Н.В. Голик

Эстетика сегодня: состояние, перспективы. Материалы научной конференции. 20-21 октября 1999 г. Тезисы докладов и выступлений. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 1999. С.29-31

[29]

В XIX веке в философии и психологии разрабатываются понятия, с помощью которых пытаются объяснить структуру человеческого сознания. На смену метафизическим представлениям о сознании как о «tabula rasa» и «white paper» приходит понимание того, что сознание — не пассивная сущность, отражающая и записывающая знаки и символы внешнего мира, а нечто не равное самому себе, постоянно устремленное к чему-то, постоянно переступающее свои границы и выходящее за их пределы, постоянно движущееся и изменяющееся.

Примерно в это же время в физике сложилось понятие ламинарного потока для описания процесса движения вязких жидкостей. Слово «ламина» (в переводе с латинского — «слой») используется для обозначения характера (внутренней структуры) движения потока. Что это значит?

…Поток вязкой жидкости — слоистое образование, причем каждый его слой движется с только ему присущей скоростью. Однако это не означает, что скорости слоев не зависят друг от друга: скачка скоростей быть не может. У стенок потока эта скорость практически равна нулю, а ближе к центру она достигает максимального значения. Слои между собой взаимодействуют только на молекулярном уровне…

Появившиеся к концу ХIХ века понятия интенциональности, трансценденции, экзистенции передают представление о сознании как о едином по-

[30]

токе (Бергсон, Зиммель) с присущей ему стремительностью и направленностью на нечто вне его (вспомним сартровское: сознание всегда есть сознание о чем-то). Но что происходит внутри этого потока, оставалось не очень ясным.

Чтобы описать «внутренность» сознания, попытаемся — по аналогии с физикой вязких жидкостей — представить его как ламинарный поток, состоящий из нескольких слоев. Один из них, известный со времен Аристотеля — дианоэтический, второй — этический, можно найти третий и четвертый, например, экономический, связанный со способностью человека извлекать максимальную выгоду из любого действия, предприятия, акции…

Скорость движения в каждом потоке «требует» особых способностей человека: способностей ума — в дианетическом, способностей души (эмоции плюс воля) — в этическом, способностей перевести быстро в денежный эквивалент все, что попадает в сферу интереса, — в экономическом (утилитарно — прагматическом). Тогда становится понятным, что ценности (так называемые духовные) оказываются вне непосредственного экономического интереса.

Используемая аналогия позволяет «подойти» к пониманию природы этического и эстетического. Этическое предстает как присущий сознанию слой (вспомним, что в европейских языках сознание и совесть вообще одного корня), как такая составляющая сознания и его интенциональности, которая связана с фундаментальными основаниями человеческого существования, обеспечивающими способность не только его биологического выживания как вида, но и соответствующего состояния и местоположения в культуре, ноосфере, космосе. Этическое — индикатор, потенциал, выравнивающий и разрыхляющий энергийные скопления, сгустки, сжатия, нарушающие равновесие и гармонию не только отдельного организма как самоорганизующейся системы, но и систему «Я-Ты» (Другие=Мир). Этическое как такого рода направленность, которая в общем потоке интенциональности заведует, отвечает за узкий сегмент, сектор создания особого « эфира» (но не чистой мысли — это прерогатива дианетики), а порядка, гармонии эмоций и воли (поступка).

Эстетическое — тоже особый слой или вкрапленный, пронизывающий как своего рода «эфир», склейка (вспомним понятие калокагатии), неотделимый от этического?. Или отделимый? Этическое как не явленное эстетическое, или наоборот: эстетическое как явленное этическое? Или так: именно этическое, вернее, вплетенность его в художественное, делает его эстетическим. Понятно, что ответ на эти вопросы будет находится в прямой зависимости от того, как мы понимаем и то, и другое.

Но очевидно, что эстетическое являет этическое более продуктивно, более явленно, более зримо. Скорость протекания процессов в эстетическом сравнима со скоростью света благодаря безостановочной работе воображе-

[31]

ния и всего поля эмоций. Литература, кино, живопись, музыка неоднократно это демонстрировали. Это знаменитое кассандровское начало, которое заключается не только в том, чтобы предчувствовать, но и представить это предчувствие в многокрасочном, полифоничном пространстве с присущими только ему звуками, цветами и запахами. Эстетическое может то, что не под силу этическому. Молниеносное как озарение проникновение в сферу эмоций. Спрессованноеиз образов и смыслов, на развертывание и интерпретацию которых требуются тома скучнейших этических построений и унылых формул. И теория с логикой не всегда работают, требуя не только интеллектуальных усилий, но и времени.

Эстетическое лишает философствования вообще, и этического в частности, присущего им «дальтонизма», необходимого для дешифровки «иероглифического свитка» человеческой морали» (Ницше). Эстетическое — гарант этического, но не в его плоском, лобовом варианте, когда мир оказывается разлинованным на «квадраты», заштрихованными, закрашенными нормами, запретами, табу…

Эстетическое взрывает этическое, показывает устаревшие нормы: где все христиане — никто не христианин (Киркегор). Эстетическое — «просвечивает» этическое (Кант), оно транслятор и канал, в котором реализуется диалектика абсолютного и относительного в морали.