Мир. РАЗМЫШЛЕНИЯ 0 СОЦИАЛИЗМЕ В XXI ВЕКЕ

ВСТРЕЧА РОССИЙСКИХ И ГЕРМАНСКИХ УЧЕНЫХ И ПОЛИТИКОВ

После разрушения мировой социалистической системы и утраты не только надежных, но даже сколько-нибудь стягивающих скреп в международном коммунистическом движении актуальным стало не только уяснение образа социализма XXI века и путей движения к нему, но и установление объема и содержания самого понятия "социализм". Наиболее приемлемым для разных социальных и политических сил является сведение социализма к идеалу, после чего делается звонкое заявление о том, что идеал социализма в общественном сознании неистребим. Тезис в общем-то верный, но не несет в себе никакого социально-политического заряда, не обладает никакой побудительной силой. Поэтому его вполне принимали Г. Киссинджер и З. Бжезинский.

Более того, даже признание социализма общественным движением еще не содержит революционной направленности. Его ограниченный смысл ярко выразил эталонный оппортунист Э. Бернштейн: "Движение - все, цель - ничто". Следовательно, истинно содержательным и одновременно революционным понятие социализм становится только тогда, когда включает в себя цель. А ею могут быть только общественное устройство, социально-политическая система, определенная стадия общественного развития человечества. Если мы рассматриваем социализм как тип общества, то тем самым подразумеваем, что это понятие включает в себя и общественное движение народных масс, и светлый и вечный идеал человечества.

Предметом этого размышления выступает социализм как социальная система, как тип общества.

Каждой общественно-экономической формации соответствует свое, только ей присущее качество производительных сил. Это аксиома марксизма. Производительные силы капитализма складывались и развивались на базе машинных, индустриальных технологий. Иначе говоря, капиталистические производительные силы характеризуются машинной материально-технической базой.

Этот тезис на первый взгляд настолько банальный, что не заслуживает внимания. Но с него моментально слетает налет банальности, как только мы начинаем признавать очевидный факт: социализм в СССР и странах Восточной Европы опирался тоже на машинную материально-техническую базу. Между тем невозможно подвергнуть сомнению, что производительные силы социалистических и капиталистических стран в XX веке не имели принципиальных качественных различий. Не случайно Н. С. Хрущев на XXII съезде КПСС призывал догнать Америку. Более того, настолько свыкся с этим качественным совпадением, что ему даже мерещилось, что догнать США и создать материально-техническую базу коммунизма - это одно и то же.

Сейчас прежнее недоосмысление былой социалистической действительности больно аукается коммунистам. После поражения социализма в СССР и соседних странах стал ходячим вывод: большевики с Октябрьской революцией забежали вперед, прав был в 1917 году не В. И. Ленин, а Г. В. Плеханов, призывавший дождаться, пока капитализм пройдет все ступени своего развития и исчерпает себя. Конечно, в рядах компартий этот тезис звучит не столь откровенно и более стыдливо. О типичном выражении этой позиции можно судить по статье известного партийного деятеля и публициста Юрия Белова "Последнее слово за народом" ("Советская Россия", 7 сентября 2000 г. N 103). Вот как начинает ее автор:

"Россия в начале XXI века, как и в начале XX, оказывается перед тем же вопросом: или она преодолеет донельзя обострившиеся социальные противоречия эволюционно, или быть революции.

После февраля 1917-го выбирать между "или - или" пришлось двум выдающимся русским мыслителям - Плеханову и Ленину. На чьей стороне была отечественная история - известно. Но какой подход разрешения назревших противоречий востребует современная действительность - плехановский или ленинский,- остается вопросом".

Такова запевка. А вот и "выводы" т. Белова:

"Значит ли, что плехановский эволюционный подход к разрешению социальных противоречий лишился своей ценности? Ничуть!"

Оставим в стороне неизменные нелады этого автора с диалектикой. Попытаемся разобраться лишь в том, что дало повод для подобных сомнительных новаций. Качественное совпадение материально-технической базы двух антагонистических систем, одна из которых пытается прийти на смену другой, объясняется тем, что их сосуществование имеет место в переходный межформационный период. Сразу же оговорюсь, что это понятие продуктивно только в рамках формационного анализа общественного развития. За его пределами - например, в политике - говорить о том, что СССР находился в условиях переходного периода все 70 лет своей истории, едва ли корректно, здесь правомернее говорить о "раннем социализме". Но при осмыслении формационных процессов "работает", думается, именно такое видение, методологическую базу которого заложил еще К. Маркс в "Критике Готской программы".

Хотел бы обратить внимание еще на один немаловажный аспект. Только признание того, что в социалистическом созидании мы в начале 90-х годов не вышли из межформационного переходного периода, дает возможность объяснить случившуюся капиталистическую реставрацию в рамках материалистического понимания истории (более подробно об этом см. в моей статье "Капиталистическая реставрация и ее политическая культура" - "Диалог", 2000, N 7). Здесь лишь отмечу существенные для данной темы три вывода.

Во-первых, реставрация основных качеств уже было преодоленного революцией социально-экономического и политического строя обладает признаком повторяемости, то есть одним из атрибутов исторической закономерности. Она имеет место после пионерных революций, то есть не после всяких революций, а только после тех, которые первыми прорывают господство прежней общественной системы. Наиболее яркие и исторически бесспорные примеры реставраций - реставрация Стюартов после Английской революции 1640 года, реставрация Бурбонов в 1815 году, последовавшая через 15 лет после Великой французской революции...

Во-вторых, реставрация дореволюционного жизнеустройства, связанного со стремлением вернуть командные высоты господствовавшему до революции экономическому укладу, исторически недолговечны, так как не в состоянии освоить то новое, что было создано в обществе в послереволюционный период. Реставрируемые производственные отношения вступают в антагонистическое противоречие с созданными производительными силами.

В-третьих, опыт развития прежних реставраций дает основание предполагать, что их преодоление обычно происходит относительно мирно. Но при этом, безусловно, осуществляется качественный скачок в системе всего жизнеустройства, то есть преодоление реставрации носит революционный характер.

Мы неплохо представляем движущие силы контрреволюции и капиталистической реставрации. Но мы до сих пор, оглядываясь на события в СССР в конце 80-х - начале 90- х годов, не сумели дать четкий ответ на вопрос: какова социальная база защиты социализма? И еще более узко: почему рабочий класс не стал на защиту Советской власти и социалистических завоеваний?

Традиционно при размышлениях на эту тему оппонентами реставрации указывается ряд факторов:

экономический кризис 80-х годов, когда реальность вступила в конфликт с завышенными ожиданиями всех слоев общества, строившего социализм;

социальная и психологическая усталость от мобилизационного образа жизни в течение почти 70 лет;

рабочий класс сохранял "родимые пятна прошлого". Следует помнить, что он формировался ускоренными темпами, выходя из мелкобуржуазной среды. Даже в 80-е годы советский рабочий класс состоял в основном из рабочих во втором поколении;

сознание трудящихся оглушала буржуазная пропаганда;

развращающе действовало перерождение значительной части партийно-государственного руководства на всех уровнях;

предательство "верхушки" - Горбачева, Яковлева, Шеварднадзе, Ельцина и т. д.

Перечень подобных факторов можно продолжить. Но и названных было достаточно, чтобы в совокупности повлиять на социальное поведение больших масс людей. Однако если оставаться на позиции диалектико-материалистического понимания истории, то придется признать названные и подобные им неназванные факторы лишь отягчающими обстоятельствами. Дело в том, что они не затрагивают классовой сущности и классового интереса рабочих.

В поисках ответа на поставленный вопрос, вероятно, допустимо высказать следующую гипотезу. Может быть, мы были свидетелями до сих пор еще не осмысленного противоречия между интересами индустриальных (машинных) рабочих в сохранении машинной материально-технической базы и усилиями социалистического государства преодолеть этот тип материально-технической базы в стремлении "вывести" производительные силы на новое качество, адекватное социалистической сущности?

Вспоминая историю СССР, хотел бы обратить внимание на такой контраст: освоение индустриальной материально-технической базы было всенародным, оно породило массовое движение ударничества, стахановское, бусыгинское и прочие движения, нацеленные на освоение новой техники и повышение производительности общественного труда. В этом процессе общественный интерес социалистического строительства и индивидуальные интересы рабочих (в массе своей к тому же в первом-втором поколении) совпадали. Ничего подобного нельзя сказать о переходе от экстенсивных к интенсивным технологиям, начавшемся в СССР в 70-80-х годах.

Речь не идет о том, что рабочий класс к этому времени полностью исчерпал свою историческую роль. Обращается внимание лишь на то, что определенное состояние рабочего класса вступило в противоречие с объективным процессом развития производительных сил. По своей природе это противоречие не антагонистическое. Но поскольку оно не только не было разрешено, но и даже не осознавалось, поскольку оно отягчалось другими факторами, то в антагонистической борьбе двух мировых социальных систем советский рабочий класс покинул позиции защитников советского политического строя и социалистических завоеваний.

Вопрос о коренном интересе индустриальных (машинных) рабочих обращен не только в минувший день. Его осмысление важно и для понимания движущих сил преодоления капиталистической реставрации.

Если гипотеза о том, что коренные (?) интересы рабочих индустриального труда вступают в противоречие с формированием качественно новой, соответствующей социализму материально-технической базы общества, верна, то возникают две серьезные проблемы:

Осталась ли в обществе социальная база для движения к социализму?

Целесообразно ли левым силам рассчитывать на пролетариат?

Надо заметить, что неверные ответы на эти поставленные жизнью вопросы чреваты сползанием к мелкобуржуазному оппортунизму в рамках коммунистического и всего левого движения. Более того, ошибки в ответах способны выталкивать в ряды сторонников конвергенции, то есть сторонников "облагороженного" капитализма.

Перспектива верного ответа может быть только в рамках диалектико- материалистического понимания истории. А для этого необходимо, думается, серьезно проанализировать наступающий технологический способ производства. Главная его технологическая характеристика - массовая компьютеризация материально- технической базы общества. Надо заметить, что это новое качество быстрее раскрылось в рамках буржуазных производственных отношений, что непосредственно связано со стремлением капитализма к выживанию в условиях борьбы двух социальных систем.

Решая эту новую стратегическую задачу, капитализм сумел "вывести" антагонизм отношений эксплуатации (не эксплуатацию, а ее антагонистическую составляющую, да и то не полностью) за пределы собственных стран, сконцентрировав его по оси Север - Юг. Принципиальная разница в уровне производительных сил позволила транснациональному капиталу Западной Европы и Северной Америки не только установить экономическое, политическое и идеологическое господство над "Югом" на неоколониальной основе, но и обуржуазить пролетариат своих стран, сделать его объективно соучастником эксплуатации слаборазвитых регионов. Роль прежней "рабочей аристократии" стал выполнять... весь пролетариат стран "золотого миллиарда".

В связи с тем что конфигурация эксплуатации труда капиталом изменилась, в рамках "золотого миллиарда" резко возросла стоимость рабочей силы. В стремлении снизить затраты на дорогую рабочую силу капитал проявил высокую заинтересованность в компьютеризации материального и духовного производства. Но по своей природе процесс компьютеризации носит глобальный характер. Его результатом стало изменение облика пролетариата, вступающего в XXI век. Благодаря компьютеру работник стал рядом с производственным процессом, перестал быть элементом технологической линии.

В системе производительных сил компьютер оказался двуликим Янусом. Для работника он выступает средством его труда, но по отношению к средствам труда, непосредственно участвующим в производстве, он выполняет функцию частичного работника. При таком положении концентрация техники уже не требует концентрации возле себя рабочей силы. Деконцентрация наемных работников плюс их частичное обуржуазивание привели к ослаблению социалистической ориентации западного пролетариата в конце XX века.

Коренным образом изменяется и содержание труда большей части наемных работников: компьютеризация делает его преимущественно умственным (в СССР этот процесс был подмечен социологами, выделившими в социальной структуре советского общества в конце 60-х годов слой "рабочих-интеллигентов"). Психологически этот скачок способен создать иллюзию депролетаризации наемных работников, так как в обществе сохраняется немалая часть рабочей силы, занятой неквалифицированным и тяжелым физическим трудом. Фактически же идет процесс видоизменения пролетариата. Различие между "синим воротничком" и "белым воротничком" (то есть по содержанию труда) перестает носить принципиальный характер. Зато еще более возрастает роль такого социально- экономического фактора, как антагонизм между эксплуататором и эксплуатируемым,

между буржуазией и пролетариатом (наемными работниками физического и умственного труда).

Есть ли основания рассматривать видоизменившийся пролетариат XXI века "интеллектуальным и моральным двигателем и физическим выполнителем" (В. И. Ленин) перехода от капитализма к социализму? Безусловно.

Во-первых, благодаря компьютеризации материального и духовного производства труд, оставаясь общественным, превращается из коллективного во всеобщий (всеобщий характер научного производства был подмечен еще К. Марксом). Следовательно, "классическое" противоречие капитализма - между общественным характером труда и частной формой присвоения - лишь обостряется, превращаясь в антагонистическое противоречие между всеобщим характером труда и частной формой присвоения. А его носителями выступают новый пролетариат, "вооруженный" компьютером, и транснациональная буржуазия.

Во-вторых, компьютерный технологический способ производства требует учета диалектики индивидуального и всеобщего в труде нового пролетариата. Пространственная возможность индивидуализации труда "подавляется" своей противоположностью - включенностью работника во всеобщие связи. Возможность личностного общения пролетариев увеличивается, так как становится "бесконтактной". Следовательно, возрастает возможность превращения нового пролетариата из "класса в себе" в "класс для себя", то есть активно борющийся за осознанные собственные интересы.

Таким образом, носителем социалистической идеи и субъектом социалистического созидания в XXI веке будет новый пролетариат, на долю которого выпадет окончательное разрешение "старого" противоречия между трудом и капиталом. Более того, есть все основания утверждать, что именно новый пролетариат станет основной движущей силой социалистического созидания.

Но при определении социальных ресурсов выхода из капиталистической реставрации (в частности, в России и других странах постсоветского пространства) следует иметь в виду одно существенное противоречие. В странах, захваченных капиталистической реставрацией, количественно доминирует индустриальный пролетариат. Значит, в борьбе за социалистический вектор развития при стимулировании политической активности масс коммунистам и всем левым силам опираться приходится на него - такова историческая необходимость. И это не противоречит его интересам, так как реставрируемое владычество капитала предполагает нещадную эксплуатацию прежде всего наемных работников физического и умственного труда. В то же время надо иметь в виду, что в дальнейшем созидательном процессе, нацеленном на социализм, его гегемоном окажется новый, "компьютерный" пролетариат.

Это противоречие, однако, не является антагонистическим. Во-первых, потому что социальной базой рекрутирования нового пролетариата выступают прежде всего индустриальные рабочие. Во-вторых, оба отряда пролетариата заинтересованы в преодолении эксплуатации человека человеком.

И еще одно существенное замечание. Когда я говорю о прерывании капиталистической реставрации, то фактически исхожу из ленинского тезиса о возможности прорыва цепи капитализма в наиболее слабом звене. Возможно ли это в современных условиях? Думается, да. Во-первых, полностью сохраняет свое значение ленинский вывод о неравномерности капиталистического развития в современную эпоху. Во-вторых, реально обострение внутреннего кризиса мирового капитализма, которое способно "отвлечь внимание" транснационального капитала от бывших социалистических стран. В-третьих, в России и у ее соседей по постсоветскому пространству социально-классовая борьба дополняется национально-освободительной компонентой. Более того, если реставрация капитализма в России не будет преодолена в обозримом будущем, то сама Россия будет обречена на уничтожение. К этому будет всячески стремиться мировой капитал как классовый антагонист и буржуазный Запад как геополитический противник.