистике М. С. Лунина сибирской поры, так как именно этот период деятельности декабриста представляет особую ценность для истории русской политической мысли и общественного движения 30-х годов.

Вместе с тем исследователь сумел сделать интересные выводы и относительно первого периода жизни и деятельности М. С. Лунина, показать на широком фоне политической жизни 10 - 20-х годов историю формирования Лунина как дворянского революционера, по-новому осветить наименее ясные моменты его биографии (пребывание в Париже с осени 1816 г. до середины 1817 г.; участие в петербургских совещаниях деятелей Союза благоденствия в январе 1820 г.; поездка с Н. М. Муравьевым к П. И. Пестелю в Тульчин; служба в Слуцке и в Варшаве с 1822 г., связи с передовой польской общественностью и пр.).

К сожалению, С. Б. Окуню не удалось существенным образом пополнить скудные сведения о тех политических и литературных интересах и связях молодого Лунина (например, о его встречах в Париже с Сен-Симоном), о которых свидетельствовал в своих воспоминаниях Ипполит Оже¹ . Однако мы не можем винить за это автора так как процесс формирования революционной идеологии Лунина остается и сейчас для нас почти столь же неясным, как и для первых его биографов (В. И. Семевский, С. Я. Штрайх, С. Я. Гессен и др.).

С большим мастерством реконструирована в книге (стр. 144 - 176) вся история создания и распространения первого большого публицистического произведения Лунина - "Письма из Сибири", основанного на подлинных его письмах к сестре, относящих-

¹ "Русский архив", 1877, N 5, стр. 61 - 65.

ся к периоду 1836 - 1838 гг. (то есть вскоре после его освобождения из Нерчинских рудников и перевода на положение ссыльнопоселенца). Ни самый текст "Писем из Сибири", ни хронологические рамки работы над ними, ни даже те цели, которыми руководствовался М. С. Лунин, безбоязненно превращавший свои личные письма, шедшие к сестре по обычным цензурно-полицейским каналам, в антиправительственные политические трактаты, еще не являлись объектом специального изучения.

В органической связи с "Письмами из Сибири" исследует С. Б. Окунь и другие нелегальные произведения М. С. Лунина: "Взгляд на Русское тайное общество с 1816 до 1826 года" (1838 г.), "Разбор донесения Следственной Комиссии" и "Розыск исторический" (1839 г.), "Общественное движение в нынешнее царствование" и "Взгляд на польские дела" (1840 г.). Хронологическая последовательность создания этих исторических очерков и политических трактатов была установлена С. Б. Окунем в результате тщательного анализа всех дошедших до нас первоисточников текста и данных о них в официальной и частной переписке конца 30 - начала 40-х годов. Интересна в этом отношении аргументация в пользу отнесения "Взгляда на Русское тайное общество" к осени 1838 г., а не к 1837 году. Последнюю дату указывал на допросах сам Лунин, который (как утверждает С. Б. Окунь) для того, чтобы снять с себя ответственность за нелегальную работу, выдвинул версию о том, что "Взгляд на Русское тайное общество" был им составлен по поручению генерала Лепарского, умершего в 1837 году (стр. 177 - 179).

Анализ политических установок и литературно-документальных первоисточников "Розыска исторического" позволил С. Б. Окуню установить остро полемический характер этого очерка, имевшего своей основной целью, как доказывает исследователь, дезавуировать "исторические основы теории официальной народности" (стр. 182 - 183). Этот бесспорно правильный вывод нуждается в одном весьма существенном дополнении: разрушая карамзинскую концепцию объективной прогрессивности самодержавия на всем протяжении русской истории, лежавшую в основе идеологии помещичье-дворянской монархии тех лет, Лунин выступил, однако, не только против официальных апологетов "православия, самодержавия и народности", как полагает С. Б. Окунь, но и против гораздо более опасной идеализации царизма как якобы надобщественного политического института, а не органа дворянской диктатуры.

В книге приводится ценный материал, позволяющий уточнить вопрос о попытках Лунина не только возможно шире распространить свои нелегальные произведения в России, но и переслать некоторые из них за границу для публикации (стр. 230 - 240). С этой целью Лунин, как известно, перевел на французский язык "Письма из Сибири", "Общественное движение в нынешнее царствование" и "Взгляд на польские дела", а "Разбор донесения Следственной Комиссии" - на английский. Несмотря на то, что ни одно из этих произведений при жизни их автора в печати не появилось² , для биографов Лунина далеко не безразличен вопрос о том, на чем основывалась уверенность Лунина в осуществимости его издательских планов и на чью помощь могла рассчитывать в этой операции, беспримерной по своей сложности и рискованности, сестра Лунина Е. С. Уварова - единственный посредник (да и то заочный) между иркутским ссыльнопоселенцем и западноевропейской печатью. Ввиду того, что С. Б. Окунь не дает ответа на эти вопросы, позволим себе высказать предположение, что единственным человеком, на содействие которого имел некоторое основание рассчитывать в данном случае Лунин, был А. И. Тургенев, друг А. С. Пушкина, П. Я. Чаадаева, Н. М. Муравьева, брат известного декабриста Н. И. Тургенева, проживавшего на положении эмигранта сперва в Англии, а затем во Франции. Именно с А. И. Тургеневым с дав-

² Легенда о том, что М. С. Лунину все же якобы удалось установить связь с зарубежной печатью, родилась в пору дознания по делу о распространении нелегальных произведений Лунина в Сибири, то есть еще в 1840 - 1841 годах. Эти слухи получили особенно широкое распространение после упоминания о них в "Колоколе" от 15 февраля 1859 года. В тщательном критическом перечне всех дошедших до нас версий о времени и месте появления статей Лунина за границей С. Б. Окунь не учел только один мемуарный документ - рассказ ксендза Тибурдия Павловского, встречавшегося с Луниным в Акатуе, о том, что причиной его ареста в 1841 г. явилась якобы статья, нелегально напечатанная им в "Times" (E. Heleniusz. Wspomnienia narodowe. Paryz. 1861, str. 373). Перепечатано в ценнейшем сборнике польских мемуарных данных о декабристах - "Pamietniki Dekabristow". Т. III. Warszawa. 1960, str. 819 - 820. Редакция и примечания В. Завадского. Гелениуш - псевдоним Е. Ивановского.

них пор была хорошо знакома и Е. С. Уварова. Во второй половине 1839 г. А. И. Тургенев приехал на некоторое время из-за границы в Россию, а с января 1840 г. в течение нескольких месяцев проживал в Москве³ .

Наша гипотеза о расчетах Лунина на помощь А. И. Тургенева и его брата-декабриста подтверждается одной из записей в московском дневнике А. И. Тургенева, относящейся к 31 марта 1840 года. Приводим эти строки, оставшиеся неизвестными С. Б. Окуню, но имеющие прямое отношение к судьбе произведений Лунина, полностью: "Обедал у Муравьевой с Чаадаевым [...]. С вдовою [Уварова] большой разговор. Они [декабристы] жили в Петровском вместе. Получали все журналы, сходились. Один Л[унин] не выходил из своего номера никогда; к нему приходили. Письма его к сестре, к Канкрину. Критика на всех и за всё, особливо на Уварова. Всё с рук сходило. За Киселева, коего и лично отделал, запретили целый год писать. После начал, и разрешили, но с подпискою: не мыслить, не критиковать и проч. [...] Продолжает писать, смеяться. Одобрил его критику на донесение [Комиссии]. И осуждает редактора [Блудова] за насмешки над несчастными. Пишет обо всех предметах, о рабстве, о беззаконности. Отвергает мнение, что имел намерение об Ц. у-е [цареубийстве]. Могла быть болтовня, но не было цели. Обещала эту критику. Тараторка-сестра вредит ему, и он - другим, ибо и их почитают того же мнения"⁴ .

Самая тональность этих любопытных записей, несмотря на то, что Тургенев старается быть максимально осторожным и многого не договаривает, свидетельствует о том, как он был взволнован полученной информацией. Трудно сказать, имел ли продолжение этот разговор с Уваровой и получил ли А. И. Тургенев от нее те или иные рукописи Лунина. Но даже если он познакомился с ними лишь по рассказам Е. С. Уваровой в доме Муравьевой (матери ссыльных декабристов Н. М. и А. М. Муравьевых, двоюродных братьев Лунина), нельзя не сделать в связи с этим еще одно предположение: если А. И. Тургенев и не привез в Париж "Разбор донесения Следственной Комиссии", на публикацию которого за рубежом особенно надеялся Лунин, данные этой рукописи, хотя бы в устном пересказе, все же могли быть учтены в том разборе лживой официозной информации о декабристах, которому так много уделил места Н. И. Тургенев в своей известной книге "Россия и русские"⁵ .

Хочется обратить внимание читателей еще на одну особенность работы С. Б. Окуня: несмотря на тонко аргументированный анализ, на предельную насыщенность фактами, наблюдениями и обобщениями, книга отличается четкостью композиции, строгим лаконизмом и полным отсутствием словесного шлака. Вместе с тем она не исключает и новых поисков в области литературного наследия Лунина и его судьбы.

³ См. "Письма Александра Тургенева Булгакову". М. 1939, стр. 227 - 229.

⁴ Эти беглые черновые записи из дневника А. И. Тургенева впервые опубликованы (очень неточно) в статье И. А. Боричевского "Пушкин и "нераскаянные" декабристы" ("Звезда", 1940, N 8 - 9, стр. 263- 264). Мы цитируем их с некоторыми уточнениями и поправками, сделанными по автографу. В квадратных скобках - наши дополнения к тексту. Вместо фамилии Уваровой в подлиннике по конспиративным соображениям был оставлен пробел.

⁵ "La Russie et les russes". Т. I. Paris. 1847, pp. 211 - 396. Недаром А. И. Тургенев признается в своем дневнике, что он одобрил "критику Лунина на "Донесение".