(К вопросу о генезисе капиталистических отношений в русской промышленности). АН СССР. М. 1957. 336 стр. Тираж 1200. Цена 21 руб. 90 коп.

Монография Н. В. Устюгова - новое ценное исследование по истории солеваренной промышленности на Урале с конца XVI до начала XVIII века.

Центральной проблемой книги является генезис капиталистических отношений в русской промышленности XVII века. Исследуя эту проблему, автор обратился к изучению солеваренной промышленности. Н. В. Устюгов остановился на солеварении, потому что, по его совершенно справедливому замечанию, "в смысле изучения генезиса капиталистических отношений в Русском государстве XVII в. наибольший интерес представляют соляные промыслы... По объему производства, по количеству предприятий и занятых работных людей, по размерам получаемых предпринимателями прибылей солеваренная промышленность занимала, безусловно, первое место" (стр. 5).

Монография охватывает лишь один из районов солеварения того времени - Соль Камскую, но, учитывая огромную роль данного района в развитии русского солеварения, выбор его для решения задач, поставленных в исследовании, можно признать вполне оправданным. Судя по числу действовавших варниц в этом районе - не более 31 в 1579 г. и не менее 189 в 1696 г. (стр. 138) - производство росло здесь весьма быстрыми темпами. В общем район мог дать к концу XVII в. за год в 264 рабочих дня (считая от 70 до 120 пудов на варницу в сутки) до 7 млн. пудов соли, и таким образом один покрывал чуть ли не всю потребность тогдашнего населения России.

В основу рецензируемой монографии положен обширный и разнообразный круг источников, главным образом неопубликованных, извлеченных в первую очередь из фондов Центрального государственного архива древних актов, а также из других архивохранилищ Москвы, Московской области и Ленинграда. Писцовые, переписные и дозорные книги по Соли Камской и ее уезду, строельные книги Приказа сыскных дел 1648 - 1652 гг., оброчные книги, окладные росписи и сметные списки по Соли Камской, крестоприводные и приходо-расходные книги по соляным промыслам Пыскорского и Воскресенского монастырей, выписи из отказных книг по строгановским вотчинам и из приходо-расходных книг казенных Зырянских промыслов, обширное делопроизводство Новгородского приказа по разного рода административным и судебным делам - вот далеко не полный перечень источников, положенных в основу исследования.

Работа состоит из введения, пяти глав и заключения. Первая, очень небольшая по объему глава дает представление о геологических условиях залегания соляных рассолов в районе Соли Камской, технике устройства рассолоподъемных труб и соляных варниц и о процессе солеварения. Крепость соляных рассолов в других солеваренных центрах была от 1,75% до 8% при глубине посадки труб в 80 - 90 сажен. У Соли Камской в XVII в. трубы опускались на глубину 30 - 40 сажен, а крепость рассола достигала 12 - 15%. Благоприятные условия залегания рассолов и наивысшая их крепость, а также наличие богатых лесных массивов дали возможность для успешного развития солеварения в Соли Камской.

Вторая и третья главы являются основными в работе. Одна из них посвящена развитию соляных промыслов Соли Камской на посаде и в уезде во второй половине XVI - начале XVIII в., другая - рабочей силе на соляных промыслах. Во второй главе (стр. 41 -143) автор на большом фактическом материале показал длинный путь развития Соликамской солеваренной промышленности от мелких посадских промыслов до крупных предприятий мануфактурного типа. В условиях роста товарно-денежных отношений в стране и складывания всероссийского рынка жизнеспособными оказались только

крупные предприятия. Медленный оборот капитала и небольшие объемы производства были причиной неустойчивости мелкого и среднего солеварения. Мелкие соляные промыслы не выдерживали конкуренции с крупными, а государственная монополий на соль, введенная в 1705 г., их добила, так как солевары были поставлены в невыгодные для них условия сдачи соли в казну по низким ценам.

В третьей главе (стр. 144 - 268) Н. В. Устюгов подробно рассматривает состав населения посада и уезда Соли Камской в 50 - 70-х годах XVII в., вопросы о вольнонаемном и принудительном труде на соляных промыслах, о заработной плате и о классовой борьбе работных людей.

Глава четвертая (стр. 269 - 292) посвящена внутренней организации промыслов и размерам соледобычи.

В последней, пятой главе (стр. 293- 310) рассматривается вопрос о сбыте со-ликамской соли. Автор устанавливает, что на Соликамских промыслах соли производилось гораздо больше, чем мог поглотить Соликамский рынок. Кроме самой Соли Камской, постоянными рынками сбыта были Вятская земля и Кунгурский уезд, откуда Соль Камская получала недостающий хлеб в обмен на соль. Но гораздо важнее были рыночные связи с Нижним Новгородом. Каждую весну туда отправлялись большие караваны судов, доставлявших Соликамскую соль. Нижний Новгород становился центральным распределительным пунктом для сбыта этой продукции. Отсюда она направлялась вверх по Волге, и особенно по Оке в районы потребления. Не лишено интереса наблюдение автора об освоении Соликамскими солеварами в XVII в. Камско-Волжского водного пути, по которому в XVIII в. стала доставляться продукция уральской металлургии в центр страны; при этом был использован опыт Соликамских солеваров.

Изучая район Соли Камской в связи с вопросом о генезисе капиталистических отношений в русской промышленности XVII в., Н. В. Устюгов приходит к выводу, что "соляная промышленность в уезде Соли Камской создавалась главным образом как крупная промышленность" (стр. 312). В ней господствовал наемный труд местных посадских и пришлых "гулящих людей" из Чердынского и других, по преимуществу поморских, районов. По определению автора, "соляной промысел представлял собой мануфактуру централизованного типа, основанную на мануфактурном разделении труда", "с высоким органическим составом капитала" (стр. 314) и высокой его рентабельностью. В истории этой отрасли он уже в XVII в. находит "ценные данные по формированию русской буржуазии" я вообще "все условия, позволяющие говорить о капиталистическом характере развития этой промышленности" (стр. 8).

Для развернувшейся у нас дискуссии об экономической природе русских мануфактур феодальной эпохи признание капиталистического характера мануфактуры еще в XVII в. представляет собой, конечно, немалый интерес. Правда, выводы автора относятся лишь к одной и притом второстепенной отрасли труда. Но если имелись "все условия" для капиталистического раз, вития в солеварении, то почему бы их отрицать в черной металлургии или прядильно-ткацких мануфактурах, и если они были налицо уже в XVII в., то тем больше оснований утверждать их наличие в XVIII и XIX веках.

Н. В. Устюгов рассматривает мануфактуру как "промежуточное звено" между ремеслом и мелким товарным производством с примитивными формами капитала, с одной стороны, крупной машинной индустрией (фабрикой) - с другой (стр. 4). Но если капитал складывается уже на первых ступенях мелкотоварного производства и окончательно созревает на фабрике, то и промежуточному между ними звену мануфактуры нельзя приписывать иной природы. И автор прослеживает в своей работе ту тенденцию мелкого товарного производства, которая, по словам Ленина, "клонится к все большему употреблению наемного труда, к образованию капиталистических мастерских"¹ . В сущности, уже единичная варница представляла собой капиталистическую мастерскую, ибо при найме для работы на ней от 6 до 8 рабочих (варничный повар, подварок, от 2 до 4 водоливов, дрововоз и мешкодер) требовала очень крупных капиталовложений (по ценам XVII в. - до 900 рублей, а в валюте 1913 г. - свыше 14 тыс. руб. золотом). При уровне поденной платы - от 3 до 6 коп. и годовой - не свыше 15 руб. 40 коп. даже для варничных поваров, ни один из них и за 60 лет не накопил бы

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 303.

трудом таких капиталов. И в первой четверти XVII в. из 35 варниц на посаде 17 принадлежало двум, трем, четырем и большему числу хозяев. Всего мы насчитали 47 хозяев, по 2,75 хозяина на одну варницу. Многие из них могли, значит, обойтись и без найма, с помощью членов своей семьи. Но из 15 хозяев каждый владел целой варницей, а один хозяин имел уже 2 варницы. Обойтись без наемных рабочих они, конечно, не могли.

Н. В. Устюгов тщательно прослеживает судьбы этих хозяйчиков на протяжении всего XVII в. и показывает, как они вытеснялись из промысла более богатыми "гостями", то есть представителями торгового капитала. Из 60 с лишним солеваров, владевших варницами в 1624 г., уже к 1685 г. оставалось не более 8 - 9, к 1708 г. в результате концентрации промысла в немногих руках на посаде Соли Камской насчитывалось не менее 46 варниц, а количество всех их владельцев сократилось только до 7. Среди них оказались и две фамилии из числа тех, кто владел варницами еще в 1624 г.: Ростовщиковы, которым в 1624 г. принадлежало всего четверть варницы, а в 1708 г. уже 13, и Суровцовы, имевшие в 1624 г. всего полторы варницы, а к 1708 г. уже 20. Так, даже из мельчайших предприятий вырастали довольно крупные капиталистические мануфактуры.

Еще более крупные соляные промыслы выросли к концу века за пределами посада, в уезде Соли Камской: у Пыскорского монастыря - 25 варниц, на реке Ленве у "гостей" Шустовых - 32 варницы, на реке Зырянке, в унаследованном казной промысле богатого "гостя" Г. Л. Никитникова - 44 варницы, у именитых людей Строгановых было 78 варниц. После захвата ими промыслов конкурентов на Ленве и Зырянке число всех варниц у Строгановых к 1697 г. достигало уже 162 (стр. 139).

К сожалению, автор не дает подсчета рабочей силы даже по этим промыслам. Он ограничивается примерной цифрой для всех учтенных им промыслов - в 4 тыс. рабочих, из расчета от 10 до 20 человек на варницу, включая ремонтных и вспомогательных рабочих по доставке и укладке драв и т. д. Если считать, что варниц было 249, то на каждую из них приходится до 16 рабочих. Цифра, по-видимому, сильно преувеличенная. Еще менее правдоподобна приведенная в книге справка, будто "гость" Г. Л. Никитников на своем промысле в Веретее имел "до 600 работных людей" (стр. 238). На этом промысле до смерти Никитникова в 1651 г. было 12 варниц, и, стало быть, приходится по 50 рабочих на варницу. Между тем сам автор приводит данные переписи 1646 - 1647 гг., по которой все население слободки Веретеи не превышало 223 душ мужского пола (стр. 106). По-видимому, в рабочем возрасте было около ста человек. И если даже все они были заняты на варницах, то и тогда на каждую варницу приходилось только около 8 рабочих. А ведь в слободке, помимо 35 дворов бобылей, насчитывалось еще 45 крестьянских дворов.

К этому можно добавить, что все взрослое мужское население на посаде и в уезде Соли Камской, включая стариков и инвалидов, определялось к 1679 г. в 1547 +1271 = 2818 душ (стр. 147, 195). Как же могло оказаться только на варницах до 4 тыс. рабочих?

В 1682 г. на соляных промыслах Соли Камской и уезда приведено было к присяге пришлых "гулящих людей розных городов" 993 человека (стр. 194). К этому числу, несомненно, следует прибавить и значительную долю местной бездворной и бобыльской бедноты, которой на одном лишь посаде автор монографии насчитал в 508 дворах 921 душу мужского пола или до 60% всего взрослого населения посада (стр. 147). Исключив из общего итога населения "пришлых гулящих людей", все местное взрослое население определяем в 2818 - 993 = 1825 душ мужского пола, а 60% бедноты из него составит 1095 душ. Но и с этой прибавкой вероятные кадры солеваров не превысят 993 + 1095 = 2088 человек. Однако, кроме солеваров, из той же бедноты рекрутировались ведь и многочисленные кадры сезонных рабочих для доставки соли на судах в Нижний Новгород и другие места. Автор сообщает, что одни лишь Строгановы в середине XVII в. для вывоза в Нижний Новгород до 526 тыс. пудов соли "нанимали" на свои соляные лодьи 1 787 людей, по 3,3 человека в среднем на каждую тысячу пудов соли. Но и казенная соль вывозилась на Волгу, в Москву и другие города в больших количествах, до 500 тыс. пудов в год (стр. 310). А Пыскорский монастырь в середине века отправлял в Нижний Новгород ежегодно до 1200 тыс. пудов соли (стр. 104). Значит, только для вывоза всей этой соли, считая по 3,3 человека на ты-

сячу пудов, требовалось нанять свыше 7 тыс. рабочих. Откуда же их брали солевары, если все взрослое население данного промыслового района, включая и пришлых, не превышало 2818 душ?

Н. В. Устюгов включает в число людей, обслуживающих солеварение и водный транспорт Соли Камской, население строгановских вотчин и вотчин Пыскорского монастыря и считает, что резерв рабочей силы составлял 13269 человек. Однако правомерность такого подсчета слабо аргументирована. Нам он представляется малоубедительным.

Интересны приведенные Н. В. Устюговым данные об издержках производства и высокой рентабельности солеварения. Но и эти данные противоречивы и нуждаются в комментариях (например, итоги затрат - 274, 314 стр.). В частности, непонятно, почему, определяя "органический состав капитала" (стр. 275, 278), автор в "постоянный капитал" включает только текущие вложения в "оборудование и материалы" (дрова), а не всю сумму начальных затрат. На разных промыслах у него при этом получается весьма различный состав только потому, что в одном случае строились новые варницы, а в другом нет. Вызывает известное сомнение и трактовка в книге понятия "первоначальное накопление капитала". Ставя своей задачей показать наличие процесса первоначального накопления в Русском государстве XVII в. (стр. 4), Н. В. Устюгов, однако, весь свои труд посвящает развитию мануфактуры в XVII в. в солеваренной промышленности, причем даже крупнейший представитель капиталистической мануфактуры в этой области - Строганов - причисляется им к сонму "рыцарей первоначального накопления" (стр. 137). Создается впечатление, что и сама мануфактура относится в какой-то мере к той стадии "предыстории капитала", в которой продолжается еще его первоначальное накопление.

Если автор рецензируемой работы действительно так думает, то он неправ. Строганов, конечно, и в конце XVII в. готов был при случае совершить явный грабеж и насилие. Впрочем, такие повадки свойственны и новейшим представителям крупной буржуазии. Однако они не встречают уже в этом особой надобности, ибо располагают такими возможностями, которые и без насилия, на базе узаконенной эксплуатации чужого труда, служат их дальнейшему обогащению. Первоначальное накопление - накопление докапиталистическое, и уже поэтому его следует искать за пределами мануфактуры.

В работе Н. В. Устюгова имеются неясности и не вполне точные формулировки, но в целом она, несомненно, является очень серьезным и ценным историческим исследованием.

Академик С. Г. Струмилин