Рейтинг
Порталус

© ИЗДАТЕЛЬСТВО "ЯЗЫКИ СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ"

Дата публикации: 16 ноября 2015
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ЛИНГВИСТИКА
Источник: (c) У книжной полки, № 1, 2005, C. 12-17
Номер публикации: №1447630514


Ю. М. Лотман: Культура говорит с нами на многих языках...

Издательство "Языки славянской культуры" было создано в 1994 году. Своей основной задачей оно ставило публикацию работ отечественных лингвистов. В девяностые годы появилась возможность издавать труды Российских гуманитариев, имеющих признание в зарубежном научном мире, но мало известных у себя на родине. Среди авторов издательства были Вяч. Вс. Иванов, один из создателей структурно-семиотического подхода к языку, выдающийся филолог и историк Б. А. Успенский, известный лингвист И. А. Мельчук.

Ежегодно издательством выпускается около 70 названий книг по широкому спектру гуманитарных знаний в двух основных сериях: Studia phiLoLogica и Studia historica.

Недавно возникла новая серия - Studia naturalia. В 2003 году в ней была опубликована книга заместителя директора Института молекулярной генетики РАН, заведующего отделом вирусной и клеточной молекулярной генетики В. З. Тарантула о расшифровке генома человека. Только что вышла новая книга этого автора - "Имя ему СПИД: Четвертый всадник Апокалипсиса".

Слово СПИД сегодня известно всем. Болезнь, которая так недавно появилась на планете Земля, быстро переросла в мировую эпидемию и поразила уже свыше 60 миллионов человек, из которых около 23 миллионов умерли. Только в США погибло 50 000, что существенно больше, чем потери страны в Первой и Второй мировых войнах вместе взятых. Факты, поражающее воображение своей масштабностью. Как случилось, что венец природы, "человек разумный", победивший к концу XX века

стр. 12

 

 

многие инфекционные заболевания, подвергся воздействию невесть откуда появившегося нового вируса, получившего название "вирус иммунодефицита человека" (ВИЧ)? Об истории возникновения заболевания, путях его распространения и средствах лечения идет речь в этой книге. В качестве приложения к ней опубликованы "Краткие сведения о медицинских препаратах, используемых для ВИЧ-терапии" и "Закон о ВИЧ-инфицированных". Много места в книге уделяется работе иммунной системы человеческого организма и современному состоянию науки иммунологии. Полезно будет ознакомиться с информацией о кандидозе, вирусе простого герпеса, вирусах гепатита, а также о средствах защиты от этих болезней, о достижениях современной генетики и медицины. Автор убежден, что главные союзники опасного вируса - это невежество и молчание. Надо помнить старинную истину, которая выражается словами: приятнее, если ты поумнел на примере других, чем если другие на твоем.

Сейчас издательство готовит ряд научно-популярных книг, написанных специалистами-биологами, об опытах по обучению приматов естественному языку, о медведях, о волках.

Настоящим "хитом" ушедшего года стала книга крупнейшего специалиста в области современной и исторической грамматики русского языка, сравнительного и общего языкознания, действительного члена РАН Андрея Анатольевича Зализняка ""Слово о полку Игореве": взгляд лингвиста", вышедшая в серии "Studia philologica. Series minor".

Спор о подлинности текста возник ещё в начале XIX века, с момента первой публикации "Слова..." Мусиным-Пушкиным. Уже тогда начали ходить слухи о фальсификации, искусной подделке памятника. Гибель единственного списка при пожаре 1812 года в Москве лишила исследователей возможности провести палеографический анализ первоисточника.

В книге А. А. Зализняка предпринята очередная попытка поставить точку в давнем споре:

Итог нашего разбора таков.

Если "Слово о полку Игореве" создано неким мистификатором XVIII века, то мы имеем дело с автором гениальным. Это ни в коем случае не развлечение шутника и не произведенное между прочим стилистическое упражнение литератора. Мы имеем здесь в виду не писательскую гениальность, хотя именно на нее нередко ссылаются защитники подлинности СПИ. Оценка этого рода гениальности слишком субъективна, и мы к ней не апеллируем. Речь идет о научной гениальности.

Аноним должен был вложить в создание СПИ громадный филологический труд, сконцентрировавший в себе обширнейшие знания. .. Аноним каким-то образом накопил (но никому после себя не оставил) все эти разнообразнейшие знания, гигантски опередив весь остальной ученый мир, который потратил на собирание их заново еще два века.

Издательство уделяет внимание и переводам зарубежных исследований.

При участии программы Института Открытое Общество "Translation Project" изданы следующие труды: А. Вежбицкая "Семантические универсалии", Ф. Дворник "Славяне в европейской истории", Дж. Лайонз "Лингвистическая семантика", Дж. Лакофф "Женщины, огонь и опасные вещи", Р. Пиккио "Slavia Orthodoxa" и др.

Много лет издательство сотрудничает с посольством Франции. В рамках культурной программы "Пушкин" вышло более полутора десятков переводов выдающихся французских ученых: Марка Блока, Фернана Броделя, Бернара Гене, Жака Старобинского и др.

Издательство широко известно как в России, так и за ее пределами. Многие из изданных книг получили высокую оценку научного сообщества и признание официальных и общественных институций. Так, академик В. Н. Топоров за книгу "Святость и святые в Древней Руси" (в 2-х томах) получил первую Солженицынскую премию, профессор А. С. Демин за двухтомник "О древнерусском литературном творчестве" - премию им. Д. С. Лихачева. Кни-

стр. 13

ги Б. М. Клосса, А. В. Назаренко, Е. М. Юхименко получали в разное время Макариевскую премию, учрежденную совместно РАН и РПЦ, сборник "История и антиистория" признан Отделением истории РАН одной из лучших книг 2002

года. В 2003 году издательство было удостоено премии программы "Пушкин" Посольства Франции в Москве.

Остается только надеяться, что и читатели по достоинству оценят книги издательства.

О. В. Бершадская

Куделин А. Б. Арабская литература: поэтика, стилистика, типология, взаимосвязи

М.: Языки славянской культуры, 2003

 

Читателя, интересующегося литературой и культурой Ближнего и Среднего Востока, в этой книге всюду подстерегают открытия. Даже изображенный на переплете стилизованный лев, оказывается, скрывает в себе причудливую вязь арабских слов "Победоносный Лев Аллаха - 'Али бну Аби Талиб, да возвеличит его и да будет доволен им Аллах Всевышний". (Подробнее об антропоморфизированной арабской графике будет рассказано в главе "Средневековая арабская графическая культура: от изобразительных фигур к рисуночному письму"). Тому, кто только приступает к изучению интереснейшей и таинственной культуры Аравии, представится уникальная возможность проделать свои первые шаги на этом пути под водительством известного востоковеда, академика РАН, директора Института мировой литературы. Пусть не смущают неофита громкие титулы автора - Александр Борисович Куделин имеет счастливый талант писать доступно и занимательно, о чем бы ни шла речь.

В книге рассматривается длительный исторический период: от раннего Средневековья до новейшего времени, и мы можем вместе с автором проследить, как нарождается, развивается и претерпевает изменения арабская классическая и "народная" литература. Для начала ученый предлагает рассмотреть аравийскую словесность VI - VI11 веков в фольклорно-мифологическом контексте, что недостаточно хорошо изучено в современной арабистике. Проведенный анализ подводит к выводу: текст, во многом отождествлявшийся для арабов в начале рассматриваемого исторического периода с реальностью, приобретает к концу статус изображения реальности. Одновременно усиливается роль тогдашнего автора, "ложь" которого теперь воспринимается не как лжепророчество, лжереальность, но как "правда его искусства". Изучение ранних форм поэтического творчества арабов позволяет сократить культурно-историческую дистанцию, отделяющую нас от древности, а может быть, и понять что-то, недоступное нам прежде в современном исламе. Так, ранняя арабская поэзия V-VII веков дает представление о семейно-брачных отношениях в Аравии этого периода, о "чести" в культуре аравийских кочевников и т.д. Каких-то пятнадцать веков назад, оказывается, женщина выступала главной стороной в браке: она расставалась со своим мужем, когда того хотела, могла принимать визиты только тех мужчин, к которым испытывала чувство привязанности и т.п. А мужчина выражал свою тоску по возлюбленной в разлуке с ней в дивных поэтических строках: Остановив своих верблюдов подле меня, друзья мои говорили мне: "Не губи себя печалью, но мужайся". А между тем пролитая слеза - мое исцеление. Но что из слезу стертого следа! Не то же ли самое было с тобою и раньше (говорил я себе) из-за Умм Хувайрис и ее соседки Умы Рабаб в Масале? Тогда от страсти из глаз моих текли слезы по груди моей до того, что смачивали перевязь...

Специалисты-филологи, конечно, будут читать труд А. Б. Куделина под иным углом. Проблемы поэтики и стилистики, соотношения традиционного и ориги-

стр. 14

нального, анализ взаимодействия арабской литературы с другими литературами в разные исторические эпохи, пути развития новой арабской поэзии - круг тем, поднятых в книге, этим далеко не исчерпывается. Необыкновенно интересна последняя глава книги, посвященная... Гоголю - "К характеристике исторических взглядов Гоголя: от "Арабесок" к "Выбранным местам из переписки с друзьями". Автор рассматривает в ней вошедшее в "Арабески" сочинение Гоголя "Ал-Мамун", в наши дни практически забытое и редко упоминаемое исследователями. В этом сочинении всего около шести страниц, но Николай Васильевич очень дорожил этим своим трудом, посвященным противопоставлению правления двух халифов: Харуна (у Гоголя Гаруна) ар-Рашида и его сына ал-Мамуна. Трагической историей арабского калифа (так у Гоголя) писатель иллюстрировал свою идею о вреде, который наносит правитель, не знающий условий жизни и нужд своего народа, о вреде заимствованной культуры, оторванной от национальной жизни. В "Ал-Мамуне" Гоголь явственно, хотя и в "зашифрованной" форме, обнародовал свою позицию по наиболее острым идеологическим вопросам, разделившим Россию на "славянистов", "восточников" и "европистов", "западников".

А. Б. Куделин доказательно связывает "Ал-Мамун" с последней книгой Гоголя "Выбранные места из переписки с друзьями", публикуя параллельно выдержки из обоих текстов.

"Ал-Мамун": Он упустил из вида великую истину: что образование черпается из самого же народа, что просвещение наносное должно быть в такой степени заимствовано, сколько может оно помогать собственному развитию, но что развиваться народ должен из своих же национальных стихий.

"Выбранные места": И прежде и теперь мне казалось, что русский гражданин должен знать дела Европы. Но я был убежден всегда, что если при этой похвальной жадности знать чужеземное, упустишь из виду свои русские начала, то знанья эти не принесут добра, собьют, спутают и разбросают мысли, наместо того, чтобы сосредоточить и собрать их.

Сопоставительный анализ двух текстов убедительно свидетельствует, что те принципиальные взгляды, которые Гоголь высказал в своей итоговой книге - по отношению к проблемам просвещения и цивилизации, управления государством, религии и т.п. - созрели у писателя уже к осени 1834 года, когда был создан "Ал-Мамун".

Книга Куделина, заполняющая многие белые пятна в современной арабистике, порадует читателя и другими интересными научными находками.

М. Е. Царева

Визгин В. П. На пути к Другому: От школы подозрения к философии доверия

М.: Языки славянской культуры, 2004

"Homo viator" ("Человек идущий") - так озаглавил свою книгу один из самых светлых философов минувшего века, христианский экзистенциалист Габриэль Марсель, воспевший "трагическую мудрость философии". Название книги, собравшей написанное в последние двадцать лет Виктором Павловичем Визгиным, одним из наиболее ярких и талантливых наших историков философии и науки, указывает нам, куда этот путник путь держит, куда он направляется. Человек обыденного сознания, конечно же, живет не один. Он живет среди других. Кого-то из этих других он даже подчас называет своим другом, т.е. своим другим я. Но также как наши тесные квартирки и унылый вид из окна на городской двор или улицу заставляют нас позабыть о том, что есть широкие просторы, поля, луга, озера, так и сознание замыкается в привычных рамках "своего", своих малых "делянок", подчас намеренно отторгаясь от другого, переводя его в разряд чужого и даже чуждого. Пройти этот путь к Другому, приняв и опознав его, пусть не как свое, но как, по крайней мере, равноценное, равнозначное с моим, не так-то просто. Во всяком случае, сложней, чем дойти до соседа, чтобы занять спички. Причем

стр. 15

 

другим может выступать для нас не только человек, ближний или дальний, самодостаточный или нуждающийся, но и культура, и религия, и эпоха, отдаленная от нас во времени. Поэтому философ называет свой масштабный труд так скромно - "На пути к Другому" (причем "Другое" выступает здесь прежде всего в значении "иное", "трансцендентное", т.е. "недоступное для овладения с помощью наших разума и воли и тем самым не могущее войти в круг подконтрольного нам мира", и уже потом в значении "Другой", т.е. другой человек или существо), превращая свою работу в своеобразную "остановку на пути" и внимательное осматривание местности.

Хотя книга состоит из различных по тематике и даже по жанру статей, эссе, зарисовок, все эти в разное время написанные работы объединяет некая целостность - стремление осмыслить философию как жизненно важное для человека дело, увидеть, как с помощью философии решаются житейские проблемы, разглядеть в истории этой науки связующий ее эпохи духовный опыт человека. В одной из записей в конце книги В. П. Визгин несколько иронически сравнивает своего собрата по профессии с мухой. Его подстерегает та же опасность: Зачарованность концептуальной паутиной, которую наплела история философии и которую он сам хочет напаутинить еще и еще, млея от предвкушения "новизны" добавляемых им узоров. Умение увидеть за философским или научным термином запечатлевшуюся в нем волю (либо безволие) человека к познанию, за научным мировоззрением эпохи запечатленный в нем опытбогообщения - одно из драгоценных достоинств книги В. П. Визгина. Вслед за автором читатель проходит впечатляющий путь от зарождения античной науки до физики Тейзенберга, "археологии знания" Мишеля Фуко и экзистенциальной философии Габриэля Марселя. Увлекательно исследование философом зарождения в XVII веке "проекта модерна", повышающего роль и статус разума в отношении человека к миру. Суть этого проекта видится автору в поисках научного метода, который должен восстановить рухнувший средневековый порядок, основанный на божественных установлениях. Визгин подробно рассматривает роль христианского учения о космосе и человеке, с одной стороны, и унаследованного от Возрождения эзотеризма и герметизма, с другой, в становлении новоевропейской науки.

Особый раздел в книге составляют статьи, посвященные русской философской традиции. Где как не здесь искать подтверждения избранной автором концепции философии как зеркала личного духовного опыта философа. Философия пишется сердцем, поступком - поступком сердца, самой личностью, самой жизнью, - подытоживает автор творчество отца Павла Флоренского, ученого-энциклопедиста, философа, математика и богослова, погибшего в сталинском застенке в 1937 году. Виктор Визгин продолжает традицию русских религиозных философов, не слишком-то жаловавших жанр строгого философского трактата, обращаясь к лирическим зарисовкам, собственным наблюдениям и "памяти сердца", которая, как всем известно, "сильней рассудка памяти печальной".

Не случайно на обложку помещена словно высвеченная из небесной голубизны картина Жерико "Плот. Медузы": потерпевших кораблекрушение осеняет лучик надежды, и один из них призывно машет красным платком в сторону горизонта. Книга завершается статьей "Философия надежды", посвященной творчеству Габриэля Марселя, о котором автор готовит новую свою большую книгу. Надежда - одна из главных богословских добродетелей. Вообще-то она, скорее, принадлежит области чувства и веры, чем области разума, в которой живет и с которой прежде всего имеет дело философия. Однако в мире, где человек сполна пережил свою "заброшенность", "одинокость", где на жизненном пути его ждет отчаяние, уныние, тревога и тоска, Надежда становится первым и главным условием выживания, своего

стр. 16

рода "техникой безопасности" жизни. "Надежда - мой компас земной!" - поется в популярной песне. Габриэль Марсель, философ надежды, наверное, сказал бы о ней как о компасе небесном, существование которого, к счастью, возможно и в земных условиях человеческого удела. Надеясь, человек в глубине души чувствует незримую поддержку со стороны таинственных сил бытия. В этом мировоззренческом оптимизме, которым "дышит" книга, исток и причина убежденности автора в том, что человечеству пришла пора переходить от "философии подозрения" к "философии доверия", ждать от философии научения той мудрости, которая необходима, прежде всего, не профессионалам, пишущим свои диссертации, но всем нам.

Книга Виктора Визгина, переводившего немало работ из французской философии, написана, прежде всего, на французском и русском материале. У французского поэта "католического ренессанса" Шарля Пеги (1873 - 1914), погибшего в битве на Марне в начале Первой мировой войны, есть замечательное стихотворение, удивительно созвучное основной интенции нашего автора. Поскольку его книга - подарок, а дар требует благодарности, хотелось бы преподнести ему наш перевод этого отнюдь не только поэтического, но и философского шедевра Ш. Пеги.

Маленькая Надежда идет вперед

Маленькая Надежда идет вперед посреди своих взрослых сестер, И никто не обращает на нее особого внимания, По дороге спасения, по пути плоти, по ухабистой дороге спасения, По бесконечной дороге, посреди двух сестер путешествует маленькая Надежда. Посреди своих взрослых сестер - Той, что замужем, и той, что стала матерью. И только им дарят внимание, христианский люд глядит только на старших сестер. На первую и на последнюю, Которые торопятся идти сейчас, В этот скоропреходящий миг. И христианский люд видит лишь старших сестер, На старших сестер бросает он взгляд. На ту, что справа, и ту, что слева. И будто не замечает ту, что посредине, Младшую, еще школьницу, Запутавшуюся в сестриных юбках. И народ охотно верит, что старшие ведут меньшую за ручку. Посредине между собой. Чтобы помочь ей осилить эту ухабистую дорогу спасения. Слепцы, они не замечают, что напротив, Та, что в середке, ведет своих взрослых сестер. И без нее они были бы ничем, Эти зрелые женщины, Потрепанные жизнью. Младшая всех ведет за собой. Ибо Вера видит лишь то, что есть. А она - она то, что будет. Ибо Любовь любит то, что есть, А она - она то, что будет. Вера видит то, что есть Во времени и в вечности, А она - то, что будет Во времени и для вечности. Или, скажем, будущее самой вечности. Любовь любит то, что есть Во времени и в вечности. Бога и ближнего Видит Вера, Бога и творение. Но надежда любит то, что будет Во времени и для вечности Или, скажем, будущее самой вечности. Надежда видит то, чего еще нет и что будет. Она любит то, чего еще нет и что будет. В будущем времени и в вечности. По восходящему, песчаному, трудному пути, По поднимающейся дороге Идет маленькая Надежда, Влекомая, повиснув На своих взрослых сестрах, Держащих ее за руку. И между двумя старшими сестрами она производит впечатление влекомой, Как ребенок, у которого нет сил идти, Которого тащат по этой дороге против воли. А по правде говоря, это она ведет двух остальных. Это она их тащит. Это она ведет целый мир. Она тащит его, Ибо трудимся мы всегда только ради детей. И обе старшие сестры идут только ради младшей.

А. П. Козырев

Опубликовано на Порталусе 16 ноября 2015 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама