Развитие высшего профессионального образования России обнаруживает удивительную тенденцию. Либеральные реформы в нем связаны с резким по отношению к предыдущему времени увеличением численности студентов. Однако приблизительно через двадцать лет после их начала в обществе складывается более или менее всеобъемлющий кризис. Результатом его преодоления является возникновение новой социальной организации. Так, либеральные реформы высшего образования имели место в 1804-1805 годах. Через двадцать лет - пикдекабристского движения, восстание на Сенатской площади. Небезынтересно, что следственная комиссия по этому делу специально пыталась установить связь между характером идей декабристов, действий и спецификой полученного образования.

В XIX веке либеральные реформы осуществлялись и в 1855-1856 годах. И опять через двадцать лет начинает развертываться цепочка событий, ведущая от возникновения в 1876-м революционной организации "Земля и воля" до убийства Александра II первого марта 1881 года. Кстати сказать, есть мнение ряда историков и публицистов, согласно которому одной из причин событий 1917 года в нашей стране явились мощные разночинные корни русской интеллигенции и младшего офицерства, сложившиеся к началу XX века. Во всяком случае, к середине его первого десятилетия почти 80 процентов студенчества империи не были уже связаны родственными узами с высшей аристократией, на которую всегда опиралось самодержавие.

СВЯЗЬ либеральных реформ в высшем образовании и следующих за ними кризисов общественной жизни характерна также для советского периода истории страны. Впервые преобразования в сфере просвещения осуществляются кремлевским правительством в 1918-м. Если к этой дате прибавить "исторический шаг" в двадцать лет, наступают трагические 1937-1939 годы, когда "буржуазные спецы" были практически полностью заменены советскими командирами производства.

Следует отметить, что и в этот период тоже имеет место увеличение числа студентов в стране. А через двадцать лет наступает "оттепель" с последующим "заморозком". С 56-го в вузы страны вновь хлынул мощный поток сельской молодежи, юношей и девушек из глубокой провинции. Вновь прибавляем 20 лет. С конца 70-х в СССР начинает интенсивно развиваться диссидентское движение. Своей логической точкой оно имеет то изменение социально-политического режима, которое мы пережили и переживаем до сих пор. Не вдаваясь в анализ причин, объясняющих наличие такого временного интервала между либеральными реформами в высшем образовании и возникающей затем социальной напряженностью (это тема отдельного разговора), отмечу, что очередные либеральные реформы высшего профессионального образования идут с 1991 года. Если выявленная историческая тенденция правильна, то в 2020-2030 гг. страну снова ждут раскаты социального кризиса. Причем он может оказаться более острым, чем даже предшествующий. Почему?

Это связано с содержанием реформ в самом высшем образовании. За последние десять лет оно изменило свой характер. Сейчас просвещение вошло составным элементом в массовую культуру общества, превратившись в масс-образование. Это, в общем-то, и неплохо - в процесс обучения вовлекается большее количество людей, прежде всего молодежи. Но есть и ряд важных негативных последствий свершившегося изменения. Например, как и вся масс-культура, масс-образование перестало быть только духовным феноменом. Оно превратилось в сферу бизнеса, став экономическим фактором. Поэтому отношения тех, кто - как стало принято говорить - "оказывает образовательные услуги", и тех, кто их "потребляет", определяются динамикой спроса и предложения на получение конкретных профессиональных знаний. Что характерно, и вся массовая культура, и масс-образование благодаря рекламе, предложению определенного, ограниченного набора специальностей, удобных для организации процесса обучения, формируют в общественном сознании социальные стереотипы о престижности и целесообразности получения личностью известных профессий.

Вот почему наблюдается снижение интереса студенчества к общекультурной подготовке. Вместо этого существует бескомпромиссная нацеленность на получение только функциональных знаний. В известном смысле такая установка понятна. Студент согласен платить за получение знаний и умений, которые, как он считает - потребуются ему в будущем. Более того, он готов платить за то, чтобы не заниматься теми дисциплинами, которые ему не интересны и не близки: сервисы (они оказывают якобы помощь студентам в написании работ, но по факту занимаются профессионаьным изготовлением научных трудов студентов) процветают в России уже многие годы. И, конечно, "массовизация" профессионального образования не может не привести к резкому изменению структуры занятости населения в стране, на Ставрополье. Это чревато тем, что в течение ближайших пяти-семи лет вновь возникнет острая структурная безработица. К чему государству надо быть готовым. Сейчас же, оставляя студента один на один со стихией рынка по производству знаний, оно забывает о своих стратегических интересах. А масс-образование, развиваясь по законам бизнеса, работает лишь на удовлетворение собственных интересов.

Ожидают ли впереди Россию новые социальные конфликты? Не обязательно. Характер развития страны может быть двояким - управляемым и стихийным. В первом случае требуется осуществление активной социальной политики, уже опробованной мировой практикой, и которая привела к возникновению так называемого среднего класса. Такой путь управляемого социального развития не исключен и для России. Однако его практическое осуществление требует высокого уровня социального богатства в стране.

Реализация второго, стихийного способа социального развития предполагает - все в стране будет идти так же, как и сейчас. В этом случае можно смело прогнозировать через некоторое время появление общественных идей, которые поставят вопрос о перераспределении влияния во всех ключевых сферах жизни страны.

Впрочем, целенаправленная политика государства в области высшего профессионального образования позволяет самортизировать и последствия стихийного социального развития. Либеральные по форме реформы в этой области должны существенно затронуть и их содержание. Что имеется в виду?

Почти десять лет усилия вузов страны были направлены на подготовку армии юристов и экономистов. (К примеру, только в прошлом году лишь ставропольские вузы выпустили около 2,5 тысячи правоведов.) При любом из возможных вариантов развития народного хозяйства страны оно не сможет воспользоваться услугами всех имеющихся дипломированных специалистов. Значит, безработица со всеми последствиями. Одним из способов смягчения этого зла могло бы стать создание централизованной государственной системы переподготовки кадров. Она должна быть единой для всей страны, для каждого региона, исключать ведомственный признак построения. Ее можно было бы создать в рамках существующих Министерства образования или Министерства труда и социальной защиты населения, или Федеральной службы занятости. Важно, чтобы деятельность такой структуры велась на основе достоверных прогнозов социального и хозяйственного развития страны.

Вероятно, есть смысл подумать и об изменении характера, сроков реализации высшей профессиональной подготовки. Сохранить неизменными их пока удается по ряду причин. Прежде всего увеличения количества достаточно узких специальностей высшего образования, с одной стороны, и углубления профессиональной подготовки внутри каждой из них, с другой. В результате выпускник вуза оказывается пожизненно привязан к выбранной в юности профессии. И зачастую без получения второго высшего образования не может овладеть другой, даже близкой к ней по характеру. К сожалению, государственные образовательные стандарты высшего образования второго поколения такую узкопрофильность усиливают.

Возможно, обучение студентов вузов следовало бы строить несколько иначе. За первые пять лет они могли бы получить знания по достаточно широкой специальности, подтверждаемые дипломом о высшем образовании, потом за полгода или год он овладевает профессиональной информацией, определяющей вид деятельности выпускника. Что тоже подтверждается соответствующим дипломом. Тогда в течение жизни специалист, проходя переподготовку в соответствующих государственных центрах, мог бы получать ряд таких документов о новых для него видах деятельности или квалификации. Пока же в существующей системе обучения и переподготовки кадров выдача дипломов о новом виде деятельности видится не совсем оправданной и логичной по отношению к роли и статусу диплома о высшем образовании.

Вероятно, следовало бы разработать и государственные стандарты высшего образования, связывающие близкородственные, совмещаемые специальности. Тогда к окончанию института или университета студент мог бы получить не одну, а две профессии.

В любом случае очевидно, что государство должно активизировать свою роль в управлении развитием высшего образования. И вполне уместны были бы парламентские слушания по определению приоритетных путей дальнейшего становления этой сферы жизни общества. Ибо история либерального реформирования высшего профессионального образования в России показывает: его стихийный характер может обернуться большими социальными издержками, а не одними лишь благами.

Первые 25 лет их осуществления уже прошли.