В самом начале первой мировой империалистической войны (август - сентябрь 1914 г.) Бельгия была оккупирована германскими войсками и оставалась под жом: германской оккупации до конца войны, т. е. до ноября 1918 года.

С 1831 г. Бельгия считалась нейтральной страной и нейтралитет ее был гарантирован так называемыми великими державами (Англией, Германией, Францией, Россией, Австрией), которые обязались ни при каких обстоятельствах его не нарушать. Однако, хотя официально нейтралитет Бельгии признавался ее могущественными соседями (Германией и Францией), на самом деле германские военные круги в своих планах подготовки к империалистической войне заранее предвидели нарушение бельгийского нейтралитета. Их план молниеносного разгрома французской армии в значительной мере был связан с предполагаемым вторжением во Францию через Бельгию. В военном отношении небольшая Бельгия была слаба, и, следовательно, германское командование рассчитывало быстро подавить бельгийское сопротивление, если оно будет оказано, и таким образом в кратчайший срок проникнуть во Францию. Накануне первой мировой империалистической войны в бельгийской армии насчитывалось всего 118 тыс. человек. Бельгийские крепости (сильнейшая из них Антверпен) далеко не являлись первоклассными, защищены они были довольно слабо и надолго задержать германское продвижение не могли.

В конце июля 1914 г. вся Европа переживала тревожные дни. Трудовое население Бельгии, которое так же, как и население других стран, не хотело войны, надеялось, что положение Бельгии как нейтральной страны предохранит ее от участия в готовящейся бойне. Однако позиция Германии внушала опасения. 2 августа 1914 г. редактор бельгийской газеты "Суар" обратился к германскому послу в Бельгии с вопросом о том, собирается ли германское правительство соблюдать бельгийский нейтралитет. Германский посол ответил, что германское правительство не намерено нарушать бельгийский нейтралитет и вводить свои войска на бельгийскую территорию, но в тот же день вечером германский посол вручил бельгийскому министру иностранных дел ноту, в которой объявлял, что Германия считает себя вынужденной нарушить бельгийский нейтралитет и ввести в Бельгию свои войска. Объяснял он это тем, что якобы в Бельгию намерена вторгнуться Франция, чего Германия не может допустить. В ноте говорилось далее, что если бельгийское правительство не окажет никакого сопротивления и будет соблюдать по отношению к Германии "благожелательный нейтралитет", то Германия обязуется по окончании войны освободить бельгийскую территорию. В противном случае Бельгия будет рассматриваться как враждебная по отношению к Германии страна и с нею будет поступлено соответствующим образом. Бельгийское правительство решило оказать сопротивление. Оно ответило, что опасность вторжения в Бельгию со стороны Франции не угрожает и что, следовательно, если Германия приведет свою угрозу в исполнение, она совершит тем самым "вопиющее нарушение международного права"¹ .

4 августа, в 6 час. утра, Германия объявила Бельгии войну, и в тот же день началось вторжение германских войск в Бельгию. Небольшая бельгийская армия пыталась оказать сопротивление далеко превосходящему ее по силе врагу, но вынуждена была отступить. Бельгийские крепости задержали на некоторое время наступление врага. 15 августа были взяты форты крепости Намюр, Антверпен держался до 7 октября. К этому времени уже почти вся Бельгия оказалась в руках врага. Остатки бельгийской армии, соединившись с войсками Англии и Франции (с которыми бельгийское правительство отныне

¹ См. "La Belgique et la guerre", t. II, p. p. 63 - 64.

совместно вело войну), удержали за собой лишь ничтожный клочок, бельгийской территории, закрепившись на линии р. Изер, где они и оставались до конца войны. Из 2636 населенных пунктов, которые насчитывались в Бельгии, лишь около 50 не было оккупировано немцами. Бельгийское правительство эвакуировалось во Францию, а золото было вывезено в Англию.

Занятие немецкой армией Бельгии сопровождалось жестокой расправой над мирным населением и разгромом: целого ряда городов и сел. В качестве предлога для расправы выдвигался обычно тот мотив, что якобы граждане, не принадлежавшие к регулярной бельгийской армии (так называемые "вольные стрелки"), стреляли из-за угла в германских солдат. Этим фальшивым предлагал германские газеты пытались оправдать факты зверской расправы с мирным и без того терроризированным и беззащитным населенней бельгийских городов и деревень. Очевидцы - бельгийцы, пережившие ужасы вторжения германских войск в бельгийские города, - в своих воспоминаниях рассказывают, что овладев городом, немецкие солдаты захватывали продовольствие и вино. Дисциплина падала, пьяные солдаты бродили по городу. Внезапно раздавался крик: "Кто-то стрелял!" После этого начиналась беспорядочная стрельба и расправа с мирным населением. Мужское население избивалось, женщины и дети арестовывались и запирались в каком-нибудь помещении, многие жители высылались в Германию. Некоторые города и местечки подверглись полному разгрому, как например Лувен, Эрсхот, Тамин, Анденн, Динан, Термонд и др.

Небольшой городок Эрсхот был захвачен немцами 19 августа. Под предлогом, что сын мэра города, подросток 16 лет, убил немецкого генерала, немецкие войска подвергли город полному разгрому. Они захватили все мужское население. 50 человек было расстреляно в тот же день, другая группа, в состав которой вошли мэр города и его сын, подверглась расстрелу на следующий день. Город был подожжен и разграблен, большая часть его была разрушена, городской архив был вывезен.

Бельгия - страна средневековой, старинной культуры, во многих ее городах со времен средневековья сохранились прекрасные старинные здания и другие культурные памятники. Многие из этих памятников пострадали во время германского нашествия.

В Лувен, один из старинных бельгийских городов, немцы вошли 19 августа; они реквизировали имевшиеся в городе запасы продовольствия и захватили

некоторых жителей города в качестве заложников. 26 августа в город вошли новые немецкие отряды. Под тем предлогом, что жители стреляла в немцев, германская армия подвергла Лувен бомбардировке и подожгла его. В огне погибли собор, университетская библиотека и городской театр. Часть города и его пригороды были разрушены. Улицы были устланы трупами. Солдаты врывались в дома, выгоняли жителей и подвергали их жилища полному разгрому. Грабежи и пожары продолжались до 2 сентября. В городе было сожжено около 900 домов, в одном из его предместий - около 500.

Город Термонд дважды подвергался бомбардировке; та часть города, которая уцелела от бомбардировок, была подожжена, город был разрушен. Сильно пострадали два района на юге провинции Люксембург. В некоторых небольших селениях этого района, было сожжено по 50 - 60 домов, а всего в провинции Люксембург было сожжено около 3 тыс. домов, свыше тысячи жителей подверглось расстрелу.

Сильно пострадала также провинция Намюр. Главный город ее - Намюр - стал жертвой поджогов, в огне погибла ратуша, в которой находились архивы и ценные произведения искусства. В местечке Тамин были массовые расстрелы жителей. Оставшихся в живых оккупанты заставляли рыть могилы для расстрелянных; под угрозой расстрела жителей заставляли кричать "Да здравствует Германия!" В Тамине сгорело 264 дома, погибло свыше 650 жителей (всего в местечке было меньше 6 тыс. жителей).

Массовые расстрелы произошли также в городке Анденн. Почти совершенно разрушен был городок Диван: из 1400 домов уцелело лишь 200. В Динане погибло около 700 человек, в там числе женщины и дети.

Таковы были "подвиги" немецких оккупантов, которые германская шовинистическая пресса изображала как "геройские акты". Эта, жестокая расправа с мирными жителями, начавшаяся вскоре после вторжения немецких войск в Бельгию, терроризировала бельгийское население. Началось массовое бегство из страны: эмигрировало около 1 млн. 400 тыс. человек.

Казни, насилия, реквизиции, штрафы обрушились на жителей Бельгии. Были введены военные суды. Лица, которые обвинялись в нарушения предписаний немецких властей и особенно в сношениях с неприятельскими (английскими и французскими) армиями, подвергались смертной казни или высылке в Германию, где они находились на положении военнопленных. Вводился принцип коллективной ответ-

ственности. Например в случае порчи железной дороги или телеграфа в районе того или иного населенного пункта ответственность несло все населению. Оккупанты часто брали заложников, рассчитывая таким путем ускорить выдачу виновных или уплату штрафа.

Оккупировав Бельгию, немецкие власти наложили на население ежемесячную контрибуцию в 40 млн. франков. В дальнейшем эта сумма была повышена до 50 млн. франков. Кроме того широко применялась система штрафов. Так, в октябре 1914 г. Брюссель был обложен штрафом в 1 млн. марок, в апреле 1915 г. - штрафом в размере 500 тыс. марок, и в июле 1916 г. город вновь уплатил 1 млн. марок штрафа. Бельгийское население было лишено свободы передвижения: переменить место жительства можно было только с разрешения оккупационных властей. Установлен был строгий надзор за всеми лицами, служившими ранее в армии, за лицами, родившимися в промежуток между 1880 и 1898 г., а также за подданными враждебных Германии держав. С этой целью созданы были особые контрольные пункты, " которые указанные лица, получавшие особые контрольные карточки, должны были ежемесячно являться для проверки.

Приняты были, все меры для того, чтобы жители не могли эмигрировать. Граница с Голландией была закрыта и окружена проволокой, через которую был пропущен ток высокого напряжения. Были изданы также специальные распоряжения, имевшие целью вернуть тех жителей, которым удалось бежать заграницу в первые дни войны. С этих лиц должен был взиматься особый налог, который уплачивали жители того населенного пункта, в котором ранее жили указанные лица. Не имея средств для уплаты налога, оставшиеся жители вынуждены были прибегать к продаже имущества беженцев; таким образом, угроза разорения должна была побудить многих беженцев вернуться. Оккупанты запрещали жителям страны заниматься какой-либо политической деятельностью. Все политические организации, партии и клубы должны были прекратить свою деятельность, созыв политических собраний и митингов был воспрещен, разрешались только собрания религиозного характера. Запрещены были какие бы то ни было патриотические манифестации, ношение бельгийских, а также французских и английских эмблем (значков, флажков и т. п.). Политические деятели, казавшиеся немецким властям опасными, подвергались высылке в Германию. Так, были высланы знаменитый историк Пиренн и другой ученый - профессор Фредерик.

Строгим ограничениям подвергнута была пресса. Все враждебные по отношению к оккупантам газеты должны были прекратить свое существование. Выходили в свет только те газеты, которые проводили желательную оккупантам линию и восхваляли немецких захватчиков.

Захватив Бельгию, немцы создали особый аппарат для управления оккупированной страной. 20 августа 1914 г. была захвачена столица страны Брюссель, а 2 сентября генерал фон дер Гольц возвестил бельгийскому населению, что волей германского императора он назначен генерал-губернатором Бельгии. В обращении к жителям фон дер Гольц заявлял, что всякая попытка к сопротивлению германским властям, всякий враждебный акт по отношению к германской армии будут подавлены беспощадно. Генерал-губернатору были даны неограниченные полномочия, ответственность он нес только перед германским императором. Власть его носила не гражданский, а военный характер. С сентября по декабрь 1914 г. пост генерал-губернатора Бельгии занимал генерал фон дер Гольц, с декабря 1914 г. по апрель 1917 г. - генерал фон Биссинг, а по смерти этого последнего, до очищения германскими войсками Бельгии, - генерал фон Фалькенгаузен. Генерал-губернатору была подчинена большая часть оккупированной страны, за исключением тех провинции и округов, которые являлись или непосредственно ареной боевых действий или местопребыванием германских войсковых частей, которые участвовали в военных действиях против французской и английской армий. Эти последние районы подчинялись непосредственно командованию частей германской армии. Оккупированная Бельгия была разделена таким образом на три особые зоны: зона генерал-губернаторства, зона этапов и зона военных действий. Хотя в зоне генерал-губернаторства и оставались на местах частично бельгийские должностные лица, но роль их ограничивалась выполнением приказов оккупационных властей. Они должны были следить за тем, чтобы население беспрекословно подчинялось всем распоряжениям немецких властей, проявляло полную покорность, своевременно и в полном объеме выплачивало возложенные на него контрибуции и штрафы. Те бельгийские должностные лица, которые, по мнению немецких захватчиков, не проявляли должной покорности и позволяли себе известную самостоятельность (как например мэр Брюсселя Адольф Макс), снимались со своих постов и высылались в Германию. Таким образом, во всей Бельгии полновластно царили оккупанты, они совершенно не считались ни с местными властями, ни с законами стра-

ны, которые подвергались систематическим нарушениям.

Правящие круги Германии и высшее германское военное командование рассматривали Бельгию как свою военную добычу, которую можно безнаказанно грабить и разорять. Они стремились выкачать из завоеванной страны все, что было нужно германской армии и что могло способствовать ее победе над Францией и Англией. По окончании же воины Бельгия должна была быть включена в состав германских владений, возвращать ей самостоятельность германские правящие круги отнюдь не собирались. В своем так называемом "политическом завещании" умерший в начале 1917 г. генерал-губернатор Бельгии генерал фон Биссинг, указывая на огромное как экономическое, так и военно-стратегическое значение Бельгии для Германии, заявлял, что Германия да может помириться с тем, чтобы Бельгия после войны вновь приобрела самостоятельность и сблизилась с Англией и Францией. По мнению Биссинга, уже самый факт завоевания Бельгии Германией обеспечивает за последней "право" на завоеванную страну. Бельгия должна стать составной частью Германии. Биссинг не скрывал от себя того факта, что бельгийское население относится враждебно к германским оккупантам, но он считал, что всякое сопротивление должно быть сломлено и бельгийское, население насильственными мерами должно быть приведено к полной покорности.

Один немецкий писатель в своей книге "Германское управление в Бельгии" так определял задачи германской оккупации: "Интересы нашего войска и нашей родины стоят вообще на первом: плане в деле управления оккупированной страной, и им должны служить хозяйственные и всякие другие силы и учреждения Бельгии"¹ .

Ленин, вскрывая империалистический, захватнический характер германской политики в годы войны, указывал, что германская буржуазия ведет "наступательную войну с Бельгией и Францией ради грабежа более богатых и более свободных стран"² . Ленин справедливо отмечал, что "немецкий император душит и разоряет Бельгию"³ . И этот грабеж осуществлялся всеми средствами, всеми методами. Огромной контрибуцией и колоссальными штрафами, возлагавшимися на мирное население, оккупанты не удовлетворялись. Захватив Бельгию, они стали выкачивать из нее те товары, те ценности, которые имелись в стране в момент их вторжения. Они захватывали промышленные товары, сырье и продовольствие, несмотря на то что в этих товарах и прежде всего в продовольствии нуждалось само бельгийское население. Из порта Антверпен в 1914 г. они вывезли в Германию товаров на 85 млн. франков. После взятия Брюсселя немцы захватил в бельгийской столице 130 тыс. кг хлеба и муки, 30 тыс. кг сахара, 430 тыс. кг овса, 60 тыс. кг мяса и т. д.

В дальнейшем немецкие власти также неоднократно прибегали к захвату товаров и имущества населения. В 1916 г. они произвели общую реквизицию всей имевшейся в стране шерсти, причем забирали у населения даже шерстяные матрацы. Генерал-губернатор Биссинг признавал, что уже к концу 1916 г. немцам удалось выкачать из Бельгии различных ценностей на 8 миллиардов франков. Но германскому военному коммандованию и этого казалось мало, и из Берлина Биссинга упрекали в том, что он недостаточно использует бельгийские запасы, указывали ему, что можно было бы захватить и больше. Биссинг, оправдывая свою политику, говорил, что поскольку имеется в виду в дальнейшем превратить Бельгию в немецкую провинцию, не стоит ее истощать до конца. Поясняя свою мысль примером, Биссинг заявлял: "Выжатый лимон не имеет никакой ценности, и мертвая корова не дает более молока".

Выкачивая из Бельгии крупные ценности и большие суммы денег, немцы не брезговали и мелкими захватами, которые очень тяжело отражались на трудовом населении страны. В некоторых городах у населения были отобраны все велосипеды. В ряде мест забирали собак, которые в Бельгии во многих мелких хозяйствах играли служебную роль, например развезти на тележках молоко. В некоторых случаях оккупанты забирали у населения даже свечи, папиросы и тому подобные предметы.

Захват немцами продовольствия привел к тому, что в некоторых промышленных районах страны уже к концу 1914 г. ощущался голод. Так как своего хлеба и других предметов продовольствия Бельгии и до войны не хватало, то она в очень значительной степени зависела от ввоза продовольствия из других стран. Во время войны подвоз продовольствия был очень затруднен блокадой морского побережья, а то, что еще оставалось внутри страны, захватывалось немцами. Так как подвоз сырья, необходимого для промышленности, также прекратился, то многие промышленные предприятия закрылись, рабочие остались без работы и оказались в отчаянном положении. Предметы первой необходимости сильно вздорожали, их не хватало.

¹ См. Anholt, Die deutsche Verwaltung in Belgien, Berlin und Brussel, 1917, S. 31.

² Ленин. Соч. Т. XVIII, стр. 45.

³ Там же, стр. 123.

Семьи рабочих, особенно безработных, служащих и городских ремесленников, бедствовали. С рынка, постепенно исчезали хлеб, мясо, масло, яйца, уже вскоре после объявления войны началась спекуляция предметами первой необходимости. Богатые люди доставали все необходимое из-под полы, в то время как городская и сельская беднота голодала. Оккупанты забирали продовольствие в свои руки, приберегали его для себя и спекулировали им. Бельгийское население не могло достать картофеля и сахара, в то время как немецкие чиновники откармливали этими продуктами лошадей. Немецкие офицеры спекулировали сахаром, вздувая цены. В 1914 г. килограмм говядины стоил 2,5 фр., а в 1916 г. - 10 фр.; литр молока за это время повысился в цене с 24 до 40 сантимов¹ .

Еще более повысились цены в последние годы войны. В 1918 г. килограмм говядины стоил уже 35 фр., килограмм сала - 65 франков. Хлеб выдавался по карточкам, 250 - 300 граммов на человека в день, причем качество его было очень низкое, а цена на него повысилась в 4 раза. Выдаваемого по карточкам хлеба не хватало, и его приходилось покупать также из-под полы. В 1917 - 1918 гг. хлеб с примесью картофельных очистков продавался из-под полы по 18 фр. за кило. В 1917 г. около 40% населения вынуждено было питаться в так называемых "народных столовых", т. е. столовых для бедняков.

Население страдало не только от недостатка и дороговизны продовольствия. Повсюду, и даже в угольных районах страны, чувствовался недостаток, топлива. В Брюсселе за годы войны цена за 1 тонну угля низшего качества поднялась до 300 франков. Почти совершенно исчез керосин, в 1918 г. 1 литр керосина стоил 22 франка.

Население страдало также от недостатка обуви и одежды. Пара мужских ботинок, стоивших до войны 16 - 20 фр., в 1918 т. стоила 275 франков.

Таким образом, в то время как немцы захватывали все имевшиеся в стране запасы, а буржуазия доставала необходимые ей товары по высоким; ценам из-под полы, трудовое население вынуждено было питаться жидким супом, сурогатом кофе и хлебом самого низшего качества и в далеко недостаточном количестве, одеваться в старье и страдать зимой от холода. На почве недоедания и недостатка топлива началось истощение населения, усилились заболевания, особенно среди детей, повысилась смертность. Медицинское обследование обнаружило значительное увеличение числа детей, больных туберкулезом и рахитом. Резко снизилась рождаемость. Количество безработных неуклонно возрастало. Уже в 1915 г. безработных в страде насчитывалось свыше 600 тыс. человек, т. е. около половины общего числа рабочих. К лету 1917 г. количество безработных возросло до 700 тыс. человек. К этому времени бельгийская промышленность была уже почти окончательно парализована. Это объяснялось не только тем, что подвоз сырья давно уже прекратился, но и всей политикой немецких захватчиков в отношении оккупированной страны.

Немецкие власти пытались использовать бельгийскую промышленность исключительно в своих интересах. Они закрывали те предприятия, которые могли конкурировать с германскими, и требовали от владельцев остальных предприятий, чтобы те работали исключительно по их заказам и на их нужды. Тех, кто отказывался выполнять их требования, они подвергали репрессиям. Чем более затягивалась воина, тем более откровенно грабительский характер принимала политика германских захватчиков в Бельгии. Сама Германия, которая воевала с целым рядом богатых и мощных стран, все более истощалась, и ее военное командование в целях приобретения недостающих ей материалов все беззастенчивее прибегало к разграблению захваченных областей, в том числе и Бельгии. Из Бельгии выкачивались все еще остававшиеся в стране ценности, без малейшего учета того, как это отразится на состоянии ее промышленности и положении населения.

17 февраля 1917 г. было издано распоряжение о том, что отныне промышленные предприятия в Бельгии могут работать только с разрешения германских властей. Большинство предприятий закрылось. По приказанию немецких властей началось открытое разграбление бельгийских предприятий; некоторые из этих предприятий обладали прекрасным, ценным оборудованием. Для получения необходимого для Германии металлического сырья на слом пускали цепные и дорогостоящие машины. Иногда, для того чтобы добыть несколько граммов нужного металла, ломали сложный ставок. Бельгийская промышленность, таким образом, варварски разрушалась, и если бы немецким захватчикам не пришлось вскоре покинуть Бельгию, то от ее сравнительно высоко развитой промышленности сохранились бы лишь жалкие остатки. Большая часть захваченного вывозилась в Германию. Вместе с тем усилился и террористический режим по отношению к бель-

¹ 1 сантим составлял 1/100 франка, франк, по довоенному курсу, равнялся 37 копейкам.

гийскому населению. Немцы совершенно перестали считаться с местными бельгийскими органами управления. Бельгийские суды были замещены немецкими, в которых все дела велись на немецком языке.

Но особенно жестокий характер приняла политика германских захватчиков по отношению к бельгийским рабочим. Немцы давно уже стремились использовать для своих нужд бельгийскую рабочую силу. Сначала они пытались вербовать рабочих для работы в Германии на "добровольных" началах. Немцы рассчитывали, что безработные и голодающие бельгийские рабочие вынуждены будут дать согласие на переезд в Германию. Но бельгийские трудящиеся не хотели работать на поработителей своей родины. Число желающих "добровольно" отправиться в Германию было ничтожно. Тогда немцы решили прибегнуть к принудительным мерам. На, территории этапов, т. е. в тех районах, где были расквартированы германские части, население давно уже заставляли работать на нужды германской армии. Но германское военное командование этим не удовлетворялось. Оно требовало от генерал-губернатора Бельгии обеспечить отправку в Германию не меньше 400 тыс. бельгийских рабочих. С этой целью генерал-губернатор издал ряд указов, угрожавших суровыми наказаниями тем лицам, которые отказывались работать на захватчиков или уговаривали других граждан не делать этого.

В октябре 1916 г. особым указом генерал-губернатора в Бельгии был введен режим принудительного труда: трудоспособные бельгийские граждане, получавшие пособие по безработице, не имели права под угрозой 3-летнего, тюремного заключения уклоняться от работы. Но на самом деле уклонявшихся не подвергали тюремному заключению, а высылали в Германию или в прифронтовую полосу. Официально считалось, что высылке подлежат только безработные, получающие пособие, но фактически в ряде случаев высылали и тех, кто имел работу. Отобранным для высылки лицам предлагалось подписать контракт о "добровольном" согласии на отъезд в Германию. При этом применялись угрозы и насилия. Тем, кто соглашался, обещали предоставить работу на выгодных условиях, тем же, кто отказывался, угрожали принудительным трудом и заключением в концентрационном лагере. Тем не менее большинство рабочих отказывалось подписать контракт и подвергалось принудительной высылке. Часто высылаемым рабочим не разрешали даже попрощаться с семьей. При отъезде рабочим предлагали взять с собой запас одежды и обуви и некоторую сумму денег, но многие семьи безработных жили на грани нищеты и не имели никакой возможности снабдить уезжавших чем-либо, кроме небольшого количества пищи. В пути с высылаемыми обращались очень скверно: их почти не кормили и не разрешали им выходить из вагонов. Тех, кто отказался подписать контракт (а таких было большинство), в Германии жестоко преследовали. Их помещали в концентрационные лагери, отвратительно кормили, лишали всякой свободы и принуждали к непосильному труду. Многие из высланных в результате недоедания и грубого обращения тяжело заболели. За короткий срок свыше 2 тыс. высланных умерли в Германии, а многие из тех, которым впоследствии удалось вернуться на родину, находились в состоянии полного истощения или страдали от тяжелого нервного расстройства.

Бельгийское правительство, находившееся во Франции, а также правительства Англии, США, Испании и Голландии обратились к германским властям с протестом против насильственной высылки бельгийских рабочих в Германию. Бельгийские рабочие составили обращение к рабочим всего мира, призывая поддержать их протест против принудительной отправки их в Германию. Германский император Вильгельм II, получив ряд протестов, обещал дать распоряжение о пересмотре списка высланных и о возвращении на родину тех, кто был выслан "по ошибке". Но и после этого высланных обещаниями и угрозами старались удержать в Германии, а кроме того из зоны этапов и в дальнейшем бельгийских граждан в принудительном порядке отправляли в прифронтовую полосу или в Германию. В мае 1917 г. жители бельгийской провинции Люксембург были мобилизованы: мужчины - в возрасте от 15 до 65 лет для работ в захваченных немцами районах Франции, а женщины - на сельскохозяйственные работы. В 1918 г. в Германии находилось еще 142 тыс. бельгийских граждан, которые продолжали переносить тяжелые лишения и самое грубое насилие.

Террор и насилия со стороны захватчиков не могли сломить дух бельгийского народа. Бельгийские граждане, безоружные и находившиеся под угрозой самых страшных репрессий, тем не менее, насколько это было в их силах, выражали свой протест против кровавого режима немецких захватчиков. Многие из них, как уже указывалось выше, пытались бежать из оккупированной страны с намерением присоединиться к бельгийской или французской армии или же просто укрыться в безопасном месте. Несмотря на строгое

наблюдение за границей, отдельным смельчакам удавалось бежать.

Несмотря на жестокие преследования, на грозившую кровавую расправу бельгийские патриоты ухищрялись выпускать подпольные газеты. В этих газетах разоблачались все гнусности кровавого режима немецких захватчиков, поработивших Бельгию. Особенной известностью пользовалась газета "Свободная Бельгия". Она резко критиковала захватчиков, разоблачала их злодеяния и призывала народ к сопротивлению. На первой странице газеты было указано в виде вызова захватчикам, "что газета якобы издается в здании немецкой комендатуры в Брюсселе. Когда однажды ненецкий часовой задержал бельгийца, разносившего номера этой газеты, бельгиец заявил, что газета эта выпускается немцами, и указал на ее мнимый адрес. Часовой поверил и пропустил разносчика. Германские власти пускали в ход все средства, для того чтобы отыскать редакцию газеты и типографию, в которой она печаталась. Тому, кто выдаст смелых работников газеты, было обещало 100 тыс. марок. Но долгое время немцам не удавалось напасть на след. Всего был выпущен 171 номер газеты. Газета "Свободная Бельгия" проникала в тюрьмы и в концентрационные лагери. Ее вручали даже самим немецким оккупантам. Генерал Биссинг регулярно получал газету, и в одном из номеров его изобразили сидящим за столом и погруженным в чтение "Свободной Бельгии".

Только в начале 1918 г. немцам удалось напасть на след и разгромить редакцию. Губернатор Фалькенгаузен устроил по этому доводу празднество. Но в самый разгар пиршества один из немецких офицеров показал губернатору новый номер "Свободной Бельгии". Ленин отметил появление подпольной прессы в Бельгии; он видел в этом факте ответ культурного народа на грабительскую и угнетательскую политику захватчиков. Отмечая в одной из своих статей, что, как сообщают французские газеты, в Бельгии вышел уже 80-й номер "Свободной Бельгии", Ленин писал: "...угнетенная культурная нация на неслыханные свирепства военного угнетения отвечает созданием органа революционного протеста!"¹ .

Из других подпольных организаций надо отметить организацию, носившую название "Слово солдат"; она занималась доставкой писем солдат их родственникам, а также собирала сведения для противников Германии.

Несмотря на то, что бельгийские трудящиеся находились под властью захватчиков, применявших все средства террора и запугивания, они все же не сдавались и не раз проявляли свой боевой дух. В некоторых местах вспыхивали стачки, рабочие отказывались работать по принуждению оккупационных властей или требовали улучшения снабжения. В апреле 1915 г. рабочие арсенала в Люггере отказались выполнить распоряжение оккупантов о починке локомотивов. Она подверглись суровым наказаниям, около 200 человек было выслано в Германию.

Некоторое время спустя, в мае 1915 г., забастовали рабочие арсенала в г. Малине. Чтобы сломить их упорство, генерал-губернатор Биссинг запретил производить в Малине всякую торговлю, а также запретил въезд, в город. Но рабочие арсенала не сдались, и через некоторое время генерал-губернатор вынужден был отменить свое распоряжение. В угольном районе Боринаж весной 1916 г. вспыхнула стачка вследствие недостатка картофеля.

Но в то время когда почти вся страна была оккупирована германскими войсками, безоружное бельгийское население, конечно, вынуждено было переносить тот варварский режим, который установили германские захватчики, оно не могло освободиться, хотя и ненавидело своих притеснителей всей душой. Положение изменилось в 1918 г., когда германские армии были разбиты; в ноябре 1918 г. было заключено перемирие. Немецкие воинские части начали покидать Бельгию. В страну вернулась бельгийская армия. Немецким захватчикам, потерпевшим полное поражение на фронте, не удалось удержать Бельгию за собой; режим варварства, угнетения, неслыханных зверств закончился.

Что же оставили за собой немцы, покидая Бельгию?

Хозяйство страны очень сильно пострадало, промышленность находилась в состоянии разрухи, а население, голодавшее в течение 4 лет, было истощено. Из 57 доменных печей, насчитывавшихся в Бельгии накануне войны, 26 были совершенно разрушены, 20 разрушены частично и лишь 11 остались нетронутыми. Из 80 цементных фабрик к концу войны работали лишь 10. Сильно пострадала также текстильная промышленность. Совершенно не осталось в стране запасов сырья. Большому разрушению подверглись также железные дороги: полностью разрушено было 1100 км двойных путей, погибло около половины локомотивов и вагонов. Сильно пострадало и сельское хозяйство. Поголовье рогатого скота и лошадей снизилось наполовину, поголовье свиней - на две трети. Было разрушено целиком или пострадало частично около 100 тыс. зда-

¹ Ленин. Соч. Т. XIX, стр. 270.

ний. При этом пострадали ценнейшие памятники старинной, средневековой культуры, а также многие технические сооружения: мосты, туннели, каналы, станции, портовые сооружения, телеграфная и телефонная есть.

Почти совершенно исчезли автомобили. В полном беспорядке была денежная система. В стране насчитывалось около миллиона безработных. Сильно сократилась рождаемость, но зато увеличилась смертность.

Таковы были итоги господства немецких захватчиков в Бельгии.

*

Прошло немногим больше 20 лет. В 1939 г. вспыхнула вторая мировая империалистическая война. В 1940 г. немцы вторично вторглись в Бельгию и захватили ее. До сих пор трудолюбивый и свободолюбивый бельгийский народ стонет под игом фашистских захватчиков так же, как стонут французы, чеки, сербы, голландцы и многие другие народы под гнетом фашистского сапога. Бельгийский народ вновь переживает ужасы голода и угнетения, его достоинство попирается, его культура разрушается. Бельгия вновь разорена, ее народу не хватает продовольственных и всякий других товаров. Сейчас в Бельгии граждане могут получить в 4 раза меньше продовольствия, чем до войны. Женщины и дети голодают. Терпение населения истощается, и, несмотря на то, что фашисты жестоко подавляют всякое выступление протеста, население, пренебрегая опасностью, открыто выступает против захватчиков. В ряде бельгийских городов происходили и происходят массовые демонстрации протеста. 20 мая в г. Антверпене произошла массовая демонстрация голодающих женщин, которые потребовали у фашистских властей хлева для себя и для своих детей. Офицеру-фашисту, который пытался разогнать демонстрацию, женщины кричали в лицо: "Стреляй! Нам нечего больше терять!"

Подобные демонстрации протеста происходили также и в других бельгийских городах: Брюсселе, Льеже и т. д.

Почва под ногами германских захватчиков колеблется, и дни их господства сочтены. Восстание против гнусных поработителей со дня на день может вспыхнуть в оккупированных Германией странах. Это восстание стало возможно с тех пор, как на Востоке гитлеровская Германия столкнулась с силами Красной Армии Страны советов. В настоящее время народы всех стран с надеждой следят за борьбой великого советского народа против варваров-фашистов, они уверены в победе Советского Союза над кровавым Гитлером.

А победа над гитлеровской Германией - это залог освобождения порабощенных народов Европы, это залог освобождения героического, свободолюбивого бельгийского народа, от фашистской каторги, от гитлеровского рабства.