Анализируя различные подходы к рассмотрению проблемы ответственности субъекта управления и намечая перспективы ее дальнейшего исследования, мы ввели определенные структурные элементы ответственности и выделили множество их потенциальных состояний (1), что позволяет задавать определенную типологию ответственности. При описании этой типологии можно было бы рассмотреть каждый тип ответственности, полученный путем морфологического анализа, т.е. в результате формального объединения в различные типы структурных элементов ответственности с выделенными потенциальными состояниями простым перечислением всех допустимых сочетаний. При следовании этим путем неизбежны следующие затруднения. Число таких типов достаточно велико, и хотя все они, несомненно, методологически различны, но некоторые методологические различия могут оказаться несущественными, поэтому такие типы удобнее объединять и рассматривать как единый методологический тип, возможно, проводя деление внутри самого типа. Кроме этого, прямое следование формально-логической классификации может привести к подчинению исторического логическому. На этом пути исторически сформировавшиеся подходы к пониманию ответственности, несущие на себе отпечаток конкретных социальных условий их порождения (в том числе и состояния управленческой практики), в определенном смысле растворяться в формально-логических типах, и обнаружение социально-философских оснований ответственности будет осложнено.

Полная версия публикации

В этой статье будет дан обзор состояния проблемы ответственности субъекта управления и намечены перспективы ее дальнейшего исследования. Проблема ответственности в настоящее время становится одной из центральных в обсуждении целого спектра вопросов, связанных не только с управлением. Так, затрагивая проблему социализации и отвечая на вопрос, чем является социализация по большому счету, С.П.Иваненков делает вывод: "Быть СОЦИАЛИЗОВАННЫМ - это значит БЫТЬ СОЗНАТЕЛЬНЫМ и ОТВЕТСТВЕННЫМ за все происходящее в этом мире, в бытии в целом" (1, с.32). В обычной повседневной жизни каждому из нас приходилось быть когда-нибудь за что-нибудь ответственным. Актуальность данной проблематики обусловлена рядом причин, среди которых можно выделить усиление роли и увеличение масштабов и мощи управленческих воздействий, глобальный характер последствий управленческих решений, осознание темпоральности и необратимости социальных процессов и невосполнимости большинства жизненно важных ресурсов, усиливающуюся деперсонификацию субъектов управления и т.д.

Полная версия публикации

Вопросы применения принципа моральной ответственности, понимаемой с позиций утилитаризма, на страницах специальных изданий по проблемам бизнеса и менеджмента уделяется даже большее внимание, чем вопросам обоснования. При этом главная проблема состоит в адекватном определении "пользы" от конкретных действий. Для этого, преимущественно, используется так называемый метод "прибыли и затрат" (или "выгод и издержек"), который является количественным, поскольку выгоды и издержки определяются в денежном выражении. Однако существуют ценности, которые плохо поддаются количественному и денежному исчислению. В результате этого часто возникает диспропорция оценок из-за переоценки факторов, поддающихся измерению и стоимостному выражению, и пренебрежения не поддающимися количественному учету ценностями.

Полная версия публикации

При моделировании или анализе органов управления одной из центральных проблем является мера соотношения централизации и децентрализации. Значение указанной проблемы особенно сильно проявляется в органах управления с иерархической структурой при наличии нескольких уровней принятия решений.
Определенная иерархия всегда являлась признаком социальности. Уже с образованием племени появляются советы старейшин и вожди, т.е. образуется определенная социальная дистанция, которая является основанием для иерархии. И хотя "среди исследователей-теоретиков до сих пор отсутствует единое мнение относительно сущности иерархических систем"(1,17), тем не менее социальные организации и технические конструкции предоставляют многочисленные примеры подобных структур.

Полная версия публикации

последние годы в философской литературе делается акцент на том, что в “переломные периоды человеческого развития”(1) именно философии принадлежит доминирующая роль. Она должна определить и путь отхода от сложившихся стереотипов восприятия действительности, и роль человека в мире. Период “навязывания” глобальных схем философского мировоззрения, ориентирующий на определенные штампы мысли, предлагающий единственно верный взгляд и способ мышления, отошел в прошлое. Поэтому неслучайно М. Мамардашвили, анализируя практику преподавания философии, писал, что была “выстроена концепция философии, которая с природой философии не считалась”(2). Целью формирования было не мышление, а “единообразной системы представления, которую можно было бы представить как мышление”(3). Не философия была предметом преподавания и изучения, а “избранные места”, аргументированные вначале “Кратким курсом истории ВКП(б)”, а потом следовал диалектический и исторический материализм как противопоставление буржуазной философии, подкрепленный цитатами из партийных документов.

Полная версия публикации

Творчество Э.-Х. Галжиева является своеобразным перекрещиванием элементов культур древней Индии, древнего Китая и Монголии. В “Зерцале мудрости” отразились не только моральные установки, но и правила жизненной мудрости многих поколений Востока. Тонкое знание человеческой психологии и культуры индийско-тибетско-монгольского народа позволило Э.-Х. Галшиеву создать произведение несущее в себе не только голос веков, но и современное звучание. Знание догматики и теории буддизма переплетается с природной мудростью и точностью слова. Пройдя жизненный путь цанид-ламы, который выбирают по призванию и повелению души, Э.-Х. Галшиев в поэтических строках выражал не только человеколюбие, которым пронизано культурное наследие Востока, но и мысль о всеобщем равенстве независимо от имущественного и должностного положения. Только в одном человек может почувствовать свое превосходство. но которое не дает возможность поставить себя над другими - это ум.

Полная версия публикации

После того, как Демокрит ввел в греческую философию слово “идея”, оно начало жить самостоятельной жизнью. Этим словом Платон обозначил сущность предмета, понимая ее трояко: как причину или источник бытия вещей, их свойств и их отношений; образец для творения вещей; цель, к которой стремится все существующее.

Полная версия публикации

Предисловие. Предмет, метод и задача философского слова.

Термин “трансцендентальная философия истории” используется автором данного исследования вполне осознанно – в этом заключается, прежде всего, попытка продолжить традицию русской историософии (от П.Чаадаева и А.Хомякова до Н.Бердяева и С.Булгакова), но поднятую уже на уровень действительно трансцендентальной философии или “всеобщей формы разума” (Фихте).

Полная версия публикации

Чтобы предварительно раскрыть замысел данной статьи, обратим внимание, во-первых, на главного виновника истории философии и философии истории и, во-вторых, на то место, где происходит их рождение и становление. Главным виновником, согласно классикам философии от Гераклита до Гегеля, является единый Разум, у которого, правда, имеется множество различных наименований – “логос”, “мировой дух”, “всеобщее”, “божья воля” пр., а в качестве места выступает всемирная история. Из них, пользуясь методологической “бритвой Оккама”, следует мысленно изъять то, что не является субстанциональным, т.е. не существует благодаря себе, а именно, историю мира, чтобы затем разумно определить её статус. Всемирная история есть форма проявления разума как такового и существует в его пределах, а не наоборот, поэтому, говорить о начале или конце истории (тема философии истории), значит затрагивать вопрос об объективных границах самого разума (тема истории философии). В то же время следует учесть, что история есть особенная форма бытия разума, которую он необходимым образом полагает, выходя, по словам Канта, “из под опеки природы в состояние свободы”2, и чтобы выйти “из под опеки” своей исторической формы, ему необходимо пройти весь путь своего опыта, который смело можно назвать крестным. Согласимся с тем, что всемирная история определяется Гегелем как страшный суд отнюдь не ради остроты восприятия предмета, и уж, во всяком случае, не метафорически.

Полная версия публикации

В первой четверти XYIII века в России осуществляются преобразования, непосредственным образом связанные с “европеизацией” русской культуры. Следует отметить, что на протяжении всего XYII века наблюдалось активное проникновение западноевропейской культуры на Русь. Тем не менее, в петровскую эпоху изменяется направленность западноевропейского влияния, а новые идеи и ценности насильственно внедряются, насаждаются во все сферы жизнедеятельности русского дворянства – главного объекта преобразовательной политики Петра I. Такого рода ситуация во многом объяснялась государственными целями – Петру были необходимы достижения и опыт Европы для проведения, прежде всего, промышленной, административной, военной, финансовой реформ, для решения задач внешней политики. Успех этих реформ Петр связывал с формированием нового мировоззрения, перестройкой культуры и быта русского дворянства в соответствии с европейскими ценностями.

Полная версия публикации