Рейтинг
Порталус

«ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ» ЧЕРЕЗ ЭКСПАТРИАЦИЮ?

Дата публикации: 27 марта 2006
Автор(ы): Норберт Кампе
Публикатор: Тихомиров Александр Валентинович
Рубрика: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ ХХ век →
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1143409017


Норберт Кампе, (c)

Опубликовано: Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований; Пер. с нем. – М.: «Весь мир», 1997. С.656–669.

ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ ЦЕЛЕВЫЕ УСТАНОВКИ АНТИСЕМИТСКОЙ ПОЛИТИКИ ДО 1941 Г.

Насколько реальны были исторические шансы на другое «окончательное решение» вновь выдвинутого антисемитами в конце XIX в. «еврейского вопроса» в условиях национал-социалистического режима и его ставшего правительственной программой радикального антисемитизма? Примерно так следовало бы сформулировать вопрос, оценивая один частный аспект, затрагиваемый источниками по проблематике политики экспатриации и изгнания, комментированная публикация которых послужила толчком к формулированию нижеследующих соображений. И обстоятельность изложения, и фактологическая достоверность позволяют вполне положиться на данную публикацию [1]. Если же говорить о содержательной стороне, то рассмотреть этот вопрос необходимо потому, что чудовищность геноцида, практиковавшегося в отношении европейских евреев во время второй мировой войны, подводит к мысли, что германская политика в отношении евреев в период между 1933 и 1941 гг. — это всего лишь предыстория холокоста, который после захвата нацистами власти в Германии в определенной мере был якобы заранее запрограммирован и целенаправленно подготовлен. Встав на подобную точку зрения, однако, мы оказываемся в плену неисторического детерминизма [2].
Фактически даже годы спустя после возникновения «третьего рейха» существовала возможность приостановления genocidal process (Процесс геноцида (англ.). – Ред.). И совершенно неприемлемо трактовать, как это неоднократно делал в период между 1941 и 1945 гг. сам Гитлер, политику уничтожения евреев как продолжение политики «рейха» после 1933 г. Даже внутри самой НСДАП имелись существенные неясности и конкурирующие целевые установки относительно «решения еврейского вопроса». К этому следует добавить, что новая германская «политика в отношении евреев» после 1933 г. разрабатывалась не одним лишь руководством НСДАП, но консервативно-национал-социалистическим коалиционным правительством, в котором министры-консерваторы намеренно были оставлены в большинстве, выражавшемся соотношением 8:3 и в случае необходимости поддававшемся корректировке. Новый рейхсканцлер Гитлер точно знал, что в случае конфликта все еще суверенно руководимые национальными консерваторами силы в рейхсвере и полиции, в промышленных и финансовых кругах, в юстиции и министерской бюрократии могли почти без труда смести его, после того как он осуществил бы ожидавшийся от него разгром левого политического крыла. Лишь в последующие годы стало ясно, в сколь головокружительном темпе и в какой поразительно большой степени немецкие консервативные элиты были парализованы Гитлером [3].
Кроме того, после 1933 г. «политика в отношении евреев» не только должна была поддаваться согласованию в рамках коалиции, но в силу каких-то отчасти неясных преимуществ она даже разрабатывалась и осуществлялась консервативными административными элитами, являвшимися клиентурой более крупного партнера по коалиции. Даже с учетом того, что поощрявшиеся и поддерживавшиеся (с.656) СА различные волны антиеврейских террористических актов порождали определенные проблемы для министерской бюрократии (и с целью дальнейшего обострения «еврейского вопроса» терпелись и даже инспирировались Гитлером в качестве средства давления), практическое осуществление остававшейся непрерывной «политики в отношении евреев» вплоть до ноябрьского погрома 1938 г. почти целиком было делом упомянутых административных элит. В большой мере это относится и к определению экспатриации как «высшей цели германской политики в отношении евреев». Из сугубо национал-социалистических институтов только служба безопасности (СД) постоянно привлекалась к осуществлению мероприятий по выселению евреев. Поэтому важно задаться вопросом: в каком духе эта политика экспатриации разрабатывалась и осуществлялась и какие возможности она на самом деле открывала перед евреями? [4]

АНТИСЕМИТСКО-НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ

Для понимания предыстории и предпосылок национал-социалистической политики в отношении евреев представляется необходимым бросить взгляд на антисемитско-националистическую традицию. Среди пунктов, объединявших различные антисемитские партии в Германии после 1880 г., были требования, касавшиеся, во-первых, запрещения иммиграции восточных евреев, во-вторых, понижения правового статуса уже проживавших в Германии евреев (например, путем запрета на определенные профессии). Мотивировка такого подхода сводилась на этой стадии к тому, чтобы путем по крайней мере частичной отмены того равноправия евреев, которое было узаконено в 1869-1871 гг., не допустить «грозившего» теперь, на антисемитский взгляд, их полного общественного равноправия. С рецепцией расовых теорий поначалу отдельные немецкие авторы стали выдвигать модернизированные версии традиционных христианско-западных фантасмагорических идей изгнания и (или) уничтожения евреев [5].
Вильгельм Марр, например, видел (после 1879 г.) решение «расового вопроса» в переселении евреев в Палестину [6]. Евгений Дюринг, напротив, критиковал (после 1881 г.) идею изгнания как чисто пространственное перемещение «еврейской проблемы», поскольку-де евреи в силу своих расовых особенностей везде способны вести паразитарный образ жизни. Создание еврейского государства, по мнению Дюринга, могло лишь повернуть назад колесо всемирной истории. Сначала, считал он, следовало бы подвести евреев под действие чрезвычайных законов, а уже потом подумать об их изоляции и депортации [7]. Пауль де Лагард хотя и заявлял (после 1886 г.) о желании оказывать лишь сильное давление в ассимиляционном плане, чтобы побудить евреев либо отказаться от своего еврейства, либо эмигрировать, но его биологистские метафоры (евреи суть «трихины», с которыми нельзя вести диалог, но которых надо уничтожать; они суть чужеродные тела, вызывающие только гниение, и т.д.) оттесняли этот якобы доминирующий у него мотив на второй план. Экспатриацию де Лагард представлял себе как бескомпенсационное изгнание тех, кто непреклонно настаивает на своем еврействе [8].
Радикальные фантазии подобного рода, начиная с 90-х годов прошлого столетия, были подхвачены новым поколением антилиберально настроенных студентов и выпускников вузов. Так, в 1896 г. редактор журнала «Академише блеттер», органа объединения «Ферайне дойчер штудентен — Кифхойзерфербанд», Ганс Вендланд в серии статей оправдывал в качестве этических самые крайние меры в отношении евреев (например, расстрелы в ситуациях, близких к гражданской войне). По мнению этого автора, для будущей исторической личности (с.657) вождя уже больше не будут обязательными нормы «так называемой нравственности» и к этически оправданному антисемитизму нельзя применять такие «чуждые нравственные критерии», как справедливость или человечность [9]. Однако отсутствие реальной перспективы на осуществление подобных фантазий в условиях политически и социально стабильного правового государства, каким была тогда кайзеровская империя, делало нелегким их трансформацию в партийные программы. Тем не менее, например, в 1899 г. Германская партия социальных реформ провозгласила право на «полное уничтожение евреев в качестве средства самозащиты». И хотя эта партия оценивала сионизм как подтверждение ее собственного тезиса о крахе либеральных концепций эмансипации, но одновременно потенциальному еврейскому государству уже заранее отказывалось в признании [10]. С начала века, как показывают исследования антисемитско-националистической традиции, уже не просматривается какого-либо единства в выборе методов и средств, с помощью которых антисемиты намеревались решить «еврейский вопрос». Собственно, только Теодор Фрич, почитавшийся впоследствии Гитлером и теоретиками национал-социализма в качестве духовного предтечи, не уставал доказывать антисемитским кругам — особенно в своем неоднократно переиздававшемся (начиная с 1887 г.) «Справочнике по еврейскому вопросу» — необходимость действительно политически удобного «решения еврейского вопроса» на путях экспатриации. После предварительно осуществленной полной отмены эмансипации, после социальной сепарации и принятия необходимых для этого расовых законов евреи должны были выехать в выбранный ими самими колониальный регион. Денег на покупку земли у них, по мнению Фрича, было достаточно, и они должны по крайней мере частично их сберечь «на черный день». На эмиграцию, писал далее Фрич, им можно было бы дать примерно лет десять времени. Евреям, по его мнению, следовало создать свою собственную культуру земледелия и «вступить в честное соревнование с другими нациями». Он подчеркивал, что нет намерения «убивать евреев и применять к ним насилие» [11].
На всем протяжении времени от националистической традиции второй половины минувшего столетия до периода национал-социалистического господства по отношению к сионистской колонизации отмечалась своеобразная симпатия в духе «крови и почвы». Так, национал-социалистический теоретик ван Леере считал, что целенаправленное приписывание евреям на основе расовых постулатов стремления к паразитарному существованию есть «слишком пессимистическое суждение о еврействе». Основная идея сионистов, как он полагал, «здрава и оправданна». Если, подчеркивал он, евреи откажутся от своих планов мирового господства и действительно возьмутся в Палестине и других колониях «за плуг, мотыгу и косу», то даже самые непримиримые антисемиты «на радостях сожгут все свои полемические писания». «Мы, — декларировал ван Леере, — при всем нашем радикализме никогда не вели борьбы с еврейством с целью уничтожения еврейского народа... Ни у кого нет намерения затруднить им этот исход. Пусть старые и сросшиеся с этой землей люди остаются и спокойно доводят до конца свои гешефты, если последние не наносят вреда народу... Никто не хочет принуждать их к уходу силой» [12].
И далее в другой работе: «Только варвар, человек, стоящий за пределами последнего великого божественного порядка мировой истории, мог бы рекомендовать всеобщую беспощадную борьбу ради истребления этого народа» [13].
От подобных представлений нельзя просто отмахнуться, как от чуждых реальности и партийности. Так, назначенный в апреле 1933 г. экспертом по расовым вопросам при имперском министерстве внутренних дел партайгеноссе и депутат рейхстага д-р Ахим Герке заявлял, что необходимо прежде всего не допустить, чтобы евреи остались в Германии и, чего доброго, получили статус (с.658) национального меньшинства, который прямо-таки пригласил бы заграницу ко всякого рода вмешательствам. Но, несмотря на свои антисемитские вербальные атаки, тот же Герке в мае 1933 г. выступил в защиту «действительно перспективных планов и целей». Последние, по его мнению, могут состоять только в «регулируемой на государственном уровне экспатриации» на основе сионистских планов и «международного урегулирования с целью создания новой родины для евреев». (Здесь звучит прямо-таки декларация Бальфура от 1917 г.!) Весь мир, продолжал Герке, заинтересован в том, чтобы избавиться от евреев как «очага беспокойства» и истока большевизма. Рассеивание евреев, по его словам, как раз и не решает проблемы, поскольку они тогда, возможно, действительно могли бы даже «стать единым народом» [14].
Принципиально отвергавшая бесперспективный «антисемитизм СА» служба безопасности (СС) тоже делала ставку на экспатриацию, которая, однако, должна была, по мнению этой службы, также беспощадно форсироваться систематическим разрушением основ существования евреев в Германии. Поэтому уже по сугубо прагматическим мотивам немецкие власти стали налаживать контакты с теми сионистскими организациями внутри страны и за рубежом, которые располагали возможностями для содействия поездкам в Палестину. В этом русле были предприняты, в частности, вояжи в Палестину Герберта Хагена, фон Мильденштайна и Эйхмана.
Напротив, Гитлер в своих заявлениях 20-х годов отказывал идее сионистского государства в каких-либо шансах на реализацию, поскольку-де евреи из-за своих расовых качеств могут жить только паразитируя. По его мнению, евреи, скорее всего, хотят основать учебно-тренировочный центр для отработки своих приемов мошенничества и обмана и обеспечить схваченным с поличным единокровным братьям дипломатическую защиту [15]. У Гитлера, агитатора и партийного лидера начала 20-х годов, встречаются столь радикальные, хотя одновременно и неясные высказывания относительно своих целевых установок, что его на основании соответствующих источников следовало бы отнести к числу тех, кто шел в русле представлений СА. Сам же он причислял себя к сторонникам «научного антисемитизма» Теодора Фрича. Он считал, что антисемитизм, основанный на эмоциях, ведет лишь к погромам, тогда как рациональный антисемитизм стремится к «легальному» устранению эмансипации евреев, а в конечном счете и самих евреев вообще [16]. Тем не менее, антисемитские эмоции следовало, по его мнению, всячески подстрекать, потому что отсюда проистекает движущая сила, необходимая для проведения в жизнь антисемитской правительственной политики. Имеются некоторые сведения о том, что в 1924 г. Гитлер, находясь в своем ландсбергском заточении и диктуя «Майн кампф», пришел к убеждению, что евреев, собственно, следовало бы уничтожить.
Но не только Гитлера надо иметь в виду, когда говорят, что искать прежде всего концепции осуществимых «решений еврейского вопроса» — значит приписывать «народно»-национал-социалистическим кругам слишком много рациональности. В значительной своей части антисемитизм проистекал из неприязни и ненависти, из радостно воспринимаемых представлений об унижении, истязании и ограблении заклейменного позором меньшинства. После переложения вины за поражение 1918 г. и последующие революционные события на евреев как предателей эта версия готового к насилию «народного» антисемитизма получила с распространением подложных «Протоколов сионских мудрецов» и псевдооправдание: если евреи стремятся с помощью капиталистических и большевистских махинаций добиться мирового господства, а западные демократии уже почти полностью в еврейских руках, то находящиеся в немецких (с.659) руках евреи являются именно заложниками, с помощью которых «мировое еврейство» можно отвратить от антинемецких акций.
Сколь широкое распространение получила идея заложничества уже в 1920 г., показывают предложения, направленные в мае баварскому премьер-министру фон Кару националистически настроенными участниками войны из Мюнхена, среди которых вращался и солдат Гитлер, осуществлявший по служебному поручению политическую слежку за своими сослуживцами. Всех евреев, говорилось в этом документе, следует в течение одного-двух дней направить в концлагеря, а с началом Антантой военных действий должны последовать репрессии (голодная смерть, «резня»). Эти «мероприятия», отмечалось далее, «наверняка окажут столь же ошеломляющее воздействие» и на «продвижение большевистских армий». «Таким путем, — заявляли бывшие фронтовики, — мы сможем сорвать все махинации международного еврейства, которые нашли свое проявление в Версальском мирном договоре и в большевизации мира. Только подобным образом мы сможем добиться пересмотра мирного договора». Сразу после устранения внутренней и внешней угрозы «необходимо приступить к безоговорочному выдворению всех евреев в Палестину». «Нечестно» приобретенная собственность, резюмировалось в обращении, будет у них предварительно отобрана, а последующее вступление на немецкую землю запрещено под угрозой смерти [17].
Какими бы гротескными ни выглядели эти представления, идея заложничества занимает с тех пор в националистических кругах и в зародившемся национал-социалистическом движении, включая и будущего рейхсканцлера и «фюрера» Гитлера, свое прочное место. Так, Геббельс объявлением своего бойкота еврейским торговцам 1 апреля 1933 г. хотел нейтрализовать «инспирированные за границей еврейскими силами» призывы не покупать немецкие товары. В меморандуме Гитлера о принятом в 1936 г. четырехлетнем плане подготовки Германии к войне идея заложничества нашла свое выражение в контексте недоверия ефрейтора времен первой мировой войны к не поддававшимся учету изменениям обстановки в германском тылу. Заявлялось, что для пресечения «экономического саботажа», подрывающего «оборону рейха», необходимо ввести смертную казнь, а также «закон, который возложит на все еврейство ответственность за ущерб, наносимый отдельными экземплярами этого преступного сообщества германской экономике и тем самым немецкому народу» [18].
Сказанного достаточно, чтобы применительно к нашей постановке вопроса стало понятным, что в документальных свидетельствах, идущих в русле антисемитско-«народно»-национал-социалистической традиции, не содержится однозначных рецептов относительно способа «решения еврейского вопроса» и, следовательно, относительно возможной экспатриации и методов ее практической реализации. Напротив, просматриваются различные и даже противоречащие одна другой тенденции: заложничество прямо противоречило идее разрешения экспатриации. Стремление к истязаниям и ограблениям также было необоснованным, поскольку у предварительно деморализованных и ограбленных немецких евреев было мало шансов быть принятыми в других государствах в качестве иммигрантов. В ходе дальнейшего изложения еще будет возможность показать, что эти противоречивые мотивы проникали также в среду министерской бюрократии и накладывали свой отпечаток на немецкую «политику в отношении евреев» вплоть до введения в действие гигантской машины уничтожения. (c.660)

ЭКСПАТРИАЦИЯ КАК ПЕРВАЯ ФАЗА НЕМЕЦКОЙ «ПОЛИТИКИ В ОТНОШЕНИИ ЕВРЕЕВ». 1933-1945 ГГ.

Если в качестве решающего критерия вычленения той или иной фазы в рамках немецкой «политики в отношении евреев» взять изменение в основополагающих целевых установках, то фактически можно назвать всего две фазы: экспатриация и изгнание в период до 1939-1941 гг. и выявление и сосредоточение лиц еврейской национальности в определенных местах с целью их уничтожения — в последующие годы [19]. Необходимо по крайней мере упомянуть о том, что существует научное направление, которое резко оспаривает наличие оптации для экспатриируемых или считает оное обманным маневром. Сторонники такого взгляда считают, что, напротив, национал-социалистическое движение и, естественно, в первую очередь Гитлер с самого начала имели в виду массовое истребление и целенаправленно шли к этому [20]. Если, однако, оставить идеологические вопросы в стороне и рассмотреть реальный ход исторических событий, то придется отметить, что в течение восьми из двенадцати лет национал-социалистического господства экспатриация евреев была правительственной программой германского «рейха». Наметив такое разграничение фаз, рассмотрим интерпретационные проблемы применительно к первой фазе немецкой «политики в отношении евреев».
В связи с официальными межведомственными встречами на статс-секретарском и министерском уровнях в период с 1933 г. до начала войны постоянно отмечалось, как подтверждают уцелевшие документы, что «экспатриация есть высшая цель немецкой политики в отношении евреев». Во всех сохранившихся «решениях фюрера», касавшихся конфликтов вокруг вопросов экспатриации между государственными властями и (или) партийными органами, сам Гитлер всегда отдавал предпочтение этой цели. Он ратовал за сохранение возобладавшей после 1933 г. практики экспатриации вопреки точке зрения, например, министерства иностранных дел или зарубежной организации отдела НСДАП (АО). Даже в судьбоносный период 1938-1939 гг., отнюдь не отличавшийся отсутствием вербального и физического террора в отношении евреев, Гитлер игнорировал министерство иностранных дел и требовал проверки реальности поступавших из-за границы предложений о проведении переговоров относительно финансирования полной экспатриации евреев. Из-за начавшейся в сентябре 1939 г. войны, однако, уже достигнутые договоренности так и остались невыполненными. Конечно, Гитлер никогда не поручал решение задачи экспатриации министерским чиновникам, но тем не менее изгнание евреев из пределов германского «жизненного пространства» казалось ему весьма желательным. Это говорит против предположения о существовании определенного плана истребления евреев, ибо тогда Гитлеру по логике вещей нужно было бы стремиться к запрещению экспатриации уже на ранней стадии «решения еврейского вопроса».
Гестапо и СД поощряли сионистскую пропаганду экспатриации, хотя так называемые ассимилянты, отстаивавшие последние еврейские позиции в Германии, были лишены права на собрания и на выражение своего мнения. Реорганизованные после 1933 г. немецко-еврейские общества содействия экспатриации — несмотря на массированную пропаганду, развернутую против якобы «антинемецких махинаций мирового еврейства», — располагали вплоть до ноябрьского погрома 1938 г. такой свободой действий (включая возможности интенсивных контактов с заграницей), какой, пожалуй, не было тогда ни у одного другого ненацистского учреждения. Для СД были характерны колебания между оптимистической и пессимистической оценками темпов экспатриации. Тем не менее даже перед ноябрьским погромом еще существовала точка зрения, что (с.661) «очищение немецкого жизненного пространства от евреев» посредством экспатриации и за счет естественной смертности остающихся в «рейхе» стариков приближает «окончательное решение» [21].
В марте 1938 г. с установлением национал-социалистического господства в Австрии началась новая стадия ужесточения немецкой «политики в отношении евреев». Национал-социалистическое руководство, видимо, сочло нетерпимым почти стопроцентное увеличение количества евреев в «великогерманском рейхе» в результате аншлюса. Одновременно готовность к погрому среди населения Вены, которое своим специфическим составом особенно выделялось на фоне населения крупных городов «старого рейха», делала возможным незамедлительный переход к этой главным образом насильственной «политике в отношении евреев» в Австрии [22]. В то время как, например, в Бургенланде после 13 марта 1938 г. еврейское население деревень попросту было изгнано за пределы государственной границы, в Вене Эйхман создал «рейхскомитет по еврейской экспатриации». С его «успехами» в выпроваживании евреев служба безопасности — а тем самым и вся служба СС — заявила о себе как о наиболее эффективном немецком инструменте «окончательного решения», пока что еще осуществляемого «через экспатриацию». Практиковавшуюся до тех пор в «старом рейхе» затяжную бюрократическую процедуру — от «легального» ограбления экспатриантов до выдачи им официальных разрешений на выезд — стал заменять метод своего рода конвейерного оформления в рамках одного-единственного органа при доминировании тона обращения наподобие тюремного.
При новой практике выдворения больше не затрагивался вопрос о том, имеются ли для изгоняемых таким образом людей вообще легальные возможности выезда в другие государства. Напротив, поощрялась даже тайная транспортировка, пока «рейхсфюрер СС и начальник германской полиции» Гиммлер 15 марта 1939 г. — не столько по причине зарубежных демаршей, сколько с целью не ставить под угрозу тщательность контроля за выездом отечественных евреев — не запретил какую бы то ни было нелегальную экспатриацию. Очень важно отметить, что и в дальнейшем — хотя теперь уже и посредством принудительных выселений и депортации — преследовалась прежняя цель, а именно «очищение германского жизненного пространства от евреев». Таким образом, в основополагающих целях немецкой «политики в отношении евреев», как видим, пока еще ничего не изменилось.
С началом в сентябре 1939 г. войны в Европе экспатриация почти полностью прекратилась. Но именно в условиях военной обстановки нацистское руководство никак не хотело терпеть у себя в стране евреев, поскольку они считались фактором риска для безопасности государства (лозунг «Не допустить второго 9 ноября 1918 г.!»). С открытием «новых возможностей на Востоке» обрела четкие очертания и новая концепция «территориального окончательного решения». Систематическая депортация австрийских и немецких евреев в оккупированную Польшу началась уже в октябре 1939 г., несмотря на то что к тому времени не было еще никакой реальной концепции переселения. После польской кампании Эйхман изучил для СД возможности создания большой «резервации для евреев» в районе Ниско на р. Сан, а после победы над Францией вынашивались планы вывоза евреев на Мадагаскар (22 октября 1940 г. началась депортация западногерманских евреев в Гур на юго-западе Франции с целью последующей переправки их на Мадагаскар). С октября 1941 г. евреи, проживавшие в «рейхе», стали депортироваться на Восток.
По сравнению с предшествовавшими выселением, изгнанием и депортацией новизна ситуации состояла прежде всего в том, что теперь эта категория депортированных по-прежнему оставалась в пределах досягаемости для германских властей. (c.662)
Конкретный результат первой фазы немецкой «политики в отношении евреев» после 1933 г. осязаем и количественно: более чем половине немецких и австрийских евреев удалось в конечном счете вырваться из лап будущих устроителей массовых убийств. За период с 1933 по 1941 г. из 525 тыс. зарегистрированных членов еврейских общин, имевшихся в Германии, эмигрировали 278 тыс. человек. Применительно к Австрии картина выглядела так: со времени аншлюса 1938 г. до 1941 г. из 220 тыс. членов еврейских общин выехали из страны 120 тыс. человек [23].

ПЕРЕХОД КО ВТОРОЙ ФАЗЕ: МАССОВОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ

В течение короткого отрезка времени с весны до конца 1941 г. остававшаяся более восьми лет неизменной основополагающая цель немецкой «политики в отношении евреев» была трансформирована в чудовищную программу массового умерщвления людей, ставшую доминирующей во второй фазе. Едва только произошла переориентация, как тотчас же началось практическое претворение новой программы в жизнь.
В ученых спорах последнего десятилетия активно дебатировался вопрос о том, когда и как конкретно в узком кругу руководящей партийной и государственной клики впервые была выдвинута идея избавления от всех евреев с помощью систематического их умерщвления [24]. Несомненным, однако, представляется наличие здесь связи с начавшейся в июле 1940 г. подготовкой нападения на Советский Союз. Гитлер с весны 1941 г. ориентировал командование вермахта на энергичное ведение на Востоке беспощадной расово-истребительной войны. По его требованию офицерский корпус не должен был опять — как это уже было в 1939 г. в Польше — мешать деятельности оперативных групп СС. В порядке подготовки расовой войны были разработаны различные документы, среди которых особенно заслуживает упоминания подписанный Гитлером 30 марта 1941 г. «Приказ о комиссарах». Содержавшиеся в нем бесчеловечные установки вытекали из тезиса о «еврейско-большевистском заговоре» [25].
С мая 1941 г. в документах СД была поставлена под вопрос необходимость дальнейшей ориентации на концепцию экспатриации «с учетом несомненно предстоящего окончательного решения еврейского вопроса» (это понятие употреблялось как маскировочное прикрытие реального феномена и только в одном ряду с такими циничными неологизмами, как «выселение», «эвакуация», «особое обращение», приобрело связываемый с ним сегодня смысл) [26]. Сразу после нападения на Советский Союз 22 июня 1941 г. начались массовые зверства оперативных групп СС. В то время как Гитлер еще, видимо, колебался относительно включения в перечень истребляемых также немецких евреев и, возможно, хотел выждать, чтобы выяснить, не вызовет ли это протесты в руководстве вермахта и других правящих кругах, начальник СД Гейдрих стал рьяно продвигать дело вперед. 31 июля он получил от Геринга как второго лица в национал-социалистической иерархии им же, Гейдрихом, сформулированное задание «осуществить все необходимые меры организационного, делового, материального характера для общего решения еврейского вопроса в германской сфере влияния в Европе» [27].
14 октября 1941 г. начались систематические депортации из «рейха» с целью включения немецких евреев в уже принятую к выполнению программу уничтожения. 23 октября экспатриация была «на время войны» запрещена. Тем самым — после того как уже в мае-июле 1941 г. было принято и конкретизировано решение относительно массового уничтожения — формально завершилась первая фаза «политики в отношении евреев». (с.663)
Поначалу программу массовых убийств решено было распространить на тех евреев, от которых нельзя было «избавиться» с помощью экспатриации или изгнания. Но к декабрю 1941 г. указанное намерение было распространено на все европейское еврейство. Тем самым первоначальная цель изгнания евреев из германской сферы господства в течение каких-то восьми месяцев превратилась в свою полную противоположность, а именно в цель сосредоточения всех евреев в одном регионе. Европейских евреев эшелонами стали свозить в лагеря уничтожения на территории Польши. Чем нереальнее становилась скорая победа для не готового к затяжной войне вермахта — это стало видно уже в декабре 1941 г. под Москвой, — тем больше превращалось в эрзац-цель войны уничтожение европейских евреев [28].
Традиционное «государство правовых норм» после 1933 г. оказывало тому, что получило наименование genocidal process, столь мало сопротивления, что понадобилась всего лишь конференция статс-секретарей для информирования министерств и высокопоставленных чиновников. Ибо решение относительно (уже начавшегося) истребления евреев — вопреки тому, что все еще часто говорится и пишется, — было принято не на конференции в Ванзее 20 января 1942 г. [29]!

ПРОМЕДЛЕНИЕ РЕЙХСКАНЦЛЕРА И ПОЛИТИКА МИНИСТЕРСТВ В ОТНОШЕНИИ ЭКСПАТРИАЦИИ

Сразу после назначения рейхсканцлером Гитлер целеустремленно взял курс на подготовку законов о евреях. Едва только отряды штурмовиков развернули в марте-апреле 1933 г. впервые направленную исключительно против евреев общегерманскую кампанию террора и бойкота, как Гитлер через своего статс-секретаря д-ра Ламмерса сообщил рейхсминистру внутренних дел д-ру Фрику, что «отныне наступил момент, когда можно начать подготовку осознанно народного законодательства» [30]. По всей видимости, мобилизации улицы вообще не потребовалось бы, поскольку разрушенная потом в кратчайшие сроки еврейская эмансипация полностью базировалась на общем антисемитском консенсусе партнеров по коалиции [31]. Все отчаянные попытки еврейских объединений побудить по крайней мере «почтенных консерваторов» к оказанию сдерживающего влияния привели (через рейхспрезидента фон Гинденбурга) лишь к тому, что временно были пощажены «фронтовики»-евреи, подвизавшиеся в государственной сфере и на поприще свободных профессий.
Затем тонус политики Гитлера в отношении евреев вдруг стал понижаться. Насколько известно автору, нет никаких указаний на то, что Гитлер после утверждения в 1933 г. законов о евреях призывал к разработке более долгосрочной концепции целенаправленной и поддающейся реализации «политики в отношении евреев». Правда, на евреев и в дальнейшем по-прежнему накатывались беспорядочные волны ужесточения законов и террористических акций, но конкретных планов относительно будущего постепенно вытесняемых из сферы многообразных связей с «христианской» средой и вдобавок также экономически быстро деградировавших евреев в кабинете еще не было выработано. Неясность относительно фундаментального направления немецкой «политики в отношении евреев» [32], особенно в период примерно с 1934 г. до окончательной ариизации и принудительной экспатриации в 1938 г., увязывалась с «полицентрической структурой господства» в «третьем рейхе» [33]. Однако нельзя исключать, что причина «хаотической» «политики в отношении евреев» коренилась также в том, что Гитлер уже вынашивал смутные, еще не созревшие окончательно планы, которые он считал невозможным обсуждать в кабинете или тем более передавать для (c.664) реализации имперской бюрократии. Следовательно, с конца 1933 г. Гитлер склонялся в «политике по отношению к евреям» скорее к выжиданию, что в его собственном окружении истолковывалось как непонятная нерешительность, а то и вообще как утрата чувства перспективы [34]. Вызванную этим обстоятельством критику Гитлер отверг, выступая в 1937 г. перед окружными руководителями НСДАП с секретной речью, в которой одновременно он обнаружил свое в принципе аморальное понимание политики. Он заявил тогда, что требуемые мероприятия (маркирование евреев и «еврейских предприятий и фирм») будут однажды, «естественно, осуществлены». И далее: «Знаете ли, я всегда дохожу до последней черты риска, но никогда не переступаю ее. А для этого надо иметь чутье, чтобы с его помощью хотя бы примерно определиться в вопросе: "Что я могу себе позволить делать, а чего не могу?" (Большое оживление, аплодисменты.) Точно так же обстоит дело и в борьбе с противником. Я ведь не хочу сразу насильно вызывать противника на бой. Я не вступаю в борьбу ради самой борьбы, а говорю: "Я хочу тебя уничтожить! И разум поможет мне загнать тебя теперь в угол, чтобы ты не смог нанести удар, а ты зато получишь удар в сердце. Вот так-то!" (Выкрики: "Браво!")»
Надо, резюмировал Гитлер, доверять руководству, верить, что оно в конечном счете все-таки осуществит свои цели [35].
Министерская бюрократия могла, конечно же, не только выжидать! Уже в министерских документах 1933 г. (протоколы, конфиденциальные памятные записки и служебные справки), в том числе и тех, что выходили из-под пера ведущих чиновников-ненацистов, встречаются формулировки, в которых программа НСДАП определяется как руководство к действию для государственных органов. Даже такой опрометчивой и оппортунистической затеей, как попытка (фактически и позже никогда не предпринимавшегося) изменения конституции, было мало внесено ясности относительно избираемого направления практической «политики в отношении евреев». В партийной программе НСДАП 1920 г. содержалось требование лишить евреев гражданства и распространить на них режим для иностранцев. Они не могли бы уже больше занимать никакие государственные посты, их следовало удалить и из журналистики, а те евреи, которые обосновались в Германии начиная с 1914 г., должны были быть экспатриированы36. Но что должно было последовать затем, оставалось совершенно неясным.
Таким образом, после волны законодательной активности 1933 г. наступила определенная дезориентация по части основополагающих целей «политики в отношении евреев». С одной стороны, это как бы приглашало конкурирующие институты и личности проявить себя и заявить о своих позициях в этом центральном вопросе национал-социалистической идеологии. С другой стороны, открывались шансы на то, что консервативные административные элиты смогут использовать свои преимущества перед партийными инстанциями и в традиционном духе целенаправленно планируемых рациональных усилий разработают собственные целевые установки и пути их реализации. Здесь, однако, необходимо учитывать довольно парадоксальную ситуацию: чем сильнее высокопоставленные консервативные или либеральные чиновники противостояли национал-социализму, тем меньше было у них стимулов к тому, чтобы по собственной воле инициировать изменения в статус-кво евреев. Напротив, представители этих кругов даже уже и после принятия нюрнбергских законов, которые окончательно сделали убеждение в необходимости экспатриации мнением большинства и среди самих немецких евреев, в доверительных разговорах призывали функционеров еврейских объединений все-таки ни в коем случае не сдавать добровольно позиций, за которые немецкие евреи боролись более ста лет [37].
Первоначальную неуверенность министерств в отношении того, какую, (c.665) собственно, политику следует проводить, можно обнаружить, например, в одном циркулировавшем в конце 1933 г. в недрах министерства внутренних дел меморандуме. Сочинившему его референту виделись четыре возможные цели «политики в отношении евреев»: во-первых, «физическое истребление», которое автор считал недискутабельным; во-вторых, «ассимиляция», которая вследствие количественного и качественного преобладания евреев в Германии по сравнению с другими западноевропейскими государствами обречена на провал; в-третьих, выселение в другие государства или в Палестину, что, однако, неосуществимо из-за большого числа подлежащих выселению и отсутствия в соответствующих государствах готовности к приему эмигрантов; в-четвертых, «перевод... в особый гражданский статус, аналогичный статусу национального меньшинства, в каковом направлении и мог бы идти завершающий этап реализации политики в отношении немецких евреев». Референт дает также понять, что уже подготовленный в недрах министерства внутренних дел «Закон о праве гражданства в рейхе» создавал предпосылку для предлагаемого им «статуса национального меньшинства». По этому закону «неарийцы» являлись бы не «гражданами рейха», а всего лишь «принадлежащими рейху» с ограниченным правовым статусом [38].
Имперское министерство внутренних дел тогда присоединилось к формуле «экспатриация как высшая цель», не внеся, однако, в нее никакого позитивного вклада. Например, было жестко отвергнуто предложение, чтобы в интересах ускорения экспатриации приносились какие-либо жертвы валютно-политического или внешнеполитического характера. Статс-секретарь министерства внутренних дел Вильгельм Штуккарт, выступая в сентябре 1936 г. на созванной им межминистерской встрече для разработки «принципиального направления общей политики в отношении евреев», облек господствовавшую линию на отказ от позитивной роли в политике экспатриации в следующие слова: «...что касается окончательной цели политики в отношении евреев, то здесь не может быть никакого расхождения во мнениях. Эта цель— полная экспатриация, ибо для государства партийная программа тоже является руководством к действию. Но цель эта может быть достигнута только поэтапно. Мерилом темпов экспатриации в каждом конкретном случае должен служить максимум пользы для немецкого народа» [39].
Министерство внутренних дел претендовало — с постепенно уменьшающимся успехом — на руководящую роль в осуществлении «политики в отношении евреев». Ему приходилось серьезно конкурировать с министерством юстиции. С этими министерствами связывается главным образом «легальное прикрытие» прогрессировавшего преследования евреев. Полиция и гестапо, формально подчиненные министерству внутренних дел и связанные через «начальника германской полиции и рейхсфюрера СС» Генриха Гиммлера «персональной унией» с СД, проводили собственную политику экспатриации, которая зачастую подрывала усилия хорошо организованных учреждений, занимавшихся консультационной деятельностью по вопросам эмиграции евреев [40]. Только деятельность имперского управления по делам экспатриации, являвшегося органом министерства внутренних дел, может быть отмечена как сыгравшая в этом деле положительную роль. Согласно свидетельствам консультантов по вопросам экспатриации, подлежавшие высылке из страны евреи регулярно получали оттуда ценную информацию — среди прочего, например, и относительно предстоявшего ужесточения положений об эмиграции. В то же время зарубежная организация НСДАП саботировала любые проекты переселения, выдвигавшиеся имперским управлением по делам экспатриации.
Руководящие чиновники министерства экономики, Рейхсбанка и частично министерства финансов подчеркивали, что для реализации целей экспатриации (c.666) евреям должны быть предоставлены возможности для перевода финансовых средств, вывоза части имущества, перечисления доходов и пенсий и т.д. Хотя в целом «рейх» в результате перевода валюты за германские экспортные товары, захвата валютной собственности экспатриантов, все большего повышения «налога на выезд из рейха» и практики «ариизации» очень выгодным для себя образом «подготовил» зажиточных евреев к отъезду, партийные инстанции непрерывно разражались критикой в связи с якобы делаемыми евреям «уступками». У тех, кто был движим импульсом к ограблению евреев, который нередко выглядел «ариизацией с пистолетом», малейшая уступка вызывала раздражение [41].
Удручающее зрелище деградации, выражавшейся в прогрессирующем распаде рациональной «политики в отношении евреев» и во внутренней нацификации, являло собой министерство иностранных дел. Если со времен первой мировой войны там было сильное лобби в пользу создания еврейского государства в Палестине, то теперь министерство иностранных дел боролось против выезда евреев в Палестину. Согласно новой точке зрения германского внешнеполитического ведомства, евреи должны были быть рассеяны по всему миру, дабы везде провоцировать антисемитизм и тем самым пробуждать симпатии к германской «политике в отношении евреев». Одновременно эта идея «экспорта антисемитизма» встречается в высказываниях Гитлера. Она, естественно, стояла на пути осуществления политики экспатриации, ибо кто же захочет покупать «экспортный товар», который сам экспортер уже заранее обесценил? Вдобавок были решительно отвергнуты переговоры с государствами, готовыми принимать переселенцев, о сопутствующих мероприятиях. Например, статс-секретарь фон Вайцзеккер мог занять критическую позицию в отношении германских военных приготовлений, но в то же самое время он отказывался делать даже самую малую уступку, которая все-таки могла бы быть легитимирующей и разумной мерой на пути достижения «высшей цели» экспатриации [42].
В заключение необходимо отметить трагичность того, что, во-первых, именно Гитлер, этот наделенный сознанием своей миссии представитель самого крайнего направления «народно»-национал-социалистического антисемитизма, был признан харизматическим вождем и, во-вторых, традиционные немецкие национальные элиты были настолько слабы в нравственном отношении, что оказались не в состоянии четко обозначить границы проявления своего собственного антисемитизма (исключение здесь составил офицерский корпус во время польской кампании 1939 г.). Из-за этого министерская бюрократия упустила возможность превращения провозглашенной ею самой «экспатриации как высшей цели политики в отношении евреев» в обязательную правовую норму. Вместо этого все большее значение приобретала финансовая эксплуатация эмигрирующих евреев. Личная и интеллектуальная нацификадия привнесла в политику экспатриации такие элементы, которые шли вразрез с провозглашенной целью. В результате инициатива уже с 1938 г. перешла к партийным инстанциям, а тем самым, следовательно, к национал-социалистическому государству. И если тем не менее смогли эмигрировать многие даже не столь уж мобильные и не столь уж состоятельные евреи и целые их семьи, то это оказалось возможным не столько в силу поддержки германских властей, сколько благодаря изобретательности и самоотверженности еврейских организаций содействия экспатриации. (c.667)

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Norbert Kampe (Ed.), Emigration and Expulsion of German Jewry 1933—1945. A Documentary History (Jewish Immigrants of the Nazi Period, v. 4), New York etc. (в печати).
2 Критический анализ степени изученности проблемы см. в публ.: Reinhard Riirup, Das Ende der Emanzipation. Die antijüdische Politik in Deutschland von der «Machtergreifung» bis zum Zweiten Weltkrieg, в: Arnold Paucker (Hrsg.), Die Juden im Nationalsozialistischen Deutschland, Tübingen 1986, S. 97—114. По проблематике еврейской экспатриации см.: Abraham Margaliot, Emigration — Planung und Wirklichkeit, в: там же, S. 303—316; Juliane Wetzel, Auswanderung aus Deutschland, в: Wolfgang Benz (Hrsg.), Die Juden in Deutschland 1933-1945. Leben unter nationalsozialistischer Herrschaft, München 1988, S. 412—498.
3 См.: Gotthard Jasper, Die gescheiterte Zähmung. Wege zur Machtergreifung Hitlers 1930—1934, Frankfurt/M. 1986.
4 Характерное для структуры власти «третьего рейха» противоречие между традиционным «государством правовых норм» и террористическим «государством мероприятий» подверг ставшему классическим анализу эмигрант Эрнст Френкель уже в 1941 г. в своей работе «Дуалистическое государство» («The Dual State»). Уве Адам сделал этот анализ более плодотворным, хотя временами он преувеличивает аспект «хаотичности» (см.: Uwe Adam, Judenpolitik im Dritten Reich, Düsseldorf 1972).
5 По истории современного германского партийно-политического антисемитизма и роли названных здесь личностей см. публ.: Reinhard Rürup, Emanzipation und Antisemitismus. Studien zur «Judenfrage» der bürgerlichen Gesellschaft, Göttingen 1975 (Repr. Frankfurt/M. 1988); R. S. Levi, The Downfall of the Anti-Semitic Political Parties in Imperial Germany, New Haven 1975.
6 См.: Wilhelm Marr, Vom jüdischen Kriegsschauplatz. Eine Streitschrift, Bern 1879, S. 14,33,36,40.
7 См.: Eugen Dühring, Die Judenfrage als Racen-, Sitten- und Kulturfrage, Karlsruhe/Leipzig 1881, S. 6-8,94—111, 116-120, 135, 146, 153.
8 Paul de Lagarde, Deutsche Schriften. Gesamtausgabe letzter Hand, Göttingen 1886; Juden und Indogermanen, в: там же, Mitteilungen, Göttingen 1887, S. 262—351.
9 См.: Norbert Kampe, Studenten und «Judenfrage» im Deutschen Kaiserreich. Die Entstehung einer akademischen Trägerschicht des Antisemitismus, Göttingen 1988, S. 149 f., 292—298.
10 См.: Wilhelm Mommsen (Hrsg.), Deutsche Parteiprogramme, München 1969, S. 83 f.
11 Thomas Frey (Pseudonym für Theodor Fritsch), Antisemiten-Katechismus. Eine Zusammenstellung des wichtigsten Materials zum Verständnis der Judenfrage, Leipzig. 1887, S. 23—26; Handbuch der Judenfrage. Eine Zusammenstellung des wichtigsten Materials zur Beurteilung des jüdischen Volkes, Hamburg 1907, S. 5—9, 408—431; 1919, S. 631—647.
12 Johann van Leers, 14 Jahre Judenrepublik. Die Geschichte eines Rassenkampfes, Bd 2, Berlin 1933, S. 124-127.
13 Там же, Das Ende der jüdischen Wanderung, в: Nationalsozialistische Monatshefte, 4 (1933), S. 229— 231.
14 Achim Gercke, Die Lösung der Judenfrage, в: Nationalsozialistische Monatshefte, 4 (1933), S. 195—197.
15 См.: речь в мюнхенском Хофбройхаузе от 13 августа 1920 г. Копия хранится в мюнхенском Институте современной истории (F-88); см. также: Adolf Hitler, Mein Kampf, München 1930, S. 69 f., 185 f., 357, 772.
16 Письмо от 16 сентября 1919 г. как первое письменное свидетельство антисемитских целевых установок Гитлера см. в: Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte (VfZg), 7 (1959), S. 203—205.
17 См.: Herbert A. Strauss, Hostages of «World Jewry». On the Origin of the Idea of Genocide in German History, в: Holocaust and Genocide Studies, 3 (1988), p. 125—136.
18 Wilhelm Treue, Hitlers Denkschrift zum Vierjahresplan 1936, в: VfZg 3 (1955), S. 184-210.
19 О разделении на фазы в зависимости от усиления и ослабления интенсивности преследований и связанных с этим волн эмиграции см. в публ.: Herbert A. Strauss, Essays on the History, Persecution and Emigration of German Jews, New York u.a. 1987 (= Jewish Immigrants of the Na7.i Period, Bd 6), p. 154-159.
20 Пожалуй, наиболее впечатляющие работы этого направления принадлежат Аронсфельду. (см.: С.С. Aronsfeld, The Text of the Holocaust. A Study of the Nazis' Extermination Propaganda: 1919— 1945, Marblehead 1985); The Nazi Design was Extermination, not Emigration, в: Patterns of Prejudice, 9 (1975), p. 20—24. В качестве антипода см., например, публ.: Arno J. I layer, Why Did the Heavens not Darken? The «Final Solution» in History, New York 1988, 113.
21 Такое утверждение содержится, например, в докладной записке Герберта Хагена от сентября 1938 г. (см.: Bundesarchiv Koblenz, R 58/956, Bl. 105-122).
22 См.: Herbert Rosenkranz, Verfolgung und Selbstbehauptung. Die Juden in Österreich, 1938—1945, Wien 1978.
23 См.: Herbert A. Strauss, Essays (прим. 19), S. 150—154.
24 См.: Eberhard Jäckel, Jürgen Rohwer (Hrsg.), Der Mord an den Juden im Zweiten Weltkrieg. Entschlußbildung und Verwirklichung, Stuttgart 1985.
25 См.: Helmut Krausnick, Hitlers Einsatzgruppen. Die Truppen des Weltanschauungskrieges 1938— 1942, Frankfurt/M. 1985.
26 Наиболее убедительная реконструкция событий, связанных с началом геноцида в отношении евреев, содержится в работе: Eberhard Jacket, Hitlers Herrschaft. Vollzug einer Weltanschauung, Stuttgart 1986. S. 88—122. Анализ в более широком контексте см. в публ.: Wolfgang Scheffler, Wege zur «Endlösung», в: Herbert A. Strauss, Norbert Kampe (Hrsg.), Antisemitismus. Von der Judenfeindschaft zum Holocaust, Frankfurt/M. 1985, S. 186—214.
27 Dokument PS 710 des Nürnberger Prozesses,
28 См.: Jürgen Rohwer u. Eberhard Jacke!, Kriegswende Dezember 1941, Koblenz 1984, S. 225—240.
29 См.: Dokument NG 2586 in den Nürnberger Nachfolgeprozessen.
30 Собственноручное письмо Ламмерса от 9 марта 1933 г. см. в: Ursachen und Folgen. Von deutschen Zusammenbruch 1918 und 1945 bis zur staatlichen Neuordnung Deutschlands in der Gegenwart. Eine Urkunden- und Dokumentensammlung zur Zeitgeschichte, hrsg. und bearb. von Herbert Michaelis u. Ernst Schraepler, Berlin [1958] ff., здесь Bd 9, S. 383.
31 См.: George L. Mosse, Die deutsche Rechte und die Juden, в: Entscheidungsjahr 1932. Zur Judenfrage in der Endphase der Weimarer Republik, hrsg. von Werner E. Mosse u. Arnold Paucker, Tübingen 1966, S. 323—345.
32 См., например, оценку Саула Фридлендера: «Антиеврейской политике национал-социалистов действительно не хватало заранее подготовленного точного плана. Поэтому она из-за внутренних и внешних трудностей вынуждена была следовать несколько неясной стратегии. Тем не менее общая цель была совершенно ясна: вытеснение евреев из немецкого общества и изгнание их (посредством добровольной или вынужденной эмиграции) с немецкой земли». (Saul Friedländer, Vom Antisemitismus zur Judenvernichtung. Eine historiographische Studie zur nationalsozialistischen Judenpoütik und Versuch einer Interpretation, в: Jäckel/Rohwer, Der Mord (см. прим. 24), S. 39).
33 Относительно пересмотра прежних представлений о монолитности национал-социалистической диктатуры см.: Ian Kershaw, Der NS-Staat. Geschichtsinterpretationen und Kontroversen im Überblick, Hamburg 1988, S. 125—164.
34 Сопоставимую ситуацию неразрешимого конфликта между ориентированной только на немецкие интересы внешней политикой Гитлера и его миссией «избавителя» всего мира от евреев описывает Еккель (см.: Jäckel, Hitlers Herrschaft (прим. 26), S. 90 f.).
35 См.: «Es spricht der Führer». Sieben exemplarische Hitler-Reden, hrsg. von Hildegard von Kotze u. Helmut Krausnick, Gütersloh 1966, S. 147—149.
36 См.: Gottfried Feder, Das Programm der NSDAP und seine weltanschaulichen Grundgedanken, München 1920, S. 19 f.
37 Это следует из разговора с д-ром Фридрихом Бродницем, состоявшегося в 1985 г. в Берлине. Бродниц был с 1933 г. референтом, а в 1936-1937 гг. управляющим делами «Центрального комитета по оказанию помощи и содействию созидательным усилиям* — просуществовавшего до 1939 г. важнейшего органа координации всех проводимых среди евреев социальных мероприятий и планирования эмиграции.
38 Цит. по: Kurt Pätzold, Verfolgung — Vertreibung — Vernichtung. Dokumente des faschistischen Antisemitismus 1933-1942, Frankfurt/M. 1984, S. 64-66.
39 Там же, S. 127.
40 См.: Arthur Prinz, The Role of the Gestapo in Obstructing and Promoting Jewish Emigration, в: Yad Vashem Studies, 2 (1958), p. 205-218.
41 См.: Avraham Barkai, Vom Boykott zur «Entjudung». Derwirtschaftliche Existenzkampf der Juden im Dritten Reich 1933—1943, Frankfurt/M. 1938.
42 См.: Hans-Jürgen Döscher, Das Auswärtige Amt im Dritten Reich. Diplomatie im Schatten der «Endlösung», Berlin 1987.

Опубликовано на Порталусе 27 марта 2006 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?


КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): Германия, евреи



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама