Paul MANTOUX. Lea deliberations du Conseil des Qualre (24 mars - 28 juin 1919). Paris 1955. 2 vol. 521, 579 p.

Поль МАНТУ. Дискуссия в Совете четырех (24 марта - 28 июня 1919)

Документация, касающаяся Парижской (Версальской) мирной конференции 1919 - 1920 гг., и, в частности, документация руководящего органа этой конференции - Совета четырех (Вильсон, Ллойд-Джордж, Клемансо и Орландо) - в течение длительного периода хранилась в архивах министерств иностранных дел четырех держав и оставалась секретной. Вплоть до 1944 г. были допущены только незначительные нарушения этой секретности. Так, в 1922 г. Рей Стеннард Бекер, один из секретарей Вильсона, возглавлявший на Парижской конференции Бюро печати делегации США, в своей книге "В. Вильсон и мировое устройство", написанной с целью оправдать политику своего шефа, воспроизвел один из протоколов Совета четырех. Другое нарушение секретности допустил бывший генеральный секретарь итальянской делегации на Парижской конференции Альдрованди-Марескотти в двух своих книгах, выпущенных в 1936 и 1938 годах. Однако обе эти книги ("Guerra diplomatica" и "Nuovi Ricordi e Frammenti di Diario") посвящены почти исключительно обсуждению итальянских вопросов, и приведенные в них документы только в небольшой части являются стенографическими записями. За этими двумя исключениями историческая литература не имела возможности опираться на стенограммы Совета четырех. Хотя с 1920 г. до 1944 г. неоднократно поднимался вопрос о необходимости опубликовать записи дискуссий в Совете четырех, но, по-видимому, ни одно из правительств четырех стран, сменявших друг друга у кормила правления, не проявило большой настойчивости в этом вопросе. Все эти правительства независимо от их политических программ имели основания опасаться опубликования подлинных документов Парижской конференции и в особенности документов Совета четырех, где формулировались основные решения, в частности по "русскому вопросу", германским репарациям и т. д. Только в 1944 и 1946 гг. Государственный департамент США издал 13-томную документацию Парижской конференции "Papers relating to the Foreign Relations of the USA: The Paris Peace Conference".

Рецензируемая французская публикация П. Манту появилась через 11 лет после первых книг американской публикации. В промежутке вышло в свет английское издание "Documents on British Foreign Policy", которое подверглось разбору в советской исторической литературе. Что же нового дает французская публикация по сравнению с американской?

Прежде всего записи дискуссий в Совете четырех, представленные во французской публикации, покрывают значительно больший период, нежели записи Хенки - генерального секретаря Совета четырех, по протоколам которого издана американская публикация. Поскольку Хенки присутствовал регулярно на заседаниях Совета четырех только с 19 апреля 1919 г., в американ-

ской публикации отсутствуют 37 протоколов, которые фигурируют в издании Манту. Некоторые из этих 37 заседаний были посвящены таким важным вопросам, как эвакуация союзными войсками Одессы, и обсуждению вопроса о "санитарном кордоне" против большевизма. На этих же заседаниях обсуждались возражения Клемансо против смягчений Версальского договора, которые предлагал Ллойд-Джордж в известном "Меморандуме из Фонтенбло". В этом заключается главное отличие между двумя документациями. Другое отличие состоит в разнице стиля записей. Манту, главная задача которого во время заседаний Совета четырех заключалась в непрерывном переводе (с английского языка на французский и обратно), претендует на большую точность, нежели Хенки. Это указание Манту мы проверить не можем, хотя следует отметить, что идентичные протоколы, имеющиеся в обеих публикациях, различаются не столько по содержанию, сколько по стилю Настоящая рецензия коснется главным образом записей Манту, которые имеют то или иное отношение к обсуждению "русского вопроса" в Совете четырех. Это тем более понятно, что записи Манту (за исключением 37 протоколов, о которых мы говорили выше) посвящены тем же вопросам, которые фигурируют в американском издании и которые в свое время подверглись анализу в работах историков. Что же касается других вопросов (кроме "русского"), фигурирующих в этих 37 протоколах, то следует иметь в виду, что в период между 24 марта и 19 апреля (время отсутствия Хенки) дискуссия в Совете четырех находилась еще в стадии общих разговоров и никаких окончательных решений не принималось. Иначе обстояло дело с "русским вопросом", поскольку военная обстановка, созданная союзной интервенцией, требовала быстрых решений и директив. Первая запись Манту, касающаяся "русского вопроса", относится к заседанию от 25 марта 1919 г., посвященному "положению в Одессе и Румынии". Этот отчет отсутствует в американской публикации. Вопрос, обсуждавшийся на заседании 25, а затем и 27 марта 1919 г., был весьма актуальным для участников Совета четырех. Положение, создавшееся в Одессе для оккупантов, было более чем критическим. Параллельно с военными поражениями быстро шло разложение интервенционистских войск, что чрезвычайно беспокоило союзное (французское) командование¹ . Вопрос о дальнейших мероприятиях в Одессе был тесно связан с положением в Румынии. Еще 1 февраля 1919 г. на заседании Совета десяти Братиану выступил с речью, в которой требовал признать аннексию Бессарабии. Румынские бояре опасались, что пока в Париже будет обсуждаться статус Бессарабии, советские войска отберут у них захваченную в 1918 г. Бессарабию. В связи с этим Совет четырех поставил в повестку дня заседания 25 марта вопрос не только об Одессе, но и о Румынии. Положение союзников осложнялось еще и тем, что в марте 1919 г. Венгрия была провозглашена Советской республикой.

На заседании 25 марта первым высказался по "русскому вопросу" Вильсон, который задал риторический вопрос: "Какова в действительности наша позиция в отношении большевиков?" - и продолжал: "Я был изумлен, прочитав в телеграмме, что население Одессы враждебно по отношению к нам". "В этих условиях, - сказал Вильсон, - можно задать вопрос, для чего следует сохранять этот остров, окруженный и почти затопленный большевизмом?". Далее Вильсон прибавил: "Это убеждает меня в правильности моей политики, которая заключается в том, чтобы предоставить Россию большевикам: они будут вариться в собственном соку до тех пор, пока обстоятельства не сделают русских более мудрыми, а мы бы ограничились мероприятиями, могущими помешать большевикам наводнить другие части Европы" (стр. 19 - 20, разрядка наша. - Б. Ш. ).

Слова Вильсона отнюдь нельзя понимать в том смысле, что президент США призывал отказаться от всякого вмешательства во внутренние дела Советской России. В действительности его предложение являлось планом экономической блокады, которая, как известно, и была провозглашена державами Антанты и США в октябре 1919 года. Вильсон надеялся, что обстоятельства сделают "русских более мудрыми", что, сжатая блокадой, разоренная войной, Советская Россия не выдержит и это приведет к свержению советского правительства. 06-

¹ См. А. И. Гуковский, Французская интервенция на юге России. М. -Л. 1928, стр. 203 - 209.

щее решение об оставлении Одессы было достигнуто весьма быстро. Его формулировал с солдатской откровенностью принимавший участие в заседании маршал Фош, который сказал: "Оставить Одессу - значит оставить юг России; но сказать правду, он (юг России) уже потерян и мы его не потеряем дважды" (стр. 23, разрядка наша. - Б. Ш. ). Такое же согласие было достигнуто и в другом вопросе, связанном с первым, а именно об оказании помощи Румынии. Эта "помощь" Румынии мыслилась в виде посылки туда снаряжения и военной экипировки, а кроме того, в виде сотрудничества румынской и польской армий (последняя в это время сражалась у Львова). Клемансо предложил послать в Румынию 100 тыс. комплектов снаряжения и экипировки, предназначенных для армии Деникина. В связи с этим маршал Фош дал чрезвычайно интересную оценку Деникину. "То, что отправляется Деникину, - сказал Фош, - может считаться потерянным. Я не придаю армии Деникина большого значения, так как армии не существуют сами по себе. Необходимо, чтобы за ними стояли правительство, законодательство, организованная страна. Гораздо лучше иметь правительство без армии, нежели армию без правительства. Вот почему я говорю Вам: сражайтесь в Румынии, потому что там вы имеете не только армию, но и правительство и народ. Армия не должна быть растительностью, внезапно выросшей на искусственной почве" (стр. 23). Следует иметь в виду, что оценка, данная Фошем армии Деникина, относится ко времени первого похода Антанты, когда основную роль, по замыслу интервентов, играла армия Колчака. Кроме того, в словах Фоша чувствовалась антианглийская нота. Деникинская армия снабжалась и содержалась главным образом Англией. Недаром У. Черчилль говорил об армии Деникина: "моя армия". При решения вопроса о военной помощи Румынии Вильсон вновь высказался по вопросу о военной интервенции в Советской России. 27 марта он заявил: "Что касается идеи объединения польской и румынской армий с тем, чтобы оказать сопротивление на востоке - то это будет прелюдией военного похода на восток, а это нас приведет к вопросу о военной интервенции в России. Мы неоднократно обсуждали этот вопрос и каждый раз приходили к выводу, что не приходится думать о военной интервенции" (стр. 52, разрядка наша. - Б. Ш. ).

Выступая второй раз на том же заседании, Вильсон развил свою мысль: "Вопрос заключается в том - возможно ли организовать вооруженное сопротивление большевизму? Это значит: располагаем ли мы не только нужными войсками, но и материальными ресурсами и общественным мнением, которое нас поддержит?.. По моему мнению, пытаться воспрепятствовать революционному движению при помощи армии - это значит употреблять метлу, чтобы остановить морской прилив. К тому же армии могут сами проникнуться большевизмом, который им будет поручено победить" (стр. 55). Не следует, конечно, буквально понимать слова Вильсона о том, что союзники при обсуждении "русского вопроса" "приходили к выводу, будто не приходится думать о военной интервенции". Такого вывода союзники (в том числе США, которые в это время - март, 1919 - участвовали в военной интервенции на Дальнем Востоке и на Севере России) не делали. В данном случае Вильсон высказался против военной интервенции с польско-румынского плацдарма. Причина отказа от военной интервенции собственными силами на этом фронте проста, и Вильсон в своем втором выступлении ее раскрыл: это - отсутствие у Антанты и США пригодных для этой интервенции войск на юго-востоке Европы. Такова первая причина. Другая заключалась в том, что в этот момент взоры союзников были обращены на Дальний Восток и Сибирь, где Колчак имел успехи, рождавшие надежду на "полную победу над большевиками". Что же касается общего вопроса о дальнейшем продолжении вооруженной интервенции и ее характере, то не следует забывать, это именно в этот момент происходила смена неприкрытой интервенции прикрытой. Впервые эта смена обсуждалась на заседании Совета десяти 16 января 1919 года. На этом заседании был поставлен вопрос о том, что открытую вооруженную интервенцию силами собственных войск союзники продолжать не могут. Эту мысль сформулировал Ллойд-Джордж: "Для уничтожения большевизма силой нужна армия в миллион человек. Кто из западных союзников готов на это?.. Во всяком случае, не Англия. Союзные войска в Сибири и на севере России отнюдь не склонны продолжать кампанию и решили вернуться домой. Что касается добровольцев, то вряд ли найдется и тыся-

ча человек, которые согласились бы отправиться в Россию добровольно"² . Как известно, это выступление Ллойд-Джорджа, к которому присоединился Вильсон, привело к решению заменить интервенцию силами собственных войск прикрытой интервенцией, то есть оказывать помощь оружием, боеприпасами, продовольствием, экипировкой и деньгами Колчаку, Деникину, Юденичу и др. Именно в этом смысле Вильсон и говорил 27 марта 1919 г., что все члены Совета четырех пришли к выводу о невозможности военной интервенции, что нельзя "остановить революционное движение при помощи армии", тем более что "армии могут сами пропитаться большевизмом". Продолжая говорить о тактике борьбы против большевизма, Вильсон высказался против создания "санитарного кордона", предложенного Фошем. "Нам предлагают, - сказал Вильсон, - план, который предусматривает образование сплошной линии (военной. - Б. Ш. ) от Балтийского моря до Черного. Нам говорят о необходимости "оздоровить Венгрию", то есть уничтожить венгерский большевизм. Если этот большевизм (венгерский) останется в своих границах, это нас не касается. Единственная проблема, которую мы намерены разрешить сегодня, - помощь, которую мы окажем Румынии" (стр. 56).

Лозунг "невмешательства" в судьбу Венгрии, прозвучавший в словах Вильсона, также отнюдь не следует понимать буквально. Слова "это нас не касается" относятся к вопросу о том, посылать ли войска Антанты и США против Венгерской Советской Республики или прибегнуть к другой форме борьбы. Вильсон высказался против посылки войск Антанты и США против Советской Венгрии, но предложил оказать "помощь Румынии". А какую задачу союзники возлагали на Румынию, оказывая ей помощь, можно судить по тому, что, получив по решению Совета четырех в конце марта помощь, румынские войска 3 августа 1919 г. захватили Будапешт, удушили Венгерскую Советскую Республику и способствовали созданию реакционного режима Хорти. Таким образом, ни США, ни державы Антанты формально не участвовали в разгроме Советской Венгрии. Как выразился Вильсон, их это "не касалось".

Итак, программа Вильсона в "русском вопросе" заключалась в следующих тезисах:

1) при помощи неприкрытой вооруженной интервенции собственными войсками невозможно побороть большевизм, 2) неприкрытую интервенцию нужно заменить прикрытой, 3) необходимо предоставить большевикам вариться в собственном соку, то есть задушить Советскую Россию кольцом экономической и политической блокады. Вильсону не возражали другие участники заседания 27 марта 1919 г., в том числе и Клемансо, который, как известно, долгое время был убежденным сторонником и проводником неприкрытой вооруженной интервенции против Советской России. Теперь же Клемансо заявил, что "президент Вильсон выразил его точку зрения" (стр. 57). По-видимому, программа Вильсона по "русскому вопросу" в конце марта 1919 г. вполне устраивала Клемансо. Необходимо отметить, что тезису Вильсона о неэффективности неприкрытой интервенции против Советской России противоречило то обстоятельство, что в марте 1919 г. американские интервенционистские войска сражались с советскими войсками и партизанами на севере России (в Мурманске и Архангельске) и на Дальнем Востоке.

Из отдельных замечаний, сделанных другими членами Совета четырех, следует отметить реплику итальянского премьер-министра Орландо, который сказал: "До настоящего дня большевики русские или украинские ничего не делают, кроме защиты своей территории" (стр. 56). Нельзя не признать, что это замечание полностью соответствовало действительности.

Следует также отметить реплику Ллойд-Джорджа, относящуюся к Венгрии. "Здесь говорили, - сказал он, - о необходимости подавить венгерскую революцию. Я не вижу, зачем это нам делать: есть мало стран, которые так нуждались бы в революции... это страна, в которой режим землевладения является худшим в Европе. Крестьяне там угнетены, как в средние века, и право сеньеров еще существует" (стр. 57). Эта реплика имела место "а заседании 27 марта, то есть спустя всего шесть дней поете провозглашения Советской власти в Венгрии. За этот срок Ллойд-Джордж не мог еще получить полной информации о венгерских событиях, и совершенно очевидно, что он имел в виду буржуазную революцию ноября 1918 г., а вовсе не пролетарскую революцию марта 1919 года. Никакого иного смысла и не могла иметь эта реплика английского премьера.

"Русский вопрос" фигурирует еще в ряде

² "Foreign Relations of the USA". Vol. Ill, 1919, p. 581 - 582.

других документов, изданных П. Манту, но, кроме записей о заседаниях 25 и 27 марта, записи Манту мало отличаются от протоколов Хенки. Что же прибавляет публикация П. Манту к тому, что советской исторической науке было известно об обсуждении "русского вопроса" в Совете четырех?

Сведения о выступлениях Вильсона по "русскому вопросу" ничего нового не вносят. Такие же выступления Вильсона были и раньше, например, 21 января 1919 г. на заседании Совета десяти, когда он развивал мысль, что, "борясь с большевиками с оружием в руках, союзники на самом деле помогают делу большевизма. Союзники дают большевикам возможность говорить, что империалистические и капиталистические государства пытаются эксплуатировать их родину, хотят вернуть землю помещикам и вызвать реакцию"³ .

Нужно подчеркнуть, что отказ от интервенции при помощи собственных войск Вильсон осуществил на деле, отозвав американские войска с севера России в 1919 г., а с Дальнего Востока в 1920 году. "Русская политика" Вильсона отличалась сложностью, непоследовательностью и противоречивостью. Нет никаких сомнений в том, что Вильсон в качестве представителя американского империализма не в меньшей, если не в большей мере, чем другие участники интервенции, ненавидел первое в мире социалистическое государство. Он об этом неоднократно заявлял. Не подлежит никакому сомнению и стремление Вильсона всеми доступными ему средствами уничтожить Советское государство. Наконец, Вильсон боялся распространения большевизма в ряде стран Европы, в особенности пограничных с Россией. Все эти мотивы лежали в основе его враждебного отношения к Советскому государству. Все это определяло генеральную линию его политики в "русском вопросе", но не решало вопроса о методах осуществления этой политики. Из чего складывалась тактика Вильсона в этом вопросе? Осенью 1918 г. союзники переживали опьянение победой. В том, что после победы над вооруженной до зубов Германией будет нетрудно подавить военной силой безоружную Россию, никто из них не сомневался. Притом никто из них не верил во внутреннюю силу Советской власти и долговечность ее существования. В этом вопросе Вильсон в 1918 г. был не дальновиднее своих коллег по интервенции. Однако уже в начале 1919 г. он понял безнадежность неприкрытой вооруженной интервенции против Советского государства. Именно к этому периоду относятся его заявления, которые мы приводили выше, и известное предложение о созыве конференции на Принцевых островах. Это предложение при всем кажущемся его миролюбии преследовало ряд целей иного порядка. Оно было направлено на 1) прекращение военных действий Красной Армии в западном! направлении, каковые действия весьма беспокоили руководителей Антанты и США, 2) на вуалирование перехода от неприкрытой интервенции к прикрытой и подготовку первого похода Антанты, который представлял собою уже форму прикрытой интервенции, 3) на возможность в случае отказа Советской России от участия в конференции возложить на Советскую Республику ответственность за продолжение интервенции и вместе с тем изобразить политику Антанты и США как миролюбивую⁴ .

21 января 1919 г. В. И. Ленин в письме к рабочим Европы и Америки писал: "Среди буржуазии и правительств Антанты замечаются теперь некоторые колебания. Часть видит, что разложение союзнических войск в России, помогающих белогвардейцам, служащих самой черной монархической и помещичьей реакции, уже начинается; - что продолжение военного вмешательства и попытки победить Россию, требующие миллионной оккупационной армии на долгое время, что этот путь есть вернейший путь для самого быстрого перенесения пролетарской революции в страны Антанты. Пример немецких оккупационных войск на Украине достаточно убедителен.

Другая часть буржуазии в странах Антанты стоит по-прежнему за военное вмешательство в России, за "экономическое окружение" (Клемансо) и удушение Советской республики"⁵

³ Там же, стр. 647 - 653.

⁴ Характерно, что зарубежная историография до настоящего времени продолжает считать, что предложение Вильсона - Ллойд-Джорджа о созыве конференции на Принцевых островах имело просоветский характер. Так, например, в статье немецкого историка Д. Гейера "Вильсон и Ленин", помещенной в "Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas" за 1955 г., предложение о Принцевых островах интерпретируется как "последняя попытка Вильсона прекратить русский хаос", хотя в то же время крах этого предложения объясняется надеждами, возникшими с победами Колчака.

⁵ В. И. Ленин. Соч. Т. 28, стр. 413.

Анализ В. И. Ленина правильно отражал колебания среди "правительств Антанты", которые выявились, в частности, в январе 1919 г. на заседаниях Парижской конференции. Именно эти колебания и лежали в основе выступлений Ллойда-Джорджа и Вильсона на заседании Совета десяти 16 и 21 января 1919 г., а затем отражены в упоминавшемся выше выступлении Вильсона в Совете четырех в конце марта 1919 года Речь шла о замене неприкрытой интервенции прикрытой. На этой программе сошлись все участники Совета четырех, и только одна Япония упорно продолжала интервенцию силами своих собственных войск вплоть до 1922 года. Однако процесс перехода от неприкрытой интервенции к прикрытой сопровождался рядом колебаний, отступлений и отражал на себе влияние самых различных и сложных факторов. Достаточно было нескольких сообщений об успехах Колчака в конце марта 1919 г., чтобы Вильсон отказался и даже отрекся от своего предложения.

После принятия в начале 1919 г. решения об отказе от открытой интервенции американские войска на Дальнем Востоке, как уже отмечалось, оставались еще в течение целого года, а на севере России - в течение нескольких месяцев. Основной причиной этого были империалистические противоречия между США и Великобританией (борьба за захват русского Севера) и между США и Японией (борьба за захват русского Дальнего Востока). Лишь волнения в американских войсках и широкое движение народных масс (в том числе и в США) против антисоветской интервенции заставили Вильсона отозвать, наконец, американские войска с севера России. Что касается Дальнего Востока, то здесь сопротивление Вильсона длилось дольше. Только полный разгром Колчака и еще более усилившееся движение народных масс под лозунгом "Руки прочь от России!" заставили Вильсона эвакуировать американские войска с Дальнего Востока, что, несомненно, ослабляло его позицию по отношению к Японии. Несмотря на это, США после ухода с Дальнего Востока продолжали выступать против закрепления Японии на территории России. Такими зигзагами развивалась политика Вильсона в "русском вопросе".

К сожалению, в ряде работ советских историков, посвященных исследованию "роли США в антисоветской интервенции, имеются серьезные недостатки, которые уводят исследователей в сторону от Ленинского анализа международной обстановки. Мы имеем в виду, в частности, работы А. В. Березкина "США - активный организатор и участник военной интервенции против Советской России (1918 - 1920)", А. Е. Куниной "Провал американских планов завоевания мирового господства в 1917 - 1920 гг.", А. Гулыги и А. Геронимус "Крах антисоветской интервенции США (1918 - 1920 гг.)", Ф. Зуева "Международный империализм - организатор нападения панской Польши на Советскую Россию (1919 - 1920)" и В. Корионова "Американский империализм - злейший враг народов". Общим недостатком всех перечисленных работ являются изображение США, как главного организатора интервенции и соответствующее преуменьшение роли других интервентов - Великобритании, Франции, Японии. Вторым общим недостатком является недооценка острейших империалистических противоречий между США и Японией, США и Англией, США и Францией. На эти противоречия настойчиво указывал В. И. Ленин, анализируя международное положение 1918 - 1920 годов. Третьим недостатком являются упрощенное освещение деятельности дипломатии США, затушевывание колебаний и зигзагов, имевших место при проведении политики; направленной на удушение Советской России⁶ .

Надо прямо сказать, что тезис о ведущей роли США в антисоветской интервенции и преуменьшение роли других империалистических держав представляют собою конъюнктурный "отклик" на враждебную политику США в отношении СССР в период "холодной воины".

В чем заключается научно-историческая ценность протоколов Совета четырех от 25 и 27 марта 1919 г., приведенных в документации Манту? Прежде всего в показе единогласного признания всеми участниками Совета четырех провала и краха открытой вооруженной интервенции на юге России и, в частности, в районе Одессы. Это признали не только политики Клемансо, Ллойд-Джордж и Вильсон, но и военные: генералы Альби, Бертелло и, наконец, маршал Фош. Второе решение Совета четырех - оказать военную помощь Ру-

⁶ На эти недостатки было обращено внимание в рецензии Ю. С. Афанасьева и Г. К. Селезнева на книгу А. Гулыги и А. Геронимус "Крах антисоветской интервенции США" (1918 - 1920 гг.). ("Вопросы истории", 1953, N 6).

мынии, готовившей агрессию против Советской России, - встретило, как мы видели, возражения Вильсона. И, тем не менее, доклад Фоша о помощи Румынии был принят единогласно, то есть с участием Вильсона. Классовая ненависть Вильсона к Советской России и Советской Венгрии, а также боязнь, что, не соглашаясь с предложениями европейских интервентов - Франции и Англии, - США предоставят Юго-Восточную Европу этим двум державам, оказались для Вильсона решающими аргументами, которые и привели к единогласному решению Совета четырех. Протоколы заседаний 25 и 27 марта 1919 г. являются яркой иллюстрацией непоследовательности и противоречивости политики Вильсона в "русском вопросе", и в этом отношении опубликование протоколов П. Манту представляет интерес для науки.