М. К. КОРБУТ . Казанский государственный университет имени В. И. Ульянова-Ленина за сто двадцать пять лет (1804/ 05 - 1929/30 гг.) Тт. I - II, Казань 1930, издание Университета, с 209 - 382.

Казанский университет в истекшем 1929/30 академическом году отпраздновал 125-летие своего существования. В качестве юбилейного издания, посвященного истории университета, последним выпущено настоящее двухтомное исследование М. К. Корбута, которое должно быть отмечено как одна из интересных и в общем удачных попыток марксистского освещения истории высшей школы. Большое внимание автором уделено студенческому движению "Поскольку студенческое движение с конца 50-х гг. и с новой силой с 80-х гг. является первостепенной причиной, в зависимости от которой складывалась значительная часть политики в области высшего образования, я рассматривал в этом отношении историю студенческого движения как ту же историю университета" (там же).

В распоряжении автора имелись многочисленные архивные материалы - университетский архив и часть фонда попечителя учебного округа, из которых им наиболее полно были использованы протоколы совета университета. Для истории первых десятилетий университета большой сырой материал дали автору старые многотомные работы его предшественников по теме - Н. Н. Булича и Н. П. Загоскина, изложение которых было доведено до конца 20-х гг. прошлого столетия. Кроме того им широко привлечена существующая литература по истории русских университетов и движению в высшей школе, в частности и имеющийся материал краеведческого характера по Волжско-камскому краю. Библиографический указатель, приложенный ко Второму тому, занимает почти целых тридцать страниц. Книга получилась чрезвычайно стройной по своему содержанию Живо написанная и легко читающа-

яся, она с первых до последних страниц пропитана одной основной мыслью-идеей классовой борьбы, происходившей непрерывно в стенах, казалось бы, тихого и далекого от практической жизни университета. Все крупнейшие события революционного движения нашли здесь свое отражение. Последняя глава второго тома ("Университет в советский период") говорит о новом университете, когда в результате Октябрьской революции в корне изменились формы, методы, вся постановка и организация научно-учебного дела, когда к высшей школе были предъявлены совершенно новые требования. "Из учреждения, созданного царским правительством на потребу узких кругов дворянства, университет превратился в условиях советского государства в учреждение, обслуживающее громадные массы рабочих и крестьян Из университета, предназначенного быть одним из помощников царской власти для насильственного обрусения Волжско-камского края, университет стал учреждением, способствующим политическому и культурному росту трудящихся народов Волжско-камского края и, в первую очередь, татар", (т. II, с. 326).

Наиболее интересными вопросами, затронутыми в монографии, являются студенческое движение и борьба политических течений, происходившая в среде профессуры. На этих вопросах мы несколько и остановимся.

Казанское студенчество сыграло не последнюю роль в общероссийском революционном движении за последнее пятидесятилетие перед революцией 1917 г. Из среды казанского студенчества вышло немало известных революционных деятелей, среди них будущий вождь пролетарской революции В. И Ульянов-Ленин. Студенческие волнения начались здесь еще с конца 50-х гг. и были чрезвычайно яркими в начале 60-х гг., вылившись в целый ряд политических выступлений ("Куртинская панихида" 16 апреля 1861 г. - демонстрация по поводу убийства крестьян в с. Бездне, "Казанский заговор" 1863 г.). В 70-х гг. казанское студенчество, как и студенчество столичных университетов, принимает активное участие в народнической пропаганде (кружок Овчинникова - отделение петербургского кружка "чайковцев"). В 80-е гг. движение снова усиливается. Помимо студенческих движений на профессиональной почве (борьба против стеснительных студенческих правил - "беспорядки" 1882 г.), происходят крупные движения на политической почве (движение 1887 г., связанное с именем Ленина). В то же время с конца 80-х гг. в университет начинает проникать марксизм и в нем заводятся первые с. -д. организации (марксистский кружок Федосеева 1888 - 1890 гг., с, -д. кружок Стопани 1892 - 1895 гг., новый с. - д. кружок Потехина 1897 - 1898 гг. и др.). В последующих студенческих движениях, продолжавшихся почти непрерывно с 1899 г. (всеобщая студенческая забастовка) до революции 1905/06 г., студенты социал-демократы играют уже руководящую роль. Особенно бурные месяцы переживал университет в 1905/06 г., представляя собою в это время в лице революционной части студенчества политический центр, значение которого далеко выходило за пределы одной Казанской губернии.

Вся эта борьба студенчества, бои его против самодержавия, очень ярко и с большой любовью к предмету освещены в монографии. Но автор не скрывает и оборотной стороны дела Студенческая масса была далеко не однородна Студенчеству из "разночинцев", из среды которого выходили наиболее революционные элементы, противостояла студенческая аристократия, студенты- "белоподкладочники", значение которых усиливалось особенно в годы реакции, соответственно падая в периоды подъемов. Использование этой дифференциации студенчества и было как раз излюбленным методом, применявшимся администрацией против студенческих волнений. С другой стороны, автор выявляет и контрреволюционную роль студенчества после Октябрьской революции. С белой чехословацкой армией (лето 1918 г.) из Казани ушла не только значительная часть профессуры и преподавателей, но и подавляющее большинство студентов (т. 11, с. 303). Оставшаяся часть студенчества и новый набор 1918 19 г. поражали своей разнокалиберностью и чрезвычайной политической пассивностью. Лишь спустя несколько лет в результате орабочения студенческого состава (рабочий факультет с 1919 - 1920 гг.) в студенческой среде происходит сдвиг в сторону советской власти и коммунистической партии. Переломную эпоху в этом отношении составил первый областной студенческий съезд, происходивший в апреле 1921 г., на котором "впервые коллектив РКП(б) лицом к лицу столкнулся с широкими массами студенчества" (т. II, с. 313).

Не менее интересна и другая эволюция - в среде профессуры. Здесь также происходила борьба. Конец 50 и начало 60 гг. характеризовались полевением профессуры. В университете в этот период создается энергичная группа либеральных и радикальных профессоров и преподавателей, развернувших большую просветительную общественную работу и опиравшихся на сочувствие демократ

тического студенчества. В состав этой группы входил и Бутлеров, бывший ректором университета в наиболее тревожные 1860 - 1863 гг. Именно эта группа провела в университет Щапова, сыгравшего большую роль в развитии студенческого политического движения. Это был период наибольшей радикализации профессорского либерализма. "Мы должны сделать заключение, - пишет автор, - что Казанский университет, руководимый передовыми людьми (Бутлеров, Булич, Н. Вагнер), вступал В эпоху 60 гг. с достаточно высоко поднятым знаменем либерализма" (т. II, с. 10). Начавшаяся реакция обрушилась на группу. Бутлеров вынужден был покинуть Казань. В 1871 г. был уволен проф. Лесгафг, пользовавшийся особенной популярностью в студенческой массе. На это увольнение либеральная профессура осветила коллективной отставкой (ушло из университета семь профессоров). "Выход в отставку целой группы профессоров как форма протеста против правительственной политики пожалуй впервые в истории провинциальной высшей школы имел место в Казани", замечает автор (т. II, с. 36).

Однако в противоположность росту рабочего и студенческого движения либеральное движение в среде профессуры в дальнейшие годы проявляли свою половинчатость, бесхарактерность, все более линяло, становилось все скромнее в своих требованиях. Возвращение к "либеральному" уставу 1863 г. и отмена знаменитого устава 1884 г. направленного своим острием не только против студенчества, но и против профессуры'', составляло предел чаяний либеральной профессуры 80 - 90 гг., осмеливавшейся бомбардировать твердыни самодержавия лишь верноподданническими ходатайствами (дебаты по поводу адреса Николаю II в августе 1898, т. II. с. 143 - 144). Совершенно меняется отношение либералов и к студенческому движению. Не желая подрывать доверия к себе со стороны студенческой массы, либеральные профессоры тем не менее соглашаются принять со своей стороны все меры к борьбе со студенческими беспорядками (учреждение института "кураторов" в 1902 г.). Либерал Капустин (будущий октябрист) заявил в совете, что "студенческие беспорядки составляют случайную и совершенно нежелательную аномалию в жизни университета" (т. II, с. 195). Революции 1905 г. подавляющее большинство либеральной профессуры испугалось (т. II, с. 150). Спеша использовать сложившуюся обстановку в октябре 1905 г. либеральная профессура начала поспешно отступать после издания Манифеста 17 октября, заявляя о необходимости начать как можно скорее "обычную мирную жизнь" (заседание совета 24 октября 1905 г.). Выработав проект университетской автономии, профессура решительно возражала против допущения представительства студентов в заседании совета с правом решающего голоса по студенческим делам (т. II, с. 227). По мере развития последующей реакции в университете берет верх правооктябристская профессура, усилившаяся за счет политического "болота". Выплывают наверх и правые; фигуры профессоров Залесского и К. С. Мережковского получили всероссийскую известность.

В последних главах (XI и XII) автор, характеризуя поведение буржуазной профессуры в 1917 - 1918 гг., удачно назвал борьбу за университетскую автономию, которая была тогда боевым лозунгом профессуры, "борьбой за автономию университета... от революции". Враждебное отношение к советской власти нашло себе отражение особенно в чехословацкие дни 1918 г., когда "свержение советской власти в Казани было встречено большинством профессуры с нескрываемым восторгом" (т. II, с. 303).

Напряженная атмосфера сохранилась в университете "; в 1918 - 1919 гг. Многочисленные советские декреты, "удар за ударом рушившие старый строй высшей школы, принимались в Казанской университете молча и пассивно. Мелкий саботаж, изредка вставление палок в колеса власти - это все, что осталось от былого кадетского величия казанской профессуры. Нехотя работали, часто вздыхали и постоянно с надеждой смотрели на Восток, ожидая оттуда нового света", (г. II, с. 304). Лишь к 1921 г. наметился некоторый перелом в среде профессуры, и часть ее перешла на "студенческую сторону". Процесс "срабатывания" с новой властью казанской профессуры затянулся еще на несколько лет.

Таково содержание книги М. К. Корбута в ее наиболее интересной части. Нужно думать, что положительные качества работы - большой фактический материал, выдержанность метода и стройное, живое изложение - обеспечат исследованию благоприятный прием со стороны всех, кто интересуется прошлым нашей высшей школы и ее ролью в истории революционного движения.

В. Семенов