Сегодня цивилизация развивается в условиях перехода от стихийного к управляемому взаимодействию человеческого общества и природы, и обязательность этого перехода вполне осознана в последние десятилетия ХХ века.
Основу стихийного взаимодействия составляет неконтролируемый рост антропогенной нагрузки на окружающую среду1. Размеры этой нагрузки уже достигли того уровня, за которым нарушаются естественные процессы поддержания устойчивости биосферы и жизни на Земле.
Управляемое взаимодействие (в условиях глобальной экологической и экономической взаимозависимости) предполагает, во-первых, международное согласование на научной основе условий и ограничений, которые должны налагаться на такое взаимодействие, и, во-вторых, концептуально обоснованное и структурированное сотрудничество, направленное на распределение прав, обязательств и ответственности государств и неправительственных субъектов, реализация которых необходима для возврата мирового сообщества на уровень допустимых воздействий на биосферу и поддержания социально, экологически и экономически сбалансированного развития человечества.
Парадоксальность ситуации в области формирования глобальной системы управления взаимодействием человека и природы заключается в том, что, несмотря на целенаправленные усилия в рамках ООН по защите и сохранению окружающей среды в 1970-1990-е годы, ее деградация не только не уменьшается, но, напротив, увеличивается, свидетельствуя о продолжающемся углублении экологического кризиса на планете.
Это дает основание полагать, что разработанная мировым сообществом стратегия выхода на уровень устойчивого развития и гармонизации отношений человека и природы требует принципиальной коррекции как в концептуальном плане, так и в области ее реализации.


1

Биосфера Земли2 находится под воздействием внешних по отношению к ней процессов в космосе и земных недрах (флуктуации солнечной активности, падение метеоритов, вулканизм). Связанные с этим воздействием изменения окружающей среды должны были бы привести ее за несколько миллионов лет в непригодное для жизни состояние.
Тот факт, что воздействие разрушительных внешних сил не смогло уничтожить необходимые для жизни условия за миллиарды лет ее эволюции на Земле, свидетельствует о существовании в природе некоего компенсационного механизма, который, вопреки действию фактора внешней дестабилизации, обеспечивает устойчивость биосферы.
Российскими учеными изучен и теоретически обоснован механизм естественной стабилизации биосферных процессов3. Его основу составляет синтез и разложение органического вещества под воздействием солнечной энергии. Исследования причин устойчивости биосферных процессов показали, что биота обладает генетически обусловленным свойством быстрой компенсации изменений окружающей среды, возникающих в результате естественных внешних возмущений, и обеспечения ее возврата в исходное состояние.
Важнейшей характеристикой процесса биотического регулирования является существование предела возмущения окружающей среды, в случае превышения которого нарушается замкнутость круговорота веществ, биота теряет способность компенсации возмущений и нарастающими темпами идет деградация биосферы. Этот предел возмущения – несущая емкость биосферы – равен объему первичной продукции, возникающей в процессе синтеза, который без наступления необратимых последствий может быть потреблен крупными животными, включая человека. Этот объем составляет 1% чистой первичной продукции.
В современных условиях уровень потребления человечеством первичной продукции десятикратно превысил допустимый, и это является главной причиной потери окружающей средой устойчивости, и как следствие – глобального экологического кризиса4.
Цивилизация продолжает развиваться в условиях распадающейся биосферы. Симптомами такого развития являются усугубляющиеся глобальные проблемы изменения климата, сокращение биоразнообразия, исчезновение лесов, опустынивание, загрязнение окружающей среды. Под воздействием неуклонно растущей антропогенной нагрузки глобальная биосфера способна в исторически короткие сроки перейти в альтернативные режимы функционирования, которые могут оказаться непригодными для жизни.
Доминирующую роль в развитии современного человеческого общества играют экономический и демографический рост, а также глобальная пространственная экспансия хозяйственной деятельности человечества. Каждый из этих взаимосвязанных процессов вносит свой вклад в увеличение антропогенной нагрузки на биосферу.
Экономический рост в самом общем виде представляет собой наращивание удельного вложения энергии в используемую площадь Земли для получения все большего объема продукции. Сегодня масштабы использования человеком энергии десятикратно превышают то ее количество, которое соответствует потреблению 1% первичной продукции. Главным источником энергии служит сжигание ископаемого топлива5. Такое сжигание означает привнесение в естественный и сбалансированный процесс синтеза-разложения внешнего по отношению к биосфере источника энергии, что нарушает замкнутость круговорота веществ и служит источником дестабилизации биосферы.
Исследования показали, что антропогенное воздействие на биосферу определяется средней плотностью населения и что эта плотность не должна превышать порогового значения, которое напрямую связано с несущей емкостью глобальной экосистемы. Сегодняшнее количество жителей Земли многократно превосходит этот пороговый уровень.
Экономический и демографический рост сопровождаются пространственной экспансией цивилизации. Это полностью или частично выводит из процесса биотического регулирования огромные площади земной поверхности. На планете остаются невовлеченными в хозяйственную деятельность только 39% поверхности суши. Именно эти пространства в сочетании с биотой Мирового океана продолжают обеспечивать круговорот веществ во все более неустойчивой биосфере Земли.
Кроме того, независимо от расположения источников дестабилизации биосферы и степени таковой антропогенная нагрузка на окружающую среду суммируется и накапливается, что нарушает процесс глобального биотического регулирования. Именно это обстоятельство определяет научное содержание популярной трактовки Земли как «общей лодки», которую все мы, жители планеты, так истово раскачиваем, не отдавая себе отчета в том, что ее биосфера – это наш общий тонущий ковчег.


2

В академических сообществах все эти факты в последние полтора десятилетия широко и весьма оживленно обсуждаются. Фактически на Западе в 90-х годах на стыке экологии и политологии сформировалась своеобразная подотрасль знания, получившая название экохолистики, ключевая идея которой состоит в воинственном утверждении необходимости решения абсолютно всех мирополитических и мирохозяйственных проблем прежде всего (если не исключительно) с учетом экологического состояния планетарной системы.
Хотя главные постулаты экохолистов радикальны и по сути дела вряд ли реалистичны, содержащаяся в них критика сложившейся практики мирового ресурсопотребления в основном обоснованна. А неприемлемость предлагаемых ими практических мер показывает глубину того несомненного кризиса, в который продолжает погружаться человечество, действуя в русле логики «отложенного всемирного экологического конфликта».
Теоретически возможности предотвращения глобальной экологической катастрофы и целенаправленного повышения устойчивости биосферы должны были бы заключаться в «устранении» указанных антропогенных причин дестабилизации глобальной биосферы и «возвращении цивилизации в пределы несущей емкости Земли». Основанные на этих презумпциях радикально-идеалистические схемы решения проблемы предполагают принятие, соответственно, трех комплексов мер.
В рамках первого направления радикально настроенные экологи допускают возможность замедления, а затем даже поворота вспять тенденции роста населения Земли. Предполагается, что переход к однодетной семье и связанный с этим отрицательный демографический рост приведет к ежегодному сокращению численности населения Земли на 2% и его стабилизации на уровне 1–2 млрд. к началу XXII века.
Второе «стратегическое направление» подразумевает перспективу глобального сокращения уровня потребления энергии (включая получаемую из альтернативных и экологически чистых источников), исходя из того, что расширенное энергопотребление является главной причиной нарушения природного круговорота веществ. Причем, предлагается уменьшение объема потребляемой человечеством энергии – не менее чем на один порядок. Допустимый временной предел такого сокращения, по оценкам специалистов, составляет также около 100 лет.
Третье направление касается ограничения «пространственной экспансии цивилизации», то есть фактически принятия стратегии отказа от вовлечения в оборот нетронутой природы и даже постепенного сокращения хозяйственного использования освоенных земель. Для полного «возвращения в пределы несущей емкости Земли» площадь освоенной территории суши, как признают отстаивающие эту идею авторы, должна быть уменьшена практически вдвое по сравнению с существующими масштабами.
Трезвое и рационально-критическое отношение к рецептам преодоления вызревшего на планете экологического кризиса не избавляет от необходимости напряженного внимания к процессам в экологической сфере и критического исследования многих отрицательных черт, которые характерны для подхода государств и правительств к вопросам экологии.
В самом деле, основным препятствием на пути возврата цивилизации в пределы несущей емкости глобальной экосистемы является двойственное отношение к биосфере, реализуемое в процессе современного развития цивилизации.
С одной стороны, биосфера рассматривается как природный ресурс, использование которого составляет основу экономического роста. С другой стороны, существуют строгие научные основания рассматривать биосферу как основу системы жизнеобеспечения, которая в условиях цивилизационной нагрузки обладает определенным пределом устойчивости. Несмотря на растущее признание в мире существования такого порога, факт свершившегося его преодоления продолжает оставаться предметом дискуссий ученых, а стратегическая задача цивилизации по контролю за темпами экономического роста и возврату в рамки несущей емкости биосферы так и не поставлена в глобальную повестку дня.
Существует ряд причин такой реакции мирового сообщества на реальную угрозу, связанную с продолжающейся дестабилизацией биосферы. Необходимо учитывать, что свободный рынок не подает сигналов о выходе за пределы несущей емкости, а затраты на обеспечение устойчивости биосферы воспринимаются как неоправданные издержки. Низкий уровень понимания общественностью сути экологических проблем и слабая заинтересованность политических деятелей в том, чтобы тратить свой 4–8-летний срок пребывания у власти на долгосрочные природоохранные проблемы, также не способствуют их урегулированию.
Важно, наконец, учитывать, что успешность природоохранных мер в ряде западных государств (которые уже в значительной мере истощили экологический потенциал собственных территорий) свидетельствует лишь о том, что они, используя целостность биосферы и взаимосвязанность происходящих в ней естественных процессов, потребляют несущую емкость других стран и внегосударственных пространств.
Именно в этом коренится основная причина дестабилизации биосферы, которая находится в совместном пользовании всего человечества и является его общим достоянием.
Поскольку несущая емкость биосферы ограничена, поскольку человечество уже вышло за допустимые пределы ее потребления, и поскольку этот выход чреват глобальным экологическим коллапсом, то неотложной задачей должен стать возврат мирового сообщества на допустимый природой уровень потребления экологического потенциала Земли.
Однако, такой возврат невозможен в условиях, когда несущая емкость биосферы используется по принципу «общего котла», в соответствии с которым потребление ограниченного потенциала происходит на основе права сильного, составляющего основу фактического распределительного механизма.
Сложившаяся ситуация во многом обусловлена тем, что несущая емкость не стала базовым параметром, на основе которого строится глобальная стратегия сохранения жизни на Земле. Не определен вклад экосистем отдельных государств в формирование глобальной несущей емкости. Важнейший планетарный ресурс (ресурс устойчивости биосферы), будучи ограничен, не имеет цены и не является предметом международных экономических отношений.
В период идеологического противоборства Запад обоснованно критиковал советскую систему «общего котла», при том, что в самих западных странах использование ресурсов и ценностей общественного пользования поставлено в жесткие рамки государственной регламентации. Тем более парадоксальным на этом фоне кажется отсутствие со стороны этих государств какой-либо критики режима «общего котла», существующего в системе международных отношений, не говоря о конкретных мерах по его замене. По сути, однако, никакого парадокса не существует, а есть двойной стандарт. Интересы своих избирателей в контексте уважения их прав и эффективности национальной экономики – это одно. Интересы населения стран, не входящих в состав элитной группы высокоразвитых индустриальных держав и тем более готовность учитывать эти интересы там, где дело касается общего достояния всех жителей Земли, – это другое.
Красноречивый пример – политика США, использующих четверть потребляемой в мире энергии и производящих приблизительно такую же долю мировых отходов. Это означает, что США потребляют непропорционально высокую часть несущей емкости Земли и вносят в дестабилизацию глобальной биосферы вклад (в пересчете на душу населения), многократно превышающий соответствующие показатели для подавляющей части жителей земного шара6.
И в этом отражается реальная парадоксальность ситуации. Ниспровергатели коммунистической системы предпочитают жить в соответствии с основным принципом коммунистической доктрины: потреблять по потребностям, а вносить в общую копилку по способностям, а точнее – по желаниям. У США сегодня нет желания соблюдать положения Конвенции ООН об изменении климата, в которой мировым сообществом предприняты первые и очень робкие шаги в направлении распределения обязательств и ответственности между государствами в деле использования несущей емкости Земли. Поддержание режима «общего котла» и силовое7 распределение как национального (в бывшем СССР), так и международного (в мире) достояния означает увеличение поляризации нищеты и богатства, порождение зависти, ненависти, насилия и подрыв устойчивости общества. История уже показала, что эта дорога не ведет к храму, она ведет в общую пропасть.


3

Принятие в США закона о национальной политике в области охраны окружающей среды (1969) и возведение усилий по ее сохранению в разряд национально значимых проблем способствовало повышению приоритетности природоохранных целей в политике ряда других индустриальных стран и разработке ими соответствующих законов и государственных программ8.
Определяющую роль в выделении экологического направления в качестве самостоятельного в системе международных отношений сыграли подготовка и проведение глобального форума по проблемам окружающей человека среды в Стокгольме (1972). Тогда же впервые встала проблема вовлечения развивающихся государств в международное сотрудничество по тематике, которая в системе их национальных приоритетов фактически отсутствовала.
Именно человек, а не окружающая его среда как смысловые акценты, переплетенные в названии конференции, находился в фокусе внимания этой группы стран. Для большинства из них интересы физического выживания, преодоления голода и нищеты, а также становления экономики соотносились не с сохранением окружающей среды, а со скорейшим освоением своих природных ресурсов как основного источника средств для социально-экономического развития.
Обещание индустриальными государствами содействия развитию стран третьего мира – в форме финансовой и технической помощи – стало условием согласия последних на включение природоохранных задач в сферу государственной политики.
Результатом компромисса стало провозглашение в итоговой Декларации задачи охраны окружающей среды важнейшей целью человечества, достижение которой было увязано с борьбой всех стран против загрязнения и истощения невозобновляемых ресурсов планеты. В этом документе разработка государством своих природных ресурсов на основе суверенного права была поставлена в определенные рамки, была установлена ответственность за то, чтобы деятельность в пределах национальной юрисдикции или контроля не наносила ущерба окружающей среде других государств или районов за этими пределами.
Увязывание прав государства на свои природные ресурсы и международной ответственности за трансграничный ущерб, связанный с их разработкой, явилось, по сути, одной из концептуальных основ «размывания» абсолютного суверенитета стран-владельцев природных ресурсов, а фактор экологической взаимозависимости стал фактически центральным звеном в этом процессе.
В последующие десятилетия проблема сбалансирования интересов индустриальных и развивающихся стран в области контроля, разработки и торговли природными ресурсами, с одной стороны, и связанными с этим экологическими последствиями для обеих групп государств, с другой стороны, вошла в число приоритетных в системе международных отношений. Этому способствовали два обстоятельства.
Во-первых, Римский клуб в своем основополагающем докладе указал на угрозу истощения невозобновляемых природных ресурсов и перспективу их исчерпания к середине XXI века9. В 1973 г. реальность такой угрозы была продемонстрирована энергетическим кризисом. А через год Генеральная Ассамблея ООН по инициативе развивающихся стран приняла Декларацию о Новом международном экономическом порядке (НМЭП). В документе было провозглашено, что НМЭП должен быть основан на таких принципах, как полный и неотъемлемый суверенитет каждого государства над своими природными ресурсами.
Во-вторых, в 1987 г. Всемирная комиссия ООН по окружающей среде и развитию (World commission on environment and development – WCED) опубликовала доклад «Наше общее будущее»10. Исходный тезис доклада заключался в том, что несогласованность образа жизни и экономического развития мирового социума с требованиями, диктуемыми природой, чревата не только обострением нищеты в мире и сопряженной с нею социальной и международной нестабильностью, но и изменением направления эволюции, угрозой выживанию человечества и уничтожения жизни на Земле.
Запад самым серьезным образом воспринял и стремление развивающихся стран консолидировать контроль над ресурсным потенциалом своих территорий (по модели ОПЕК), и угрозу экологической катастрофы. Такая угроза означала императив сокращения мировым сообществом масштабов потребления природных ресурсов, в первую очередь, энергетических. Признание уязвимости планетарной биосферы и ограниченности ее экологического потенциала, а также неизбежности роста потребления природных ресурсов развивающимися странами поставило Запад перед выбором: либо согласиться с прогрессирующим сокращением доступа государств-импортеров сырья к природным ресурсам и тем самым пойти на замедление собственного экономического роста, либо найти возможности переложить основную тяжесть решения проблемы сокращения глобального потребления природных ресурсов с ведущих индустриальных государств на развивающиеся страны посредством создания соответствующих международных инструментов, регламентирующих негативное воздействие на окружающую среду. Запад предпочел второй вариант, исходя из того, что чем меньший ресурсный и экологический потенциал затрачивается на удовлетворение потребностей одной группы государств, тем большая его часть остается на долю другой.
В 1992 г. в Рио-де-Жанейро (Бразилия) состоялся второй глобальный экологический форум ООН на тему «Окружающая среда и развитие», прошедший под лозунгом взаимозависимости проблем сохранения окружающей среды, экономического развития и социального благосостояния общества, а также необходимости их согласованного решения в рамках стратегии устойчивого развития, предложенной WCED.
Развивающиеся страны поддержали идею устойчивого развития не в последнюю очередь потому, что на встрече в Рио-де-Жанейро обещания индустриальных государств (данные в Стокгольме еще в 1972 г.) о содействии их развитию были конкретизированы. Один из разделов итогового документа форума – «Повестки дня – XXI» – отразил обязательства промышленно развитых стран по оказанию официальной помощи развитию отсталым государствам в размере 0,7% ВНП стран-доноров и достижению этого уровня помощи к 2000 году.
Принципиально важное значение имеет включение в итоговые документы саммита в Рио-де-Жанейро положений, основанных на принципе справедливости. Это касается прежде всего отношений между нынешним и будущими поколениями в вопросах права на развитие и удовлетворение их потребностей. Признание этого права за нашими потомками составляет неотъемлемую часть самого понятия устойчивого развития.
К числу важнейших достижений Конференции 1992 г. в контексте сохранения биосферного потенциала необходимо отнести принятие конвенции об изменении климата, в которой сделан первый шаг в направлении реализации принципа дифференцированной ответственности государств за ущерб, наносимый биосфере планеты11.
Однако расчет и распределение обязательств по сокращению эмиссии парниковых газов, налагаемых Киотским протоколом к этой конвенции (1997) на индустриальные государства, осуществлен без какого-либо учета несущей емкости биосферы Земли. Кардинальные вопросы о существовании предела такой емкости, о выходе цивилизации за эти пределы и императиве возврата на допустимый уровень использования биосферного потенциала остались за рамками конференции в Рио-де-Жанейро.
Де-факто это означало сохранение режима «общего котла» и молчаливое согласие с продолжением практически бесконтрольной дестабилизации биосферы. Официальное признание существования порогового уровня антропогенной нагрузки и его превышения означало бы признание невозможности осуществления глобального устойчивого развития до того, как мировое сообщество сократит эту нагрузку до допустимых масштабов. Это, в свою очередь, потребовало бы распределения соответствующих прав и обязательств государств, размеры которых (обязательств) существенно превысили бы весьма скромные предписания Киотского протокола. Позволить себе такую «роскошь» страны Запада не могли.
США еще до принятия Киотского протокола заявили, что поддержат международные усилия по решению проблемы изменения климата только в случае, если они будут увязаны с ускорением экономического роста страны. В ходе президентской избирательной кампании Дж. Буш-младший заявил о неприемлемости протокола для США, поскольку он исключает развивающиеся государства из числа сторон, обязанных сокращать эмиссию парниковых газов. Это, по его мнению, означает возложение высоких и несправедливых издержек на американскую экономику12.
После конференции в Рио-де-Жанейро состоялся ряд международных форумов, в ходе которых возможности и перспективы охраны глобальной окружающей среды были согласованы с решением ключевых проблем социально-экономического развития стран третьего мира.
Основу политики большинства индустриальных государств на этих встречах по-прежнему составляли посулы помощи отсталым государствам в их социально-экономическом развитии в обмен на обязательства в области торможения демографического роста, повышения эффективности использования природных ресурсов и экологизации национальных экономик.
Однако попытки Запада перенести на эти страны основное бремя усилий по снижению нагрузки на биосферу желаемого результата не дали, поскольку индустриальные государства – и прежде всего США – не хотели налагать какие- либо ограничения на свой экономический рост. Для большинства развивающихся стран альтернативой экономическому росту были и до сих пор остаются бедность и нищета.
В результате сегодня наблюдается дальнейшее нарастание двух опасных тенденций. Во-первых, продолжающееся ухудшение состояния окружающей среды по всем ее основным параметрам и связанная с этим дестабилизация биосферы Земли13. Во-вторых, увеличение разрыва в социальных и экономических показателях уровня развития и качества жизни между индустриальными и развивающимися странами14.
Развитыми государствами сложившийся уровень поляризации богатства и нищеты и сопутствующий рост социальной напряженности в мире на политическом, этническом и религиозном уровнях воспринимается не только как угроза устойчивости существующей системы международных отношений, но и как индикатор того, что мировое сообщество подошло к такому пределу рассогласованности, за которым мирное урегулирование противоречий будет невозможным.
В этих условиях в западных кругах, связанных с разработкой глобальной стратегии устойчивого развития, возросло осознание необходимости глубоких перемен в системе международных отношений, которые могли бы открыть реальные возможности блокирования возрастающей угрозы конфронтационного противостояния полюсов социально-экономического развития на планете.
Признание необходимости такого рода изменений нашло свое отражение в Декларации тысячелетия, принятой на встрече в верхах в ООН в сентябре 2000 года15. В числе приоритетных задач, поставленных в Декларации, – обеспечение того, чтобы глобализация, выгоды и издержки которой распределены в мире крайне неравномерно, обрела справедливый характер и стала позитивным фактором для всех народов мира. Главы государств и правительств мира заявили о необходимости избавления человечества, прежде всего детей и внуков, от угрозы возможности проживания на планете, экосистема которой необратимо нарушена, а природные ресурсы истощены.
На глобальном форуме по устойчивому развитию, состоявшемся летом 2002 г. в Йоханнесбурге (ЮАР), были конкретизированы положения Декларации тысячелетия. Важнейшими целями на пути достижения глобального устойчивого развития в начавшемся столетии были названы искоренение бедности, улучшение социальных условий, повышение жизненных стандартов и, в целом, сокращение разрыва между слаборазвитыми и индустриальными государствами.
В итоговом документе форума16 был повторен провозглашенный еще в Рио-де-Жанейро призыв к изменению существующей модели потребления и производства продукции и ведущей роли самоограничения высокоразвитых стран в достижении этой цели.
В применении к фундаментальной задаче обеспечения устойчивости биосферы в решениях форума была отмечена необходимость социального и экономического развития в пределах несущей емкости экосистем.
В целом, однако, фундаментальные причины продолжающейся дестабилизации биосферы и после Йоханнесбурга остаются непоколебимы: продолжение экономического роста, сохранение режима «общего котла» и стремление снять остроту связанной с этим режимом несправедливости путем увеличения размеров и повышения эффективности помощи развивающимся странам в их усилиях по преодолению нищеты и бедности.
Содействие экономическому росту слаборазвитых государств является правильным и полезным компонентом глобальной стратегии устойчивого развития и преодоления как социального, так и экологического кризиса. Но это направление стратегии ни в коей мере не заменяет и тем более не дает оснований для отмены столь же (если не более) важной ее части, которая должна быть ориентирована на обеспечение неотъемлемых прав всех жителей Земли, включая и население слаборазвитых стран, на принадлежащую им от рождения долю потенциала в системе жизнеобеспечения на планете.
Важно подчеркнуть, что решение этой задачи не требует перераспределения собственности. Любые упреки в адрес сторонников отказа от системы «общего котла» в попытках отнять и разделить таковую беспочвенны, поскольку на сегодня единственным правомочным субъектом применительно к несущей емкости Земли – как общему достоянию человечества – является мировое сообщество. Именно этот субъект заинтересован в скорейшем создании международного режима, который и должен стать основой для справедливого распределения между государствами прав на использование ограниченного ресурса, каковым является биосферный экологический потенциал, и обязательств по сокращению антропогенной нагрузки на природу. Тем самым будет прекращено несущее в себе угрозу выживанию человечества состояние неопределенности, которое в научных кругах определяют как «трагедию общего достояния»17.


4

Конкретные предложения в отношении концептуальных основ и путей их реализации в рамках международного режима использования экологического потенциала Земли были сделаны в докладах Программы развития ООН (ПРООН) в 1994–1996 годах. ПРООН исходит из того, что совокупный объем допустимой нагрузки на окружающую среду определен пределом несущей емкости биосферы. Распределение прав на использование экологического потенциала Земли в виде разрешений на допустимую антропогенную нагрузку предложено осуществить, исходя из того, что каждый человек на Земле имеет равные права на такое использование. Наиболее справедливой основой для этого, по мнению авторов проекта, является распределение соответствующих прав пропорционально численности населения государств18. Придание цены международному экологическому пространству и применение к его пользователям принципа «загрязнитель платит» предлагается положить в основу международного рынка разрешений на допустимую антропогенную нагрузку.
Поскольку индустриальные государства и прежде всего США производят основной объем глобальных загрязнений, им придется выкупать такие разрешения у развивающихся стран. Это может привести к значительному перемещению финансовых ресурсов от богатых стран к бедным. По оценкам доклада ПРООН, эта сумма могла бы составить от 500 млрд. долларов до одного триллиона долларов ежегодно. Реально эта сумма означает оценку тех экологических «издержек» (по сути, части затрат, необходимых для поддержания устойчивости биосферы), которые ведущие индустриальные страны возлагают на мировое сообщество, бесконтрольно используя глобальный экологический потенциал19.
Трудно переоценить значение этого проекта ПРООН, поскольку он фактически призывает к осуществлению идеи международной справедливости в рамках конкретного международного договора. Ее реализация будет означать, что каждый житель Земли обретет свою долю общего достояния, которое сегодня активно расхищается. Население планеты превратится в совладельцев своего рода общественной корпорации по обеспечению сохранения жизни на Земле. Конкретные права граждан будут защищать их государства, действующие от имени мирового сообщества в качестве субъектов ответственности за экологическое пространство, находящееся в пределах суверенитета этих государств.
Вместе с тем важно отметить и уязвимость проекта ПРООН. Распределение разрешений на использование экологического потенциала, иными словами, на антропогенную нагрузку на биосферу, означает, что проблема торможения экономического роста и сопутствующей ему дестабилизации глобальной экосистемы останется нерешенной.
В середине 1990-х годов российскими учеными был предложен иной проект принципов будущего международного режима использования экологического потенциала Земли20. Его концептуальную основу составляет идея корреляции существующих практик и политики ресурсопотребления с перспективой неизбежного возврата мирового сообщества в допустимые пределы использования несущей емкости биосферы и выхода на тот уровень потребления экологического потенциала, при котором устойчивость биосферы обеспечивают естественные процессы синтеза и разложения. В отличие от проекта ПРООН российские предложения предусматривают квотирование не разрешений на антропогенную нагрузку, а обязательств по сокращению абсолютных масштабов использования государствами потенциала ограниченной несущей емкости биосферы Земли.
Однако такой подход сопряжен с возникновением тенденции к торможению и, в конечном счете, прекращению экономического роста индустриальных стран Запада, относящихся к так называемому «золотому миллиарду». Неудивительно, что ведущие страны мира не разделяют его положений.
Исходные параметры для исчисления глобальной и национальной квот на сокращение уровня использования экологического потенциала планеты должны быть определены на основе данных о несущей емкости Земли, несущей емкости каждого государства, фактической совокупной антропогенной нагрузке на глобальную окружающую среду и соответствующем вкладе каждого государства в эту нагрузку.
В основу функционирования системы квот должен быть положен принцип сокращения разрыва в уровнях экономического и социального развития государств третьего мира и стран с переходной экономикой, с одной стороны, и индустриальных высокоразвитых государств, с другой. Это сокращение должно происходить на основе «встречного движения»: первой группы – к ускоренному экономическому росту за счет широкого комплекса мер, важное место в котором для развивающихся стран должна занять активная демографическая политика, нацеленная на сокращение темпов роста населения; второй группы – в сторону самоконтроля уровня потребления экологического потенциала и природных ресурсов, торможения темпов экономического роста и, в конечном счете, перехода от количественного к качественному росту уровня жизни населения.
Создание глобального фонда стабилизации биосферы на основе международных налогов и регулярных национальных взносов могло бы стать важным шагом в направлении поощрения государств, проводящих эффективную политику по снижению антропогенной нагрузки, а также предоставления компенсации странам, обладающим резервом дикой природы, за отказ от освоения этих пространств в целях стабилизации биосферы.
Международная регламентация использования экологического потенциала биосферы – наиболее приоритетная стратегическая задача мирового сообщества. Однако современная структура международных отношений во многом не адекватна тем требованиям, которым должна отвечать политическая система, ответственная за управление отношениями между цивилизацией как социальным организмом, мировой рыночной экономикой и глобальной экосистемой.
Это обусловлено тремя обстоятельствами. Во-первых, существующая система международных отношений построена по «целевому» (или «отраслевому») принципу; и соглашения, и режимы, и международные организации в рамках этой системы созданы и функционируют вне рамок какой-либо общей стратегии. Кроме того, очевиден дефицит международных институтов, способных решать задачи, возникающие на стыке проблемных областей; существующие структуры не предусматривают возможности координации своих действий в интересах сбалансированного функционирования всей системы международных отношений как единого целого.
Во-вторых, доминирующими субъектами в рамках этой системы являются государства, для которых высший приоритет – национальные интересы не только в отношении проблем отраслевой или целевой направленности, но и в сфере решения глобальных проблем и ответа на вызовы, поставленные глобализацией.
В-третьих, из разработки международных соглашений, а тем более принятия решений, часто исключены представители гражданского общества, прежде всего – неправительственных организаций (НПО), которые могли бы способствовать более широкому, сбалансированному и справедливому подходу к урегулированию общечеловеческих проблем.
На этом фоне поиск возможностей сбалансированного и устойчивого развития цивилизации стал одним из серьезных стимулов начавшихся в середине 1990-х годов дискуссий в научных кругах, неправительственных организациях и институтах системы ООН.
В фокусе обсуждения оказалась двуединая проблема демократизации международных отношений и, одновременно, создания – в условиях отсутствия мирового правительства – общеприемлемого механизма надгосударственного воздействия на суверенные государства, чья политика строится без учета глобальной экологической и экономической взаимозависимости и противоречит курсу на справедливое разделение общего груза обязательств в международной системе.
Итогом многолетних обсуждений стала разработка концепции демократического управления (good governance), которую можно было бы назвать концепцией демократического соуправления (ДС), поскольку многосторонность и партнерство участников процесса рассматриваются как ее важнейшие черты21. Концепция ДС применима к сфере как внутригосударственных, так и международных отношений. В последнем случае можно говорить о глобальном демократическом соуправлении (ГДС). ГДС находится в точке пересечения национальных интересов, властных отношений и необходимости совместного разрешения проблемы глобальных взаимозависимостей, выходящих за рамки отдельных государств.
В число участников процесса ГДС включают правительственные организации индустриальных и развивающихся стран, представителей гражданского общества (НПО, научные круги, СМИ, профсоюзы, религиозные организации) и бизнеса (корпорации и финансовые институты, включая Глобальный экологический фонд).
Характеризуя принципы ГДС, Генеральный секретарь ООН выделяет его приверженность международному праву, прозрачность, ответственность, участие граждан в принятии решений, влияющих на их жизнь22, и недопустимость осуществления диктата правительств государств-участников.
Предполагается, что в число объектов ГДС войдут вопросы глобального управления устойчивым развитием; управления интеграционными процессами в рамках глобализации; управления использованием общего достояния человечества и глобальных общественных благ (биосферы, климата, озонового слоя, потенциала Мирового океана, природного биоразнообразия) в условиях экономической и экологической взаимозависимости государств23.
В 2000 г. на Саммите тысячелетия, проведенном под эгидой ООН, концепция ДС была одобрена представителями 191 страны, в числе которых были главы 147 государств и правительств. Спустя два года она была детально обсуждена и конкретизирована на глобальной конференции по устойчивому развитию в Йоханнесбурге.
Широко обсуждаемая проблема реформирования ООН и предлагаемое ее Генеральным секретарем введение новых субъектов в эту организацию в лице представителей гражданского общества, частного сектора, парламентов и местных органов власти открывает возможность принятия концепции ГДС как радикального механизма повышения роли и эффективности ООН в управлении общим достоянием человечества.
Реализация идеи ГДС (включая создание двухпалатной Генеральной Ассамблеи ООН в расчете на участие представителей гражданского общества)24 не только расширит спектр участников разработки глобальных режимов, связанных с использованием общественных благ, но и увеличит возможности закладки в их основу принципа справедливости.
Именно в этом контексте следует оценивать перспективу разработки глобальной рамочной конвенции по использованию экологического потенциала биосферы.
Становление процесса ГДС создает нужные условия для разработки глобальной конвенции об использовании экологического потенциала Земли. Необходимым условием реализации этого документа, как и совершенствования существующей системы экологического управления (состоящей из множества конвенций, режимов, соглашений и организаций экологического профиля), должно стать создание единой Глобальной экологической организации (ГЭО), которая явится одним из трех (наряду с экономическим и социальным) исполнительных органов глобальной стратегии устойчивого развития.
В ситуации отсутствия в системе современных международных отношений механизма принудительного воздействия на суверенные государства ключевая проблема в связи с созданием ГЭО заключается в наделении этой организации полномочиями, которые, оставаясь в рамках международного права, предусматривали бы возможности эффективного воздействия на страны, наносящие ущерб общему достоянию человечества.
В 1999 г. ПРООН выступила в поддержку предложения о предоставлении Совету по опеке ООН мандата на ведение вопросов, связанных с использованием и защитой общего достояния человечества с учетом долгосрочных интересов всей планеты. Она также предложила создать глобальную экологическую организацию на основе Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП)25.
Возможность осуществления Организацией Объединенных Наций на базе ЮНЕП, возведенной до уровня самостоятельного специализированного учреждения ООН, доверительного управления общим достоянием человечества была поддержана Экономическим и социальным советом ООН и участниками Саммита по устойчивому развитию в Йоханнесбурге.
Поскольку будущая ГЭО будет решать проблемы использования общего достояния человечества, защиты биосферы и выживания цивилизации и в той мере, в какой эти проблемы трансграничны и выходят за рамки возможности их урегулирования на национальном уровне, специалисты Университета ООН в своих оценках перспектив глобального управления устойчивым развитием особое внимание уделяют возможностям придания ГЭО, основанной на согласовании, координации и интеграции многосторонних экологических соглашений в рамках ЮНЕП, квазинадгосударственных полномочий.
По их мнению, для этой цели могут быть использованы уже существующие международные организации, чьи возможности воздействия на своих членов носят в известной мере принудительный характер. Это касается Всемирной торговой организации (ВТО), как ведущей организации экономического профиля, и – в социальной сфере – Совета безопасности ООН, ответственного за обеспечение международного мира и безопасности26.
Поскольку экологическое измерение международных отношений входит как одно из трех определяющих компонентов в концепцию устойчивого развития и находится в тесной взаимосвязи с развитием глобальной экономики и международной социальной стабильностью, внедрение экологического направления в сферу компетенции этих двух организаций может обеспечить условия для использования их квазинадгосударственных полномочий для достижения важнейших международных целей при реализации экологического управления на этапе, предшествующем созданию ГЭО.
В той мере, в какой сегодня переход мирового сообщества к устойчивому развитию рассматривается уже не как самодостаточный процесс, а как часть всеобъемлющих процессов глобализации, в системе международных отношений концепция ГДС, нарождающаяся в рамках стратегии экологически устойчивого развития, может стать ядром глобальной системы управления взаимозависимостью стран и народов, в которой проблема сохранения устойчивости биосферы будет решена окончательно и бесповоротно.


* * *

Основой устойчивости и жизнеспособности любой общности людей (от сельского поселения до мирового сообщества) является жесткая регламентация отношения ее членов к ограниченному и не имеющему цены ресурсу, который находится в общем пользовании. Нераспределенность прав и ответственности за его использование неизбежно приводит к деградации или разграблению ресурса, а сопряженная с этим несправедливость – к росту социальной напряженности.
Для мирового сообщества таким ограниченным и уязвимым ресурсом является экологический потенциал биосферы, составляющий основу системы жизнеобеспечения на планете. Сегодня масштабы использования этого потенциала вышли за допустимые пределы. Несмотря на угрозу всемирной экологической катастрофы, мировое сообщество до сих пор не определило правового статуса глобальной биосферы и не создало механизма для регламентации и контроля за использованием этого общего достояния человечества.
Становление системы глобального демократического соуправления создает реальные предпосылки для решения этой жизненно важной проблемы, стоящей перед цивилизацией в XXI веке.

Примечания

1Окружающая среда состоит из биогенов (природных элементов, поглощаемых при синтезе и выделяемых при разложении органических веществ) и организмов биоты (флора и фауна), с которыми взаимодействует данный организм.
2Биосфера состоит из естественной биоты и окружающей среды в глобальных масштабах, а также внешней среды (верхние слои атмосферы и нижележащие слои земной поверхности), в которой живые организмы отсутствуют.
3Горшков В.Г. Физические и биологические основы устойчивости жизни. М.: ВИНИТИ, 1995; Кондратьев К.Я., Донченко В.К. Экодинамика и геополитика. Т. 1. Глобальные проблемы. Санкт-Петербург, 1999.; Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С. Экологический вызов и устойчивое развитие. М.: Прогресс-традиция, 2000. В описании процесса биотического регулирования окружающей среды и путей сокращения антропогенной нагрузки автор опирается на концептуальные положения и идеи указанных работ.
4Способность природной биологической регуляции окружающей среды сохранялась неизменной вплоть до начала индустриальной эры, когда начался быстрый рост антропогенного воздействия на биосферу. По оценкам В.Г. Горшкова, в настоящее время естественная биота суши приближается к полному разрушению, а биота Мирового океана близка к максимальному значению своей способности компенсировать возмущения окружающей среды.
5В природе накопление этого топлива посредством захоронения органического углерода является важнейшим элементом биотического регулирования и представляет собой механизм компенсации потока неорганического углерода из мантии Земли.
6Roodman D.M. Building a Sustainable Society // State of the World. New York – London, 1999. P. 182.
7Будь то идеологическое и физическое насилие или научно-техническое, экономическое и военное превосходство.
8Писарев В.Д. Экологизация международных отношений: политика США и глобальные тенденции. М., 2002.
9Meadous Donella H., Meadous Dennis L., Randers J., Behrens William W. The Limits to Growth. New York: Universe Books. 1972.
10Our Common Future. The World Commission on Environment and Development. New York, 1987.
11Декларация по окружающей среде и развитию. Принцип 7. Рио-де-Жанейро, 1992.
12From the Candidates. 2000. P. 6.
13Лосев K.C. Экологические проблемы и перспективы устойчивого развития России в XXI веке. М.: Космоинформ. 2001. C. 31-32.
14На долю богатейших 20% мирового населения приходится 86% мирового ВВП, а на долю 20% беднейшего населения – менее 1%. Соотношение доходов самых богатых и самых бедных составляло в 1950 г. 35:1, а в 1995 г. оно достигло 74:1. Состояние 200 богатейших людей нашей планеты превышает совокупный доход 41% населения мира.
15Декларация тысячелетия. ООН. Нью-Йорк, 2000.
16Report of the World Summit on Sustainable Development. Johannesburg, 2002.
17Трагедия общего достояния заключается в конкуренции совладельцев за скорейшее использование общего ограниченного блага в собственных интересах и в максимально возможной степени, неизбежно приводящей к его истощению или разрушению. См.: Hardin Garrett. The Tragedy of the Commons // Science. 1968. No 162. Р. 1243-1248.
18Альтернативная схема распределения, изложенная в проекте, предполагает отведение одной половины разрешений пропорционально населению, а другой половины – пропорционально ВНП государств.
19Программа развития ООН. Доклад о развитии человека за 1994 год. Нью-Йорк: Оксфорд юниверсити пресс. 1994. С. 66.
20Данилов-Данильян В.И., Горшков В.Г., Арский Ю.М., Лосев К.С. Окружающая среда между прошлым и будущим: мир и Россия. М.: ВИНИТИ, 1994; Писарев В.Д. Согласование интересов государств в использовании несущей емкости биосферы // На пути к устойчивому развитию России. 1997. № 2. С. 7; Стратегия и проблемы устойчивого развития России в XXI веке. М.: Экономика, 2002.
21Декларация тысячелетия. Саммит тысячелетия. ООН. Нью-Йорк, 2000; Report of the World Summit on Sustainable Development. Political Declaration. Johannesburg, 2002; Economic and Social Council. Doc. E/CN.17/2002/PC.2/7. Р. 233.
22We the People. The Millenium Report. UN. New York, 2001. P. 137, 138, 141, 143.
23Young O.R. International Environmental Governance: Building Institutions in an Anarchical Society // Science and Sustainability. IIASA. Vienna, 1992. P. 245-268; Environmental Governance. A Report on the Next generation of Environmental Policy / Ketti D.F. (ed.). New York, 2001.
24Программа развития ООН. Доклад о развитии человека за 1999 год. Нью-Йорк. С. 111.
25Там же. С. 113-114.
26UNU/IAS Report. International Sustainable Development Governance. Tokyo, 2002.