Существует стойкий миф о советской школе. В центре его - типовое казарменное здание с начинкой, средней между иезуитским монастырем и коммуной с беспризорниками. Основой взаимоотношений между учителем и учеником считается ханжество, то есть оба оперируют знаковыми конструкциями, очевидно, лишенными смысла; наиболее одаренные в этом искусстве выходят в первые ученики . По коридорам неспешно курсируют ненавидящие детей завучи с белыми высокими прическами. В туалетах и дворах процветают хулиганство, курение и прочий разврат.

В этот миф свято верят те, чей собственный десятилетний опыт подтвердил его полностью или в нескольких ярких деталях. Интереснее, что в него верят и те, кто обожает свои школы, не пропускает ни одного юбилея и приводит собственных детей к своим же постаревшим учителям. Они охотно принимают кусок своей жизни за исключение - тем более что это одно из ключевых понятий совокупного школьного курса.

Нормальный российский гражданин, не связавший свою жизнь с делом всеобщего среднего образования, сталкивается со школой дважды - как ученик и как родитель. За двадцать лет реалии не могут не измениться, кроме того, слишком различен ракурс. Понятие о школе вообще трещит по швам, но все же не рвется. И, пожалуй, главное впечатление практикующего во многих школах учителя - это разнообразие их жизненных и образовательных укладов. Школа оказывается таким же полым, необязательным словом, как, например, семья или жена. Я сам учился в трех школах, мои дети - в пяти. Еще в восьми мне пришлось преподавать, в среднем в трех одновременно. Также преподавал в трех столичных вузах. Дети поменялись. Сегодня в стране существует большое социальное расслоение. И дети, имеющие все шансы получить наилучшее образование, как правило, его не используют. И действительно: зачем? Если у родителей денег - немеряно. Если все дается легко и любые двери открываются деньгам? К примеру, вот тут можно заказать всё, что требует наша система образования: от школьного сочинения до дипломной работы. Заплатил - и забыл. Хорошо. когда подобными услугами пользуются молодые мамочки или учащиеся дистанционно предприниматели, многодетные отцы, состоявшиеся чиновники. Но ведь услугами агентств по написанию работ лихо пользуются и студенты дневной формы обучения, в том числе будущие медицики, юристы, военные. Хорошее или плохое это явление - большой вопрос. Но важно жить в этой реальности, понимать ее и делать соответствующие выводы. Советский период в образовании действительно канул в Лету, его нет, это прошлое. Учитель должен идти в ногу со временем, завлекать школьников и студентов своим предметом. Искренне подогревая интерес к учебному курсу.

Я видел, как ученики говорили учителю: "Вы должны нам урок. Мы могли бы остаться завтра после трех. Расскажите нам о Ходасевиче". Я видел, как учительницу уволили из школы за подозрение в том, что она ведьма. Я слышал об учителе географии, которого малейшее незнание школьников приводило в неистовство, и он швырял учебник вдоль среднего ряда примерно в тридцати сантиметрах над партами, а опытные ученики роняли головы на столы и прикрывали их сверху руками, как при аварийной посадке самолета. Я лично посещал уроки одной учительницы, которые выглядели как образцовые, даже как пародия на образцовые -- и по ответам, и по дисциплине. Однако это были нормальные будничные уроки, просто очень хорошие. Я понял, более того - увидел собственными глазами, что школа есть только место встречи старшего с младшими, и она лишена врожденных достоинств и недостатков. Урок каждый раз возникает как результат общения учителя с классом по поводу фрагмента программы, и урок непохож на урок. Миф оказался уязвим в главном пункте - в единообразии. И не так-то легко получилось выделить все же типические черты, сквозные для всех наших школ. Как обычно в подобных случаях, они нашлись на самом видном месте.

Во-первых, школа есть организация более социальная, нежели образовательная. Это место, где подросшие дети находятся под присмотром взрослых, пока их родители работают, пролонгированный детский сад, и поэтому бессмысленны образовательные проекты, направленные на сжатие курсов. Да, можно обучить грамотному письму за полгода, но задача именно в том, чтобы растянуть курс русского языка на девять лет и не окончательно истребить при этом ясность и интерес к предмету. Это - безо всякой иронии, голая логика факта.

Во-вторых, пока учителю мало платят, его вакансия неконкурентна и он абсолютно свободен. Этим, в частности, определяется его относительно слабый интерес к реформе образования: он все равно поступит, как захочет. Его привели в школу какие-то соображения, вероятно, идеального порядка - они и руководят его действиями. (Это, в первую очередь, относится к новому поколению "ситуативных" учителей, то есть людей, имеющих опыт иной работы.) А если учесть, что идеалы у каждого свои, то опять вместо единообразия мы имеем отражение общественной жизни, такое же зыбкое и противоречивое, как оригинал.

В-третьих, школа находится в поле бюрократической системы, мало изменившейся со времен советской власти, потому что основа ее не идеологична. Для того, чтобы иметь возможность раз в двадцать лет провести в жизнь действительно нужное централизованное изменение среднего образования, надо сохранять готовый механизм такого проведения. Механизм - это конкретные люди, чиновники (мы не вкладываем в это слово отрицательного смысла). Им надо непрерывно отрабатывать свой хлеб. Поэтому они объявляют субботу то учебным днем, то выходным, периодически изменяют протяженность урока в начальной школе, варьируют расчасовку и т.п. Естественно, сама школа выработала иммунитет к этой бюрократической лихорадке и в основном поступает так, как хочет директор - или педагоги, или родители. А кто ее накажет? Например, во многих московских школах "не блюдут субботу", несмотря на директиву министерства.

Вывод, собственно, один. Для сегодняшнего учителя нет школы - некоего монстра, к вымороченной реальности которого надо приспосабливаться или с которым надо бороться насмерть. Есть ученики - наши, как ни банально это звучит, дети, и наладить с ними контакт - насущная человеческая задача. Есть обязательства перед культурой - при всей широте толкования этой фразы. И есть абсолютно непрошибаемые данности, типа периода взросления или ситуации в стране. Остальное - вопрос желания и умения.