Доктор исторических наук Константин АВЕРЬЯНОВ, Институт российской истории РАН

450 лет назад был освящен самый знаменитый из русских храмов - Покровский, "что на рву" (собор Василия Блаженного), вблизи Московского Кремля, построенный по велению царя Ивана IV Грозного в память покорения Русью Казанского ханства. Казалось бы, об уникальном памятнике древнерусского зодчества известно все, и все же в истории его создания осталось немало загадок.

Никоновская летопись* под 1554 г. содержит известие о том, что в Москве возвели собор "пречистой Царицы Богородицы честного и славного Ея Покрова с приделы о Казанской победе". В воскресенье 30 сентября того же года митрополит всея Руси Макарий отслужил в нем сразу три службы - вечерню, всенощную и заутреню, а на следующий день, в праздник Покрова Богородицы, в

* Никоновская летопись - крупнейший памятник русского летописания XVI в. (прим. ред.).

присутствии государя, бояр и множества народа торжественно освятил построенный Покровский храм. Поскольку в городе уже существовало несколько церквей с таким названием, новой придали дополнительное определение "что на рву" по располагавшемуся рядом крепостному рву, окружавшему Кремль.

Однако это сообщение летописца вызывает у историков вопросы. Известно, что непосредственно после взятия Казани (2 октября 1552 г.) Иван Грозный распорядился соорудить в покоренном городе в память своей победы Благовещенскую церковь. Уже через четыре дня она была построена и освящена. Но почему царь медлил без малого два года с возведением аналогичной в Москве?

Попытаемся в этом разобраться. В июне 1555 г. тот же автор свидетельствовал: государь "велел заложить церковь Покрова каменную о девяти верхах, которая была прежде деревянной, о Казанском взятии". Значит, освященный в 1554 г. собор, упомянутый в начале нашего повествования, был деревянным. Но читаем дальше: "сего за два годы" здесь была церковь во имя Святой Троицы. Если вести отсчет от 1555 г., то получается, что дата ее постройки - 1553 г., как обычно отмечают авторы исследований, посвященных собору Василия Блаженного.

Между тем, на наш взгляд, правильнее отнимать два года от 1554 г. - времени освящения деревянного храма. Тогда все становится на свои места: вернувшись в Москву поздней осенью 1552 г., царь сразу распорядился о строительстве Троицкой церкви, призванной символизировать его победу, а потом "велел прибавити" к ней Покровскую с приделами. Правда, остается неясным, когда последнюю заложили и как обе сосуществовали.

Создание каменного чуда, поныне украшающего Красную площадь нашей столицы, продолжалось шесть лет (строили тогда только летом). Как известно, это девять храмов, установленных на общем постаменте, - центральный главный Покровский и восемь боковых дополнительных, расположенных от-

носительно него строго симметрично. К осени 1559 г. строительство в целом закончили, и 1 октября, в праздник Покрова Богородицы, митрополит Макарий в присутствии царя с семьей, бояр и бывших казанских царей торжественно освятил все приделы, "а большая церковь средняя Покров того году не совершена" - уточнил летописец. Тем не менее почти полвека, до возведения в Кремле* колокольни Ивана Великого (зодчие предположительно Петрок Малый, Федор Конь, 1543 - 1600 гг.)**, собор был самым высоким зданием в Москве.

Тот же современник описываемых событий подробно перечислил все пристроенные церкви - во имя Святой Троицы; Входа Господня в Иерусалим; Николы Великорецкого; Киприана и Устинии; Варлаама Хутынского; Александра Свирского; Григория Армянского - и пояснил: их назвали в честь праведников, поминаемых в те дни, когда были одержаны победы во время казанского похода. Но, как видим, он назвал лишь семь, не упоминая восьмой храм - во имя патриархов александрийских Александра, Иоанна и Павла Нового.

Наконец, читаем запись под 1561 г.: "Того же лета совершена церковь каменная Покров пресвятой Богородицы и Живоначальная Святая Троица и иные приделы...". Надо сказать, такое двойное название сохранилось до конца XVII в. (именно оно запечатлено в надписи на напрестольном кресте 1694 г.). А в сочинениях иностранцев, посещавших Москву в XVII в., она обычно фигурировала как храм Входа Господня в Иерусалим - по ежегодному торжественному и очень живописному шествию "на осляти" (царь вел осла, на котором сидел патриарх) в Вербное Воскресенье. Лишь с XVIII в. собор официально стали именовать Покровским, а по-народному - Василия Блаженного по еще одному, девятому, приделу, возведенному в конце XVI в. над местом, где погребли святого.

В настоящее время этот редкий по красоте памятник, жемчужина отечественного средневекового зодчества, почитаемый многими как символ Москвы и России, является филиалом Государственного Исторического музея*** и с 1990 г. входит в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО****.

Между тем летописцы ни одной строкой не упомянули строителей собора. Впрочем, в XVII в. широкое распространение получила легенда об ослеплении его искусного создателя, дабы он впредь не воздвиг

* См.: А. Николаева. Музеи Московского Кремля. - Наука в России, 2006, N 5 (прим. ред.).

** См.: И. Костин. Колокола Ивана Великого. - Наука в России, 1994, N 1 (прим. ред.).

*** См.: В. Егоров. Сокровищница отечественной истории. - Наука в России, 2004, N 5 (прим. ред.).

**** См.: Н. Максаковский. Россия во Всемирном наследии ЮНЕСКО. - Наука в России, 2006, N 3 (прим. ред.).

другого такого шедевра. Причем иногда добавляли, что тот был иностранцем. Но это всего лишь миф, не встречающий подтверждений в отечественных письменных источниках. Историки выяснили: впервые он появился в трудах немецкого путешественника Адама Олеария, посетившего Россию в 1634, 1636, 1638 - 1639, 1643 гг., и чеха Бернгарда Таннера, побывавшего здесь в 1678 г. Они перенесли на нашу почву предание о судьбе архитектора храма Святого Марка (освящен в 1094 г.) в итальянской Венеции.

Имя зодчего Покровского собора стало известно лишь в конце XIX в., когда служивший в нем протоиерей Иоанн Кузнецов обратил внимание на текст, содержавшийся в "Пискаревском летописце"*: "А мастер был Барма с товарищи". Продолжая работу, священник нашел еще один рукописный сборник, составленный в конце XVII в. и включавший житие митрополита Ионы. Там говорилось уже о двух строителях: "даровал ему Бог двух мастеров русских, по реклу Постника и Барму". После столь знаменательного открытия историки архитектуры неоднократно пытались приписывать им другие сооружения эпохи Ивана Грозного, например церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи в подмосковном селе Дьякове (ныне территория столицы), Козьмы и Дамиана в Муроме**.

Разумеется, исследователи стремились дополнить информацию, почерпнутую из летописей, другими сведениями. Так, некоторые полагали: Барма - не что иное, как прозвище человека с достаточно распространенным в XVI в. некалендарным (не входящим в святцы) именем Постник, т.е. в житии Ионы речь шла не о двух, а об одном мастере. Более того, известный историк Москвы Иван Забелин (почетный член Петербургской АН с 1907 г.) отождествил Постника с псковским церковным и городовым мастером Посником Яковлевым. Но в конце 1554 г. по

* Пискаревский летописец - летопись первой половины XVII в. Содержит исторические сведения от зарождения Древнерусского государства до 1615 г., хранится в собраниях Д. В. Пискарёва Российской государственной библиотеки (прим. ред.).

** См.: О. Базанова. Родина Ильи Муромца. - Наука в России, 2009, N 6 (прим. ред.).

указу царя последний отправился в Казань - возводить крепость, следовательно, не мог в 1555 г. закладывать каменный собор в столице. В результате вернулись к мнению, что авторов уникального сооружения было двое.

Упоминание же в "Пискаревском летописце" одного только Бармы позволило ряду ученых считать его "ведущим строителем", а Посника Яковлева - "главным соработником", приехавшим в Москву уже после работы в Казани. Однако тщательное изучение деятельности псковской артели в 50 - 60-е годы XVI в. показало невозможность отождествления псковитянина с московским Постником. Так что вопрос об архитекторе собора пока остается открытым. Загадку представляют и посвящения некоторых его церквей. Поскольку летописец указал, что их возводили в честь тех или иных битв 1552 г., широкое распространение получило предположение о небольших деревянных "обыденных" храмах, т.е. возводимых в Москве за один день при получении известий о победах русской армии. Значит, к окончанию войны таковых соорудили восемь, и в их названиях можно проследить продуманную программу посвящений.

Однако это справедливо только для главного храма и четырех боковых: святых Александра Свирского, Александра, Иоанна и Павла Нового (30 августа - сражение русских войск с отрядом царевича Епанчи), Григория Армянского (30 сентября - взрыв Арской башни казанского кремля и победа над противником на Арском поле), Покрова Богородицы (1 октября - начало штурма вражеской столицы), памяти Киприана и Устинии (2 октября - ее взятие). Связь же наименований других приделов с походом 1552 г. менее очевидна. Хотя, скажем, юго-западный могли освятить в честь поминаемого 6 ноября Варлаама Хутынского, поскольку в тот день царь возвратился в Москву.

А что касается храмов Входа Господня в Иерусалим (в 1552 г. этот праздник пришелся на 10 апреля) и Святой Троицы (5 июня), то их названия абсолютно не соотносятся с покорением Казани. Можно лишь предполагать посвящение первого из них торжественному въезду царя Ивана Грозного в Москву после победы, а второго - его поездкам в начале и в конце похода в Троице-Сергиев монастырь*.

Наличие же придела в честь Николы Великорецкого, вероятно, связано со следующими событиями. В 1555 г. на территории, присоединенной в результате покорения Казанского ханства, образовали архиепископию (епархию, управляемую архиепископом). В том же году священники и "лучшие" люди Хлынова (ныне Киров) - столицы вошедшей в нее Вятской земли - "били челом" Ивану IV о постройке нового "дома" для чудотворной иконы Николы Великорецкого. Дело в том, что стоявший в этом городе храм, где находилась святыня, уничтожил пожар, но сама она осталась почти неповрежденной, и столь примечательное событие восприняли как благословение божьим угодником подвига московского государя - установления православия в его новых владениях.

* См.: В Даркевич. Обитель преподобного Сергия. - Наука в России, 2000, N 2 (прим. ред.).

Кстати, с приделом Николы Великорецкого связано любопытное предание. Первоначально он, в отличие от остальных, не имел названия, но когда его стены поднялись на сажень от земли, в Москву принесли образ Николы Великорецкого, от которого стали случаться многочисленные чудеса. Тогда царь с митрополитом решили назвать безымянный храм именем этого святого. А пока его завершали, по соседству соорудили временный деревянный, куда поставили точную копию чудотворной иконы.

Попробуем восстановить хронологию событий, связанных с постройкой знаменитого собора. Судя по всему, осенью 1552 г., сразу после возвращения из похода, царь распорядился построить "обетную" деревянную церковь Святой Троицы. Именно к ней впоследствии "прибавили" Покровскую с шестью приделами, освященную 1 октября 1554 г. Правда, и здесь историков подстерегают загадки: почему официальная летопись, крайне внимательная ко всему происходившему в Москве, не зафиксировала время закладки обеих и лишь через два года мельком о них упомянула?

Затем, весной 1555 г., всего через несколько месяцев после окончания строительства деревянного храма, заложили каменный. Пытаясь понять столь необъяснимый, на первый взгляд, факт, ученые выдвигали различные гипотезы, иногда довольно остроумные. В частности, по мнению некоторых исследователей, широко распространенное в источниках XVII в. понятие "обетная" относилось исключительно к деревянным церквам, а заменявшие их в дальнейшем каменные называли "заветными". Однако тщательный анализ бытования обоих терминов показал: разницы между ними не существовало.

Дело, очевидно, было в другом. В сплошь деревянной Москве не имелось своих квалифицированных мастеров каменных дел, и в особо важных случаях их призывали со стороны. Например, в конце XV в. царь Иван III задумал возвести в столичном Кремле Успенский собор*, однако местные мастера не справились с поставленной задачей, и пришлось обра-

* См.: В. Зверев. Москва белокаменная. - Наука в России, 1992, N 1 - 2; Т. Гейдор. Неподвластные времени. - Наука в России, 2009, N 1 (прим. ред.).

План подклета собора.

Собор в поперечном разрезе.

титься к псковитянам. Но осмотрев стройку, они тоже отказались, в итоге пригласили известного итальянского зодчего Аристотеля Фьораванти. Словом, подобные специалисты были наперечет, и для сооружения ныне существующего величественного собора их нашли только весной 1555 г. А какова же судьба предыдущего деревянного? Многие исследователи считают, что его тогда разобрали. Однако этому противоречит документальное свидетельство о закладке в том же году временной бревенчатой церкви Николы Великорецкого.

Вероятнее всего, первоначальные храмы стояли не там, где располагается памятник, о котором мы ведем рассказ, а по соседству - вдоль рва, отделявшего в те времена Кремль от Красной площади. В последующем к ним добавляли в ряд новые "обетные". Вызванные же государем каменных дел мастера предложили свой проект - сгруппировали приделы строго по сторонам света вокруг основной Покровской церкви, выбрав место на склоне холма, где Красная площадь переходит в Васильевский спуск к Москве-реке.

Летопись сообщила, что освятили собор в 1561 г., но не назвала день и месяц этого события. Долгое время его дата оставалась неизвестной, и вот в 1957 г., во время реставрации архитектурного шедевра, сняли наслоения позднейшей живописи и в основании шатра Покровской церкви обнаружили так называемую храмозданную летопись, содержащую точную дату завершения строительства - 29 июня (по старому стилю).

Так благодаря труду историков, искусствоведов, архитекторов, реставраторов храм Василия Блаженного постепенно раскрывает свои тайны, но многое еще ждет своего исследователя.