М. Госполитиздат. 1949.

Тридцать лет отделяют нас от исторических событий, о которых идёт речь в книге Б. Е. Штейна "Русский вопрос" на Парижской мирной конференции 1919 - 1920 гг.)". За это время произошли гигантские перемены в жизни всех стран и народов. На одной шестой части мира победил социализм и окончательно уничтожена эксплоатация человека человеком. С другой стороны, невиданно усилился процесс гниения и распада капиталистического общества. Развитие общего кризиса капиталистической системы вызвало за эти годы вторую мировую войну, перед ужасами которой померкли в памяти события войны 1914 - 1918 годов. Но было снова доказано, что войны, порождаемые капитализмом, не являются для него спасением. Капиталистическая система вышла из второй мировой войны ещё более ослабленной, а силы социализма и демократии - окрепшими и могучими.

Несмотря на то, что книга Б. Е. Штейна посвящена конференции, которая пыталась подвести итоги первой мировой войны, а человечество успело пережить вторую мировую войну, и империалистические людоеды мечтают уже о третьей, вопросы, затронутые в книге, представляют самый непосредственный, злободневный интерес.

Что такое "русский вопрос" на Парижской мирной конференции 1919 - 1920 годов? Это довольно сложный комплекс проблем. Но, бесспорно, важнейшей из них является отношение главных империалистических сил к потрясшему их факту появления первого в мире пролетарского государства. Великая Октябрьская социалистическая революция, победившая в России, затмила все прочие события международного значения. Победа пролетарской революции в России и призыв молодой Советской республики к демократическому миру разоблачили и

опрокинули разбойничьи планы обеих враждебных коалиций воюющих империалистических государств. В Париже и Лондоне, в Вашингтоне и Берлине капиталистические правители увидели, что народы хотят и могут становиться хозяевами своей собственной судьбы. Господа Клемансо и Ллойд Джорджи, Вильсоны и Вандервельде со страхом наблюдали, с какой быстротой находят повсюду распространение пламенные призывы социалистической революций, беспощадно разоблачающие преступные цели империалистической войны. Когда же война закончилась, руководящим политикам Антанты всё труднее становилось навязать пробуждавшимся народам условия грабительского, империалистического мира. Правительства и правящие круги капиталистических государств с исключительной свирепостью душили всякие проявления революционной активности масс, которая являлась отражением Великой Октябрьской социалистической революции в России. Но средства террора оказывались явно недостаточными. Империалистам потребовался грандиозный обман, чтобы ввести в заблуждение народы, чтобы скрыть от них истинный характер своей политики, чтобы замолчать или показать в ложном свете существо великих революционных перемен в России Наиболее "ответственные" функции в этом отношении были возложены на псевдосоциалистических предателей рабочего класса, которые и в Германии и в странах Антанты с трогательным единодушием вышли на первую линию борьбы против Великой Октябрьской социалистической революции. Эти господа - от Каутского до Бевина - с превеликим усердием старались под фальшивым "социалистическим" и "демократическим" флагом спасти капитализм, противопоставляя идеям и принципам пролетарской революции, лозунгам мира и свободы народов обветшалые догмы буржуазной лжедемократии.

Не меньшим козырем в империалистической пропаганде, прикрывавшей грязные сделки империалистов за счёт народов, явилась пацифистская фразеология Вильсона. Североамериканский империализм лишь весной 1917 г., позднее других вступивший в первую мировую войну под фальшивой личиной поборника "демократии" против "автократии", уже в тот период питал далеко идущие замыслы - добиться мирового господства. К моменту вступления США в войну обе враждовавшие империалистические коалиции были в значительной мере ослаблены затянувшейся вооружённой борьбой. Американские дельцы спешили извлечь для себя из создавшейся обстановки наибольшие политические выгоды. Вступление США со свежими силами в борьбу к исходу третьего года войны открывало перед американскими капиталистами, уже успевшими основательно "заработать" на своём "нейтралитете", заманчивую перспективу получить решающий голос и при осуществлении передела мира победителями.

В победе пролетарской резолюции в России американский империализм почуял угрозу провала своих заветных планов. Соединённые Штаты готовы были сразу взять на себя роль главного организатора крестового похода против большевизма в объединённом смертельной ненавистью к молодой Советской республике лагере Антанты. Таким образом, выход американских монополий на арену борьбы за мировое господство с первых же шагов ознаменовался стремлением задушить молодую Советскую социалистическую республику. Выразителем этих стремлений был лицемерный святоша Вудро Вильсон, выступавший в роли "идола мещан и пацифистов", как писал о нём Ленин. Вильсон был ловким мастером возвышенных речей о "гуманности", о "социальной справедливости", под шум которых он возглавил свору международных разбойников империализма, направлявших кровавую интервенцию с целью порабощения и раздела советских республик.

Буржуазная историография пустила в ход легенду о том, что на Парижской мирной конференции 1919 - 1920 гг. Вильсон из-за своего "идеализма" оказался будто бы "непрактичным", "слабым" партнёром таких прожжённых политиканов, как Ллойд Джордж и Клемансо, "навязавших" якобы наивному американцу целый ряд грабительских решений. Авторы этой легенды, получившей, кстати говоря, широкое распространение в историографии, одновременно хотели и внушить ложное представление о "демократизме" американской империалистической политики, и снять с США ответственность за осуществление и руководство антисоветской интервенцией, и попытаться объяснить личными качествами Вильсона неудачу планов установления американской мировой гегемонии непосредственно после первой мировой войны.

Нечего и говорить, что Вильсон, как империалист, ни в чём не уступал Ллойд Джорджу и Клемансо. Ленин гневно писал о нём как об одном из самых "худших из хищников", худших из "зверей империализма". В тот ответственный момент окончания первой мировой войны, когда Великий Октябрь привёл в движение огромные массы людей, Вильсон казался "незаменимым" не только для американской буржуазии, но и для международной империалистической реакции, ибо особенностью Вильсона являлось его искусство демагога, уменье ловко жонглировать пацифистско-либеральней фразеологией и маскировать проведение зверской, разбойничьей политики елеем лицемерных "демократических" молитв и обещаний.

Книга Б. Е. Штейна содержит обширный и убедительный материал, показывающий, что так называемый "русский вопрос", т. е. разработка планов империалистической интервенции против советского государства при активнейшем и руководящем участии США, был главным занятием Парижской мирной конференции.

Страх перед пролетарской революцией в России и её могучим воздействием на трудящиеся массы всех стран и народов отодвинул на второй план все остальные проблемы, стоявшие перед участниками конференции. Победившая империалистическая коалиция не была уверена в возможности

безнаказанно навязать народам грабительский империалистический "мир", пока существуют Советы. Это неизбежно превращало "русский вопрос" в центральную проблему на Парижской мирной конференции.

Антисоветская интервенция империалистических государств против Советской России началась задолго до Парижской конференции. К моменту обсуждения "русского вопроса" Вильсоном, Ллойд Джорджем, Клемансо и их подручными в Версале "великие" державы обладали уже определённым опытом вооружённой борьбы с первой в мире страной пролетарской диктатуры. Но этот опыт представлялся для них малоутешительным. Несмотря на многократный количественный и качественный перевес в технике и в вооружении интервенционистских войск над вооружёнными силами Советской республики, неприкрытая интервенция быстро и бесславно провалилась. Антанта не только теряла своих солдат убитыми: многие из оставшихся в живых становились пламенными приверженцами и пропагандистами идей революции в западных странах. Прямая, неприкрытая антисоветская интервенция при помощи собственных солдат становилась для империалистов опасной.

Как найти средство продолжать антисоветскую, империалистическую интервенцию и расширить её масштабы, придав ей более удобную, гибкую, прикрытую форму? Под таким углом зрения шло обсуждение "русского вопроса" на Парижской мирной конференции. В рецензируемой книге приводится данный И. В. Сталиным замечательный анализ империалистической политики перехода интервенции от неприкрытой к прикрытой её форме (стр. 90 - 92).

И. В. Сталин указывал, что "в ходе борьбы наметилась новая комбинация, новая, прикрытая форма вооружённого вмешательства, правда, более сложная, чем открытое вмешательство, но зато Солее "удобная" для "цивилизованной" и "гуманней" Антанты. Мы имеем в виду наскоро сколоченный империализмом союз буржуазных правительств Румынии, Галиции, Польши, Германии, Финляндии против Советской России". Раскрывая существо приёмов антисоветской политики "великих" держав, товарищ Сталин говорил: "К чему "опасная" тля империализма открытая интервенция, требующая к тому же больших жертв, раз есть возможность организовать прикрытую национальным флагом и "совершенно безопасную" интервенцию за чужой счёт, за счёт "малых" народов?"¹ .

Прикрытая форма интервенции полностью соответствовала духу "вильсонизма" - маскировке разбойничьей, империалистической политики при помощи лживых деклараций о "невмешательстве" во внутренние дела России и о готовности "великодушно и охотно помочь" русскому народу и России. Как видно, современная практика империалистического закабаления народов американскими монополистами под флагом оказания им "помощи" имеет определённую традицию.

В работе Б. Е. Штейна показаны различные фазы осуществления империалистами курса на прикрытую интервенцию, интервенцию чужими руками. Специальное внимание уделено, в частности, переговорам о предполагавшейся конференции на Принцевых островах.

Принцевы острова Вильсон и Ллойд Джордж хотели использовать для того, чтобы добиться приостановки наступательных операций Красной Армии и спасти от разгрома белобантатские формирования в момент усиленной подготовки свежих интервенционистских кадров. В книге правильно отмечается, что в кругах Антанты определённым образом рассчитывали также на то, что заведомо малоприемлемые условия участия советских делегатов в конференции на Принцевых островах заставят советское правительство отказаться от этого предложения, что позволит империалистам шуметь об "агрессивности" большевиков и о "миролюбии" Антанты. "Своим согласием принять приглашение на конференцию советское правительство расстроило эту коварную империалистическую игру" (стр. 139).

Весьма схожий с "инициативой" встречи на Принцевых островах провокационный смысл имели такие действия империалистических держав, как посылка миссии Буллита в Москву и предложения Гувера об оказании "продовольственной помощи" Советской России в 1919 году. Характерно, что в обеих этих акциях, организованных правящими кругами США, весьма важным составным элементом являлась разведывательная деятельность против советского государства. "Гувер стремился, маскируясь организацией продовольственной "помощи", укрепить силы, сражавшиеся против Советской России и (это было основной целью его предложения) под прикрытием "благотворительного" общества создать в Советской России разветвлённую разведывательную организацию, для того чтобы через неё организовать контрреволюционные силы и взорвать изнутри советский строй" (стр. 167).

Партия большевиков и советское правительство, руководимые великими гениями революции - Лениным и Сталиным, - своевременно разгадывали чёрные замыслы империалистических хищников, расстраивали все их комбинации, поднимали народ на разгром всех и всяческих интервентов и их пособников, как бы они ни маскировались.

В книге даётся общая характеристика целого ряда спланированных или организованных в Париже антисоветских вооружённых авантюр в Восточной Галиции, в Прибалтике, на Дальнем Востоке и в Сибири, на севере России, в Бессарабии, на Украине, в Крыму и в Закавказье. Существенной чертой всех этих преступных действий было стремление империалистических разбойников расчленить территорию советских республик, разорвать её на куски, осуществить грабительский раздел её таким образом, словно речь шла о вновь открытой колонии.

Эти откровенно захватнические в отношении России колонизаторские планы Англии, США, Франции, Италии являлись предме-

¹ И. В. Сталин. Соч. Т. 4, стр. 246 - 247.

том самого циничного торга на Парижском мирной конференции между Вильсоном, Клемансо, Ллойд Джорджем и представителями других империалистических держав, в частности Японии, торга, входившего необходимой составной частью в обсуждение "русского вопроса".

Книга Б. Е. Штейна содержит значительное количество документов, которые с неопровержимой ясностью показывают, как далеко простирались волчьи аппетиты капиталистических трестов и монополий, нефтяных королей и металлозаводчиков, текстильных фабрикантов и банкиров, диктовавших дипломатам свою политику в "русском вопросе". Но так как "Вильсон, Ллойд Джордж, Клемансо, Орландо стремились всячески затушевать, замаскировать подлинный империалистический смысл вооружённой интервенции, организованной ими против Советской России" (стр. 236), то свои заявки на советскую территорию, сформулированные после жестоких перебранок, они облекали в "приличную" юридическую форму "договоров" и "соглашений" со спешно сфабрикованными марионеточными режимами и правительствами. Именно таковы были "договоры" с Колчаком, Деникиным, с дашнаками и грузинскими меньшевиками, с муссаватистами, с буржуазными националистами прибалтийских республик, со всеми другими презренными предателями и лакеями империализма. "Эфемерность национальных "правительств" оккупированных областей объясняется не только их буржуазным характером, чуждым интересам рабочих и крестьян, но и, прежде всего, тем обстоятельством, что они являются простыми придатками оккупационных властей, что не могло не лишить их всякого морального веса в глазах широких слоев населения" ² , - писал товарищ Сталин. Тем не менее империалисты упорно делали ставку на эти "самостоятельные" окраинные государства.

В планах осуществления интервенции чужими руками немалую роль политики Антанты и ОША отводили военной машине, потерпевшей поражение в войне империалистической Германии. На заседании Совета глав делегаций 15 сентября 1919 г. Ллойд Джордж предложил вооружить и направить против Советской России полумиллионную армию белополяков. Одновременно он как бы "вскользь" высказал мнение, что "задержавшиеся" в Прибалтике немецкие войска "являются большой силой, которая могла бы бороться с большевизмом". В последовавшей затем дискуссии по вопросу о том, следует ли добиваться эвакуации германских войск из Прибалтики, так как польская армия "заместит" немцев на столь ответственном антибольшевистском фронте, "представители США под всякими благовидными предлогами стремились задержать немецкие войска в Прибалтике с тем, чтобы использовать их совместно с другими антисоветскими силами в походе против России" (стр. 287). Авторы современной "идеи" американских поджигателей войны 6 восстановлении и использовании германского милитаризма против СССР, таким образом, также имеют своих предшественников.

Печатью злободневности отмечены и многие другие факты тридцатилетней давности, о которых идёт речь в книге Б. Е. Штейна. Достаточно напомнить, например, эпизод из истории блокады Советский России, которая была организована государствами Антанты и США в качестве одной из форм антисоветской интервенции все главные империалистические державы были, по существу, за блокаду Советской России. Однако Вильсон, по формальным основаниям, возражал против объявления блокады, так как это означало бы, что между Советами и объявляющими блокаду державами официально существует состояние войны. Такое "признание" было "недопустимо", так как сразу подорвало бы всю пацифистскую демагогию Вильсона. Кроме того - ив этом заключалось основное - "установление формальной блокады нарушало принцип "свободы морей" и дало бы в руки соперника США - Великобритании - опасный прецедент, который последняя могла бы в другом случае применить против США" (стр. 364). Несмотря на столь серьёзные осложняющие моменты, главная задача парижских "миротворцев" - "борьба с большевизмом" - должна была в конце концов перевесить. Не кто иной, как по-геростратовски известный американский дипломат Джон Фостер Даллес, взял на себя миссию составить телеграмму на имя Вильсона "с объяснением причин необходимости установления блокады в Балтийском и Чёрном морях" (стр. 370).

Мрачные фигуры махровых поджигателей войны - Черчилля, Буллита, Гувера, Даллеса - часто мелькают на страницах книги в роли участников "разрешения русского вопроса" на Парижской мирной конференции 1919 - 1920 гг. в качестве активных организаторов и проводников преступной интервенционистской политики.

Наряду с этими фигурами ещё живых и действующих врагов прогрессивного человечества, носителей позорных традиций Версаля, перед читателем возникают и многие другие знакомые картины, во многом сближающие вчерашние преступления империалистических заговорщиков против мира и свободы народов с их сегодняшними усилиями разжечь пожар новой мировой войны.

Лицемерие Вильсонов и медоточивые фразы о "гуманности" и "демократизме", щедро расточавшиеся тридцать лет тому назад людьми, хладнокровно подготовлявшими и проводившими в жизнь политику массового истребления людей, не могут не напомнить об отвратительном ханжестве современных обитателей Белого дома, воинствующих атомщиков и их подголосков.

Однако уже и тридцать лет тому назад империалистическим разбойникам оказалось не под силу разрешить "русский вопрос". Автор правильно пишет: "Первое военное нападение международного капитала на страну социализма окончилось полным его крахом. Парижская мирная конференция потерпела полный провал в обоих аспектах поставленною ею "русского вопроса", т. е.

² И. В. Сталин. Соч. Т. 4, стр. 179.

уничтожения советской власти и расчленения России. Вопреки планам руководителей конференции - Клемансо, Ллойд Джорджа, Вильсона - "русский вопрос" был разрешён усилиями народов социалистической республики, отбивших нашествие иностранных интервентов, отстоявших независимость и свободу своей родины и прочно ставших на путь социализма" (стр. 418 - 419).

Человечество проделало огромный путь развития за годы, истекшие со времени первых антисоветских авантюр черчиллей и вильсонов.

На Парижской мирной конференции 1919 - 1920 гг. твердолобые политики буржуазии ещё задавались вопросом, как найти средство ликвидации "аномалии" - первого в мире социалистического государства. История показала неосуществимость и обречённость этой реакционной затеи. Зато неминуемо приближается то время, когда действительной аномалией в жизни народов будет повсюду признаваться общественный строй, порождающий кризисы и войны, несущий народам нищету и рабство.

Книга Б. Е. Штейна "Русский вопрос" на Парижской мирной конференции (1919 - 1920 гг.)", безусловно, представляет собою ценное историческое исследование. Автор привлёк богатый материал для обоснования своих выводов: о том, что Парижская мирная конференция 1919 - 1920 гг. являлась политическим и организационным штабом вооружённой интервенции, направленной против Советской России; о том, что правящие круги Англии, США, Франции, Японии и Италии соперничали между собой в едином стремлении свергнуть советскую власть и расчленить Россию; о том, что особо подлую роль в маскировке преступных антисоветских действий мнимо "демократическими", "гуманными" целями играл американский империализм и его глашатай Вильсон.

Серьёзным достоинством книги Б. Е. Штейна является широкое привлечение поистине неисчерпаемого богатства высказываний Ленина и Сталина как по общим вопросам международной политики после первой мировой войны, так и специально по Парижской мирной конференции.

К числу положительных сторон книги следует также отнести приложенный к ней критический обзор литературы и источников. Это тем более нужно, что за последние годы советский читатель получил значительное количество переводной литературы, преимущественно мемуарного характера, посвященной Версальскому миру и связанным с ним событиям. Подавляющее большинство этих книг, вышедших в серии "Библиотека внешней политики", страдает отсутствием подлинно научных, политически острых комментариев. Вводные статьи к книгам Г. Никольсона, А. Тардье и других свидетелей или соучастников преступлений парижских империалистических "миротворцев" явно неудовлетворительны. В результате отсутствия критического партийного подхода к фальсифицированным буржуазным источникам в ряде работ советских авторов проскальзывает либеральная, извращённая оценка Парижской мирной конференции 1919 - 1920 гг. и смазывается её роль как центра империалистического заговора против советского государства.

Нельзя не согласиться поэтому с Б. Е. Штейном, когда он призывает советских историков последовательно разоблачать буржуазные взгляды и позиция, касающиеся "русского вопроса", и восстановить его действительную роль и значение в период подготовки грабительского, империалистического мира руководящими политиками Антанты и США.

Этот призыв тем более обоснован, что сам Б. Е. Штейн в своей книге далеко не исчерпал всех сторон столь важной и актуальной темы.

Так, в частности, следовало бы дать анализ конкретных результатов Парижской мирной конференции не только с точки зрения её организующей роли в антисоветской интервенции, но и в свете поисков империалистами решения "русского вопроса" путём направления всей "версальской системы" послевоенных отношений против Советской страны. В книге Б. Е. Штейна даётся в общей постановке идея пресловутого "санитарного кордона". Но в таком исследовании, как рецензируемая книга, несомненно, необходимо было дать детальный разбор серии мирных договоров, подписанных в Версале, Сен-Жермене, Нейи, Трианоне и Севре, под углом зрения выявления того воздействия, которое оказывал "русский вопрос" на содержание этих документов.

Автор книги не уделил должного внимания и такому серьёзному вопросу, как политика империалистических заправил Парижской мирной конференции, направленная против массового революционного движения в различных странах, поднявшегося под могучим идейным воздействием Великой Октябрьской социалистической революции. А это, бесспорно, один из серьёзных аспектов "русского вопроса".

Мы вправе ожидать, что вслед за работой Б. Е. Штейна появятся другие монографии, которые смогут восполнить отдельные пробелы этой книги.

Однако в целом нужно признать актуальную книгу Б. Е. Штейна вполне бесспорным положительным вкладом в советскую историческую литературу.