Учения о категориях и теории типов — это исследования в одной и той же области. И область эта в значительной степени еще не изучена. Более того, исследования в этой области в настоящее время затруднены определенными терминологическими расхождениями между философами, из-за которых они нe понимают друг друга. В этой статье я прежде всего хотел бы снять определенные барьеры, разделяющие исследователей, прежде чем приступить к изложению собственной позиции.

Эта проблема достаточно серьезна. Я думаю, что дело не только в том, что категориальные высказывания (category-propositions) (то есть такие суждения, которые приписывают терминам принадлежность к определенным категориям или типам) всегда выступают как выражения определенных философских предпочтений, но и в том, что верно также и обратное. Поэтому, не прояснив природу того, что мы называем типами или категориями, мы остаемся в неведении и относительно природы философских проблем и методов.

Полная версия публикации

Так называемая новая нравственность не без ярости вцепилась в проблему пьянства. Энтузиасты не знают покоя – от тех, кто выдворяет людей из ресторана в 12.30, до пылкой дамы, которая крушит топором американские бары; но все они, почти всегда, признают, что пить можно в одном-единственном случае: для подкрепления, как пьют лекарство. С этим я не соглашусь ни за что на свете. Пить безнравственно и опасно только в том случае, если выпивка для вас – лекарство. И вот почему. Если вы пьете для удовольствия, вы гонитесь за чем-то редким – ведь, пока вы в здравом уме, вы не ждете, что каждый час принесет вам удовольствие. Если же вы пьете для здоровья – вы стремитесь к вещи естественной; к тому, что вам положено; к тому, без чего вы действительно не можете обойтись. Тот, кто познал искушение экстаза, еще может устоять; но вряд ли устоит тот, кто познал искушение нормальности. Представьте себе, что вы даете человеку волшебное снадобье и говорите ему: "Прими, и ты перепрыгнешь памятник!". Без сомнения, он примет и перепрыгнет, но вряд ли он начнет прыгать день и ночь на потеху согражданам. А вот если вы дадите снадобье слепому и скажете: "Прими, и ты увидишь", искушение окажется много, много сильнее. Как сможет он удержаться, заслышав цокот копыт или пенье птиц на рассвете? Не так уж трудно отказаться от развлечения; почти невозможно отказаться от непременного условия нормальной жизни. Всякий врач знает, как опасно давать больным алкоголь, даже для под крепления сил. Я совсем не хочу сказать, что, по моему мнению, нельзя дать больному для бодрости глоток вина. Но мне кажется, что гораздо естественней и несравненно полезней давать его здоровым просто так.

Полная версия публикации

ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ФИЗИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ И ИХ РОЛЬ В ИССЛЕДОВАНИИ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ВОПРОСОВ ФИЗИКИ

Современная физика представляет собой чрезвычайно разветвленную отрасль знания. На основе тех или иных критериев она делится на ряд дисциплин или разделов. Так, по объектам исследования физику делят на физику элементарных частиц, атомного ядра, атомную физику, молекулярную физику, физику твердых тел, жидкостей и газов, физику плазмы и физику космических тел.

С другой стороны, подразделение физики можно производить по изучаемым процессам или формам движения материи: механическое движение; тепловое движение; электромагнитные процессы; гравитационные явления; процессы, вызванные сильными и слабыми взаимодействиями. Большинство процессов рассматривается на разных уровнях — макро- и микроскопическом.

Полная версия публикации

Основным преимуществом свободного демократического общества является возможность самоорганизации - использование энергии и мотивации индивидуумов для создания действенных структур, полезных как самим членам этих структур (для этого люди и объединяются в такие структуры), так и обществу в целом.
Из общей теории самоорганизации мы знаем, что структуры могут возникнуть лишь в активной богатой энергией среде. Научно-образовательное сообщество России, так же как и других стран, исторически всегда было очень активным. Именно в головах образованных людей - ученых, преподавателей, студентов традиционно зарождались новые идеи - научные, технические, социальные, политические, которые затем так или иначе воплощались в жизнь.
Резкое снижение финансирования и смена системы приоритетов в российском обществе на рубеже 90-х годов 20 века привели к оттоку из сферы науки и образования большого количества талантливых энергичных людей. Однако те, которые остались, являются сильно мотивированными людьми, сильными духом и увлеченными своей профессией, и именно благодаря этому российская система образования сохраняет свои высокие позиции, в то время как по промышленному развитию, продолжительности жизни и другим показателям Россия за последние 15 лет скатилась на последние места в мире. Таким образом, научно-образовательная среда потенциально способна к самоорганизации.

Полная версия публикации

Достоверность и доказательность в исследованиях по теории и истории культуры. М., РГГУ, 2002. С. 317-329.



Научное познание в мире постмодерна исчерпывающим образом проанализировано в романе Умберто Эко «Маятник Фуко» (рус. пер. Е. Костюкович. СПб., 1998). Самый общий смысл этого мира раскрывается через те оппозиции, в которые он здесь включен. Первая такая оппозиция — хронологическая. В конце 60-х годов герой романа, по имени Казобон, уезжает всего на год-два в Бразилию и, вернувшись, не узнает свою Италию. В ресторанчике, где он некогда проводил долгие вечера, он теперь «стал обнаруживать среди бесчисленных незнакомых лиц те, близкие, лица выживших, которые ... узнавал сквозь некоторый туман воспоминаний: кто стал служащим в рекламном агентстве, кто — консультантом по налогам, кто — букинистом, но если прежде он выставлял книги Че, то теперь предлагал работы по лекарственным травам, по буддизму и астрологии»[1]. Контрастом современности, наступившей с 70-ми годами, служат также годы антифашистского сопротивления в конце войны и в послевоенный период. Для другого героя романа, по имени Бельбо, воспоминания о том времени «оставались на особом месте в его сознании, как знаки реального мира, в котором пуля означает пулю, или пролетит, или словишь, в котором враги выстраиваются стенка на стенку и у каждого войска свой цвет, или красный, или черный, или хаки, или серо-зеленый, без двусмысленностей, по крайней мере ему тогда так казалось, что без них ..... Его воспоминания были сладки, потому что говорили о единственных истинах, встреченных им на пути; все сомнительное начиналось после»[2].

Полная версия публикации

Эти заметки основаны на двух источниках. Первый источник - опубликованные либо иные публично распространенные сведения о грантовом финансировании исследовательских и издательских проектов в научных фондах России. По примерной оценке, в стране действует не менее 150 фондов, финансирующих научные исследования, но большинство из них -здесь нужно проявить аккуратность в терминах - непрозрачны. Во всяком случае, без специальных усилий нельзя установить, каких исследователей они финансируют и в каком объеме. Назовем такие фонды "самореферентными" и оставим их без обсуждения. В определенной степени прозрачны лишь несколько институций, занимающих лидирующее место на открытом "рынке грантов" в области социальных наук. Речь идет преимущественно о локальных российских фондах, хотя они вместе с зарубежными фондами образуют универсальное мировое "грантовое пространство". Можно более или менее уверенно оперировать сведениями о

Полная версия публикации

В России внешние события привели к синхронизации поколений ученых. Сословие ученых - государственных служащих - возникло в 60-е годы XIX в. Оно состояло главным образом из разночинцев, находивших свое достойное место в обществе в профессорском звании. С концом XIX в. связан необычайный подъем науки в России, поддержанный государством, и это вынужден был признать даже критически настроенный В.И. Вернадский, сравнивая состояние научных учреждений в предвоенной России, Англии и США. Из Первой мировой войны эти страны вышли с сознанием необходимости науки для государства, потому что, как сказал французский военный министр Пенлеве, "техника решает все". Гражданская война и первая волна эмиграции разорили российскую науку. Но от той эпохи остались ученые с основательной подготовкой - отечественная наука не погибла.

Полная версия публикации

Определение времени и пространства И. Ньютона известно всем, кто хотя бы как-нибудь соприкасался с историей этих понятий в науке. На нем построена вся классическая механика, от него отталкивалась и его отрицала вся современная физика. Как мы помним, начиная с теории относительности, т. е. с 1905 г., она сражается с ньютоновским абсолютным, выделенным, привилегированным временем и таким же пространством. Между тем в теории относительности на самом деле отрицается вовсе не ньютоновское время. Произошла незаметная подмена или небольшая неточность, которая была как бы и не важна, не имела заметного влияния в самой физике, но важна для других наук.

Полная версия публикации

1. Мы привыкли к тому, что знание направлено на мир, а понимание на текст, мысль. В этом случае их трудно связать друг с другом. Однако в рамках феноменологической традиции, когда понятие о "внешнем" мире исключено из рассмотрения, знание и понимание уравниваются в правах, поскольку соотносятся исключительно со значениями феноменов.

Говоря об области значения, нам необходимо различить два вида деятельности, ответственные за поддержание и обновление системы значений. Первый мы традиционно назовем знанием, поскольку оно предполагает востребуемость и воспроизводимость. Второй мы назовем пониманием, с одной оговоркой. В обыденном языке "понимание" отождествляется с двумя разными вещами - с процессом, направленным на прояснение непонятного и с результатом, "наличным пониманием". Поскольку "наличное понимание" можно воспроизвести, с ним можно работать, мы будем отождествлять его со знанием, а в область понимания включать только деятельное понимание, акт. Значение может считаться новым, только если оно образует новую категорию с некоторыми уже известными значениями.

Полная версия публикации

В цивилизации по мере разрастания и усложнения пространства опосредования постепенно утверждается особенное отношение с вещью, при котором ее внутреннее содержание не имеет значения, важны ее метаморфозы в пространстве социального, важны сами отношения, а не то, что через них достигается: в вопросе об отношениях человека с вещью акцент в "вещи" переносится на "отношения". Такое положение дел можно отчасти прояснить через хайдеггеровское "умение-быть-в-мире" [1]. Это определение человеческого бытия, взятого в социально-исторической перспективе, заставляет вспомнить известную сентенцию М.Монтеня о жизни "кстати", которая и есть счастье: быть кстати, быть уместным - в подходящий момент занять над лежащее место... Для М.Хайдеггера "умение-быть-в-мире" - это возможность в экзистенциальном смысле, а делать что-то возможным значит сохранять за ним его сущность, возвращать его своей стихии [2].

Полная версия публикации