Рейтинг
Порталус

Документальная проза

Дата публикации: 28 сентября 2015
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ
Источник: (c) У книжной полки, № 1, 2008, C. 59-64
Номер публикации: №1443439947


Гамсун К.

О духовной жизни современной Америки

СПБ.: Владимир Даль, 2007

 

Норвежский писатель-классик Кнут Гамсун (1859 - 1952) - один из самых известных долгожителей мировой литературы. Еще в начале своего творческого пути он стал одним из главных любимцев русской читающей публики. До революции в России вышло несколько собраний сочинений писателя, а такие его прославленные романы, как "Виктория", "Пан", "Голод", имели хождение даже в разных переводах. Гамсун не раз бывал в России (до революции), всегда восторженно отзывался о душевном и духовном строе ее культуры, превыше всех других в мире ставил русскую литературу, особенно выделяя в ней Достоевского. Да и его самого соотечественники-литературоведы давно прозвали "норвежским Достоевским".

А вот по отношению к Соединенным Штатам Америки Гамсун испытывал куда более сложные чувства. Он провидчески ощущал эту страну как своего рода духовный антипод России - не имея в виду никакого политического противостояния между этими странами. "О духовной жизни современной Америки" - так он назвал свою вышедшую в 1889 году книгу очерков, резюмировавшую его наблюдения и размышления во время длительного путешествия по Соединенным Штатам. Многие из этих очерков еще прежде были напечатаны в норвежских газетах. Для книги писатель лишь подверг их стилистической правке и по-новому скомпоновал. Однако общий обличительный пафос здесь вполне сохранился:

Америка - апофеоз обывательщины, это Мекка, куда стекаются шарлатаны от религии и от политики. Это страна, где единственный Бог, которому все поклоняются, - Мамона, а наивысшая мудрость, которой можно достичь, - расчет возможной прибыли.

стр. 59
...Единственное, к чему приучаются их мозги, - корпеть над ценами и цифрами.

В издание "Владимира Даля" вошли также газетные статьи Гамсуна об Америке, которые он в книгу не включил, а также его письма издателям, редакторам и частным лицам, присланные в свое время из США. Из статей наиболее важны и интересны: о Марке Твене, о крестьянской культуре и ее особенностях в Америке, о расовых проблемах. Предельный консерватор, певец патриархальности, Гамсун в очерках о крестьянском труде оказывается на своей родной, любимой почве: ведь и Нобелевскую премию он получил не за что иное, как за роман "Соки земли", который его сын в своих воспоминаниях назвал "Евангелием земли и труда". Однако в Америке, утверждает писатель, даже этот труд опошлен, ибо сведен к чистогану.

Издательство "Владимир Даль" уже снискало себе репутацию умелым извлечением на свет божий того забытого из мирового культурного наследия, что предстает неожиданно злободневным. Вот и книга великого норвежца, как выясняется, не утратила сегодня своей актуальности.

Юрий Архипов

Григорович Д. В.

Воспоминания

М.: Захаров, 2007

 

Писатель Дмитрий Васильевич Григорович (1822 - 1899) обладал счастливым характером - веселым, легким, обходительным. Его ценили приятели и обожали женщины. Некоторые его черты можно найти в гончаровском Райском из романа "Обрыв".

Жизнь этот обаятельный сын француженки и украинца прожил в литературе и журналистике долгую, не омраченную сложностями и трудностями, неудачами в творчестве и любви, политическими гонениями. Еще в Инженерном училище он встретил юного Достоевского, а в конце жизни заметил и поддержал молодого Чехова (относившегося, впрочем, к знаменитому седовласому литератору с добродушным юмором). Шедевров Григорович так и не написал, хотя его "Антон Горемыка" и "Гуттаперчевый мальчик" остались в истории литературы. Однако самое главное, чем запомнился этот даровитый дилетант и наблюдательный очеркист, - это его летопись полувека литературной жизни.

Изящно написанные, подлинно занимательные "Литературные воспоминания" Григоровича - один из главных источников сведений о русской классической литературе и ее творцах. Они в советское время часто переиздавались. Отсюда читатель узнавал не только факты, но и психологические подробности, черты характеров великих писателей и картины литературного быта. Белинский, Тургенев, Некрасов, Гончаров, Лев Толстой здесь представлены в кратких, емких очерках-портретах. Чувствуется, что для автора этой мемуарной прозы родным языком был французский, недаром его оценил приехавший в Россию А. Дюма-отец, очень похожий на Григоровича по типу личности.

К "Литературным воспоминаниям" Григоровича примыкают его столь же занимательная книга путевых очерков "Корабль "Ретвизан"", соперничающая с "Фрегатом " Паллада"" Гончарова, и записные книжки. Вместе они и составили новое издание прозы писателя, вошедшее в известную "мемуарную" серию "Захарова".

Всеволод Сахаров

стр. 60
Пришвин М.

Ранний дневник СПб.: Росток, 2007

 

Зачем выдумывать сюжет и героев, когда можно писать о себе? Ведь жизнь любого человека волшебна. Так рассуждал "природовед" и кудесник пера Михаил Михайлович Пришвин (1873 - 1954). Наряду с В. В. Розановым ("Уединённое", "Опавшие листья") он стал автором, пожалуй, наиболее интересных и содержательных русских дневников XX века. Писатель вел их непрерывно, ежедневно, на протяжении всей своей долгой жизни.

Начиная с 1991 года, Л. Рязанова и Я. Гришина, сотрудницы пришвинского музея, который находится в Дунине близ Звенигорода, подготовили к печати и издали восемь томов этих дневников, дойдя пока только до начала 30-х годов. Сегодня к вышедшим добавился том, которым по логике должно было открываться собрание. Это дневник 1905 - 1914 годов.

Здесь представлены подготовительные записи к роману "В начале века", который в те годы вынашивал Пришвин и который так и не был им написан (в истории литературы осталась лишь книга мемуаров Андрея Белого с таким названием). Кропотливый труд по расшифровке пришвинских набросков к роману оказался более чем оправданным. По уровню анализа наблюдаемой действительности - самой, может быть, бурной и роковой в истории России - этот том явно выделяется во всей серии. Иной раз кажется, что роман Пришвина все же состоялся - просто в иной, так называемой "открытой" форме, как раз утверждавшейся в это время в европейской литературе. По широте охвата всей панорамы духовных исканий в России начала XX века этот роман-дневник вполне сопоставим с такой обстоятельной эпопеей, как "Жизнь Клима Самгина" Максима Горького.

Дневник Пришвина ярко выявляет те духовные соблазны, которым предавалась русская интеллигенция Серебряного века. Немалая часть его посвящена беседам и спорам участников петербургского салона Мережковских, "Башни" Вячеслава Иванова и не менее популярного в то время так называемого Религиозно-философского собрания. Становится понятно также, что влекло многих писателей тогда к хлыстовству и другим сектам. Пришвин рисует выразительные портреты знаменитых хлыстовских богородиц и прочих колоритных руководителей самых разных сект, что внезапно обрели тогда влиятельность и силу. Особую актуальность этой части дневников придает запечатленные Пришвиным факты "оказёнивания" официальной церкви. Но одним Петербургом с его столичными завихрениями культурной жизни показания дневника, естественно, не ограничиваются. Ведь с ним путешественник Пришвин не расставался никогда. Поэтому немало впечатляющих страниц посвящено иным местам - елецкому имению Хрущево (что находилось подле бунинских Озерков), Средней Азии (где был написан "Черный араб"), Крыму.

Следует с благодарностью к издателям констатировать: наше литературное наследие обогатилось еще одним ценнейшим приобретением.

Юрий Архипов

стр. 61
Манн Т.

Путь на Волшебную гору М.: Вагриус, 2008

 

Сборник мемуарной и публицистической прозы лауреата Нобелевской премии Томаса Манна вышел в серии "Мой XXвек". В книгу составленную ведущим специалистом по творчеству писателя Соломоном Аптом, вошли воспоминания о детстве и юности, отрывки из книги "Рассуждения аполитичного", статьи о литературе и философии.

Рожденный и выросший в бюргерской среде в маленьком городе Любеке, Манн не мог не любить тихого домашнего уюта. Было, видимо, что-то располагающее в их семейном укладе, если и Томас, и его старший брат Генрих (а позже и сын Клаус) стали классиками не только немецкой, но и мировой литературы в целом.

В статье "Детские игры" Манн вспоминает о своем раннем увлечении Гомером и Вергилием, отрывки из произведений которых он заучивал наизусть и с удовольствием декламировал; о том, как играл в Гермеса в сандалиях с бумажными крылышками или волочил вокруг "стен Илиона" свою сестру, исполнявшую роль Гектора. В этом детском знакомстве с античной классикой, видимо, и кроются истоки его фундаментального эпического стиля, за который его прозвали "немецким Львом Толстым". С Толстым, кстати, как и вообще с русской литературой, у Манна сложились особые отношения. Русскую классику он боготворит, ставит на один уровень с античной, бесконечно рассуждает о Толстом, Достоевском, Чехове, Гоголе, Пушкине. Цитирует Мережковского и вспоминает, как однажды ждал его у себя в Мюнхене: тот должен был быть в Германии по каким-то делам и собирался заехать к Манну познакомиться, но что-то помешало, и встреча не состоялась. Вообще Россия для писателя - это почти Эльдорадо, страна, которая дала миру лучшую литературу: Я должен был читать в Москве, Петербурге, Риге и Гельсингфорсе, оставалось уточнить лишь детали. Это было сказочно. Я думал о том, как навещу потомков Гоголя - Андреева, Сологуба и Кузмина. Как буду есть с ними пироги и пить чай, как меня, вероятно, будут угощать солеными грибами, водкой и папиросами и как они, может быть, скажут мне в разговоре: "Помилуйте, батюшка!" или "Посудите же сами, Фома Генрихович!" Но потом началась мировая война, и поездка в страну Гоголя пошла прахом.

Представления маститого писателя о России забавны и чрезвычайно близки к мнению, что по улицам Москвы свободно бродят медведи, а население ходит исключительно в лаптях и с берестяными туесками. Но в этих наивных рассуждениях есть бесконечная нежность к абсолютно чужой (и - более того - давно ушедшей в прошлое) стране, которая через литературу стала близкой и понятной. Поэтому когда стали поступать первые сведения о возможном перемирии между Россией и Германией в Первой мировой войне, Манн восторженно напишет в "Рассуждениях аполитичного": Если меня ничто не обманывает, то сбылось долгое, лелеемое еще с начала войны желание моего сердца: мир с Россией! Мир прежде всего с ней!

В 1921 году Томаса Манна попросили составить русскую антологию, куда вошли произведения Толстого, Достоевского, Лескова, Сологуба, Чехова и других классиков. Манн принялся за дело с энтузиазмом и в предисловии к сборнику написал то, что лучше всего, пожалуй, характеризует и "Путь на Волшебную гору" - не в политическом, а в литературном смысле: Какой сборник! Иди в мир, мой сборник, я тебя напутствовал. И пусть я сделал свое дело нехорошо - дело было хорошее. Ибо Россия и Германия должны знать друг друга все лучше и лучше. Они должны рука об руку идти в будущее.

Татьяна Соловьева

стр. 62
Шидловский С.

Записки белого офицера

СПб.: Алетейя, 2007

 

 

С. Н. Шидловский

Судьба Сергея Николаевича Шидловского, родившегося в 1897 году в Санкт-Петербурге и нашедшего свой последний приют на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в 1962-м, была типичной для его поколения. Пажеский корпус, Лейб-гвардии конная артиллерия, Добровольческая армия, Константинополь, Марокко, Париж...

Сегодня, когда стала забываться героико-революционная пропаганда недавних лет, когда переизданы многотомные воспоминания генерала Врангеля, а останки генерала Деникина перезахоронены под сенью Донского монастыря, вряд ли кого можно удивить еще одной книгой участника Белого дела. И тем не менее, публикация записок Шидловского, которые хранились в его семье более восьмидесяти лет, вне всякого сомнения, стала событием. Эта тоненькая книжечка - менее ста страниц - расскажет о Гражданской войне в России доходчивей и страшнее, чем многотомные исследования историков. О братоубийственной войне, в которой не могло быть правых... Июнь 1919 года, Крым. Отряды белых выбивают большевиков из Аджимушкайских каменоломен. Все попадавшие к нам в плен каменоломщики были повешены... К вечеру город был освобожден - все оставшиеся в живых каменоломщики разбежались, скрываясь по городу. Начались обыски, аресты и расстрелы, брали всех подозрительных, придерживаясь правила: лучше уничтожить десять невинных, чем выпустить одного виновного; заодно был утоплен издатель меньшевистской газеты "Волна", все время писавшей против добровольцев.

Харьков. Знаменитая черезвычайка во главе с комиссаром Саенко. В подвальном этаже находилось помещение для допросов и пыток: большая темная комната, забрызганная кровью и с невысохшей еще кровью на полу. Тут же на полу были найдены куски отрезанных носов и ушей, на стенах следы распятия людей, дырки от гвоздей, следы прислоненных голов и тел. В другой комнате, где проходили сточные трубы со всего дома, было устроено нечто вроде бассейна из помоев и отбросов. Туда бросали некоторых несчастных, которые тонули в этой ужасной грязи и задыхались от вони. Зверства белых, зверства красных... Непримиримые, исступленные, жестокие враги. Иногда ими становились члены одной семьи. Как сейчас помню один из эпизодов этого дня: ведут пленного красноармейца раненого в голову ударом шашки, все лицо у него в крови, проводят его мимо эскадрона кирасир Его Величества и вдруг вижу - какой-то солдат соскакивает с лошади, подбегает к пленному, обнимает и целует его. Оказалось, что это были родные братья.

Тамара Березина

стр. 63
Каспаров Г.

Шахматы как модель жизни

М.: Эксмо, 2007

 

Г. Каспаров и И. Роднина на открытии турнира "Белая ладья", 2004

По единодушному мнению ведущих шахматных специалистов наших дней, у многолетнего чемпиона мира Гарри Каспарова наивысший рейтинг за всю историю шахмат. Это означает, что доведись ему встретиться с кем-либо из великих предшественников, он непременно победил бы в матче с любым из них. Это не значит, что бакинский вундеркинд всех талантливее. Для большого успеха, для победы одного таланта мало. Слагаемых здесь много: знания, страсть, воля, концентрация памяти и всех душевных сил, фанатичный труд. И обязательное условие: цель должна быть высока, по-своему романтична. Недаром кумир Каспарова великий шахматист Алехин называл свое дело высоким искусством, а себя признавал его строгим жрецом. Кстати, Алехин не раз писал о том, что его грозный противник Капабланка, несомненно, превосходит по таланту всех когда-либо живших на земле шахматистов ("И вряд ли такой когда-либо еще появится", - утверждал он). Тем не менее, Алехин у Капабланки матч выиграл - именно потому, что одного таланта для успеха мало.

Главное на пути к успеху, по Каспарову предельная трезвость самооценки. Только точно взвесив свои исходные данные, можно начинать упорную работу по самосовершенствованию. В книге множество примеров из личной практики гроссмейстера, на которых хорошо видно, как ему приходилось преодолевать собственные нетерпеливость, горячность, зазнайство. Как он учил себя, словно чужого и строптивого ученика, выдержке, стойкости, запредельному волевому напряжению в решительный миг борьбы. Без этого у него не было бы шансов в борьбе с таким шахматным титаном, как Анатолий Карпов.

Но шахматы, по Каспарову, это только частная модель жизни. По сути дела, тот же алгоритм успеха действует в любой жизненной борьбе. Например, в бизнесе или политике. Поэтому книга Каспарова изобилует не только примерами из области шахмат. Имена Рокфеллера или Черчилля встречаются в ней не реже, чем имена признанных шахматных корифеев.

Автор подводит читателя этой книги к выводу: практических, в том числе и материальных, успехов большого масштаба добиваются в жизни те, чья идеальная планка устремлений всегда ставится выше практических и материальных задач.

Юрий Архипов

 

 

Опубликовано на Порталусе 28 сентября 2015 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама