Рейтинг
Порталус

[free] ЦЕЛЕПОЛАГАНИЕ И ЧЕЛОВЕКОВЕДЕНИЕ ДОСТОЕВСКОГО

Дата публикации: 09 апреля 2014
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ИНТЕРЕСНО ОБО ВСЁМ
Источник: (c) Вопросы литературы, № 8, 1987, C. 247-252
Номер публикации: №1397039643


Название книги Н. Кашиной "Человек в творчестве Ф. М. Достоевского" показательно для современного литературоведения: оно все чаще ставит проблемы не сугубо академические (метод, стиль, жанр, эстетика и т. п.), а, так сказать, общечеловеческие, общеинтересные, стремится пробиться к широкому читателю, стать для него частью необходимой литературы на злобу дня. В самом деле, что больше всего захватывает серьезных читателей Достоевского в наши дни, как не мысль писателя о тайнах человеческой "натуры". "Едва ли можно вообще ставить задачу... выяснить его представления о природе человека", - пишет Н. Кашина об отказе писателя от окон-


--------------------------------------------------------------------------------

* Н. Кашина, Человек в творчестве Ф. М. Достоевского, М., "Художественная литература", 1986, 318 с.



стр. 247


--------------------------------------------------------------------------------

чательных суждений о "человеке вообще". Но и отказаться от такой задачи нельзя: к человековедению, к параметрам личности, как главной цели художественных исканий Достоевского, направлена большая часть многочисленных и многообразных исследований о творчестве писателя в отечественной науке. И работа Н. Кашиной является попыткой подвести некоторые предварительные итоги этим исследованиям. Вместе с тем как труд обобщающего характера монография Н. Кашиной выдвигает и обосновывает методику целостного подхода к поставленной проблеме - к изучению "единой точки зрения литературного автора на человека и "человеческое" (стр. 8).

Антропология писателя неотделима от его способа изображения человека. И метод Достоевского, вызвавший столько споров и недоумений, следует, по мнению автора работы, оценивать прежде всего как путь к новому знанию действительности и новой системе ее оценок. Именно на таком понимании своего реализма настаивал сам Достоевский.

Художник высказывает свой взгляд на человека не набором афоризмов, застревающих в памяти читателя, а самим способом истолкования противоречий и загадок человека, критериями оценки его самопроявлений. Поэтому читателю, вступающему в литературное произведение как в своеобразно построенный мир, надо в первую очередь овладеть ключом к уразумению авторской художественной гносеологии и аксиологии, то есть его принципов изучения и истолкования человеческих свойств и поступков. На это и настраивает книга Н. Кашиной. Автор сразу пытается объяснить те стороны поэтики Достоевского, которые интригуют любого читателя: наивный тон повествования, удвоение и утроение тем" ситуаций, деталей ("симфонизм"), "стандартность" зрительно броских образов... В разнообразных писательских приемах улавливается единый закон стиля - "довести до читателя всеобщий смысл единичного факта" (стр. 38), тяготение к "общим определениям человека и его жизни" (стр. 43). Указанная стилевая доминанта - лишь первая "отмычка" к познанию человека у Достоевского. Возникает вопрос, слагались ли эти общие определения в систему социологических, исторических, философских принципов художественного исследования?

Ряд существенных положений гносеологии Достоевского Н. Кашина определяет весьма четко и точно. Нельзя не согласиться с трактовкой типического у Достоевского: "Реалистический образ осознается Достоевским не только как воплощение характерного, типического, часто встречающегося в действительности, но как, прежде всего, воплощение в ис-

стр. 248


--------------------------------------------------------------------------------

кусстве явления, имеющего значительный смысл для дальнейшего развития общества" (стр. 84 - 85). Антропология Достоевского действительно основана на вере, что общество движется к состоянию совершенному. Много замечено верного и как бы увидено свежим взглядом при трактовке старой проблемы, поставленной еще В. Майковым: психолог или социолог Достоевский "по преимуществу". Н. Кашина убедительно опровергает тривиальное, весьма устойчивое в широкой читательской среде представление о Достоевском как писателе, больше всего увлеченном самоанализом героя. Не рефлексия человека, не самоанализ духовной жизни занимают Достоевского даже тогда, когда он оставляет читателя наедине с самосознанием персонажа, а слово героя о мире, его анализ своего положения среди других людей и разнообразные идеи, социальные и общечеловеческие. "Достоевского интересует главным образом не психология эгоизма или доброты, не внутренние процессы души эгоиста или человеколюбца, а, так сказать, социология этих качеств, влияние их на других людей, на атмосферу межличностных отношений" (стр. 96).

И все-таки очень важная проблема художественной социологии Достоевского остается недостаточно решенной. В каком смысле можно говорить о социальном представительстве героев Достоевского? Какую сферу социальных явлений представляют они? Неужели одни пороки буржуазного общества? Вопрос этот далеко не академический. Для читателя он встает как актуальная этическая проблема: какие сугубо личностные стимулы, побуждения, мотивы являются причиной чудовищного извращения идей у героев Достоевского, как личное целеполагание определяет негативный или позитивный социальный эффект деятельности человека?

Автор монографии постоянно говорит об этом: "Достоевский-художник показывает, как отвратителен эгоист", утверждает, что "прекрасна и счастлива добрая жизнь" (стр. 309) и т. п. Но когда речь идет о причинах эгоизма, об источниках заблуждений героев Достоевского, все сводится к состоянию разобщенности и бездуховности буржуазного общества. В двух типах трагического у Достоевского, выделенных Н. Кашиной, - трагедии своеволия и трагедии "подполья" - акцентированы одни объективные законы.

Трагедия Раскольникова обусловлена, по Кашиной, одиночеством, обособленностью человека в буржуазном мире, в котором "никакие обязательства по отношению к человеческому обществу не связывают" индивидуума (стр. 181). Неужели на самом деле не связывают - и Раскольникова, и любую "сильную передовую

стр. 249


--------------------------------------------------------------------------------

личность" "за кордоном" в наши дни? А "высокая цель" Раскольникова, делающая его неординарным, - это будто бы задача проверить, к какому разряду людей принадлежит он сам.

Нет, своеволие Раскольникова замешено на более весомой идее, имеющей огромное значение в наше время: сам человек - хозяин своей судьбы, от него, а не от бога надо ждать мировых катаклизмов.

"Подпольный человек" не просто личность, принципиально исключающая себя из живой жизни (и демонстрирующая духовные "тупики" буржуазного общества), а небывалый до тех пор идеолог, активно использующий разум, логику как силу, способную остановить прогресс и возвести в абсолют человеческие пороки. Словом, ядовитые семена разрушающего душу индивидуализма Достоевский обнаруживает не на одной общественной ниве, но и в душах людей, в самой структуре нравственного сознания человека, а главное, в противоречиях нравственно-этической позиции самой личности, которые и являются основной причиной ее этической дезориентации.

Именно нравственно-этическая позиция, предопределяющая ту или иную меру внутренней гармонии личности, а стало быть, и способность ее к здоровью или саморазрушению, к служению обществу или к социальному злу, и является основой новой социальной типологии характеров у Достоевского, новой трактовки социального представительства. Потому писатель и ставит с такой страстью вопрос о нравственной ответственности личности, что он убежден: от позиции отдельного человека очень многое зависит в мире в целом. И задача современного исследователя состоит, на наш взгляд, не только в том, чтобы показать, как типы Достоевского "сориентированы" на объективно существующую классовую структуру современного писателю общеcтва, указать на его особую этическую позицию, но и раскрыть значение оригинальной типологии Достоевского для нашего времени. Только тогда будет реализована до конца исходная посылка исследователя о методе писателя как пути к новому знанию; иначе весь анализ Достоевского сводится к подкреплению давно известных знаний о человеке.

С каждым днем мы все больше убеждаемся в том, как многое в нашей жизни зависит от расстановки нравственных сил. Не к этой ли проблеме обращены все живые силы современной советской литературы? Не современный ли опыт политической жизни свидетельствует о том, как многое в мировом климате зависит от прочной нравственной позиции одного политического лидера?

стр. 250


--------------------------------------------------------------------------------

Автор монография не принадлежит к числу тех исследователей, которые словно бы остаются один на один с классиком и его эпохой, не учитывая новых резонансе® на его творчество. Современный подход очевиден в трактовке ряда весьма существенных проблем. Например, проблемы идеала у Достоевского. Справедливо оспаривая все еще ходячее мнение о Достоевском как писателе мрачном, безысходном, герои которого "никогда не забывают о смерти" (В. Вересаев), Н. Кашина аргументированно доказывает, что "и историософия, и антропология Достоевского примечательны своей ориентированностью на счастье..." (стр. 152), что большинству героев Достоевского "страх смерти как будто неведом - так страстно они захвачены земным" (стр. 169). Весьма злободневно звучат рассуждения о том, что мир Достоевского - это "мир людей, усиленно сознающих и претворяющих осознанное в практику... более человечный по сравнению с реальным, ибо быть человеком значило для него - мыслить о мире, искать истину и жить в соответствии со своими убеждениями" (стр. 105). Оригинальной представляется глава о комизме, выявляющая новые функции комического у Достоевского, например, "прием оглупления образа мыслей и действий определенной социальной группы "через дурака" (стр. 297).

И все же отмеченный выше консерватизм исследовательской мысли в главе о трагическом, на наш взгляд, не случаен.

Он связан с традиционной недооценкой позитивных мировоззренческих основ гносеологии и аксиологии Достоевского. Автор справедливо указывает на противоречия в мировоззрении писателя, но не всегда умеет разделить в его творчестве мысль публицистическую и художественную. Например, характеризуя почвенничество Достоевского (которое почему-то целиком отождествляется со славянофильством), Н. Кашина не разграничивает почвенническую концепцию как реакционную идеологическую платформу я "почвеннический" художественный принцип - искать в душах современных людей новую Россию, способную жить по законам "братства", не замечает в ориентации писателя на утверждение "прекрасного в человеке" типологического родства с народническим учением о "русском социализме". Отсюда и недооценка народности Достоевского. Н. Кашина утверждает, что "идеализация народа не основывалась у Достоевского на личном опыте, глубоком знании народной среды" (стр. 162), что "у Достоевского нет изображения человека из народа, крестьянина, носителя народной нравственности" (стр. 164). Это спорные утверждения.

стр. 251


--------------------------------------------------------------------------------

Разумеется, каторга не давала писателю "представления о реальном народном быте" (стр. 162), но представление о характере народном, о потребностях народных она давала. И мысль о России как стране, где возможно осуществление народного идеала "братства", сложилась у Достоевского при осмыслении каторжного опыта: при работе над "Записками из Мертвого дома"; почвенничество его рождалось во многом из веры в "социалистические" потенции народа, о которых он с таким пристрастием рассказал в своем "документальном романе". В каждом философском романе Достоевского есть персонажи из простонародья - лица эпизодические, но чрезвычайно значимые в общей концепции произведения. Верно утверждает Г. Фридлендер, что мысль о народе - главное зерно мировоззрения Достоевского.

Стремясь избежать идеализации Достоевского, Н. Кашина подчас возвращается к неустойчивой позиции "вопрекистов", доказывавших в свое время, что Достоевский силен не мыслью, а объективным смыслом нарисованных им картин. Идеализировать Достоевского не нужно. Но подлинная злободневность его открывается лишь тогда, когда человековедение писателя оценивается с необходимым доверием к художественной мысли, весьма противоречивой, однако неуклонно направленной к утверждению человеческого в человеке.

г. Свердловск

стр. 252

Опубликовано на Порталусе 09 апреля 2014 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама