Рейтинг
Порталус

О. В. КУДРЯВЦЕВ. ЭЛЛИНСКИЕ ПРОВИНЦИИ БАЛКАНСКОГО ПОЛУОСТРОВА ВО ВТОРОМ ВЕКЕ НАШЕЙ ЭРЫ

Дата публикации: 05 февраля 2016
Автор(ы): Е. М. ШТАЕРМАН
Публикатор: А. Комиссаров
Рубрика: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ
Источник: (c) Вопросы истории, № 10, Октябрь 1955, C. 160-165
Номер публикации: №1454677065


Е. М. ШТАЕРМАН, (c)

Академия наук СССР. Издательство Академии наук СССР. М. 1954. 364 стр. + карта. Тираж 2500. Цена 15 руб.

 

Монография молодого советского ученого О. В. Кудрявцева, безвременно скончавшегося в августе с. г., представляет большой интерес не только для тех, кто интересуется историей Римской империи. Исследуя конкретный материал, касающийся провинций Балканского полуострова и главным образом Ахайи, автор тесно связывает его с общими вопросами развития и разложения рабовладельческого строя.

 

Как известно, Римская империя представляла собой военно-административное объединение, конгломерат племен и народностей, отличавшихся друг от друга, своей экономической базой, социальным строем, языком, культурой. Одни из них к моменту включения в состав империи уже прошли тысячелетний период развития рабовладельческого общества и государства и создали свою высокую культуру. Другие ко времени римского завоевания жили еще первобытно-общинным строем. Только изучив каждую из областей Римской империи, можно придти к общим выводам по таким важнейшим проблемам, как развитие, кризис и смена рабовладельческих производственных отношений отношениями феодальными. Из всех провинций Римской империи только в очень немногих, и прежде всего в Элладе, рабовладение задолго до

 
стр. 160

 

римского завоевания достигло своего полного развития и притом в наиболее чистой форме античного рабства. Поэтому выяснение судеб этой страны имеет огромное значение для рассмотрения общих проблем истории рабовладельческого общества. Не перегружая монографию сравнительным материалом, О. В. Кудрявцев исследует особенности рассматриваемых им провинций и тем самым связывает свою тему с широкой, общей проблематикой.

 

Располагая в общем не очень богатыми источниками, О. В. Кудрявцев, тем не менее, старается осветить по возможности полно разнообразные стороны жизни провинций Ахайи, Эпира и Македонии. Автор кратко излагает историю Эллады в первый период римского владычества, останавливается на образовании провинции Ахайя, описывает ее социально-экономический строй - аграрные отношения, рабовладение, муниципальную организацию, показывает римскую администрацию и римскую политику в Ахайе, подробно анализирует положение Афин - наиболее значительного города провинции, а также других городов, рассматривает внешнее положение Ахайи и важнейшее для ее истории во II в. н. э. событие - вторжение племени костобаков; дает общую характеристику идеологии и культуры. По такому же в общем плаву построен очерк состояния двух других эллинских провинций Балканского полуострова - Эпира и Македонии.

 

Во вводной части книги наибольший интерес представляет вопрос о кризисе города-полиса и о связи этого кризиса: с возникновением Римской империи. Автор указывает также, что многие черты полисной структуры сохранились и в городах Римской империи, хотя она и возникла в результате кризиса как римского, так и других полисов Средиземноморья. Причину кризиса полиса автор совершенно справедливо усматривает в разорении значительной массы землевладельцев и концентрации земли. - Этот процесс нарушал основное условие существования полиса, предполагавшее, что каждый гражданин является владельцем участка городской земли и воином городского ополчения. Он подрывая и античную рабовладельческую демократию, где она существовала; обострение социальной борьбы заставляло крупных собственников искать опоры в сильных монархиях, вначале в эллинистических, затем в римской.

 

О. В. Кудрявцев четко разграничивает кризис полиса и кризис рабовладельческого строя. До недавнего времени в нашей науке эти два явления смешивались и отождествлялись. Получалось, что после недолгого расцвета в VI-V вв. до н. э. рабовладельческий способ производства вступает в период кризиса, длившийся около тысячи лет. Упадок греческих городов, великие восстания рабов II-I вв. до н. э., возникновение Римской империи и другие разнохарактерные явления рассматривались как проявления кризиса. При этом такие факты, как расцвет экономики ряда провинций в I-II вв. н. э., дальнейшее распространение рабовладельческих отношений в Западном Средиземноморье и т. п., оставались без объяснения. Теперь эта точка зрения справедливо подвергается пересмотру. Большинство историков склоняется к мнению, что конфликт между производительными силами и производственными отношениями начинается в большей части рабовладельческого мира к концу II в. н. э.; с этого времени и отмечается кризис рабовладельческого способа производства.

 

Заслуга О. В. Кудрявцева состоит в том, что он помавал кризис полиса как необходимый этап не упадка, а, напротив, развития рабовладельческого строя, так как рабовладельческий способ производства мог развить все заложенные в нем возможности и достичь своего расцвета только с концентрацией земли, возникновением более крупных хозяйств и вытеснением свободного труда мелких производителей трудом рабов. Вместе с тем автор подчеркнул, что в то время, как рабовладение еще шло по восходящей линии в областях, где оно только что пришло на смену первобытнообщинным отношениям, в старых центрах рабовладельческого строя оно уже приходило в упадок. Это показывает, что в условиях рабовладельческой формации давке страны и области, объединенные в одно государство, сохраняют свой своеобразный путь развития.

 

О. В. Кудрявцев отмечает застойность социально-экономического строя Ахайи и общий упадок ее экономики в период империи. Рабовладельческий способ производства изжил себя, но он продолжал существовать. Элементы нового, феодального способа производства и феодальной формы собственности в Ахайе не зарождались. Автор объясняет этот факт отчасти влиянием римского владычества, поскольку римское правительство старалось сохра-

 
стр. 161

 

нить рабовладельческие отношения там, где они уже существовали, и покровительствовало их развитию там, где они только еще складывались. Однако такое же консервирующее влияние римское господство оказывало и на старые рабовладельческие провинции Востока, где, несмотря на это, элементы новых отношений складывались раньше и часто в более значительных размерах, чем на Западе. Поэтому главное значение автор придает особенностям земельных отношений.

 

В отличие от большинства историков, исследовавших главным образом города, О. В. Кудрявцев подробно, насколько это позволяют скудные источники, анализирует аграрный строй провинции и приходит к заключению, что Ахайя выделялась среди огромного большинства других частей империи тем, что в. ней почта не осталось свободного крестьянства. Вся земля Ахайи была включена в состав городских территорий и принадлежала или городам в целом или крупным частным землевладельцам. Обрабатывали землю наделенные пекулием рабы, вольноотпущенники и свободные арендаторы. Значительная масса земель вообще не обрабатывалась. Автор отмечает, что исчезновение свободных мелких землевладельцев, а также распределение всей земли между полисами и было причиной того, что здесь не могли зародиться элементы феодальной эксплуатации в форме колоната).

 

До сих пор происхождение и укрепление колоната часто выводились только из кризиса рабовладения, а самый колонат рассматриваться как "модифицированное рабство". Исследование О. В. Кудрявцева показывает, что колонат не может быть выведен непосредственно из рабства. Хотя в Ахайе применялся и труд рабов, наделенных пекулием, и труд вольноотпущенников и свободных арендаторов, то есть существовали все те формы эксплуатации, которые вытекали непосредственно из разложения рабовладельческих отношений, колонат как форма эксплуатации, предвосхищавшая феодальную, в Ахайе не развился. Этот факт должен быть учтен при рассмотрении всей проблемы колоната. И действительно, при более детальном изучении социально-экономического строя других провинций нельзя не заметить той роли, которую там играло крестьянство, частично жившее на внегородских территориях племенными и сельскими общинами или на землях крупных собственников-храмов, императоров, частных владельцев, - частично, наконец, оказавшееся на территориях, принадлежавших городам, и эксплуатировавшееся городской верхушкой. Дальнейшее развитие рабовладения и городского строя шло за счет эксплуатации и обезземеливания этого крестьянства райскими колонистами. О. В. Кудрявцев поэтому справедливо связывает слабое распространение колоний в Ахайе с отсутствием крестьянства.

 

С началом кризиса рабовладельческого способа производства, по мере упадка античной формы собственности число колонов пополняется за счет того же свободного крестьянства, которое попадает в зависимость от крупных собственников, не связанных с городами. Так развивается новая форма собственности, составлявшая переход от рабовладельческой к феодальной. В Ахайе такой путь развития был закрыт. С этим связаны и особенности классовой борьбы в рассматриваемой провинции.

 

В Ахайе не было крупных движений закрепощаемых крестьян и колонов, расшатавших рабовладельческий строй. Как показывает О. В. Кудрявцев, основной формой борьбы низов там были мятежи городского люмпен-пролетариата главным образом в связи с нехваткой продовольствия. Автор совершенно справедливо замечает, что эти волнения не могли иметь серьезных результатов, так как люмпен-пролетариат был паразитическим классом рабовладельческого общества, жившим в известной мере за счет эксплуатации рабов, часть прибавочного продукта которых уделялась ему муниципальной знатью. Исследование О. В. Кудрявцева наглядно демонстрирует, как достигшие своего предела рабовладельческие отношения заходят в тупик, и показывает, что в развитии и гибели рабовладельческого способа производства огромную роль играет крестьянство.

 

Большое значение имеют выводы автора о так называемом "обезлюденье" провинций. На примере Ахайи, где "обезлюденье" началось раньше, чем в других частях империи, О. В. Кудрявцев вскрывает несостоятельность утверждений, будто причиной кризиса и гибели Римской империи было абсолютное уменьшение численности населения, породившее нехватку рабочей силы в сельском хозяйстве и ремесле. Не уменьшение численности населения было причиной кризиса, а, напротив, кризис ра-

 
стр. 162

 

бовладельческого способа производствам которому предшествовало вытеснение труда свободных из земледелия и ремесла, привел к превращению свободных производителей в городской люмпен-пролетариат, к падению производительности труда рабов, к запустению земель и упадку ремесла.

 

Весьма интересен анализ автора так называемой "Эвбейской речи" Диона Хрисостома, рисующей картину упадка сельского хозяйства вследствие отлива сельского населения в города и намечающей меры к его преодолению. Предложения Диона Хрисостома о насильственном выселении городской бедноты в сельские местности и предоставлении льгот всем желающим взять в наследственную аренду участки пустующей и заброшенной земли предвосхищают соответственные мероприятия Адриана и других императоров и развившийся впоследствии эмфитевсис. Они показывают, в каком направлении идеологи рабовладельческого класса искали выход из создавшегося тупика, а также и бесплодность этих попыток.

 

Удачным следует признать и раздел, посвященный характеристике аристократии Ахайи. На примере семьи известного софиста и крупнейшего богача Аттики Герода Аттика автор дает анализ роли местной аристократии в городах Ахайи. Он устанавливает, каким образом она) становилась опорой римского господства в провинциях и как, с другой стороны, поддержка; римского правительства обеспечивала ей господствующее положение на ее родине, а также на всем эллинистическом Востоке. О. В. Кудрявцев именно с этими моментами связывает панэллинское движение, имевшее целью объединить эллинизированную знать восточных провинций на борьбу с широкими трудящимися массами Востока. Весьма интересна мысль автора, что панэллинизм возник как непосредственная реакция на войны с Парфией и народные движения в восточных провинциях.

 

Понятия "романизация" и "эллинизация" обычно рассматриваются только как распространение римской (в западных провинциях) и греческой (в восточных провинциях) культуры. О. В. Кудрявцев совершенно правильно дает этим терминам более широкое толкование. Распространение латинской и греческой культуры он связывает с проникновением и укреплением в провинциях развитых рабовладельческих отношений и античной формы собственности, с консолидацией класса рабовладельцев. Именно этот класс воспринимал римскую и греческую культуру, тогда как эксплуатируемое население зачастую относилось к ней враждебно и сохраняло свои местные языки, религиозные представления, культурные традиции.

 

Такая углубленная трактовка "романизации" и "эллинизации" объясняет, между прочим, и тот факт, что с началом кризиса рабовладельческого способа производства и тесно связанным с ним упадком городов повсюду оживляется местная провинциальная культура. Буржуазные историки рассматривают это явление как "варваризацию" империи, связывают ее с борьбой низших классов против "городской буржуазия", с абсолютным культурным упадком и т. п. На самом деле упадок античной культуры был неизбежным следствием разложения породившего ее античного города, а также зарождения и укрепления новых производственных отношений. Именно эти процессы дали возможность дальнейшего самостоятельного развития культуры провинций, послужившей основой культуры средних веков.

 

Умение автора сочетать детальное исследование частных моментов с общей проблематикой сказалось и в разделе, посвященном вторжению в Ахайю племени костобоков. О. В. Кудрявцев приходит к выводу, что оно явилось ярким показателем слабости империи в период Антонинов, который некоторые современные историки вслед за римской сенатской историографией неправильно считают "золотым веком". Начавшийся в конце II в. кризис был не случайностью, вызванной неудачной политикой римского правительства или сменой "хороших" императоров "плохими", а закономерным следствием кризиса рабовладельческого строя.

 

Скудость источников по провинциям Эциру и Македонии не позволила О. В. Кудрявцеву рассмотреть их историю с достаточной полнотой. Автор характеризует эти провинции как "промежуточные" между провинциями с высокоразвитым рабовладением и провинциями со значительными пережитками первобытно-общинного строя и многочисленным крестьянским населением. Особенно интересны замечания автора о противоречиях между городами и сельским населением, жившим своими общинами, что было характерно и для ряда других римских провинций. Наши исследователи уделяют этому вопросу, как и внегородским территориям вообще, явно

 
стр. 163

 

недостаточное внимание. Надо надеяться, что книга О. В. Кудрявцева усилит интерес к нему.

 

Несмотря на большую ценность рецензируемой монографии, она имеет ряд пробелов, а некоторые положения, выдвинутые ее автором, вызывают сомнения. Раздел, посвященный идеологии и культуре Ахайи, сводится в основном к перечню деятелей культуры, к характеристике тех черт культуры, которые, по мнению автора, свидетельствуют об ее аристократизации, отрыве от народных масс. Мне представляется, что в данном случае автор несколько сужает вопрос, причем это связано с общим взглядом на социальную структуру Ахайи. О. В. Кудрявцев лишь вскользь упоминает, что, поводимому, там сохранились в какой-то мере и "средние слои", но в своем изложении и выводах этот момент во внимание почти не принимает. Автор исходит из предположения, что все свободное население городов Ахайя делилось на крупных собственников, земле- и рабовладельцев и люмпен-пролетариат, который эти крупные собственники подкармливали и жестоко эксплуатировали. Олигархи, всецело преданные Риму, были носителями аристократической культуры, которая находит яркое отражение в так называемой "второй софистике" и в философии этого времени. Однако памятники художественной литературы опровергают эту схему. Я имею в виду в первую очередь сочинения типичного представителя именно "средних слоев" полиса, Лукиана, у которого встреч апогея такие общераспространенные в этих слоях положения, как представление о некоей идеальной общности имущества граждан, которые обязаны во имя социального мира помогать неимущим. Лукиан прославляет умеренность, независимую бедность, созерцательную жизнь, обличает романизированную местную олигархию. Вместе с тем у него встречаются и выпады против бедноты. Взгляды Лукиана были типичны для мелких и средних рабовладельцев провинциальных городов, стремившихся как к ограничению власти и богатства местной знати, так и к подавлению движений городских низов. Сходные с лукиановскими мотивы мы встречаем у таких идеологов городских кругов, как, например, Филостат, Апулей и другие. Все это позволяет думать, что и в Ахайе дифференциация населения не была столь абсолютной, как это считает О. В. Кудрявцев, что и там, как и в городах других провинций, были не только крупные собственники, но и средние и мелкие земле- и рабовладельцы и беднота.

 

То же наблюдалось и в Италии, как это видно из так называемой Велейской таблицы, представляющей описок земельных участков, под залог которых была получена ссуда их владельцами. О. В. Кудрявцев вскользь упоминает этот документ, сравнивая его со списком земельных участков Аттики. Однако оба эти документа свидетельствуют не только о том, что росло крупное землевладение, но и о том, что сохранялось и мелкое и среднее землевладение. На этот момент автор не обратил должного внимания, хотя он имеет важное значение для выявления особенностей Ахайи. В большинстве провинций с развитием кризиса рабовладельческого строя наминает складываться новая социальная группа из числа крупнейших собственников, впоследствии превратившаяся в феодализирующуюся земельную аристократию. Ее борьба против городской организации наряду с разорением средних и мелких земле- и рабовладельцев была одной из важнейших причин упадка городов и окончательного крушения античной формы собственности.

 

В Ахайе, повидимому, в связи с теми моментами, на которые указал О. В. Кудрявцев, крупные землевладельцы, продолжай в несколько измененных формах эксплуатировать рабов и отпущенников, не порывали с городом. Хотя у них и имелись известные противоречия с другими землевладельцами в составе городского гражданства, эти противоречия не становились настолько острыми, чтобы привести к окончательному расколу господствующего класса. Этим, вероятно, объясняется тот факт, что, несмотря на упадок городов, в Ахайе не наблюдается характерного для периода кризиса стремления избавиться от городских магистратур. Напротив, как показал автор, представители ахайской знати охотно занимали городские магистратуры, и суммы, расходовавшиеся на раздачи, игры, общественные постройки, продолжали оставаться весьма значительными.

 

С вопросом о городских магистратурах тесно связан вопрос о городском хозяйстве, в частности о городских землях, составлявших экономическую базу полиса. Повидимому, эксплуатация этих земель и сдача их в аренду давали возможность городским магистратам наживаться; пере-

 
стр. 164

 

ход этих земель в частные руки и общий упадок сельского хозяйства способствовали подрыву экономики городов; перестав приносить доходы, магистратуры окончательно потеряли привлекательность для богатых горожан. Об общественных землях Ахайи О. В. Кудрявцев упоминает лишь в связи с разбором "Эвбейской речи" Диона Хрисостома, указывая, что они не обрабатывались из-за отсутствия рабочих рук. Этот вопрос следовало бы рассмотреть подробнее, поскольку борьба за: магистратуры позволяет предполагать, что в основе ее лежали, помимо политических, и экономические интересы.

 

На основании данных того же Лукиана можно предполагать, что существовал слой арендаторов городских земель, владевших ими, как обычно, из поколения в поколение, внося городам соответственную плату, и практически не отличавшихся от собственников. Только к этому слою могли принадлежать, например, сельские жители, неоднократно упоминаемые в "Лукии". Он-то и мог быть объектом эксплуатация городских олигархов. Такое предположение отнюдь не противоречит данным об исчезновении крестьянства. Крестьянство, игравшее столь значительную роль в других провинциях, сохранялось там еще со времени господства прежних, предшествовавших развитому рабовладению отношений. Оно не было связано с городами, то есть с античной формой собственности, что и облегчало возможность их эксплуатации в старых и вновь возникавших экстерриториальных имениях. Арендаторов же городских земель крупные собственники могли эксплуатировать не столько непосредственно, сколько в качестве городских магистратов.

 

Характеристика, данная автором римским городам, и особенно городам Эпира и Македония, недостаточна. О. В. Кудрявцев не подчеркивает, что в некоторых из этих городов, повидимому, складывались такие же отношения, какие были в италийских городах. Интересно было бы обобщить материал о роли ветеранов в этих провинциях и в их городах. Это подтвердило бы мысль автора о "переходном" типе этих провинций, показало бы их сходство, наг пример, с придунайскими провинциями, где города римского типа также сосуществовали с местными сельскими общинами, ускоряя их разложение.

 

Из менее существенных замечаний можно сделать следующие: на сир. 17 автор отмечает, что дальнейшим успехам технического прогресса препятствовало рабство. Между тем в условиях застойной техники не меньшую, а может быть, и гораздо большую роль, чем усовершенствование орудий производства, играло повышение квалификации работников, накопление ими навыков и знаний.

 

О. В. Кудрявцев пишет на стр. 77, что сельское хозяйство Ахайи было почти полностью товарным, ссылаясь на развитие пригородных интенсивных садово-огородных хозяйств, частые продовольственные затруднения и регулирование в законодательном порядке цен на продовольствие, особенно "а хлеб. Аргументы эти не представляются достаточно убедительными, так как перечисленные явления характерны не для одной Ахайи. Даже в такой провинции, как Африка, в которой товарность сельского хозяйства, была не очень значительна, постоянно недоставало хлеба в городах и цены на хлеб регулировались. Богатые землевладельцы стремились использовать неурожаи для спекуляции хлебом, что вело к мятежам городской бедноты. Для предотвращения волнений городским магистратам или правительству приходилось вмешиваться и снижать хлебные цены. Когда городская организация окончательно захирела, прекратилось и регулирование цен, хотя к тому времени хозяйство стало в гораздо большей степени натуральным.

 

Несмотря на некоторые недостатки, работа О. В. Кудрявцева является ценным вкладом в науку об античности.

Опубликовано на Порталусе 05 февраля 2016 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама