Рейтинг
Порталус

РУССКИЙ УЧАСТНИК ГРЕЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Дата публикации: 22 января 2018
Автор(ы): И. С. ДОСТЯН
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: МЕМУАРЫ, ЖИЗНЕОПИСАНИЯ
Номер публикации: №1516626368


И. С. ДОСТЯН, (c)

"Дошло до сведения государя императора, что русский дворянин Николай Райко, бывший пред сим в военной нашей службе, ныне находится в службе греческого правительства, а именно комендантом крепости Палам иди, и что он имеет сношения с графами Бобринскими, кои помогают ему и деньгами"1 , - писал в октябре 1828 г. шефу жандармов А. Х. Бенкендорфу начальник Главного штаба И. И. Дибич. Это секретное отношение начинает дело о Николае Райко в III Отделении.

Наиболее подробные сведения об этом русском участнике греческой революции 1821 -1829 гг. можно почерпнуть из очерка Б. М. Маркевича2 . О Райко вспоминали некоторые его современники; писали о нем и позже3 . Ныне обнаружены неизвестные


1 ЦГАОР СССР, ф. 109, 1 эксп., 1828 г., д. 397, л. 1.

2 Б. М. Маркевич. Н. А. Райко. Биографический очерк. "Русский архив", 1868, стб. 297 - 308.

3 "Некролог о Райко". "Кавказ", 1854, N 45; В. Теплов. Граф Каподистрия, президент Греции. СПБ. 1893; Н. И. Греч. Записки о моей жизни. М. - Л. 1930, стр. 141; "Записки декабриста Н. И. Лорера". М. 1931, стр. 67; О. Б. Шпаро. Освобождение Греции и Россия. М. 1971, стр. 100; В. П.

стр. 210


ранее материалы, которые помогают воспроизвести интересные эпизоды русско-греческих связей XIX века.

Николай Алексеевич Райко (1794- 1854 гг.) был побочным сыном А. Г. Бобринского, а значит, состоял в близком родстве с императорской фамилией, правда, родстве неузаконенном4 . Находясь на попечении приятеля отца, итальянца, он в юности провел ряд лет во Флоренции, посещал лекции в Падуанском университете.

На современников он производил впечатление человека образованного, но, по собственному признанию, образование получил не систематическое5 . В 1815 г. Николай Алексеевич вернулся в Россию и поступил на военную службу. Благодаря семейным связям он, по-видимому, получил доступ в аристократические круги Петербурга. Графы Бобринские были тогда одними из богатейших и влиятельных семейств. Сыновья А. Г. Бобринского отличались обширными познаниями в области сельского хозяйства, промышленности, финансов, увлекались различными науками и ремеслами. В 1820-х годах это были либерально настроенные молодые люди, состоявшие в родстве или дружбе с декабристами. В. А. Еюбринский с 1824 г. - член Северного общества, к деятельности которого собирался привлечь и своего брата Павла6 .

Военная карьера Райко внезапно оборвалась в начале 1826 г., и произошло это при обстоятельствах, которые заставляют предполагать косвенную связь этого эпизода с разгромом декабристского движения. Об этом рассказывает Маркевич, который, однако, уклоняется от изложения существа дела, как бы смазывая политический его аспект. Он сообщает, что офицеры лейб-гвардии Драгунского полка, где с 1824 г. служил Райко, собрались на квартире у последнего и, может быть, по его инициативе решили единогласно> "разом" подать в отставку, выразив таким поступком свое недовольство "чем-то или кем-то". Но "протестантов" вскоре уговорили или запугали, и лишь Николай Алексеевич не изменил своего решения. Райко слыл в "высших военных сферах того времени" "карбонарием", отчасти потому, что воспитывался в Италии. Когда же во всех полках гвардии начался арест лиц, замешанных в декабристском движении, командир полка "вспомнил об этом прозвище "карбонария" и дал ход лежавшей до того у него без движения просьбе об отставке, вследствие чего, говорят, увольнение Н. А. Райко подписано было даже задним числом"7 . Официальная дата отставки Райко - 9 января 1826 года8 . По-видимому, незадолго до этого, то есть через 20 - 25 дней после восстания на Сенатской площади, офицеры лейб- гвардии Драгунского полка прибегли к своеобразной форме коллективного протеста, который скорее всего носил политический характер, ибо инициатора этой акции заподозрили в причастности "к заговору против правительства". Возможно также, что выступление офицеров Драгунского полка явилось следствием тяжелой обстановки и репрессий в армии, последовавших за восстанием. Брожение и недовольство в гвардейском полку постарались погасить в самом начале; дело не стали разглашать, избавились от зачинщиков, а непокорного поручика поспешили уволить из армии. Нет основания причислять Райко к тем "безвестным декабристам", которые были членами тайных организаций, участвовали в движении и избежали ареста. Но идеологически и по связям в обществе он стоял близко к декабристам. Перед нами человек либерально настроенный, склонный к свободомыслию и независимым поступкам, отличавшийся личным благородством, патриот9 . Поэтому вполне объяснимо его


Владимиров. Путешествие в далекое и близкое. М. 1972, стр. 87 - 88. (Данные о Райко, сообщаемые В. П. Владимировым и О. Б. Шпаро, не вполне точны.)

4 А. Г. Бобринский был сыном Екатерины II и ее фаворита Григория Орлова (см. "А. Г. Бобринский". Русский биографический словарь. Т. II. СПБ. 1898). Семейные связи Райко не были тайной для знавших его близко. "Сколь мне известно, он побочный сын покойного графа Бобринского", - сообщал Н. Ф. Арендт Бенкендорфу 31 июля 1831 г. (ЦГАОР СССР, ф. 109, 1 эксп., 1828 г., д. 397, л. 7). "У Бобринского был побочный сын по прозвищу Райко, - рассказывал Н. И. Греч, - он разительно похож на императора Александра, и это не удивительно, он ему двоюродный брат" (Н. И. Греч. Указ. соч., стр. 141). Райко получал содержание от Бобринских (ЦГАДА, ф. 1412, д. 118, л. 11; д. 119, лл. 15 - 16).

5 "Русский архив", 1868, стб. 298 - 299.

6 О семействе графов Бобринских см.: Н. Б. Востокова. Пушкин по архиву Бобринских. "Прометей". Кн. 10. М. 1974, стр. 261 - 265.

7 "Русский архив", 1868, стб. 299 - 300.

8 ЦГАОР СССР, ф. 109, 1 эксп., 1828 г., д. 397, л. 2.

9 Характерно, что в 1812 г., получив во Флоренции известие о нападении Наполеона на Россию, он бежал в Швейцарию, чтобы

стр. 211


тяжелое душевное состояние в начале 1826 года. К неприятностям по службе добавлялись горечь от трагических событий в стране и сочувствие тем, кто томился в Петропавловской крепости. В гнетущей атмосфере тех месяцев он не находил себе места и решил уехать в Италию, а оттуда тайно перебраться в османские владения, где шла борьба греков за свою свободу.

Греческая революция 1821 -1829 гг. получила широкий отклик среди общественности Европы, вызвав к жизни так называемое филэллинское движение. Английские и американские филэллины поехали тогда в Грецию и находились на службе ее правительства10 ; их примеру последовали и французы. В России с большой симпатией и сочувствием следили за героической борьбой греков за независимость. Собирались денежные пожертвования в пользу пострадавших "единоверных братьев". Некоторые молодые люди горели желанием отправиться на Балканы, чтобы оказать помощь восставшим. Среди энтузиастов были и будущие декабристы (например, К. Ф. Рылеев, В. К. Кюхельбекер, П. Г. Каховский, И. Д. Якушкин), а также А. С. Пушкин. 17-летний А. С. Хомяков убежал из дому, надеясь пробраться в Грецию, но был задержан и . Чтобы уехать в далекую Элладу, русскому человеку надо было не только располагать значительными средствами, но и получить "дозволение" царского правительства, а оно не собиралось допускать участия своих подданных в борьбе на стороне греческих революционеров.

Несмотря на эти трудности, Райко удалось осуществить то, что он считал моральным долгом русских людей, - принять личное участие в борьбе греков за независимость. Позднее, излагая мотивы, побудившие его тайно уехать в Грецию, он на первый план выдвигал свое воодушевление "греческим делом"12 . "Не скрою, однако, от вашего превосходительства, - писал Райко Бенкендорфу, - что меня сильно возбуждали вести о воинских подвигах наших единоверцев, и я не был равнодушен при мысли о том, что в этой завлекательной борьбе приняли участие лица изо всех образованных народов мира... Итак, настоящим побуждением к моему прибытию в здешнюю страну было (я не должен более скромничать) чувство народной чести. Мне хотелось избавить мою родину от нарекания в том, что ни один из сынов ее не явился по доброй воле на помощь к своим собратьям"13 . Эти благородные мотивы привели Николая Алексеевича в Грецию. В то же время поступок отставного поручика явился своеобразным вызовом правительству Николая I. Именно так были восприняты царем действия Райко.

Добравшись до Греции в начале 1827 г., Николай Алексеевич поступил на службу греческого правительства. Он был назначен комендантом крепости Паламиди, затем военным комендантом порта Патрас и его округи, исполнял эту должность в течение полутора лет, а в 1830 - 1831 гг. занимал пост главного начальника артиллерии и директора Центральной военной школы14 . В лице И. Каподистрии, избранного в 1827 г. президентом страны, Райко нашел покровителя и друга. "Я не жалуюсь на мое положение здесь, - писал он. - Президент оказывает мне самое лестное уважение, и я могу сказать без притязаний, что пользуюсь некоторым доверием в стране". Но это обстоятельство порождало и свои трудности. Находившиеся в Греции иностранцы, поддерживаемые своими правительствами, опасались Райко, относились к нему подозрительно15 . Николай Алексеевич оказался вовлеченным во внутреннюю борьбу, которая обострилась в молодом балканском государстве. Симпатии греческого президента к русскому филэллину основывались на некоторой духовной близости этих двух либерально настроенных деятелей, к тому же Райко "по доброй воле" участвовал в войне греков за национальное освобождение, проявляя самоотверженность, преданность "греческому делу", и в отличие от других


оттуда пробраться на родину и стать в ряды ее защитников, но был возвращен ("Русский архив", 1868, стб. 299).

10 D. Dakin. British and American Philhellenes during the War of Greek Independence, 1821 - 1833. Thessaloniki. 1955, index.

11 Об отношении прогрессивных кругов русского общества к греческой революции см.: А. В. Фадеев. Россия и Восточный кризис 20-х гг. XIX в. М. 1958, стр. 68 - 87; О. Б. Шпаро. Указ, соч., стр. 93 - 116; И. Ф. Иовва. Бессарабия и греческое национально-освободительное движение. Кишинев. 1974, стр. 166 - 192.

12 ЦГАОР СССР, ф. 109, 1 эксп., 1828 г., д. 397, л. 4; "Русский архив", 1868, стб. 311 - 312.

13 "Русский архив", 1868, стб. 311.

14 АВПР, ф. Главный архив, III-1, 1831 г., д. 18, л. 13.

15 ЦГАОР СССР, ф. 109, 1 эксп., 1828 г., д. 397, л. 4.

стр. 212


филэллинов отказался от платы за свою службу. Он как бы олицетворял для ориентировавшегося на Россию Каподистрии дружеские контакты и помощь, которая ожидалась греками от "единоверной" великой державы.

Когда через несколько лет после смерти первого греческого президента готовилась к печати его корреспонденция, Райко передал для публикации восемь адресованных ему писем от 1829 - 1831 годов. Однако он оставил у себя те письма Каподистрии, которые были интимными по содержанию. "В молодости я имел не раз в руках связки этих неизданных писем, читал многие из них, написанные часто в шутливом тоне, всегда исполненные чувства теплой, задушевной приязни"16 , - вспоминал Маркевич. Но семейство Райко после его смерти не разыскало этих писем или не захотело предоставить их для публикации в "Русском архиве". Семь из числа опубликованных писем Каподистрии к Райко - ответы на донесения последнего в период исполнения им должности военного коменданта Патраса. Президент сообщал о практических мероприятиях правительства, о внешнеполитических делах, своих сношениях с союзными державами. Он спрашивал мнение Райко по военным вопросам и отвечал на его соображения по внутренним проблемам, побуждая адресата высказывать их и впредь. Одно из писем касалось, например, ликвидации традиционно закрепленных привилегий, которыми пользовались в греческих землях во время османского господства так называемые приматы, сопротивлявшиеся общественно-политическому объединению греческих земель. Соглашаясь в принципе с необходимостью устранения таких привилегий, Каподистрия доказывал, что это произойдет не в результате административных мер, а лишь вследствие распространения просвещения, введения законности и т. д.17 . Последнее письмо Каподистрии, обнаруженное в кабинете президента уже после его убийства, предназначалось для Райко. Согласно желанию последнего, оно было опубликовано без имени адресата. Русский филэллин намеревался тогда уехать из Греции, и Каподистрия выражал "удовлетворение", "безграничную признательность" в связи с его отказом от всякого вознаграждения за службу. "Это как бальзам для моей постоянно напоенной горечью души"18 , - писал президент.

Николай Алексеевич стал очевидцем событий 27 сентября (9 октября) 1831 г. в Навшшоне, когда там у входа в церковь св. Спиридония Каподистрия был убит. Вместе с комендантом города Альмейдом он пытался предотвратить беспорядки и анархию, которые грозили тогдашней греческой столице. После этого Райко недолго оставался в стране - он уехал в начале 1832 года. К этому времени Греция была уже независимой. Победа России в войне с Турцией и Адрианопольский мир (1829 г.) обеспечили успех греческих борцов за национальное освобождение. В феврале 1830 г: державы - участницы Лондонского договора (Россия, Англия и Франция) провозгласили Грецию самостоятельным королевством (правда, в значительно урезанных границах).

В то время Райко и начал хлопотать о возвращении в Россию, но встретил отказ в получении паспорта на въезд. Узнав, что он "изгнан из дорогой родины", которую любил "до предубеждения", Николай Алексеевич обратился с прошением к начальнику III Отделения. Последнему одновременно написал Каподистрия. Он просил "повергнуть к стопам императора" просьбу Райко, человека "смирного и твердого"19 . Получить прощение Николая I, ожесточенного и напуганного революциями во Франции и Бельгии, польским восстанием, оказалось делом нелегким. Не помогли похвальные аттестаты российских флотоводцев, находившихся в Средиземноморье, и даже заступничество греческого президента. К тому же в обращении к Бенкендорфу Райко не очень-то заверял в своих верноподданнических чувствах, более того, он спрашивал, в чем его, собственно, обвиняют20 .

В ноябре 1831 г. о деле Райко было доложено Николаю I. Разрешения на его возвращение в Россию "не воспоследова-


16 "Русский архив", 1868, стб. 304.

17 "Correspondence du comte J. Capodistrias, president de la Grece". T. 3. Geneve - P. 1839, pp. 227 - 228, 257 - 258, 285 - 287, 296 - 297. 309 - 311, 459 - 462, 509 - 510.

18 Ibid., t. 4. Geneve - P. 1839, p. 420. Адресат этого письма остался неизвестным биографам Каподистрии (см., например: С. М. Woodhouse. Capodistria. The Founder of Greek Independence. L. 1973, p. 500). Подлинник письма с обращением к Райко видел Маркевич, который слышал также, что оно было вторично опубликовано в газете "Le Federal" в мае 1842 г. в полном виде ("Русский архив", 1868, стб. 303).

19 "Русский архив", 1868, стб. 314 - 315.

20 Там же, стб. 308 - 310.

стр. 213


ло", ибо "офицер сей, будучи русским подданным, вступил в иностранную службу без дозволения своего правительства и подлежит за сие строжайшему по законам суждению, от которого, по отзыву его императорского величества, не могут освободить его ни представляемые им побудительные причины столь предосудительного поступка, ни даже похвальные отзывы о поведении и действиях его в Греции графа Каподистрии и адмиралов графа Гейдена и Рикорда - и сие тем более, что он, как полагать должно, вовсе не чувствует важности преступления своего; ибо вместо просьбы о прощении изъясняет в письме своем к вашему высокопревосходительству более удивление свое о том, что въезд в Россию для него воспрещен"21 . Некоторое время спустя Райко обратился с прошением прямо к царю, изъявляя готовность искупить "свою вину" солдатской службой. Российский поверенный в делах в Греции П. И. Рикман, со своей стороны, в письме министру иностранных дел К. В. Нессельроде поддержал просьбу Райко22 . После этого Николай I разрешил Райко возвратиться на родину и поступить на военную службу "прежним чином"23 . В середине 1832 г. тот добрался до Одессы, а в конце января следующего года С. А. Бобринская сообщала мужу, что Райко отправляется в один из полков в Грузии - так Бенкендорф определил его назначение24 .

Николай Алексеевич стал поручиком Нижегородского драгунского полка, стоявшего в урочище Карагач. Конечно, не было случайностью, что там он сблизился с некоторыми из сосланных на Кавказ декабристами, в особенности с историком и литератором А. О. Корниловичем, который после нескольких лет каторги и заточения в крепости нес солдатскую службу на Кавказе. Райко предложил ему "дружеские свои услуги", снабжал ссыльного книгами. "Я ему обязан самыми приятными минутами своей бытности за Кавказом, - писал Корнилович брату. - Не поверишь, какая радость в этом одиночестве, на которое я теперь осужден, встретить человека, который тебя понимает, отвести душу в приятной беседе, согреть, оживить с ним замертвелое чувство"25 . Райко и ссыльные декабристы Корнилович, В. М. Голицын, А. А. Бестужев- Марлинский оказались близкими по духу и взглядам людьми. Атмосферу, царившую среди них, выразительно передает Корнилович, рассказывая о приезде Бестужева-Марлинского: "Вдруг совсем неожиданно явился среди нас мой добрый Александр. В нашей однообразной жизни... его приезд был событием чрезвычайным: мы не знали, как его угостить, где посадить; говорили между собой день, говорили ночь, слушали друг друга и не могли наслушаться"26 .

Именно Райко попросил Корниловича "описать эпоху своей политической жизни". Так была начата работа над теоретическим трудом, который, по утверждению Голицына, "мало касался самих событий, а более обсуждал нарождение в обществе либеральных мыслей"27 . Можно представить себе неоценимое значение, которое имело бы подобное исследование непосредственного участника событий и историка. Но оно осталось незавершенным: в августе 1834 г. Корнилович умер, а рукопись его затерялась28 . Дружба с Райко способствовала и тому, что Корнилович в последний год своей жизни увлекся темой борьбы балканских народов за национальное освобождение. Он перевел на русский язык для "Московского телеграфа" книгу немецкого историка Л. Ранке "Die serbische Revolution" (перевод не был опубликован и также затерялся), проявлял большой интерес к событиям в Греции29 . Ссыльный декабрист стал внимательным слушателем рассказов Николая Алексеевича о греческой революции и, в свою очередь, уговаривал его заняться написанием мемуаров о пребывании в Греции. Когда Райко подготовил статью об убийстве Каподистрии, Корнилович перевел ее на русский язык и послал редактору "Московского телеграфа" Н. А. Полевому для напечатания30 . То ли по цензурным соображениям, то ли из-за закрытия журнала правительством в 1834 г. статья не была тогда опубликована.


21 ЦГАОР СССР, ф. 109, 1 эксп., 1828 г., д. 397, л. 9.

22 АВПР, ф. Главный архив, III-1, 1831 г., д. 18, лл. 4 - 5.

23 Там же, л. 6.

24 ЦГАДА, ф. 1412, д. 119, л. 16.

25 А. О. Корнилович. Сочинения и письма. М. -Л. 1957, стр. 398.

26 Там же, стр. 401.

27 А. Г. Грумм-Гржимайло. Декабрист А. О. Корнилович на Кавказе. "Декабристы на каторге и в ссылке". М. 1925, стр. 334.

28 Там же, стр. 330.

29 А. О. Корнилович. Указ. соч., стр. 470.

30 Там же, стр. 390.

стр. 214


Неизвестно, занялся ли в дальнейшем Райко записью своих воспоминаний о Греции. Единственным дошедшим до нас его публицистическим произведением, посвященным национально-освободительной войне греков, оказалась "Записка об убиении графа Каподистрии", изданная много лет спустя31 . Она состоит из двух частей. Вначале подробно описываются события в Навплионе с момента покушения на президента до казни одного из убийц. Во второй части делается попытка определить причины трагического происшествия, исходя из особенностей общественно-политической обстановки, сложившейся в стране к моменту окончания национально-освободительного восстания. Автор как бы ведет собственное расследование дела об убийстве президента, ибо, по его мнению, в ходе следствия, производившегося греческими судебными органами, были допущены серьезные упущения из-за политических соображений. Версия Райко об истинных виновниках преступления была распространенной. Он утверждал, что существовал заговор, который тайно вдохновлялся французским поверенным в делах ("резидентом") Руаном (Руеном) и некоторыми находившимися на греческой службе французами. Так думали многие современники и в Греции и в России, подобные соображения высказывались в печати. Райко же как непосредственный участник этих событий поставил своей целью собрать улики, раскрыть подоплеку поведения Руана и его соотечественников, самих убийц, нашедших у бежите в доме французского "резидента". Конечно, эти улики подбирались к уже мысленно утвердившейся версии, и "расследование" велось человеком далеко не беспристрастным. Но воспроизведенная им картина событий впечатляет, обвинения выглядят обоснованными. Политические и личные враги президента среди самих греков, поощряемые присутствовавшими в стране иностранцами, превратили горцев-майнотов Мавромихали, имевших личные счеты с Каподистрией, в свое орудие - такова версия Райко о причинах трагического конца Каподистрии.

В "Записке" анализируются причины серьезных затруднений греческого правительства и возникшего недовольства им, которое привело к антиправительственным выступлениям, ярко воспроизводятся картины быта майнотов. Статья пронизана чувством глубокой скорби по поводу гибели Каподистрии как выдающегося государственного деятеля. К сожалению, "Записка" Райко осталась малоизвестной историкам (в том числе греческим), биографам Каподистрии32 .

Незадолго до кончины Корниловича Райко, выйдя в отставку, уе^ал из Карагача и поселился в Одессе. После возвращения в Россию он не терял связей с греками и получал от них письма33 . Многие из приезжавших в черноморский порт греческих купцов и моряков считали своим долгом побывать у него. В 1841 г. греческое правительство наградило Райко орденом "за заслуги, оказанные им службою своею во время войны за независимость"34 . В дальнейшем Райко, человек деятельный, всегда стремившийся принести какую-то общественную пользу, увлекся распространением в Южной России шелководства, которое как подсобный промысел должно было способствовать увеличению доходности крестьянских хозяйств. Он отдал много сил и средств, чтобы внедрить эту отрасль в экономику35 .

Судьба Н. А. Райко - прогрессивно настроенного человека, близкого к декабристам, достаточно необычна. Многое в его жизни и деятельности остается пока еще неизвестным. Но это был один из тех людей, которые не мирились с атмосферой, воцарившейся в России после разгрома восстания на Сенатской площади. Он рискнул тайно отправиться на Балканы и принял участие в борьбе греков за национальное освобождение. Своей деятельностью в Греции и затем в России он способствовал расширению дружеских русско- греческих связей.


31 "Русский архив", 1869, стб. 881 - 909.

32 Лишь В. Теплов в биографии Каподистрии пересказал те страницы статьи Райко, которые касаются обстоятельств убийства Каподистрии (В. Тепло в. Указ. соч., стр. 51 - 65).

33 АВПР, ф. Главный архив. III-1, 1831 г., д. 18, л. 11.

34 "Русский архив", 1868, стб. 304; АВПР, ф. Главный архив, III-1, 1842 - 1844 гг., д. 19, л. 6.

35 "Русский архив", 1868, стб. 307; П. Я. Букшпан. Шелководство в России в предреформенное время. "Вопросы истории", 1973, N 7.

Опубликовано на Порталусе 22 января 2018 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама