М. М. ШТРАНГЕ. ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В РОССИИ В XVIII ВЕКЕ

М. Изд-во "Наука". 1965. 306 стр. Тираж 2000. Цена 1 руб. 25 коп.

Процесс формирования интеллигенции представляет собой существенную часть процесса разложения феодально-абсолютистского строя и складывания буржуазных отношений. Именно интеллигенция в основном поставляла идеологов третьего сословия, которые во Франции (как и в других странах) осуществили идеологическую подготовку масс к штурму твердыни феодализма. В России время, масштабы и особенности формирования интеллигенции оказали заметное влияние на складывание просветительской и революционной идеологии, на возникновение первых революционных организаций и начало революционного движения. С этим процессом неразрывно связано развитие общественно-политической мысли, просвещения, национальной культуры и науки. Кроме того, выяснение хода и особенностей становления русской интеллигенции необходимо для правильного понимания действий российского самодержавия именно в тот период, когда оно проводило политику "просвещенного абсолютизма".

Между тем данная проблема до сих пор, по существу, еще и не была поставлена. Дореволюционная историография располагала только несколькими работами, посвященными истории отдельных учебных заведений и носившими чисто эмпирический характер. Работы более широкого плана по интересующему нас вопросу ограничиваются восхвалением Екатерины II за ее "заботы" о распространении просвещения и создании в России "третьего чина людей". В советской историографии проблема формирования интеллигенции в России XVIII в. также ранее не ставилась. Лишь недавно появились книги, в которых затрагиваются различные стороны этой проблемы. Авторы ряда исследований касаются истории отдельных учебных, научных и культурных центров того времени или деятельности и судьбы питомцев этих центров (Академии наук, Московского университета, Академии художеств, разных медицинских школ) ¹ . Однако, как правило, они не выходят за рамки истории одного из этих центров и не ставят общей проблемы складывания интеллигенции в тот период. Другая группа работ посвящена жизни, мировоззрению и деятельности отдельных представителей демократической интеллигенции. Их авторов еще в меньшей степени, чем предшествующих, интересуют вопросы, связанные с общей проблемой ² .

¹ Е. С. Кулябко. М. В. Ломоносов и учебная деятельность Петербургской Академии наук. М. -Л. 1962; Б. Н. Палкин. Русские госпитальные школы XVIII века и их воспитанники. М. 1959; Н. Молева и Э. Билютин. Педагогическая система Академии художеств XVIII века. М. 1956; М. Т. Белявский. М. В. Ломоносов и основание Московского университета. М. 1955; "Документы и материалы по истории Московского университета второй половины XVIII века". Тт. I - III. М. 1960 - 1963.

² Ю. А. Коган. Просветитель XVIII ве-

М. М. Штранге впервые попытался основательно рассмотреть вопрос о времени, условиях и особенностях процесса формирования русской демократической интеллигенции в XVIII веке. Он стремится выяснить формы связей между становлением разночинной интеллигенции, с одной стороны, и антикрепостнической идеологии - с другой; показать роль разночинной интеллигенции на первом этапе развития русского просветительства. Большое место в его книге занимает вопрос о разночинной интеллигенции в общей системе крепостного строя, вступившего в стадию разложения, в системе самодержавного государства, облекавшего свои продворянские и прокрепостнические действия в форму политики "просвещенного абсолютизма", делавшего всякого рода "либеральные" жесты и широко применявшего социальную демагогию. В книге рассматриваются и такие вопросы: из каких сословных групп и социальных категорий складывались первые кадры демократической интеллигенции; какую роль в их подготовке играли Академия наук, Московский университет, шляхетские корпуса и другие учреждения того времени; как сказывалась политика самодержавия на составе и численности разночинной интеллигенции. Автору удалось установить круг тех представителей разночинной интеллигенции, в деятельности которых нашли отражение антидворянские, антикрепостнические и просветительские взгляды и идеи.

Новизна и богатство привлеченного автором конкретного материала, его анализ, осуществленный в тесной связи с исследованием содержания социально-экономического процесса, целей самодержавия и его политики, превращают монографию М. М. Штранге в серьезное исследование о ходе, особенностях, значении и итогах формирования демократической интеллигенции ?; в России XVIII века.

Тем не менее оговоримся, что содержание и проблематика рецензируемой книги несколько уже ее названия. Во-первых, в ней исследуется процесс формирования демократической интеллигенции в России на протяжении не всего XVIII столетия (как можно подумать по названию книги), а лишь в третьей его четверти. Впрочем, М. М. Штранге убедительно обосновал хронологические грани исследования, и они в этом плане сомнения не вызывают. Во-вторых, вне поля зрения автора остались такие вопросы, как формирование и деятельность технической и художественной интеллигенции, медиков. Автор ограничился приведением некоторых примеров и характеристик К. И. Щепина, А. Ф. Кокоринова, А. П. Лосенко, А. П. Протасова, Ф. С. Рокотова, С. Г. Зыбелина, М. Я. Некрасова и некоторых других представителей медицины, художественной и технической интеллигенции, что, как нам кажется, явно недостаточно. В-третьих, М. М. Штранге не останавливается на вопросе о роли крепостных в формировании демократической интеллигенции в России. Его внимание привлекают лишь те ее представители, которым удалось освободиться из крепостной неволи и стать по сословной принадлежности разночинцами.

Автор ограничил свое исследование рассмотрением процесса формирования и деятельности тех отрядов разночинной интеллигенции, которые трудились в научных и учебных заведениях, которые писали, переводили и издавали книги, статьи и журналы. Как отмечает М. М. Штранге, объектом его изучения являются лишь те, кто может быть отнесен к "ломоносовскому племени", кто "пропагандировал знания и идеи эпохи Просвещения", кто "творчески участвовал в идеологическом движении, оставил после себя письменные памятники, отразившие взгляды и стремления их авторов" (стр. 4, 7). Заметим попутно, что отнесение передовой интеллигенции 1750 - 1770-х годов к "ломоносовскому племени", вероятно, требовало от М. М. Штранге более глубокого раскрытия просветительской направленности взглядов и деятельности самого М. В. Ломоносова (ср. стр. 33 - 37). Без этого много раз встречающиеся в книге слова "ученик", "соратник", "последователь", "идущий вслед за Ломоносовым" звучат не всегда убедительно.

Как мы видим, М. М. Штранге интересует та часть русской интеллигенции, которая была оппозиционна к проявлениям и порождениям крепостничества и самодержавного деспотизма. Задача, которую поставил перед собой автор, состоит в том, чтобы органически связать процесс формирования разночинной интеллигенции с развитием ее идеологии (стр. 4). Исследование такого аспекта проблемы формирования интелли-

ка Я. П. Козельский. М. 1958; С. А. Покровский. Политические и правовые взгляды С. Е. Десницкого. М. 1955; И. С. Бак. Общественно-экономические воззрения И. А. Третьякова. "Вопросы истории", 1954, N 9; его же. А. Я. Поленов. "Исторические записки". Т. 28, 1949, и др.

генции в России вполне закономерно. Думается, однако, что автору для полного решения проблемы следовало бы показать удельный вес данной части интеллигенции в общем ее составе. Ведь в то время, когда авангард разночинной интеллигенции выражал интересы нарождавшейся буржуазии, а также общенародные нужды и чаяния, другая, большая ее часть верой и правдой служила крепостникам, была чужда, а то и враждебна освободительным идеям и теориям. Это было конкретным проявлением промежуточного положения интеллигенции, которая, как отмечал В. И. Ленин, не могла представлять собой "никакой самостоятельной политической силы"³ . Поскольку автор обходит эту сторону дела, у читателя создается впечатление, что вся или абсолютное большинство разночинной интеллигенции того Времени стояло на прогрессивных, просветительских позициях.

В книге приводится богатый фактический материал, часть которого впервые введена в научный оборот. Автор исследует вопросы подготовки и деятельности разночинной интеллигенции в Академии наук, Московском университете, шляхетских корпусах, Московской славяно-греко- латинской академии, Академии художеств, духовных семинариях и т. д. Разделы, посвященные этим центрам, не только вскрывают новые черты в истории их деятельности, но и позволяют точнее определить их роль в развитии культуры и формировании интеллигенции. Так, в нашей литературе шляхетские корпуса 60-х годов XVIII в. нередко фигурируют как центры дворянской культуры, очаги охранительного направления общественно-политической мысли и идеологии. Книга М. М. Штранге вносит существенные коррективы в эти общепринятые представления.

К новым, даже порой неожиданным выводам приходит автор при рассмотрении деятельности сенатской канцелярии. На большом и хорошо проанализированном материале он неопровержимо доказывает, что это по своим целям и функциям ультракрепостническое учреждение хотя и на короткое время, но становится в один ряд с такими центрами русского просветительства, как Академия наук и Московский университет. В. Крамаренков, Я. Козельский, С. Колосов, И. Туманский, И. Ванслов, С. Башилов, А. Поленов и другие представители разночинной интеллигенции создают несколько оригинальных сочинений и развертывают здесь большую работу по переводу и изданию просветительской литературы. Исследование деятельности разночинной интеллигенции в сенатской канцелярии - большая заслуга и настоящее открытие автора.

М. М. Штранге дал в приложении "Список важнейших сочинений и переводов, опубликованных представителями разночинной интеллигенции в 50 - 70-х годах XVIII в.". В нем указано 200 сочинений и переводов 74 представителей этой прослойки. Существенно дополняя положения и аргументацию автора, "Список" становится теперь в один ряд с "Краткими биографиями студентов академического университета" ⁴ и именными указателями воспитанников Московского университета⁵ . Думается, однако, что при составлении "Списка" автор допустил один просчет. Для характеристики взглядов и позиций демократической интеллигенции необходим список всех сочинений и переводов, изданных ее представителями в то время. Состав же работ, не включенных М. М. Штранге в "Список", невольно наводит читателя на мысль, что он опустил те из них, которые могут "бросить тень" на просветительскую репутацию отдельных авторов или переводчиков и породить сомнения в степени прогрессивности их взглядов. Эта мысль получает подтверждение, если мы обратимся к опущенным в списке некоторым работам и переводам Д. Аничкова, А. Барсова, С. Десницкого, В. Золотницкого, А. Поленова и других лиц, имена которых в нем фигурируют. Заметим также, что там отсутствуют некоторые важнейшие, действительно просветительские работы, например, "Юридическое рассуждение о начале и происхождении супружества у первоначальных народов" С. Е. Десницкого, в которой впервые рассматривается эволюция семьи в связи с состоянием и уровнем развития человеческого общества на разных этапах его истории. Интересна по фактическому материалу, убедительности изложения, показу хода событий и обрисовке борьбы самодержавно-крепостнического строя с развитием демократической интеллигенции Особая глава (VIII), посвященная этой теме. Из ее со-

³ См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 14, стр. 191.

⁴ Е. С. Кулябко. Указ, соч., стр. 130 - 207.

⁵ "Документы и материалы по история Московского университета во второй половине XVIII века". Тт. I-III.

держания хорошо видно, как осуществлялось наступление крепостников и переход от политики "просвещенного абсолютизма" к политике укрепления диктатуры дворянства. Автор рассматривает здесь серию мероприятий, проведенных самодержавием в конце 60-х - начале 70-х годов в связи с с активизацией демократической интеллигенции в идейной и общественно- политической жизни, и показывает, как в сферах общественной жизни, не связанных непосредственно ни с экономикой, ни с политическим строем, проявлялось укрепление дворянской диктатуры. Обычно считалось, что этот переход происходил после разгрома Крестьянской войны Е. И. Пугачева. Однако М. М. Штранге доказывает, что наступление крепостников начинается еще накануне Крестьянской войны. Это обстоятельство имеет большое значение для понимания событий того времени. Так, из книги явствует, что одобрение Екатериной II составленного И. Бецким "Генерального учреждения о воспитании юношества" сопровождалось насаждением сословных закрытых учебных заведений, изолировавших учащихся от общественной жизни, от влияния демократической среды и антикрепостнических идей. Одновременно с этим ликвидируются университет и гимназия при Академии наук, из шляхетских корпусов удаляется разночинная часть преподавателей, до предела затрудняется работа Академии художеств.

С особой силой сказалось наступление против демократической интеллигенции в сенатской и других правительственных канцеляриях. Поняв в накалившейся предгрозовой обстановке кануна Крестьянской войны опасность того, что дворянство может утратить свои позиции в органах власти, управления и суда и тем самым будет поставлена под сомнение возможность сохранения и укрепления его господствующего положения, самодержавие в конце 60-х - начале 70-х годов приняло ряд мер по исправлению создавшегося положения. Издаются указы, категорически запрещавшие Прием на государственную службу детей солдат и церковников, тяглых сословий и Вольноотпущенных крестьян. До предела затрудняется получение даже низших рангов лицами недворянского происхождения. Запрещается производить в офицеры представителей технической интеллигенции не из дворян. Устанавливается порядок быстрого и беспрепятственного продвижения дворян по служебной лестнице. Одновременно с этим одни представители демократической интеллигенции (Козельский, Туманский, Мотонис) удаляются из сенатской канцелярии, а другие оказываются вынужденными прекратить литературную деятельность (Крамаренков, Поленов). В Московском университете осуществляется ряд мероприятий, рассчитанных на одворянивание основной массы студенчества. Они завершились учреждением благородного пансиона, рассматривавшегося правительством и современниками в качестве оплота охранительного направления. В конце 60-х - начале 70-х годов значительно усиливается цензура и закрываются сатирические журналы. Совокупность данных мероприятий приводит к тому, что На долю интеллигентов-разночинцев, удельный вес которых в 70 - 80-е годы снижается, остается чисто техническая, канцелярская и исполнительская работа. Демократическая интеллигенция вытесняется дворянской.

Но М. М. Штранге раскрывает и другую сторону процесса. Предпринимая наступление против демократической интеллигенции и фактически затрудняя процесс ее формирования, самодержавие не смогло остановить этот процесс, так как было не в состоянии выполнять свои функции без определенного числа интеллигентов. В этом-то и отразились особенности исторического процесса того времени. Распространяя крепостничество вширь и вглубь, втягивая в сферу крепостнических отношений новые территории и категории населения, втискивая новые производительные силы в рамки старых производственных отношений, самодержавие могло затруднить, но не сумело остановить формирование буржуазных отношений, как не смогло оно остановить и разложения крепостничества. Показ этого сложного и противоречивого процесса, осуществленный на основе марксистско-ленинской методологии, обобщение и привлечение значительного числа новых фактов и материалов как раз и являются заслугой автора. Думается, что эта заслуга была бы еще ощутимее, если бы автор не ограничивался местами изложением фактов, если бы он чаще сопоставлял свои наблюдения, оценки и выводы с положениями, оценками и выводами, имеющимися в дореволюционной и советской историографии. Но и без того книга М. М. Штранге является, без сомнения, хорошим подступом к решению важной и сложной проблемы.

М. Т. Белявский