Известно, что каждая материализованная форма Индивидуально-личностного творчества безусловно зависит от функционального содержания задействованного Активным Сознанием алгоритма взаимодействия со средой обитания. В этой связи необходимо помнить, что линейно-динамические функции, простейшие по своей сути, но обладающие способностью формировать широкий спектр всевозможных внешне-архитектурных модификаций, включающих в себя псевдообъемные и мнимо-многопространственные конфигурации, при целенаправленной аналитической дифференциации, достигающей их базовой ориентации, всегда обнаруживают истинно собственную составляющую, а именно - чрезмерно поляризованные импульсные компоненты.

Полная версия публикации

Почему именно о кантатах и почему именно Баха? Потому что кантаты – это соединение музыки и слов, и, наверное, нет лучшего примера такого соединения, чем кантаты Баха. Именно у него поэтическое и музыкальное уравновешено. Альберт Швейцер, который в придачу ко всем его заслугам в области философии культуры, является до сих пор непревзойденным исследователем творчества Баха, охарактеризовал его как музыканта – поэта. Особенность музыки Баха в том, что она всегда исходила из текста, была связана с языком.

Полная версия публикации

В гуссерлевой философии проблема воображения занимает особое место. Феноменология Э. Гуссерля возникает как наука, обращенная к универсальным значениям опыта с позиции трансцендентальной аналитики сознания. Согласно трансцендентальной установке реальное в разных формах, (таких как вещь, природа, мир в целом) является ничем иным как содержанием нашего сознания, это данности особого рода, и потому проблема их существования должна быть поставлена адекватно смыслу их реальности. Разумеется, что все суждения о реальном как внеположенном сфере сознания оказываются бессмысленными (противосмысленными в гуссерлевской терминологии).

Полная версия публикации

Утверждение это, более чем сомнительное, тем не менее, может послужить единственной подходящей подножкой для вхождения в круг чтения столь запутанного и безнадежного для понимания текста, как «Замок». «Подножка» — это слово вполне характеризует ситуацию чтения, оно обозначает смысл оказанной герменевтической услуги, описывает и то малое пространство опоры в тексте, и сомнительность подытоживающего результата чтения текста: «прочитал» Кафку». «Ясность» кафкианского текста, с одной стороны, — минимальная, но достаточная территория для опоры, то наименьшее количество покоренной территории, которое тело занимает или отнимает от сопредельного мира (но в свете этой ясности нам предстоит еще уяснить, может ли наше тело быть вместилищем иного пространства).

Полная версия публикации

Понятие иронии традиционно обнаруживает себя в теоретических исследованиях в русле эстетической проблематики. Тем не менее, начиная с К.В.Ф. Зольгера и Г.В.Ф. Гегеля, в философии утверждается интерес к этому понятию и в отношении его возможностей культурно-исторического моделирования. Понятие «иронии истории» оказывает весьма важную услугу в качестве характеристики отношений и взаимодействия микро- и макропроцессов истории.

Полная версия публикации

Понятие иронии традиционно обнаруживает себя в теоретических исследованиях в русле эстетической проблематики. Тем не менее, на-чиная с К.В.Ф. Зольгера и Г.В.Ф.Гегеля, в философии утверждается интерес к этому понятию и в отношении его возможностей культурно-исторического моделирования. Понятие «иронии истории» оказывает весьма важную услугу в качестве характеристики отношений и взаи-модействия микро- и макропроцессов истории.

Полная версия публикации

Поистине удивительно, что после того, как З. Фрейд инспирировал столь пристальный интерес к фамильно-родственным отношениям Эдипа, мало кто по-настоящему интересовался эдиповой родословной, ограничиваясь тремя-четырьмя ближайшими к нему поколениями. Но генеалогическое древо рода Лабдакидов поистине заслуживает того, чтобы изучить его буквально до седьмого колена, т. е. от родоначальников, Посейдона и Ливии.

Полная версия публикации

Появившиеся у нас относительно недавно роман Турнье "Пятница, или Тихоокеанский лимб" и статья Делеза по его поводу отсылают нас к структуралистскому и постструктуралистскому понятию Другого с большой буквы. Это Другой как бессознательная смысловая структура, Другой как возможность различения "я" и "другого я". Понятие "другого я", другого как конкретного человека, которого я обнаруживаю и с которым вступаю в определенные взаимоотношения - это тема феноменологии, к которой также отсылают нас указанные роман со статьей. Мир Робинзона становится миром без Другого вскоре после того, как исчезают реальные другие. При этом с Робинзоном происходит много интересного, но важнейшие эффекты следующие: субъект сливается с объектом восприятия, исчезает пространственный и временной фон восприятия, пространство лишается глубины (или просто исчезает), а время превращается в вечное настоящее.

Полная версия публикации

Проблема существования и существующего никогда собственно не ставится на языке абстракции и еще труднее обнаруживается. Именно из-за того, что абстрактное мышление мыслит sub specie aeterni, оно отворачивается от конкретного, от временности, от возникновения экзистенции, от укорененной в ней нужды существующего соединять в себе вечное и временное1. Если считать, что абстрактное мышление — это самое высокое, то тогда правомерна та горделивость, с которой мыслители и сама наука покидают существование и предоставляют нам, прочим людям, оставаться с самым худшим. Пусть так. Но тогда из этого кое-что вытекает и для абстрактного мыслителя: коль скоро он сам относится к роду существующего, он должен быть рассеян в той или иной форме.

Полная версия публикации

Стремление к глобальной этике не является всего лишь побочным продуктом нынешнего процесса глобализации. Это стремление так или иначе всегда присутствовало в традиционных религиях и философских учениях. И все же именно двадцатый век, когда различные типы культур и цивилизаций вошли в контакт друг с другом в беспрецендентных масштабах, предельно выявил «глобализирующие» тенденции во всех сферах социального космоса. Не случайно, что в последнее время исследователи разных стран и регионов все настойчивее начинают говорить о «единой философской традиции землян», «планетарной культуре», «кросскультурной литературе», «всемирной философии будущего», «глобальной ответственности» и т.д.

Полная версия публикации