Старая Турция - Османская, или Оттоманская, империя, как ее официально называли, - была полуколонией империалистических держав. Иностранный капитал эксплоатировал ее при посредстве унизительного и тягостного для турок капитуляционного режима (неподсудность иностранцев местным судам, налоговые и прочие льготы), кабальных займов, концессий, финансового контроля и т. п. Наряду с этим от Турции неуклонно отторгались ее территории, а великие державы открыто обсуждали проекты ее окончательного раздела. Османская империя не могла сопротивляться натиску могущественных держав. Она быта безнадежно слаба. Феодально-теократический строй, засилье иностранного капитала, господство продажной султанской клики - все это разъедало государственный организм империи и облегчало задачу международной дипломатии.

Мировая воина 1914 - 1918 гг. нанесла. Турции особенно тяжелый удар. Германия, добивавшаяся интригами и шантажом участия Турции в войне, превратила Турцию в своего и финансового и военного вассала"1 . Стамбульское правительство, продолжавшее носить пышное название "Блистательной Порты", сделалось фактически приказчиком германского военного командования. Военный разгром Германии и ее союзников привел Турцию к полной катастрофе. Разбитая и униженная, без денег и без армии, руководимая султаном-изменником, она, казалось, была обречена на полную гибель.

Турцию спасла Октябрьская социалистическая революция в России. Советское правительство не только отвергло захватническую политику царизма, но и протянуло руку помощи и дружбы турецкому народу, начавшему борьбу за свою национальную независимость. Эта помощь и дружба сыграли решающую роль в национально-освободительной войне Турции.

Тов. В. М. Молотов в своем выступлении на VII съезде советов СССР, вспоминая о погребенной навек политике царизма, говорил: "Между той эпохой и советской властью легла пропасть. Советская власть, как власть рабочих и крестьян, исходила и исходит из другой политики, исключающей политику захватнических планов и проникнутой глубоким сочувствием к делу возрождения новой Турции. На этой прочной основе крепнут отношения советско-турецкой дружбы"2 . Октябрьская революция в России сделала возможной турецкую кемалистскую революцию. Дружественная политика советского правительства обеспечила в дальнейшем кемалистам победу. По сути дела, отношения с Советской страной явились для Турции и остаются поныне решающим фактором ее независимого бытия.

*

С первых дней своего существования советское правительство положило в основу своей политики ленинско-сталинские принципы мира и уважения к праву каждого народа на самостоятельное развитие. Эти принципы были немедленно применены также по отношению к Турции. Уже "декрет о мире", принятый съездом советов 8 ноября 1917 г., т. е. буквально на другой день после образования советского правительства, объявил "безусловно и немедленно отмененными" все тайные договоры царского и Временного правительств"3 . Еще более конкретно определило советское правительство свою позицию по отношению к Турции в "Обращении Совета Народных Комиссаров РСФСР" от 7 декабря 1917 г., подписанном Лениным и Сталиным. В этом историческом документе было прямо сказано, что

1 Ленин. Соч. Т. XIX, стр. 367.

2 В. М. Молотов. Отчетный доклад о работе правительства VII съезду Советов СССР, 25 января 1935 г., стр. 19. Партиздат. 1935.

3 "Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях" ("Международная политика"). Ч. 2-я, стр. 89. Изд. НКИД. М. 1926.

стр. 100
"тайные договоры свергнутого царя о захвате Константинополя, подтвержденные свергнутым Керенским, - ныне порваны и уничтожены"1 .

Однако в то время Турция была еще под властью султана и германского империализма. Оттоманская империя в союзе с Германией продолжала военные действия против советских республик. Брестлитовские акты (перемирие от 15 декабря 1917 г. и мирный договор от 3 марта 1918 г.), в которых Оттоманская империя участвовала, как член четверного союза, не устранили захватнических планов турецких панисламистских и милитаристских кругов. Султанское правительство захватило районы Карса, Ардагана и Батуми, хотя, по Брестскому миру, их судьба должна была быть решена путем плебисцита. Далее, султанское правительство стадо добиваться новых территориальных приращений на Кавказе, используя в этих целях закавказских контрреволюционеров. Аппетиты оттоманских милитаристов настолько возросли, что на Батумской конференции с представителями грузинского меньшевистского правительства в мае 1918 г. оттоманская делегация заявила, что Брестлитовский договор "ввиду изменившихся условий не может служить основой для переговоров"2 .

Султанское правительство открыто нарушало условия Брестского договора. В июне 1918 г. по приказу Энвер-паши была сформирована в Батуми; особая (9-я) армия для похода на Ереван. В том же месяце султанский генерал Нури-паша захватил Ганджу. Наконец, в сентябре 1918 т. оттоманские войска совместно с белогвардейскими бандами после кровопролитных боев выступили в Баку. По существу, султанское правительство выполняло задание германского империализма, стремившегося к захвату бакинской нефти.

Но это были предсмертные судороги оттоманского милитаризма. 20 сентября 1918 г. советское правительство сделало формальное заявление о прекращении действия Брестлитовского договора в советско-оттоманских отношениях. В ноте, направленной оттоманскому министерству иностранных дел, было указано: "Оттоманское правительство в течение истекшего полугодия непрерывно нарушало брестлитовский договор, несмотря на все протесты советского правительства. Теперь, наконец, в довершение всего оно захватило и подвергло ужасающему разгрому один из важнейших городов Российской Республики. Правительство Российской Федеративной Советской Республики присуждено признать, что действия оттоманского правительства фактически отменили устанавливавший мирные отношения между Россией и Турцией брестлитовский договор..."3 .

Оттоманские войска были изгнаны из Баку. Вскоре турецкий народ взял в свои руки решение судеб Турции. Созданное в Анатолии под руководством Кемаля Ататюрка национальное правительство сразу же оценило удельный вес Советской России и значение советской поддержки для дела борьбы турецкого народа за независимость.

С этого времени характер советско-турецких отношений радикально изменился. 23 апреля 1920 г. в Анкаре открылось Великое национальное собрание, объявившее себя верховным органом власти в Турции, а, через три дня, 26 апреля, председатель Великого национального собрания Кемаль Ататюрк направил в Москву на имя В. И. Ленина письмо, в котором просил поддержать борьбу Турции за независимость и предложил установить постоянные сношения между РСФСР и Анатолией. По существовавшим в то время условиям связи это письмо шло до Москвы целый месяц. 2 июня 1920 г. советское правительство отправило в Анкару ответное письмо. В нем содержалось признание основных внешнеполитических принципов, провозглашенных Великим национальным собранием (независимость Турции с включением в ее состав бесспорно турецких территорий; уничтожение капитуляций, иностранного контроля и сфер влияния иностранных государств; передача вопроса о проливах на решение конференции черноморских государств), а также предлагалось немедленно обменяться дипломатическими и консульскими представительствами. В этом же письме наряду с "пожеланиями успеха народам Турции, борющимся за свою независимость", было указано, что советское правительство "в эти дни, тяжелые для Турции... счастливо заложит прочный фундамент дружбы, которая должна связать турецкий и русский народы"4 .

Летом 1920 г. в Москву прибыла первая делегация правительства Великого национального собрания Турции. Осенью того же года в Анкаре начало функционировать советское посольство. Одновременно, в результате разгрома дашнаков турецкой армией и советизации Армении, наладились непосредственные связи между совет-

1 "Международная политика". Ч. 2-я, стр. 95.

2 Мустафа Кемаль "Путь Новой Турции 1919 - 1927". Т. III, стр. 324. М. 1934.

3 "Международная политика". Ч. 2-я, стр. 176.

4 "Международная политика". Ч. 3-я. Вып. 1-й, стр. 20 - 27. М. 1928.

стр. 101
ским и турецким военными командованием на Кавказе. Вместе с тем в Москве открылись переговоры о заключении советско-турецкого договора.

16 марта 1921 г., в разгар турецкой освободительной войны, был подписан в Москве договор "о дружбе и братстве между РСФСР и Турцией". Это был, первый подлинно равноправный договор, заключенный Турцией с великой державой. Новая Турция получала, признание национальной независимости и столь для нее важную поддержку в освободительной войне.

Московский договор1 окончательно установил сухопутную границу между обеими странами. Советское правительство уступило Турции районы Карса, Ардагана и Артвина, а Турция отказалась в пользу Грузинской ССР от всяких претензий на Батуми. Это решение устранило возможность трений между двумя дружественными государствами и создало спокойствие на Кавказе.

В московском договоре содержался ряд важных статей принципиального характера. Так, оба правительства заявили, что они разделяют "принципы братства наций и права народов на самоопределение и отмечали тот факт, что всякие трудности, созданные для одного из двух народов, ухудшают положение другого". Договаривающиеся стороны обязались не признавать никаких договоров, к принятию которых одна из них принуждалась бы силой. Советское правительство при этом специально оговорило, что оно не будет признавать международные акты, касающиеся Турции, если эти акты не признаны Великим национальным собранием. Иными словами, советское правительство заверило Турцию, что не будет признавать кабальный для Турции Севрский договор, подписанным представителями султана и не признанный анкарским правительством. Далее, советское правительство полностью отказалось от всякого рода прав, вытекающих из прежде существовавшего в Турции режима капитуляция, поскольку такой режим несовместим со свободным национальным развитием всякой страны, равно как и с полным осуществлением ее суверенных прав". В связи с этим был условлено, что граждане каждой стороны, проживающие на территории другой, будут полностью подчиняться местным законам. К числу принципиальных статей московского договора относилось, наконец, заявление сторон о том, что они признают за народами "право на свободу и независимость, а равным образом их право на избрание формы правления, согласно их желанию". Весьма важными были пункты договора по вопросу о режиме черноморских проливов. Стороны, "дабы обеспечить открытое и свободное прохождение через них (т. е. через проливы) для торговых сношений всех народов", договорились "передать окончательную выработку статута Черного моря и проливов особой конференции из делегатов прибрежных стран, при условии, что вынесенные ею решения не нанесут ущерба полному суверенитету Турции, равно как и безопасности Турции и ее столицы Константинополя". Серьезное значение имело обязательство обеих сторон не допускать на своей территории пребывания групп, имеющих целью борьбу с другой договаривающейся стороной. Это обязательство имело в первую очередь в виду прекращение враждебной советскому правительству деятельности белогвардейских элементов, просочившихся на территорию Турции.

Московский договор предусматривал также урегулирование отношений между правительством Великого национального собрания Турции и закавказскими советскими республиками. Во исполнение этого постановления правительство РСФСР приняло участие в созванной в Карсе конференции представителей Турции, с одной стороны, и советских республик Грузии, Армении и Азербайджана - с другой. Конференция закончилась подписанием 13 октября 1921 г. турецко-закавказского мирного договора. В основном Карсский договор повторял положения Московского договора от 16 марта 1921 г. и таким образом, распространил на закавказские республики постановления последнего2 .

В том же, 1921 г., зимой, советское правительство направило в Турцию чрезвычайную миссию во главе с М. В. Фрунзе. Во время ее пребывания в Анкаре, 2 января 1922 г., состоялось подписание договора о дружбе между Турцией и Украинской ССР3 . В этот момент Турция, отбив в сражении на реке Сакарья, последний натиск интервентов, готовилась перейти в решительное наступление. Пребывание в Анкаре такого выдающегося полководца, как М. В. Фрунзе, имело громадною значение для дальнейших успехов турецкого оружия.

Помощь, оказанная советским правительством, сыграла решающую роль в борьбе Турции за независимость. Турец-

1 Полный текст см. в "Сборнике действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами" ("Сборник действующих договоров...") НКИД. М. 1938.

2 Полный текст Карсского договора см. в "Сборнике действующих договоров...".

3 Там же.

стр. 102
кий народ увидел, что он не одинок, что у него имеется сильный и притом бескорыстный друг. Признательность и симпатии к Советской стране распространились по всей Турции. Руководители новой Турции неоднократно отмечали это в своих публичных выступлениях и в обращениях к советскому правительству. Кемаль Ататюрк в своей телеграмме, отправленной в Москву 29 ноября 1920 г., сообщал "о чувстве восхищения, испытываемом турецким народом по отношению к русскому народу"1 . Студенты стамбульского университета, к ужасу реакционной профессуры, потребовали присуждения Нобелевской премий мира В. И. Ленину. Анатолийская официозная пресса регулярно помещала передовые статьи о советских республиках, заявляя об "искренейших чувствах дружбы и братства, питаемых турецким народом к великой и благородной союзнице - Советской России"2 . Даже мелкие провинциальные листки неизменно подчеркивали великую роль Советской России. Они писали: "Ленин - гордость человечества", "Ленин - солнце и честь всех людей"3 .

Значение советской поддержки туркам трезво оценили иностранные наблюдатели, независимо от той позиции, которую они в то время занимали по отношению к Турции и к Советскому Союзу. Известный британский историк Тойнби впоследствии признал: "В критический момент борьбы они (турки) пышно схватила руку, которую Россия протянула им, и эта поддержка имела громадную ценность для их дела. Помимо материальной помощи, снаряжением и деньгами... их дух усилился в неизмеримой степени благодаря сознанию, что им не придется сражаться с победоносными союзными державами в одиночку, но что они имеют за собой страну, которая даже в поражении и несчастье остается потенциальной великой державой"4 .

Советское правительство всемерно поддерживало Турцию также дипломатическими средствами. Основной задачей своей политики на Ближнем Востоке советское правительство поставило обеспечение мира на основе удовлетворения национальных стремлений Турции. В соответствии с этой задачей Советское правительство выступило, например, с требованием о приглашении правительства Великого национального собрания Турции на Генуэзскую конференцию. В меморандуме от 11 мая 1922 г., врученном представителям держав в Генуе, советская делегация указала, что "присутствие турок на конференции способствовало бы восстановлению мира в Малой Азии" и что "Россия, со своей стороны, в виду ее тесных дружеских отношений к Турции, способствовала бы осуществлению желанной цели"5 . Следуя тому же принципу, советское правительство во время Лозаннской конференции 1922 - 1923 гг. решительно настаивало на обеспечении полного суверенитета Турции в зоне проливов. Советское правительство категорически заявило, что Турция должна пользоваться неограниченным правом укреплять и защищать эту зону. В. И. Ленин незадолго до открытия Лозаннской конференции говорил: "Наша, программа относительно проливов (пока еще приблизительная, конечно) содержит в себе, между прочим:

Во-первых, удовлетворение национальных стремлений Турции. Мы считаем, что не только интересы Национальной независимости этого требуют. Наш опыт решения в течение пяти лет национального вопроса в государстве, содержащем в себе такое обилие национальностей, которое едва ли можно найти в других странах, всецело убеждает нас в том, что единственно правильным отношением к интересам наций в подобных случаях будет максимальное их удовлетворение условии, которые исключают всякую возможность конфликтов на этой почве. Наш опыт создал в нас непреклонное убеждение, что только громадная внимательность к интересам различных наций... создает то доверие, в особенности рабочих и крестьян, говорящих на разных языках, без которого ни мирные отношения между народами, ни сколько-нибудь успешное развитие всего того, что есть ценного в современной цивилизации, абсолютно невозможны!"6 .

Позиция советской делегации в Лозанне была значительно тверже и последовательнее позиции самих турок. Одержав военную победу в борьбе за независимость, турки на дипломатическом фронте оказались гораздо менее стойкими. Реакционеры вела иногда скрытую, а иногда и явную

1 Павлович М. "Революционная Турция". М. 1921.

2 Из передовицы официоза правительства Великого национального собрания Турции "Хакимиети-Миллие"; см. К. Юст "Анатолийская печать", стр. 86. Тифлис. 1922.

3 Из самсунской газеты "Хиляль" и трапезундской "Истикбал", см. К. Юст. Ук. соч., стр. 170.

4 Toynbee A. and Kirkwood K. "Turkey", p. 66. L. 1926.

5 "Международная политика". Ч. 3-я, стр. 186.

6 Ленин. Соч. Т. XXVII, стр. 313.

стр. 103
борьбу против радикальной группы кемалистов, возглавлявшейся Кемалем Ататюрком. Решающего влияния на политику турецкого правительства они тогда не имели, но их давление все же чувствовалось. Воздействие этих реакционных сия проявилось, в частности, в том, что турецкая делегация на Лозаннской конференции в поисках компромисса по другим статьям договора (оттоманский долг, права иностранных граждан и др.) сама отступила от принципа полного суверенитета Турции в проливах. Турецкое правительство, вопреки условиям Московского договора, согласилось на то, чтобы вопрос о проливах обсуждался не одними только прибрежными державами, но и другими государствами, не находящимися даже в отдаленном соседстве с Дарданеллами и Босфором.

Далее, и в самом существе вопроса турецкое правительство отошло от принципов Московского договора. Советская делегация требовала, чтобы Турция располагала правом укреплять проливы. Турция же согласилась на их демилитаризацию. Советский проект предусматривал запрещение прохода иностранных военных кораблей через проливы. Турция приняла проект западных держав, разрежающий проход через проливы любым иностранным военным эскадрам без ограничения. Тем самым турецкое правительство оставило Стамбул под постоянной угрозой военного нападения с моря. Последующие события наглядно показали, насколько дальновидной была позиция советского правительства и как неосмотрительно поступила Турция.

Несмотря на эти и некоторые другие колебания в политике турецкого правительства, имевшие место на Лозаннской конференции, советско-турецкие отношения после Лозанны продолжали развиваться в дружественном духе. Советское правительство неуклонно следовало своей прежней принципиальной линии сочувствия и поддержки делу возрождения и независимости Турции. В 1925 г., когда Турецкая республика испытывала серьезные внешние и внутренние затруднения (угрожающее поведение Италии, антикамалистские выступления курдов и турецких феодально-компрадорских элементов), советское правительство дало новое доказательство своей верности принципам мира и уважения к независимости Турции. 17 декабря 1925 г. был подписан советско-турецкий договор "о дружбе и нейтралитете". Он устанавливал, что "в случае военного выступления против одной из договаривающихся сторон, со стороны одной или нескольких третьих держав другая договаривающаяся сторона обязуется соблюдать нейтралитет по отношению к первой". Каждая из сторон взяла на себя обязательство "воздерживаться от всякого нападения на другую", а также "не принимать участия ни в каком союзе или соглашении политического характера, с одной или несколькими третьими державами, направленном против военной или морской безопасности другой договаривающейся стороны"1 .

Договор 1925 г. послужил базой для всего дальнейшего развития политико-договорных отношений между СССР и Турцией. 17 декабря 1929 г. в Анкаре был подписан протокол о продлении договора 1925 г., причем стороны взяли на себя новое, весьма существенное обязательство: "Не начинать без уведомления другой стороны переговоров, имеющих целью заключение политических соглашений с государствами, находящимися в непосредственном соседстве, сухопутном или морском, с названной стороной, и заключать такие соглашения лишь с согласия этой последней"2 . 7 марта 1931 г., также на базе договора 1925 г., было подписано советско-турецкое "Морское соглашение". Оно возложило на Турцию и СССР обоюдное обязательство заблаговременно предупреждать друг друга о закладке новых военных судов или о каких-либо иных предстоящих изменениях в составе военно-морских флотов обоих государств в Черном море и в прилегающих к нему морях3 . Воя совокупность договорных обязательств как по договору 1926 г., так и по последующим соглашениям была протоколом от 7 ноября 1935 г. продлена на 10-летний срок, т. е. до 1945 года.

Советско-турецкие отношения приобрели в этот период исключительно дружественный характер. Оба государства неоднократно осуществляли плодотворное сотрудничество в различных международных организациях. Контакт между Турцией и СССР поддерживался не только обычным дипломатическим путем, но и личными встречами руководящих государственных деятелей обеих сторон. В 1930 г. в Москву прибыл с официальным визитом министр иностранных дел Турецкой республики. Опубликованное в связи с этим визитом официальное коммюнике отмечало: полное совпадение интересов СССР и Турции в отношении существенных проблем международной политики; тот факт, что "советско-турецкая дружба в настоящее время больше, чем когда-либо, является могуще-

1 Договоры о нейтралитете, ненападении и о согласительной "процедуре", стр. 100 - 105. НКИД. М. 1934.

2 Там же, стр. 106 - 110.

3 Там же, стр. 111 - 112.

стр. 104
ственнейшим фактором мира"; отсутствие во взаимоотношениях между СССР и Турцией каких-либо вопросов, которые могли бы "омрачить доброе согласие между двумя страдами"; все более и более близкий и дружественный характер советско-турецких отношений, причем, как было сказано в коммюнике, "оба государства ставят своей задачей сделать эти отношения еще более тесными и сердечными".

Большое значение имели поездки турецкой и советской правительственных делегаций в 1932 и 1933 годах. Турецкая правительственная делегация во главе с Исметом Иненю, занимавшим тогда пост председателя совета министров, присутствовала в 1932 г. на первомайских торжествах в Москве. Советская правительственная делегация во главе с тов. Ворошиловым ездила в Турцию в 1933 г. с ответным визитом и присутствовала в Анкаре на праздновании десятилетия Турецкой республики. Во время этих визитов имел место обмен мнениями по вопросам международной политики и советско-турецких отношений. Тогда же было положено начало советско-турецкому сотрудничеству в области промышленности.

Прежде, на протяжении десяти с лишним лет, советско-турецкие экономические отношения ограничивались почти исключительно торговлей. При этом советский экспорт в Турцию по преимуществу сводился к товарам широкого потребления (мануфактура, сахар, нефтепродукты, резина, силикаты и т. п.). Подписанный 11 марта 1927 г. первый советско-турецкий торговый договор закрепил сложившуюся до этого на практике систему торговли: турецкие купцы на основе определенных контингентов ввозили в СССР свои товары и вывозили в обмен советские товары в Турцию. Такая система вскоре оказалась невыгодной для обеих сторон, и с 1929 - 1930 гг. советско-турецкая торговля была перенесена в основном на турецкую территорию, где она стала осуществляться торгпредством СССР я советским хозяйственными организациями. 16 марта 1931 г. был подписан новый "торговый договор, закрепивший этот порядок.

В 1932 г. советское и турецкое правительства, оставляя в силе существовавший торговый договор, заключили дополнительное торговое соглашение, основанное на принципе нейтрального баланса (нетто - баланс). Тем самым Турция получила гарантию, что ее торговый баланс с СССР будет сводиться без дефицита. Принцип нетто-баланса в советско-турецкой торговле сохранился и в дальнейшем. Он был подтвержден торговым соглашением 1934 г. и новым торговым договором 1938 года.

Однако политические и хозяйственные интересы обеих сторон требовали более широкого экономического сотрудничества. Обычный товарооборот не удовлетворял насущных потребностей Турция в машинах, станках, средствах транспорта и прочем машинотехническом оборудовании. Турецкая республика вступала на путь создания собственной, национальной индустрии. В этом она видела залог сохранения независимости страны. Естественно, что, как это были и в годы борьбы Турции за независимость, турецкое правительство обратилось за содействием к Советскому Союзу.

Советское правительство снова пошло навстречу интересам Турции. Исходя из своей неизменной принципиальной линии поддержки турецкой независимости. Советский Союз оказал турецкому промышленному строительству действенную и своевременную помощь. Договоренность об этом была достигнута во время пребывания Исмета Иненю в Москве в 1932 году. Официальное советско-турецкое коммюнике от 7 мая 1932 г. указывало, что в беседах, которые велись между Исметом Иненю и ответственными руководителями советского правительства, было "уделено особое внимание проблемам экономической и культурной связи между Турцией и СССР". Далее, коммюнике отмечало: "Непосредственное ознакомление турецких гостей с происходящим в СССР хозяйственным строительством и с работами советской науки выявило во многих случаях большое сходство задач, стоящих в этих областях перед обеими странами и практическую возможность более широкого и эффективного контакта. Достигнуто принципиальное соглашение о мерах, способствующих такому практическому контакту, и в этих целях советским правительством открыт долгосрочный кредит в размере 8 млн. долларов с уплатой в натуре ежегодными взносами для приобретения новейших видов оборудования советского производства"1 .

Предоставленный советским правительством кредит сыграл решающую роль в деле создания турецкой национальной промышленности. Значение этого кредита заключалось не столько в размере отпущенных сумм, сколько в условиях его погашения. Кредит предоставлялся сроком на 20 лет без процентов; для его погашения турецкое правительство не должно приобретать иностранную валюту.

Таким образом, для Турции создавалось впервые в ее истории исключительно выгодное положение в вопросе получения

1 "Известия" N 126 от 8 мая 1932 года.

стр. 105
внешнего займа. Впервые Турция получала для своего хозяйственного развития необходимые ей материальные средства, без того чтобы сколько-нибудь поступиться интересами национального суверенитета. Все предыдущие переговоры турецкого правительства, о кредитах с западными державами неизменно кончались неудачей, так как предлагавшиеся Турции условия были несовместимы с принципами независимости страны. Отныне, получив советский кредит, турецкое правительство могло, во-первых, немедленно приступить к развитию тех отраслей промышленности, в которых страна ощущала наиболее острую потребность, а во-вторых, занять в аналогичных переговорах с другими державами более твердую позицию.

Вполне понятно поэтому, что решение советского правительства о кредите было встречено в Турции с большим удовлетворением. Тотчас после возвращения Исмета Иненю в Анкару турецкое правительство пригласило из СССР группу советских специалистов для определения места строительства промышленных объектов, оборудуемых машинами советского производства. Советские эксперты прибыли в Турцию в августе 1932 г. и после нескольких месяцев предварительной работы представили турецкому правительству свои соображения. В первую очередь было намечено построить за счет советского кредита два крупных текстильных комбината: один в г. Кайсёри, второй в г. Назилли. Турецкое правительство одобрило доклад советских специалистов. Оно воочию убедилось в полном бескорыстии дружественного Советского Союза. В самом деле, советские торговые организации продавали Турции готовые текстильные изделия, и создающаяся турецкая национальная текстильная промышленность являлась для них конкурентом. Но Советский Союз прежде всего исходил из стремления помочь Турции в деле укрепления ее независимости. Оплата импорта заграничных текстильных изделий ложилась тяжелым бременем на турецкий валютным баланс, а строительство национальных текстильных предприятий должно было содействовать усилению экономической независимости Турции. Поэтому как советские специалисты, так и пославшее их в Турцию советское правительство высказались за скорейшую постройку комбинатов в Кайсёри и Назилли.

В этом отношении характер и методы работы советских специалистов резко отличались от поистине вредительской деятельности германских консультантов, занимавшихся вопросами турецкой экономики. Один из них, германский "эксперт" Мюллер, в докладе, представленном турецкому правительству, доказывал, что Турция должна отказаться от строительства, промышленных предприятий, военных заводов и железных дорог, так "как ее "призвание" - быть только сельскохозяйственной страной. А представитель фашистской Германии на Лондонской экономической конференции, некий Поссе, дошел до того, что публично назвал политику индустриализации, намеченную турецким правительством, безумием и катастрофой.

После предварительной подготовки советские и турецкие промышленные органы в 1934 г. приступили к практическому осуществлению планов строительства текстильных комбинатов. Условия поставок советского оборудования и погашения советского кредита были уточнены в соглашении, подписанном между СССР и Турцией в Анкаре 21 января 1934 года1 . В мае того же, 1934 г. состоялась закладка кайсерийского комбината; через 13 месяцев, в июне 1935 г., он был пущен в ход. Второй текстильный комбинат, построенный на основе советского кредита, в г. Назилли, был заложен в 1935 г. и пущен в ход в 1937 году. Кроме того в счет кредита были поставлены в Турцию советские автобусы, грузовики и другие необходимые для Турции машины и материалы.

В связи с поставками промышленного оборудования советско-турецкие экономические отношения получили значительный размах. Строительство комбинатов повлекло за собой обучение в. СССР турецких технических кадров, поездки специалистов и руководящих хозяйственных деятелей, контакт научно-технических сил.

Известное развитие получили в этот период также культурные связи между СССР и Турцией. Происходили посещения Турции и ССОР соответственно советскими и турецкими литераторами, артистами, художниками, спортсменами. Установилась связь между турецкими научными кругами и Академией наук СССР. Советские ученые принимали участие в турецких научных конгрессах, а турецкие ученые - в советских. Ряд турецких специалистов был прислан для повышения своего образования в СССР: текстильщики, планеристы, врачи, агрономы, ветеринары. По приглашению турецкого правительства были командированы в Анкару советские конструкторы планерного и парашютного спорта. Советский профессор занял кафедру русского языка и литературы в Историко-филологическом институте в Анкаре.

1 Полный текст см. в "Сборнике действующих торговых договоров и иных хозяйственных соглашений". Вып. 1-й, стр. 282 - 288. НКИД. М. 1935.

стр. 106
Таким образом, за весь этот период, вплоть до начала войны в Европе, советско-турецкие отношения сохраняли свой неизменно дружественный характер. Правда, в политике турецкого правительства время от времени обнаруживались колебания, опасные как для советско-турецкой дружбы, так и для интересов независимости самой Турции. Эти колебания вызывались давлением итало-германского фашизма, добивавшегося вовлечения Турции в орбиту "своего влияния, а также воздействием внутренних реакционных сил в самой Турции. Однако турецкое правительство, очевидно, понимая, что только дружба с СССР является единственной надежной гарантией независимости республики, всякий раз вновь находило правильный путь. Даже создававшиеся в Турции реакционные партии не решались в то время открыто требовать отхода от политики дружбы с Советским Союзом. Во время образования так называемой "либеральной" (в действительности реакционной) партии влиятельная турецкая газета. "Миллиет" писала: "Наша внешняя политика имеет национальный характер. Всякая партия, пришедшая к власти, обязана придерживаться этой национальной политики... Как мы неоднократно заявляли, одной из важнейших основ нашей внешней политики является дружба с СССР. Тот, кто не придает этой дружбе самого важного значения, тот не турецкий гражданин"1 .

Известное беспокойство в СССР выжало странное поведение турецкой делегации на конференции в Монтре по вопросу о проливах в 1936 году. Эта конференция была созвана по инициативе турецкого правительства, убедившегося, что лозаннский режим проливов, принятый вопреки возражениям советского правительства, создает чрезвычайные опасности для самой Турции. Угроза фашистской агрессии, после нарушения Германией договоров и после нападения Италии на Абиссинию, сделалась в Турции вполне ощутимой. Турецкое правительства в своей ноте, разосланной 11 апреля 1936 г. державам, участвовавшим в лозаннских переговорах, совершенно недвусмысленно указывало, что "с того времени (т. е. со времени Лозаннской конференции) обстановка, существовавшая на Черном море, приобрела характер согласия, успокоительного во всех отношениях, тогда как на Средиземном море постепенно устанавливалась неуверенность", и что "в момент, когда наиболее заинтересованные державы объявляют, что имеется угроза всеобщего пожара, Турция в своем наиболее уязвимом пункте оказывается подверженной худшим опасностям без какого-либо противовеса этой тревожной необеспеченности". В виду этого турецкое правительство предложило пересмотреть режим проливов с целью предоставления Турции права укрепить и вооружить эту зону2 .

Советский Союз первым из заинтересованных государств дел согласие на предложение Турции. В ноте от 16 апреля 1936 г. советское правительство заявило, что оно "считает вполне обоснованными опасения Турецкого Правительства в том, что касается необеспеченности всеобщего мира в настоящий момент и наличия серьезной угрозы возникновения войны, и поэтому считает в нынешней обстановке естественным стремление Турецкой Республики обеспечить безопасность своей территории путем соответственного изменения режима проливов"3 . На самой конференции, открывшейся в Монтре 22 июня 1936 г., советское правительство также всемерно поддерживало принцип суверенитета Турции на проливах. Но турецкая делегация занимала не всегда устойчивую позицию. Был даже момент, когда турецкая делегация стала возражать против естественного и законного предложения советского правительства о праве черноморских держав проводить через проливы свои торговые суда без специального разрешения. Однако возникшие в Монтре трудности были быстро преодолены. Турецкая делегация, видимо, получив инструкции из Анкары, отказалась от своих возражений. Конференция благополучно закончилась подписанием 20 июля 1936 г. новой конвенции о проливах, создавшей удовлетворительный как для Турции, так и для СССР режим этой зоны.

То обстоятельство, что несмотря на возникшие в Монтре трудности советско-турецкие отношения по-прежнему сохранили свой дружественный характер, было подчеркнуто в речи Кемаля Ататюрка на открытии сессии турецкого парламента осенью 1936 года. Указав, что, по Монтреской конвенции, "отныне воспрещен проход через проливы кораблям какой бы то ни было воюющей державы", Ататюрк далее заявил: "В этой связи я должен с исключительным удовлетворением напомнить, что дружба наша с СССР, нашим великим морским и сухопутным соседом, доказавшая уже на протяжении 15 лет свои достоинства, продолжает нормально развиваться с той же силой и с той же искренностью, как в первые дни своего возникновения!".

1 "Milliyet" от 27 августа 1930 года.

2 Полный текст ноты турецкого правительства см. в "Известиях" от 14 апреля 1936 года.

3 "Известия" N 92 от 19 апреля 1936 года.

стр. 107
Большое политическое значение имела также декларация Исмета Иненю, заявившего в своей речи в парламенте в июне 1937 г.: "Турецко-советская дружба будет существовать как прочный элемент в политике обеих стран. Я думаю, что мое настоящее заявление совершенно рассеет все сомнения, которые могли и могут родиться в умах относительно хороших отношений и искренней дружбы между обеими странами".

Наконец, в июле тот же, 1937 г. опубликованное в связи с приездом в Москву двух турецких министров официальное советско-турецкое коммюнике тоже отмечало, что дружественные отношения между СССР и Турцией, "выдержавшие испытания всех фазисов международной жизни в течение столь длительного периода времени, с несомненностью доказали совою полную ценность для интересов обеих сторон" и что "эти же интересы требуют сохранения в полном объеме существующих отношений и на будущее время в качестве неизменного, прочного элемента внешней политики обоих государств".

*

10 ноября 1938 г. скончался Кемаль Ататюрк, руководитель борьбы турецкого народа за независимость, бессменный президент Турецкой республики. В его лице Турция понесла тяжелую утрату. В момент нарастания военной угрозы, в момент, когда над Турцией нависла опасность фашистской агрессии, этот мужественный патриот и дальновидный политик был бы особенно ценен и нужен своей стране. Ататюрк не раз призывал своих сограждан свято оберегать национальную независимость. Обладая выдающимся умом и широкими политическими горизонтами, он прекрасно понимал, какую роль сыграла поддержка советского правительства в национальной борьбе турок и какое значение дружба с ССОР должна иметь для Турции в дальнейшем.

Вступивший на пост президента республики Исмет Иненю и сформированное им новое правительство заявили, что будут сохранять и оберегать дружбу с Советским Союзом. Когда разразилась война в Европе, Турция снова подтвердила эти свои заверения.

Не подлежит сомнению, что за дружбу с СССР стоят самые широкие слои турецкого народа. Отражая настроения подавляющего большинства турок, газета "Тан" ("Заря") писала в начале европейской войны: "Заявление премьер-министра о том, что наши отношения с СССР являются и останутся дружественными, успокоило население. В такое напряженное время наши отношения с СССР важнее, чем наши отношения с народами всего мира".

Тем не менее нельзя закрывать глаза и на то, что в Турции развивают бешеную активность фашистские лазутчики и их внутренняя, турецкая агентура. Проникшая в промышленные предприятия, учреждения, даже в некоторые правительственные органы, фашистская свора старается подорвать советско-турецкую дружбу, видя в ней препятствие к осуществлению коварных замыслов гитлеровской Германии, направленных на уничтожение национальной независимости Турции.

Война вплотную приблизилась к балканским границам Турецкой республики. Гитлер вместе со своим подручным Муссолини, захватив и поработив балканские народы, стал готовиться к захвату также и турецкой территории. После вероломного нападения фашистов на Советский Союз гитлеровская угроза Турции сделалась особенно актуальной. Попавшие в руки советского правительства и затем опубликованные документы германского командования неопровержимо доказали, что эти планы фашистов вышли уже из стадии предварительной подготовки. Пытаясь скрыть свои агрессивные замыслы, Гитлер по свойственной ему воровской манере начал распространять слухи о том, будто не Германия, а Советский Союз намеревается совершить нападение на Турцию. Советское правительство опровергло эту клевету. Больше того, совместно с британским правительством оно заявило, что если Турции придется "защищать свою независимость от нападения агрессора, она может рассчитывать на помощь и поддержку союзных держав.

Турецкий народ не может не понимать, какую страшную угрозу несет с собой оголтелый фашизм. Гитлер - ярый враг независимости народов. Он стремится прекратить государственное существование всех независимых стран, превратить все народы в рабов Германии. Единственное спасение для Турции сейчас заключается в том, чтобы смело и решительно дать отпор покушениям фашистов. Всякий, кто противодействует этой священной борьбе турецкого народа за независимость, сам является врагом Турецкой республики.

Кемаль Ататюрк как бы предвидел нависшую ныне над Турцией опасность. В своей речи на съезде народно-республиканской партии в 1927 г., обращаясь к турецкой молодежи с призывом охранять и защищать национальную независимость, Ататюрк говорил: "Турецкая молодежь! Твоей первой обязанностью является всегда охранять и защищать национальную независимость, Турецкую республику...

И в будущем как внутри страны, так и заграницей будут существовать недоброжелатели, которые будут стремиться лишить

стр. 108
тебя этого сокровища... возможно, что неприятель, который стремится к уничтожению твоей независимости и твоей республики, будет представлять собой самую непобедимую державу, которую когда-либо видела земля; что путем хитрости или насилия он сумеет овладеть всеми крепостями и арсеналами твоей родины; что все наши армии будут рассеяны, а страна целиком и полностью окажется во власти неприятеля.

Предположи еще... что те, которые стоят у кормила государства, впали в заблуждение, что они оказались глупцами или предателями, наконец, что эти руководящие лица объединили свои личные и политические интересы с политическими интересами неприятеля...

Даже при таких условиях и при таких обстоятельствах, дитя Турции будущих столетий, твоя обязанность спасти независимость, Турецкую республику. Силы, которые для этого нужны, имеются в тебе, они в той благородной крови, которая течет в твоих жилах"1 .

Поразительное предвидение Кемаля Ататюрка звучит сейчас особенно живо. Действительно, враг силен и коварен. Действительно, он готовится лишить Турцию ее независимости. Угроза, нависшая над Турцией, реальна и страшна. Она наступила даже быстрее, чем это предполагал Ататюрк.

Но также верно, что турецкий народ располагает и мужеством и силой, чтобы дать отпор фашистским захватчикам. Нужно надеяться, что и руководители турецкого правительства не вступят на тот позорный путь, о котором столь гневно говорил Ататюрк. Если Турция будет бороться за свою независимость, ей обеспечены симпатии и поддержка всего прогрессивного человечества. Советский Союз неизменно помогал Турции охранять ее независимость. Ныне вместе с Великобританией Советский Союз защитил соседний с Турцией Иран от угрозы фашистской агрессии и обеспечил независимость иранского народа. Долголетняя традиционная дружба с Советским Союзом, эта подлинная гарантия турецкой независимости, должна, в эти дни тяжелых испытаний, так же как и прежде, служить Турции путеводной нитью ее политики. В этом и только в этом залог независимого существования турецкого народа.

1 Мустафа Кемаль. Кемаль Ататюрк. "Путь Новой Турции". Т. IV, стр. 262.