Рейтинг
Порталус

© Одиннадцать житейских историй о бытовой дружбе народов

Дата публикации: 27 сентября 2004
Автор(ы): Аркадий ЧЕРКАСОВ
Публикатор: maskaev
Рубрика: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ →
Номер публикации: №1096307039


Аркадий ЧЕРКАСОВ, (c)

ОДИННАДЦАТЬ ЖИТЕЙСКИХ ИСТОРИЙ О БЫТОВОЙ ДРУЖБЕ НАРОДОВ

В шестидесятых и семидесятых годах один черный негр в одном московском, ленинградском, свердловском, ташкентском ресторане пригласил одну русскую девушку танцевать. Она не пошла, и он за это тут же порвал ей кофточку и погасил у нее на лбу сигарету. Никто вокруг не знал, что делать, потому что негр был иностранец. Но тут из-за соседнего столика встал скромный парень и со словами: "У нас - так делают!" - одним ударом сшиб черного негра с ног, вернулся на свое место и спокойно стал допивать свою русскую водку. Прибежала милиция, стала хватать паренька. А он показал американский паспорт, и милиция была посрамлена.

В девяностых годах в Ташкенте, Душанбе, Вильнюсе, Таллинне, Якутске, Кызыле была такая вот ужасная демонстрация местного населения. Местное население несло транспарант с надписью: "Русские, пожалуйста, не уезжайте! Оставайтесь, будете у нас рабами".

Это - выдуманные истории, хотя почти всегда их рассказывают очевидцы (про негра - так даже из Софии привозили, там девушка была болгарская), иногда - родственники очевидцев. Эти истории не в счет, тем более, что вы, наверное, их и сами знаете (я слышал первую раз пятнадцать, вторую - пока раз шесть). Я расскажу одиннадцать невыдуманных историй - без предисловий и без комментариев. Постараюсь даже без выводов, если получится. Итак, начали.

1. Русская смекалка

Осенью 1955 года в эстонском городе Тарту к овощной палатке неторопливо шел эстонский старичок, а за ним - десятилетний русский мальчик. Мальчик был я. Большинство читателей - русских в России - наверное, в детстве не были "русскими" мальчиками, они были просто обыкновенными мальчиками. А я родился в Тарту и с детства каждый момент помнил, что я русский мальчик, потому что русских там было мало, и значит, мы были "особенные". Но как раз в тот момент забыл, увидев очередь к овощной палатке и старичка, явно метившего туда же. Я резво рванул вперед, бегом обогнал старичка метра на два и встал в очередь раньше его, довольный - умею жить! Но старичок неспешно приблизился, спокойно обошел меня, встал спереди (в Эстонии очередь стоит не тесно) и, повернувшись, сказал по-русски (как он догадался?): "Бекайте напереконки у себья в России и отнимайте куски трук у трука тамм, а стесь Эуропа". Я часто вспоминаю этого старичка в московских давках у колбасного прилавка.

2. Национальные цвета

С неуклонным прогрессом благоустройства в Тарту появились светофоры, а машин было еще немного. Как загорится на перекрестке красный свет - толпа пешеходов сразу делилась по национальному признаку: эстонцы останавливались ждать зеленого света, русские шли на красный - машин ведь нет или мало, - презирая эстонцев как трусов и мещан. Эстонцы гордо стояли, презирая русских как дикарей, которые не умеют жить в городе и соблюдать законы, многие из которых они сами же эстонцам навязали. Карамзин (или Новиков?) сказал: "Счастие России в том, что дурные законы здесь дурно исполняются". Эстонцы же всегда полагали, что в этом-то как раз главное "несчастие" России. Скрупулезно исполняемый, дурной закон быстро выказывает свою дурость и заменяется на хороший; плохо исполняемый закон - вечен.

3. Посрамление отступника

Много-много лет спустя, когда я уже жил в Москве, в Эстонию отправился на отдых один мой знакомый москвич - пижон, англоман, полиглот, теннисист, - джентльменистый и элитарный до отвращения. Говорю ему: "Будь там скромен, вежлив и осторожен, это здесь, в Москве, мы знаем, какой ты утонченный, а в маленьком эстонском городке на первый взгляд тебя будут воспринимать как еще одного русского - некультурного, буйного, желающего галдеть в магазине, пить водку из горла, хватать белых женщин за бюст и валяться в канаве - таков там, увы, стереотип, который, хоть и неправилен, но возник, видимо, все же неспроста". Не поверил и отмахнулся. Вернулся мой москвич пришибленный: все так оно и было (не скажу, в каком он был городке, не в Тарту и не в Пярну). Мне, говорит, надоело: "оккупант" да "оккупант", ну я и отрекся: не русский я, говорю, я, вообще-то, еврей. А в ответ такой афоризм: "Это вы, русские, между собой сами распирайтесь, кто из вас эврей, - упирайтесь к сепе в Россию и там распирайтесь!" Впрочем, эта история случилась в семидесятые годы, когда эстонцы были злы от безысходности (как и мы). Сейчас у них - Большие Надежды, а москвичей после августа 1991 года там просто полюбили ("За нашу и вашу свободу!").

4. У кого нос большой

Отдохнем от политики. Сижу как-то на берегу Вилюя со старичком-якутом, пьем водку - именно из горлышка, - и я его расспрашиваю про эту чудесную страну Якутию, куда я тогда, студентом, впервые попал. "Скажи, отец, а эстонцы здесь у вас есть, ссыльные-то?" - "Да что, паря, нам, якутам, все равно, русский ли, татарин ли, эстонец ли - у кого нос большой, тот для нас русский, и все". Интересно, что много лет спустя я побывал у канадских эскимосов, так в их глазах тоже все европейцы - "одной нации", только для них дело не в носе. Всех нас они называют не "белыми" (они, кстати, сами "белые", как якуты), а "каблуна", что значит "большие брови". Наверное, самым главным "каблуной" казался покойный Леонид Ильич.

5. Коми в Сухуми

Сплавлял лес на Печоре, сломал ногу, оказался в сельской больнице. Беседую на завалинке со старушкой-коми. "А что, бабушка, ты из своей деревни Покча куда-нибудь ездила?" - "Ой, сынок, раз поехала - по путевке в Сухуми". - "Ну, и как?" - "Скучно там, сынок, наших комяков там нету, по-человечески поговорить не с кем. И в санатории в палате я одна была русская". - "Так ты ж, бабушка, говоришь, комячка?" - "Ну, да комяки-то ведь русские, а там какие-то нерусские жили, с Украины, что ли".

6. Чья натура шире

Вспоминаю и я Сухуми, и другую старушку, русскую, на тамошнем базаре. Взвешивает старик абхазец ей яблоки, и надо же было так получиться, что весы остановились тютелька в тютельку, носик к носику. Обычно ведь получается с перевесом, так на базаре принято. Но тут вышло точно, и все честно: ровно два кило, по такой-то цене. Старушке обидно - другим выходит с перевесом, им везет, а ей - нет, точно. "Ну, положи еще одно яблоко, зачем такая точность, ведь не в аптеке". Старик рассердился: "Ах, не в аптеке!" - и одно яблоко, наоборот, снимает. Старушка чуть не в слезы. Дело не в яблоке (были благословенные времена дешевизны), но почему всем на полкопейки везет, а ей нет? И канючит, и канючит. Плюнул абхазский старик, сгреб в две жмени охапку своих яблок из мешка и добавил ей "просто так", без весов. Кавказская широта оказалась значительно шире русской. Только плевал вот он зря, обидно.

7. За пывом трэба стояты

Впрочем, никто не любит, когда кому-то везет просто так. Еду я поездом Будапешт-Москва, и во Львове утром стоянка пятнадцать минут. А вчера при проводах в Будапеште дружба народов достигла такого накала, что язык и губы как деревянные, голова каменная, а утроба, обожженная венгерской палинкой, стонет и жаждет. Выбегаю из вагона на привокзальную площадь - батюшки, в киоске пиво, и никого нет около. Радостный, кричу: "Мне шесть пи-ива!" Рыхлая продавщица мутно, исподлобья глядит и медленно протирает прилавок. "Будьте, - кричу, - любезны! Я с поезда". Протирает, протирает. Дождалась свистка поезда и говорит наставительно: "За пывом трэба стояты!" Но все же дала, и я успел вскочить в вагон. Потом понял: у них, как везде, за пивом очереди, а мне просто повезло. И такое мое везение ей просто неприятно: ишь, москаль, разбежался, как будто так и положено, - пришел и взял. За пывом трэба стояты! Львовское пиво, кстати, превосходное. Но это было давно.

8. Грузины не могут

В вольные аспирантские годы праздновали мы как-то день рождения моего друга еще со студенческих времен, араба. Вернулся он в Москву из Дамаска - в аспирантуру - и получил комнатку в общежитии МГУ. Там нас набилось человек десять, все больше арабы - сирийцы, суданцы, да я, старый друг, да один суданец привел своего нового приятеля грузина, плюс пару девиц неизвестно откуда. Закончилось пиршество глубоко за полночь, остался я помогать приводить комнату в порядок. Смотрит хозяин - пропали двести рублей, что по своему сирийскому разгильдяйству держал он просто на шкафу под куском железной руды (он геолог). Кто?! Назавтра собрали военный совет из тех, кто жил тут же, в МГУ. Свои, арабы, - не могли, потому что свои. Я не мог, потому что старый друг. Девушки не могли, потому что при их малочисленности каждый держал на них глаз в каждый момент (без успеха). "Со стороны" был только один человек, приятель суданца, который утром улетел к себе в Тбилиси. "Он не мог, - сказали хором все мои арабы, - потому что он грузин!" Все они жили в Москве седьмой год (аспиранты) и считали, что хорошо знают страну. Тут я, честно говоря, почувствовал к грузинам - как русский - национально-этническую зависть. Вот такая у них репутация среди "нейтральных" людей - арабов. Военный совет кончился ничем, а деньги через месяц нашлись за шкафом, когда комендантша общежития под угрозой страшных кар заставила моего друга, наконец, сделать у себя генеральную уборку.

9. Шпил, балалайка!

Говоря о "национальной репутации" - расскажу горькую историю. Это даже не история, а так - никаких событий, одни ощущения. Как-то осенним вечером на окраине Москвы иду один неширокой дорожкой через большой глухой пустырь. И вижу-слышу - навстречу идет шумная, похоже, поддатая компания, парней шесть, орут песни. Свернуть некуда, убегать стыдно, иду на сближение, сжал в кармане ключи, не жду ничего хорошего. Метров за десять разобрал слова песни. Ах ты, Господи, поют "Тум-балалайку" да еще и пытаются по-еврейски, на идиш. Один парень слова знает, другие явно "русскоязычные", но стараются, подтягивают: "Шпил, балалайка, тум-балалайка"... Отлегло на душе, вспомнил, что по "Курантам" сегодня у нас, православных, память Ариадны, Софии и Ирины (всех поздравил), а у евреев - крупный праздник, Симхат-Тойра или что-то в этом роде. Это наша иудействующая молодежь после синагоги догуливает. Эти, точно, не тронут! "Шолом, ребята!" - говорю, все хором - "Шолом, папаша!" Разминулись, и пошел я дальше с грустными мыслями - не потому, что досрочно папашей назвали (вроде рановато), а потому, что задумался: как мы дошли до такой жизни, что русский православный человек своих "полных" соплеменников-единоверцев может опасаться, а столь же юных и буйных соотечественников, но по происхождению иудеев - ни капельки?

И еще одна мысль, по ассоциативной цепи: куда же вы, ребята, едете, с кем вы нас оставляете на этой нашей общей, не такой уж плохой родной земле? Ведь те, встречи с которыми я опасался, никуда отсюда не уедут, их и не возьмут. А эти могут уехать, и тогда вероятность того, что следующая встреча с незнакомой компанией на ночном пустыре будет для русского человека неприятной - эта вероятность чуть-чуть увеличится. Ребята, не уезжайте, вот я и деревья посажу на этом пустыре, мы еще заживем! Вы же наши, русские, - неважно, у кого какие были дальние предки - славяне, варяги, меря, мордва, хазары или евреи. И Саша Пушкин - наш, общий, хоть и правнук эфиопа и эстонской немки. А вот Саша Невзоров - не наш, чей бы он ни был внук. Жестокость и фанфаронство - не русские черты. Ладно. Бог ему судья. Я только хочу сказать, что тех, кто уже десять лет с пьяной методичностью назавтра же разбивает (столь же методично Моссоветом вставляемые) стекла в автобусных остановках на нашей улице - этих людей я за русских не считаю, будь они хоть трижды Ивановы-Петровы. Не любят они эту землю, чужая она для них, и лучше бы они уехали из России куда-нибудь... в Советский Союз, им все равно где стекла бить. А Борю Финкельштейна, с которым мы вместе березки на пустыре сажали, чтобы хоть немного украсить этот общий уголок бедной нашей России, считаю самым стопроцентным русским человеком. И не хочу, чтобы он уезжал, - ведь без него березок на пустыре будет меньше, тем паче, что пьяные "совки" их постоянно ломают, надо весной подсаживать новые.

Но все же: почему среди "них" процент опустившихся - спившихся, никчемных, невежественных, агрессивных, короче, "осовевших" - столь очевидно ниже, чем среди "нас"? Ведь в одних школах учились, в одних очередях стояли те же самые семьдесят четыре года. Видимо, чувство "особенности", постоянно, с детства (забудешь - напомнят!) мобилизует, не дает расслабляться - опускаться: "Мы не как все, нам так нельзя".

С другой стороны, не знаю, как сейчас, а в семидесятые годы попала мне как-то в руки такая статистика: из всех этнических групп (тех, что численностью свыше миллиона) в США самый высокий доход в среднем на душу тогда был у русских. Выше, чем у американских евреев, заметьте. В ту пору русских там было лишь чуть больше миллиона, евреев - шесть миллионов, и, видимо, русские в США чувствовали себя гораздо более "особенными". Не только в этом дело, конечно, но и в этом, видимо, тоже. Знаю по себе: родился русским в Эстонии и постоянно, помню, старался показать "им" (эстонцам), что "мы" не хуже. И не я один: практически весь наш выпуск единственной в ту пору в городе русской средней школы (а эстонских был десяток) разлетелся по вузам Москвы, Питера и других столиц - и почти все получили высшее образование. Знай наших! И, кстати, все мы в этой школе были русские, и лишь теперь, перелистывая старые альбомы, понимаю, как "разнообразно" звучали фамилии моих однокашников.

10. Арбузы на леднике

А вот история про Индивидуализм. Раньше это было бранное слово. Я тоже так думал, но посмотрел поближе - нет, хорошая вещь.

Готовились к международной экспедиции в Арктике - пешком из России в Канаду. Тренировались летом на Тянь-Шане - как водится, тьма народу, намного больше, чем потом пошло по льдам. Задача тренировки - добраться до ледника, имея на плечах тридцатипятикилограммовый груз. Чтобы создать такой груз, наложили в рюкзаки арбузов. Добравшись до ледника, стали лагерем, и арбузы, за дальнейшей ненадобностью, съели. И тут я, гордый своим эстонско-европейским экологическим воспитанием, гордо собрал все корки и, гордо поглядывая на товарищей, стал их гордо закапывать в песок морены. Знай наших! Мы не сорим, руссиш-культуриш. Ко мне подошел англоканадец Ричард и сказал, что я, видимо, обалдел от высокогорья, потому что здесь, на четырех тысячах метров высоты, эти корки, хоть и закопанные, будут лежать до скончания века, не разлагаясь. Их-де нужно отсюда унести. Дав этот полезный совет, Ричард благоразумно, по-английски, удалился. Но тут подошел франкоканадец Жиль и молча засунул все в свой пустой рюкзак - думаю, что кило на двадцать мусора. Поддерживая Жиля беседой, я сопроводил его до поселка при метеостанции внизу за перевалом. Там мы спросили, где у них мусорохранилище. Народ удивился и показал за угол. Пошли, пришли, а там - мусорная куча в человеческий рост, никаких баков и, судя по всему, никакого отвоза. Ввиду высокогорности не гниет, а лишь самоуплотняется. Моя мысль - ну, что ж, мы сделали для экологии, что могли, теперь будет как все. Жиль же сказал сначала нечто с французского непереводимое, а потом разъяснил концепцию: "Вы здесь, в центре Азии, можете делать со своей собственной страной что вам угодно, но лично я, канадский гражданин Жиль Риу из небольшого, но гордого городка Матан на берегу залива Святого Лаврентия, в Этом Участвовать Отказываюсь". И тащил двадцать кило через горы еще десять километров до поселка Чимбулак, где нашлись мусорные баки. Я побывал у Жиля в гостях в этом самом Матане и понял, как хорошо можно жить в таком вроде бы забытом Богом месте, где нет никаких ресурсов, кроме креветок в море, но есть Люди с колоссальным самоуважением, которые не опускаются ни при каких обстоятельствах. Недаром и тамошняя газета "Девуар" ("Долг") несет в качестве девиза (там, где в наших раньше был призыв пролетариям всех стран объединяться) надпись: "Делай, что должен!" То есть - не смотри на других.

11. Минин и Пожарский

Однако же вернемся под конец к нашей бытовой дружбе народов. Вот разговор, подслушанный в ночь с 20 на 21 августа 1991 года на самой внешней баррикаде из тех, что были вокруг Белого Дома - у гостиницы "Мир", со стороны которой мы постоянно ждали "гостей". Темно. Мокро. Страшно. Скучно. Это у самого Белого Дома, в толпе, было, по крайней мере, весело - костры, гитары, геройские повязки на головах, красивые девушки, так и не изгнанные, несмотря на все усилия Станкевича (в ту ночь все женщины там были красивыми девушками!), песни, новости. А на нашей крайней баррикаде с неприкасаемым российским танком за спиной - стоишь в цепи, как монумент, и отойти нельзя, и присесть некуда, и новости по цепи доходят, как до жирафа. Чтобы подавить страх, развлекали себя сами.

- Мы с тобой Россию защищаем? Спасаем? Значит, мы как Минин и Пожарский. Ты - "купец Минин", а я - "князь Пожарский".

- Это почему ты князь? А может, наоборот?

- Нет уж, брось! Во мне черкесская кровь, а черкесы все князья. А у тебя батя еврей, а евреи все торговцы. Значит, ты Минин, а я Пожарский!

- А ты пойди на Центральный рынок - много там евреев торгует? А твоих кавказцев полно! Ишь, князь нашелся! Я, кстати, крещеный, а ты нет!

Вмешиваются соседи по цепи.

- Вы тут, значит, Минин с Пожарским, а мы кто? Народные массы? Вот вам рядом столб, напишите на нем: "Вася и Коля были здесь" - и будет с вас. А то - Минин, Пожарский!

- Не Вася и Коля, а Ося и Шура, - обижается несостоявшийся Минин.

- Ну, вот и познакомились! А то все молчат. Или в победу не верите?

- В победу верю, а фамилию пока не скажу... Слышь, опять танки рычат!.. Рос-си-я! Рос-си-я! И пятьдесят тысяч голосов начинают скандировать имя своей Родины, и раскатистое "Р" во всех мыслимых вариантах - в том числе и в тех, которые так смущали "патриота" Тюлькина - заглушает рокот приближающихся танков.

Век ХХ и мир, 1992, №1, с.51-56

Опубликовано на Порталусе 27 сентября 2004 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?


КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): дружба народов



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама