Для изучения прошлого народа наряду с его общепризнанными архитектурными, художественными памятниками необычайно ценны литературные, особенно исторического, этнографического характера, дневники, путевые записи, подчас содержащие много сведений, отсутствующих в архивных источниках. Одно из подобных произведений - книга "Год на Севере", посвященная культуре, традиционным промыслам, фольклору самобытного региона России - Поморья середины XIX в., достигшим тогда наивысшего расцвета. Ее автор - писатель, этнограф, почетный академик Петербургской АН с 1900 г. С. В. Максимов, 175 лет со дня рождения которого исполняется в нынешнем году.

стр. 69

Вражеский флот в XIX в. дважды совершат набеги на русский Север: в эпоху наполеоновских войн, в 1809 - 1810 гг., англичане блокировали Мурман (часть северного побережья Кольского полуострова), грабили и жгли там промысловые становища поморов, бомбардировали город Колу. А во время Крымской войны (1853 - 1856 гг.) они в союзе с французами блокировали судоходство по Баренцеву морю от русско-норвежской границы до Кольского полуострова и осуществляли рейды по Белому морю. Конечно, основные боевые действия шли далеко на юге, но противник наносил удары и по здешним местам - наиболее слабому звену нашей обороны - в 1854 г. безжалостным бомбардировкам подверглись Кола, Кандалакша, Соловецкий монастырь и др.

Обеспокоенное таким ходом событий российское правительство решило перестроить весь военный флот. Управляющий им великий князь Константин Николаевич в 1855 г. обратился в Комиссариатский департамент Морского министерства с просьбой поискать даровитых литераторов и командировать их в Архангельск, Астрахань, Оренбург, на Волгу и т.д. "для исследования быта жителей, занимающихся морским делом и рыболовством, и составления статей...". К этой работе привлекли начинающих, мало знакомых читающей публике авторов, и самым молодым из них оказался Сергей Максимов, рекомендованный известным журналистом и писателем Иваном Панаевым.

Получив рекомендательные письма к губернским властям и денежное довольствие на полгода вперед, вьюжным февральским днем 1856 г. исследователь отбыл из Петербурга в Архангельск. Тысячеверстный путь до него он проделал за пять дней, что довольно

стр. 70

быстро, если учесть состояние дорог и вид транспорта - почтовую кибитку. Прибыв на место затри месяца до наступления тепла и навигации по Белому морю, Максимов приступил к знакомству с архивными документами, старыми рукописями, подшивками выходившей с 1838 г. еженедельной газеты "Архангельские губернские ведомости", где содержалось множество сведений, присланных в редакцию здешними краеведами - учителями, чиновниками и др.

В июне того же года, как только на Северной Двине закончился ледоход и началось движение судов, путешественник отправился по южному и западному побережью Белого моря - областям, известным как Летний, Кемский, Карельский берега, а затем вдоль всего Кольского полуострова до уездного города Колы. Первым населенным пунктом на его пути была деревня Солза, "куда по реке только осенью заходит семга и народ живет очень бедно: хлебопашество здесь незначительно из-за бедных почв и сурового климата... также незначительно хлебопашество и в следующем поморском селении Неноксе, но посад этот несравненно богаче и многолюднее Солзы". Дело в том, что в нем издавна располагайся центр промыслов соли, снабжавший ею все поморские селения. Причем сами соляные варницы существовали здесь уже не одно десятилетие и действовали на момент приезда путешественника.

Почтовая карета следует дальше и останавливается в Пертоминске - селении на берегу Онежского озера. Тут в 1599 г. построили часовню над телами двух утонувших соловецких монахов, а через пять лет возвели церковь Преображения. Так было положено начало Пертоминскому монастырю, заслужившему добрую славу: в голодный 1837 г. он помогал поморам, приходившим туда за хлебом. Многое узнал этнограф и о промыслах, быте местных жителей, а еще послушал здешние сказки и легенды.

Далее по маршруту следования Максимова лежал город Онега (порт на Белом море), еще за 80 лет до описываемых событий называвшийся Усть-Янской волостью. Около 1613 г. ее выжгли литовцы, но к 1621 г. там уже выстроили церковь и десятка два домов. Кстати, к середине XIX в., как отметил исследователь, старинные слободы сохраняли свои первоначальные названия. Все они "по указу императрицы Екатерины II вошли в черту нового уездного города Архангельской губернии". Основным занятием населения с XVIII в. было лесопильное дело.

В Онеге путешественник сменил тряскую почтовую карету на тихий морской транспорт: "Второго июля шхуна "Николай", нагрузившись досками и брусьями, ладилась пуститься в море, через Кемь в Норвегию...". Так Сергей Васильевич добрался до Поморского берега, самого сердца многовековой российской северной культуры. Причем испытал во время плавания все коварство Белого моря: "На палубе сделалось так холодно, как холодно бывает в крещенский мороз...", хотя на берегу температура воздуха была выше 20 °С. Зато Максимов сумел осуществить одну из главных своих задумок - посетить Соловецкие острова (правда, довольно поспешно - торопил капитан шхуны). Тем не менее он побывал на трех из них и познакомился с бытом и хозяйством Соловецкого монастыря - крупного религиозного центра, основанного в 20 - 30-х годах XV в.

Затем исследователь отправился к Карельскому берегу Белого моря - следующей исторической области Поморья. "Весело... смотрит деревушка, раскинув-

стр. 71

стр. 72

шаяся по обоим берегам всегда порожистой... шумливой реки... Приветливо машут флюгарки, во множестве укрепленные на высоких шестах, прислоненных к амбарушкам, построенным у самой волны". Как узнал этнограф, обитатели деревни Летней с марта по сентябрь наниматись к богатым поморам для лова трески, а некоторые и зимой уходили на промысел наваги или били тюленя на льду.

Из других посещенных писателем примечательных мест можно выделить два. "Село Кереть, - отметил он, - едва ли не самое лучшее из всех селений Карельского берега... Самая река Кереть... глядит как-то празднично: у прибрежья ее, ближе к устью, качается не одна, но пять лодей*. Между этими крупными и безобразными судами видятся две шхуны, красиво срубленные по верному, толковому чертежу". Далее показалась Ковда, стоящая в устье одноименной реки. Путешественник записал: "Увидел я почти у каждого дома чуть ли не целые поленицы небольших бочонков, плохо сколоченных из весьма тоненьких досок продолговатой формы. Это - сельдянки, которые известны едва ли не всей России". Действительно, Ковда была одним из центров знаменитого беломорского промысла сельди, откуда бочки с ней развозили по всей стране и за границу.

Далее шхуна пошла в Кандалакшу, потом но Баренцеву морю в Колу - самый отдаленный уездный город Архангельской губернии. Осмотрев его, Максимов вышел на попутной шхуне обратно, чтобы сойти в Кеми - своеобразной столице, "центре промышленной деятельности" Поморья - и планомерно ее обследовать. Здесь он сделал следующие наблюдения: "Капиталисты этого города строят лучшие и в большем против других количестве морские суда, отправляя их и на дальние промыслы за треской на Мурманский берег, и за морским зверем на Новую Землю и Колгуев, они же первыми ездили и на дальний Шпицберген; они же ведут деятельную, с годами увеличивающуюся торговлю с Норвегией".

В эпоху освоения новгородцами Беломорья (X- XII вв.) на территории нынешней Кеми жили карелы, о чем говорили сохранившиеся до времени приезда путешественника названия ее отдельных районов. В первой половине XV в. это была волость, принадлежавшая именитой новгородской боярыне Марфе Борецкой**, а к 1450 г. вместе с другими территориями владелица подарила ее Соловецкому монастырю. После падения Новгородского веча (1478 г.) Кемь

* Лодья поморская - деревянное парусное транспортно-промысловое судно длиной 25 - 30 м, дальнейшее развитие новгородской лодьи (лодии). Появилась в XI в. при освоении новгородцами Беломорья, имела две мачты с прямыми парусами, одну с косым и треугольный парус на носу, что позволяло лавировать против ветра (прим. ред.).

** Марфа Борецкая (Посадница) и ее сын в 1471 г. возглавили враждебную Москве партию новгородских бояр, которая вела переговоры о подданстве с литовским великим князем Казимиром IV (прим. ред.).

стр. 73

стала государевой собственностью и числилась его до начала правления царя Федора Иоанновича (1584- 1598 гг.), снова пожаловавшего ее обители.

Когда-то тут был острог - военный и административный пункт - исключительно для защиты от "немецких людей". Впрочем, набегов с их стороны на волость никогда не было, и императрица Екатерина II его ликвидировала. В 1764 г. по ее указу Кемь передали в "ведомство государственной коллегии экономии", а в 1781 г. она вошла в Олонецкую губернию. Назначенный ее губернатором известный поэт Г. Р. Державин "открыл новый город". Тогда же утвердили герб Кеми с изображением одного из богатств края - речного жемчуга, которого было немало во всех реках, впадавших в Белое море. Старатели неимоверным трудом добывали со дна раковины, выбирали оттуда жемчужины, а рукодельницы изготовляли из них очень дорогие и нарядные женские украшения.

В XIX в. Кемь внешне мало отличалась от других беломорских селений. "Цепляясь по уступам гранитных гор, - записал путешественник, - неправильною линией без симметрии идут... зеленые, желтые, серые домики и дома этого города. Незначительная часть их полукругом как будто в некотором порядке... обогнула широкий, круглый ковш реки... Здесь городская доморощенная верфь и, говорят, хотя и маленькая, но чрезвычайно удобная". Действительно, Кемь исстари была одним из главных центров поморского судостроения, в частности, именно тут изготовляли лодьи, на которых "поморы или возят купленный в Архангельске хлеб в Норвегию или к промышленникам на Мурманский берег, совершают прибрежные плавания на Терский берег за семгой, на Карельский за сельдями, на Новую Землю за моржами, на Колгуев за птичьим пухом, в Онегу за досками...". Позже там стали строить и другие типы промысловых судов по традициям, технологиям, передаваемым из поколения в поколение, часто без чертежей и соблюдения строгих пропорций. Заказчик задавал размеры, а схему судостроитель обговаривал с ним, рисуя ее на песке или снегу. Здесь также сооружали и шлюпы с принятой во всем мире оснасткой и соблюдением "законов науки и техники". Кроме того, одним из основных занятий кемлян, как и жителей соседних Шуи, Сороки, Сум, была торговля с Норвегией, куда поставляли в основном хлеб в обмен на рыбу.

Кемский край - область порожистых, почти непроходимых рек. С трудом проникшие сюда и закре-

стр. 74

Поморки в праздничных нарядах.

пившиеся люди жили изолированным миром. До времени путешествия Максимова здесь сохранялись деревни потомков старообрядцев* с древним укладом быта и религии. Исследователь побывал в одном таком поселении и описал его: "На скитском острове зеленеют луга и пересекают их перелески, но не видать полей... Довольно бывает одного мороза, чтоб уничтожить все надежды хлебопашцев... Тем не менее разведены огороды, где возделывают с порядочным успехом морковь, репу, брюкву и картофель... Из-за высоких бревенчатых стен забора, построенных нарочно для того, чтобы скит во всем походил на монастырскую обитель, поднимает три главы большая часовня, подобная церкви. Подле нее отдельно стоит высокая колокольня, а кругом раскиданы в полном беспорядке братские кельи с запертыми тесовыми воротами и открытыми у окон ставнями, которые, однако, вопреки поморскому обычаю, не размалеваны... Здесь же голубки из лучинок - досужество умелых скитников, прикрепленные к потолку ради украшения, те же крашенные в шахматы полы, от которых неприятно рябит в глазах; покрытые клеенками столы, в богатых и больших окладах иконы...".

Из Кеми писатель "на том же карбасе (тип поморского судна - Я. В.), тем же путем прибрежного плавания... достиг первого за Кемью селения Поморского берега - Шуи. В Шуе встречается уже не один на все селение, но несколько богачей-монополистов, имеющих, как сказывати, может быть, только наполовину меньшие капиталы против кемских богачей... То же стремление в роскоши, проявляющееся в фарфоровых чашках, чайниках, несметном множестве картин по стенам, в нескольких стенных часах разного рода и вида, с кукушками и без кукушек. Какая-то крепкая самоуверенность в личных достоинствах и развязность в движениях, которая высказывается в протягивании руки первым, в смелом движении сесть на стул без приглашения... Характерной "гордой" манерой держаться выделялись и менее богатые шуяне... На женах и дочерях их - ситцевые сарафаны ярких цветов ежедневные. Даже мои девки (именно женщины нанимались летом гребцами на все суда, в том числе и к Максимову - Н. В.) сверх платья надевали нарукавники или теплые рукава, сшитые между собой тесемками".

От Шуи исследователь морем плыл до следующего селения, называвшегося Сорока (ныне город Беломорск). Он увидел село "густонаселенное, разбросанное на значительном пространстве, с церковью, с

* Старообрядчество - религиозная оппозиция церкви и государству, не принявшая церковной реформы XVII в. (прим. ред.).

стр. 75

красивыми, крытыми тесом и покрашенными краской домами, которые могли бы сделать честь даже городу Ксми". Живописен здешний пейзаж: "прямо перед деревнею расстилается широкая губа, из-за дальнего берега которой чуть-чуть чернеют дома ближнего селения Шизин и серебрится на лунном свете крест его деревянной церкви. В губу эту Сороцкую заходит такое несметное число сельдей, что, по словам туземцев, вода чернеет, как песок или каша". Здесь был один из трех центров беломорского сельдяного промысла (два других - Соловецкий монастырь и Поньгома, что на Карельском берегу). Но прежде всего селение Сорока на всем Севере славилось "красавицами, каких действительно трудно сыскать в других местах русских губерний".

Путешественник продолжил морской путь до Сухого Наволока, а затем до Сум - одного из самых старых поселений на Поморском берегу, некогда имевшего даже большее значение, чем кемский острог. Кстати, судьбы обоих поселений во многом сходны: и здесь, и там хозяйкой была Марфа Борецкая, затем они стали собственностью Соловецкого монастыря, а позже государственной. Как и Кемь. Сумы изначально заселяли карелы.

Во время посещения Максимовым Сумы были православными, хотя ближайшие к посаду крупные деревни (в том числе Сорока) и город Кемь, а также селения на Карельском берегу придерживались старообрядчества. Со второй половины июня до последних чисел августа жизнь в Сумах шла скромным, тихим, размеренным чередом. "Женщины ткут холст, бучат и белят его. Затем поспевает морошка, обираемая всем женским населением посада; с морошкой приходит и страдная пора сенокоса, для которого являются сюда из дальних деревень своих карелы, женщины занимаются только уборкою уже готового накошенного сена". Мужчины же на протяжении многих столетий занимались рыбным промыслом и торговлей с Норвегией. Зимой, по описанию этнографа, "занятия сумлян немногосложны: они или ходят на губу для ловли наваги, или возят на лошадях дрова, ездят подводами от торговцев рыбою и возят проезжающих по делам службы или по делам торговли".

Дальнейший маршрут лежат посуше - вдоль берега Онежского озера до города Онеги. Взяв на прокат верховую лошадь, Максимов отправился в Кушереку - одно из красивейших и крупнейших сел Поморья, где "народ строит суда, промышляет сельдей и

стр. 76

Село Малошуйка. Церковь Святого Николая Чудотворца, построенная в 1700 г.

наваг". В окрестностях стояли солеварни, а в центре - сравнительно новая церковь. Затем в карете он отправился в селение Малошуйку, где опять пересел на коня, и вскоре прибыл в Возгоры - тамошние жители слыли лучшими судостроителями. А оттуда каменисто-песчаными высокими горами шел путь в Онегу. "По сторонам расстилался ячмень, наполовину в то время (23 августа) уже сжатый. Спустившись с горы, дорога пошла в лес - настоящий лес, с высокими, не всегда дряблыми деревьями.., со сплошной лесной стеной, сквозь которую прямо, кажется, нет и проезду... После лесу дорога шла дощатыми широкими мостками Поньгомского завода Онежской лесной компании". Вот и коней летнего путешествия Максимова, впереди - возвращение в Архангельск.

Сразу после завершения "литературной экспедиции" писатель приступил к обработке и систематизации путевых наблюдений, впоследствии составивших книгу "Год на Севере". Это цельное и одно из самых крупных произведений этнографа принесло ему всероссийскую известность; Русское географическое общество присудило автору Малую золотую медаль. В 1857 - 1859 гг. отдельные главы труда выходили в журналах "Морской сборник", "Библиотека для чтения", "Иллюстрация". А в виде отдельного издания он был опубликован в двух томах в 1859 г. в Санкт-Петербурге, сразу же вызвав положительные отзывы в журналах "Отечественные записки", "Русское слово", "Записки Императорского Русского географического общества".

Ныне уже нет ни традиционных здешних промыслов, ни прославивших Поморье памятников гражданской архитектуры, обезлюдели его некогда богатейшие и красивейшие села. Но прежний облик этого северного края сохранится в памяти россиян благодаря книге Сергея Максимова - своеобразному культурно-историческому памятнику не только регионального, но и общенационального значения.

Гравюры из книг: В. В. Суслов. "Путевые заметки по северу России и Норвегии". 1888; К. К. Случевский. "По северу России. Путешествия их Императорских величеств Великого князя Владимира Александровича и Великой княгини Марии Павловны в 1884 и 1885 годах". 1886