Карпицкий Н.Н. Критерий времени для определения виртуальной реальности в религиозном сознании и трансцендентальном разуме // Генезис категории виртуальная реальность: Материалы международной научной конференции – Саранск: Тип. «Рузаевский печатник», 2008. – 328 с. – С. 139-143.

В качестве конституирующего реальность принципа можно выделить интерактивность. На это указывает сложившаяся традиция словоупотребления. Наиболее близким слову «реальность» является слово «действительность», указывающее на взаимодействие, т.е. на интерактивность.
Главным признаком виртуального характера реальности является невозможность изнутри нее самой как-либо влиять на обуславливающие ее принципы и законы. Именно эта невозможность указывает на существование первичной по отношению к ней константной реальности, т.е. нашего мира, в котором мы формируем условия возникновения виртуальной реальности.
Определяющим условием константной реальности являются трансцендентальные принципы. Если бы обнаружилось, что эти принципы не имманентны разуму человека, но заданы извне, то тогда наш мир следовало бы понимать как реальность виртуальную по отношению к той, для которой эти принципы внутренне присущи. Следовательно, константный характер реальности определяется имманентностью ее принципов. Принципы имманентны реальности в том смысле, что они являются трансцендентальными принципами разума субъекта данной реальности. Иначе говоря, принципы константной реальности задает сам трансцендентальный субъект. Эта способность задавать трансцендентальные принципы является трансцендентальной свободой человека.
Константность реальности определяется наличием трансцендентальной свободы, а виртуальность - ее отсутствием. Трансцендентальная свобода обнаруживается в способности изменять законы реальности. Наблюдаемая неизменность законов повседневного мира – это эмпирическая данность, которая говорит не об отсутствии трансцендентальной свободы, но об отказе ею пользоваться. С эмпирической позиции повседневный мир представляется как подчиненный объективным законам, внешним по отношению к сознанию человека. С позиции трансцендентального разума характер законов мира определен самим сознанием человека. Это можно пояснить на феноменологическом описании переживания времени.
Допустим, мы несколько раз перезагружаемся в виртуальной игре. Внутри игры течение времени воспринимается линейно, с внешней позиции игрока – как повторяющийся цикл. В виртуальном времени незаметны разрывы времени константной реальности, при этом сама событийная структура виртуальных явлений полностью определяется временем константной реальности. Иными совами, структурирующие принципы времени внеположены виртуальной реальности, в силу чего виртуальные взаимодействия никак не могут влиять на становление времени в константной реальности. Событийная линия времени виртуальной реальности надстраивается над эмпирическим временем константной реальности. Виртуальное время создается на основе эмпирического течения времени константной реальности. Оно не содержит в себе собственных трансцендентальных принципов, не связанных с константной реальностью, и в силу этого исключает трансцендентальную свободу.
Человек переживает длительность времени в трех модусах: прошлого, настоящего и будущего. Модус прошлого переживается как ставшесть - неизменность свершившегося факта и его безотносительность к воле человека. Всякий закон природы, рассматриваемый как объективный, дан в переживании времени как свершившийся факт. Законы природы выражают повторяющиеся закономерности в эмпирическом опыте, соответственно, содержание свершившегося факта определяется повторяемостью конкретной закономерности. Допустим, в данный момент солнце еще в зените, и его заход должен быть отнесен к будущему, тем не менее, сама закономерность движения солнца является уже свершившимся фактом. Двигаясь в будущее, мы обнаруживаем в заходе солнца уже свершившийся факт закономерности вращения, т.е. факт прошлого в будущем. Соответственно, всякий закон природы всегда дан в модусе прошлого.
Содержание прошлого представляется в свершившейся неизменной картине в силу того, что модус прошлого отрешен от настоящего и будущего. Становление раскрывается в соотнесенности всех этих трех модусов. На этом основании можно предположить, что неизменное постоянство законов природы также определяется отрешенностью модуса прошлого от других модусов времени. Следовательно, неизменный характер законов природы определяется трансцендентальной способностью разума вычленять только один модус времени, абстрагируясь от остальных. В результате этой абстрагирующей работы трансцендентального разума законы эмпирического мира константной реальности приобретают характер, сходный с законами виртуальной реальности. Погружая содержание мира в модус прошлого, разум вирутализирует его, т.е. наделяет характеристиками виртуальной реальности. Восприятие содержания действительности в модусе прошлого затмевает переживание настоящего, также как восприятие виртуальной реальности затмевает порождающую ее константную реальность. Модус прошлого – это принцип отвлечения от константного характера эмпирического мира.
Содержание действительности в модусе прошлого может проявляться двояко: как ранее бывшие в настоящем, а теперь прошедшие события, и как свершившиеся закономерности, обнаруживаемые в настоящем и в будущем. В первом случае действительность утрачивает характер интерактивности, в силу чего перестает восприниматься как реальность, что позволяет говорить: «прошлое - это то, чего уже нет» (поскольку именно интерактивность придает виртуальности характер действительности, лишенное способности интерактивно взаимодействовать содержание восприятия прошлого перестает восприниматься как самостоятельная реальность, в силу чего прямое отождествление прошлого с виртуальной реальностью невозможно). Во втором случае она, обнаруживаясь как прошлое в настоящем, сохраняет способность к интерактивности, и в силу этого с эмпирической позиции становится неотличима от виртуальной реальности. Хотя константная реальность приобретает черты виртуальной реальности, она не становится виртуальной, но лишь уподобляется ей – вирутализируется. В связи с этим следует отличать вирутализированную реальность от виртуальной.
Виртуализируемое время предполагает трансцендентального субъекта, определяющего переход из модуса настоящего в модус прошлого. Свобода трансцендентального субъекта заключается в его способности воспринимать одно и то же содержание мира и в модусе прошлого, и в модусе настоящего, а характер проявления этой способности определяет переживание течения времени. Сама по себе неспособность повседневного человека изменить свое восприятие течения времени эмпирического мира уже является результатом выбора его трансцендентальной свободы.
Для ценностного восприятия мира принципиален вопрос, является ли мир творением благого Бога или же безумной фантазией демиурга. Если наш мир виртуален, то верно второе, если же он обладает константным характером, то верно первое. Несмотря на то, что окружающий мир имеет константный характер, эмпирически это проявляется не в полной мере. Неполная выраженность константного характера связана с абстрагированием в восприятии модуса прошлого от других модусов времени. В восприятие времени вносится прошлое, и не только в форме воспоминаний, но также и в форме свершившихся закономерностей, с которыми человек сталкивается и в переживании настоящего и в ожидаемом будущем. Хотя восприятие и не становится виртуальным, тем не менее, оно виртуализируется за счет того, что эмпирическое время приобретает отдельные черты времени виртуальной реальности, которое определено извне и исключает соотнесенность с этой определенностью в каком-либо становлении.
Преодолеть виртуализированный характер эмпирической реальности, значит, раскрыть в становлении соотнесенность всех модусов времени, не допуская абстрагирования одного из них от остальных. Иначе говоря, прошлое преодолевается, и весь мир раскрывается в становлении вечно-настоящего. В этом и заключается христианское представление о вечной жизни, в которой снимается ограниченность эмпирического восприятия. Распад вечно-настоящего на разные модусы времени, при котором ускользающе малый миг настоящего постоянно соскальзывает в прошлое, является результатом виртуализации восприятия путем абстрагирующей работы сознания.
В результате виртуализации человек воспринимает собственное существование как неполное и потому неподлинное. Это ощущение неподлинности в христианской традиции понимается как следствие грехопадения, вызвавшего отпадение человека от цельности и полноты жизни. Грехопадение можно истолковать как отправную точку абстрагирующей работы сознания, в результате которой константная реальность виртуализируется. В этом грехопадшем состоянии повседневный человек утрачивает способность отличать константную реальность от виртуальной (при условии достаточного усложнения виртуальной реальности). Можно усмотреть аналогию между тем, как повседневный человек воспринимает законы общества и природы, с тем, как геймер воспринимает принципы компьютерной игры. Это сходство возникает при игнорировании обыденным сознанием самого главного различия: в виртуальной реальности законы игры неизменны, в константной реальности мы можем поступать вопреки законам общества и природы.
Человек в виртуальной реальности не обладает свободой воли по отношению к законам этой реальности. Однако всякий человек обладает внутренней свободой, которая принципиально не может реализоваться в виртуальной реальности. Хотя виртуальный субъект компьютерной игры обладает свободой действия, он ничего не может изменить в правилах игры, в которую погружен. Когда же человек воспринимает константную реальность как вирутализированную, то его свобода воли вступает в конфликт с виртуализирующими действительность законами. Уступая этим законам, человек утрачивает себя как личность. Чувство утраченной свободы и неспособность реализовать ее вызывает разочарование в действительности и страдание.
Страдание возникает из противоречия между свободой воли и виртуализированным характером реальности. Разоблачая иллюзорный характер виртуализированности, оно указывает на нереализованную возможность отчужденной свободы. Положительный смысл страдания в том, что оно указывает на подлинное бытие, т.е. на константный характер повседневной реальности. В христианстве старание служит свидетельством Царства Божия, выявляя тем самым неподлинность жизни вне его.
Ад как место страданий и отрицания свободы воли представляет собой изолированную виртуальную реальность, в которой каждый модус времени обособлен от прочих. В состояние ада человека ввергают его собственные наклонности. Будучи отчужденными от самого человека, эти наклонности превращаются в принципы виртуальной реальности, структурирующие восприятие. При этом ад не всегда является местом физических или душевных мучений. Если человеку принципиально безразлично, обладает ли он свободой воли, то он может вообще не заметить трагедию собственной ограниченности. Сущность ада в принципиальной неспособности человека свободно самореализовываться. При этом ад может и отличаться от нашей реальности, и полностью ее имитировать, расходясь с ней всего лишь в одном моменте: поскольку правила этой реальности заданы не Богом, а духом лжи и собственными дурными наклонностями, человек всегда остается пассивен по отношению к законам этой реальности.
Хотя повседневная реальность человека и виртуализирована, однако она не является ни виртуальной реальностью, ни адом, потому что здесь человек способен преодолевать неизменность законов мира, и это преодоление является целью христианской жизни.