Перевод с болгарского Н. Н. Соколова. Редакция и предисловие З. В. Удальцовой. Изд-во иностранной литературы. М. 1954. 213 стр.

Изучение богомильского движения дает возможность познакомиться с антифеодальной борьбой болгарских крестьян в средние века и позволяет более полно восстановить процесс формирования феодальных отношений в Болгарии, Болгарские богомилы оказали влияние на развитие народных еретических движений в Византии, Сербии, Боснии, в странах Западной Европы и в России. Развитие древнеславянской апокрифической литературы также находится в тесной связи с историей богомильского движения. Изучение истории этого движения представляет значительный интерес для историков.

Актуальность данной темы определяется и тем, что она еще недостаточно изучена с позиций исторического материализма, а буржуазные историки не смогли восстановить подлинную историю богомильства. В своих работах они основное внимание уделяют изучению религиозно-догматической стороны богомильского учения, стремятся выхолостить и даже преднамеренно фальсифицировать антифеодальную сущность богомильского движения.

Рецензируемая книга написана профессором Димитром Ангеловым, большим знатоком средневековой истории Болгарии. Его перу принадлежит ряд специальных исследований по социальной, политической и культурной истории Болгарии и Византии Книга Д. Ангелова "Богомильство в Болгарии" впервые появилась в печати на болгарском языке в 1947 году. В русском переводе в качестве приложения дается и его статья "Философские взгляды богомилов", опубликованная в Болгарии в 1951 году.

В книге рассматриваются следующие вопросы: источники по богомильству; происхождение богомильства; сущность богомильства; богомильские общины и братства; отношение богомилов к государству; распространение богомильства на территории Болгарии. В книге имеются также краткое историографическое введение, заключение и список источников и литературы.

Предисловие, написанное З. В. Удальцовой, знакомит читателя с научной работой Д. Ангелова и дает обстоятельный разбор содержания книги. В предисловии отмечается, что Д. Ангелов на основе тщательного изучения многообразных и противоречивых источников пришел к интересным и оригинальным выводам. Ему удалось впервые в болгарской историографии дать всестороннюю характеристику богомильского движения и показать те черты богомильства, которые свидетельствуют о его социальной направленности.

Давая в общем положительную оценку книге, З. В. Удальцова указывает и на ряд ее существенных недостатков: к ним относится недостаточно четкое понимание самой сущности феодализма как особой общественно-экономической формации, недостаточно четкое понимание классовой сущности болгарского и византийского государства и вытекающая отсюда идеализация правлений некоторых болгарских царей и византийских императоров. З. В. Удальцова отмечает, что Д. Ангелов преувеличивает роль попа Богомила в деле создания богомильского учения, что он необоснованно считает богомильством различные еретические движения в странах Западной Европы. З. В. Удальцова делает также и ряд других критических замечаний; все они совместно с редакторскими примечаниями в самом тексте книги помогают читателю выявить спорные положения монографии Д. Ангелова.

Рассматривая причины возникновения богомильства, Д. Ангелов основное внимание уделяет анализу политических и социально-экономических отношений в Болгарии X века. Он связывает возникновение богомильства с процессом разорения и закрепощения болгарских крестьян, с обострением классовой борьбы, с выступлениями болгарских крестьян против феодальных порядков и против идеолога господствующего класса феодалов - православной церкви. Недостаточная насыщенность этой главы конкретным материалом объясняется в основном тем, что источники, характеризующие социально-экономическое развитие болгарского государства этого периода, чрезвычайно малочисленны.

В III, IV, V главах Д. Ангелов рассматривает богомильскую идеологию, характеризует религиозные, философские, этические и социальные взгляды богомилов. Материал, приведенный Д. Ангеловым в этих главах, свидетельствует о том, что бого-

мильское учение отражало в себе социальные требования трудящегося населения Болгарии, и прежде всего социальные требования болгарского крестьянства, что в большинстве случаев эти требования выражались богомилами не в виде открытого протеста, а были облечены в религиозные и мистические формы.

Д. Ангелов в отличие от других историков, занимавшихся изучением богомильской идеологии, стремится выявить различные течения, которые существовали внутри богомильства, и показать его сложный и противоречивый характер.

Ряд положений Д. Ангелова, выдвинутых в указанных главах, не могут считаться бесспорными.

Отмечая противоречивый характер богомильской идеологии, Д. Ангелов сводит противоречия в основном к различию между идеологией "совершенных", то есть богомильских священников, и идеологией широких народных масс, принявших участие в этом движении (стр. 163). При чтении книги складывается впечатление, что все то, что было в богомильской идеологии мистического и реакционного, нужно отнести за счет "совершенных", а все то, что было положительным и революционным, связано с идеологией народных масс. Из книги Д. Ангелова видно, что "совершенные" жили вместе с рядовыми богомилами и являлись их духовными наставниками, руководили их деятельностью Остается неясным, почему "совершенные" могли руководить деятельностью богомильских братств, если их взгляды были чужды и непонятны народным массам. Вполне логично к числу "совершенных" отнести и самого Богомила - тогда его учение нужно рассматривать как призыв к терпению, умиротворению и аскетизму, а если это так, то нельзя приписывать ему в качестве заслуги то, что он сумел "уловить и выразить чаяния своего народа" (стр. 49).

Следует отметить, что вообще о "совершенных" богомилах из болгарских источников известно очень мало. Организация же религиозных богомильских братств описана Д. Ангеловым почти целиком на основе западноевропейских и частично боснийских документов. Но в Западной Европе и в Боснии еретические движения имели целый ряд особенностей, которые определялись конкретной исторической обстановкой.

Противоречивый характер богомильского учения объясняется тем, что болгарские крестьяне, которые были основной движущей силой этого движения, в силу исторических условий не могли создать лишенной противоречий системы взглядов. Возникновение внутри богомильства различных течений нужно связывать не с делением богомилов на "совершенных" и рядовых членов, а с тем, что богомильство в Болгарии распространялось среди различных социальных групп, которые выступали с различными социальными требованиями.

В своей книге Д. Ангелов описывает не только структуру религиозных богомильских общин, но и пытается восстановить социально-экономические отношения в богомильских братствах (гл. IV, § 3). Он пишет, что богомилы имели общий денежный и земельный фонд. "Обработка общинных земель - полей, виноградников и т. д. - совершалась при участии всех трудоспособных членов братств. Только руководители и "апостолы" были освобождены от этой обязанности. Полученные продукты питания употреблялись на организацию совместных трапез на началах потребительского коммунизма..." (стр. 90). Эти выводы автора, однако, недостаточно обоснованы источниками.

Из "Катарского требника" известно, что перед смертью или во время тяжелой болезни катары должны были завещать свое имущество единомышленникам. Это дает право предполагать, что в катарских общинах имелся какой-то общественный фонд, который они могли использовать на содержание своих проповедников и в благотворительных целях. Однако в нашем распоряжении нет никаких данных, которые бы позволили утверждать, что и в Болгарии богомилы имели аналогичные правила о завещании имущества. Следует также помнить, что ни в одном документе не говорится о том, что богомильские братства в своем распоряжении имели поля и виноградники.

О том, что у богомилов было организовано общественное питание, по мнению Д. Ангелова, говорят такие факты, как упоминание Козьмы о том, что богомилы ходят из дома в дом и едят чужой хлеб, а также упоминание Зигабена о том, что богомилы "всякую неделю наказывают поститься.., но позови их только к себе обедать, то они забывают свои правила и едят и пьют, как слоны". Нам кажется, что при любых комментариях к этим сообщениям они не могут являться достаточно вескими аргументами, чтобы, основываясь на них, говорить о прак-

тике потребительского коммунизма в богомильских общинах.

В VI главе Д. Ангелов рассматривает вопросы, связанные с возникновением, развитием и упадком богомильства в период с X по XIV век. Материал, приведенный автором в этой главе, свидетельствует о том, что богомильство превратилось в массовое антифеодальное народное движение в царствование болгарского царя Петра (927 - 969). Рассматривая деятельность богомилов в период греческого господства, Д. Ангелов подчеркивает их патриотизм и приводит ряд фактов, свидетельствующих об участии богомилов в национально-освободительной борьбе болгарского народа против византийских поработителей. В книге отмечается, что богомильство в XII в. распространилось и на территории Византии, что богомилы находили сторонников своего учения не только среди трудящегося населения, но и в кругах монашества и высшего духовенства. В книге также отмечается влияние богомилов на развитие еретических движений в Сербии, Южной Франции и Северной Италии.

Изучая документы, относящиеся к периоду после освобождения Болгарии от греческого ига, Д. Ангелов приходит к выводу, что богомилы продолжали антифеодальную борьбу, которая особенно активизировалась в правление Борила. Богомилы продолжали свою деятельность и в последующее время, хотя, по наблюдениям Д. Ангелова, они уже при Асене II (1218 - 1241) теряют связь с народом, и богомильство превращается в "чисто религиозное движение" (стр. 144). В XIV в. богомильство продолжает клониться к упадку, в это время "богомилы стали на путь пассивного протеста, проявлявшегося подчас в самых странных формах, выходящих за рамки принятых норм поведения" (стр. 147). Несмотря на постоянные преследования со стороны царского правительства и духовенства, богомильство продолжало существовать вплоть до завоевания Болгарии турками. "Эпоха турецкого ига, - пишет Д. Ангелов, - похоронила богомильство, лишив его той исторической основы, на которой оно развивалось..." (стр. 161).

Одним из основных достоинств данной главы является то, что Д. Ангелов изучение истории богомильства связывает с изучением конкретной исторической обстановки. Он стремится выявить те характерные черты богомильства, которые были связаны с различными политическими, социальными и культурными условиями в различные исторические периоды.

Основным недостатком в изложении истории распространения богомильства в Болгарии является недостаточно четкое раскрытие классовой сущности болгарского и византийского феодальных государств и стремление автора в ряде случаев связать историю развития богомильского движения с политикой центральной власти.

Примером идеализации политики болгарских царей является изложение Д. Ангеловым истории богомилов в период правления Асеня II. Автор утверждает, что Асень II терпимо относился к богомильским пропагандистам, что богомилы были до известной степени удовлетворены его социальной и административной политикой и поэтому они перестали отстаивать свою антигосударственную и антицерковную программу (стр. 143 и сл.). Д. Ангелов утверждает даже, что "в результате своеобразного "компромисса" пропасть между монархическо-православным болгарским государством и христианско-коммунистическим идеалом богомилов... теперь в силу новых политических обстоятельств почти исчезла" (стр. 144). Но в распоряжении Д. Ангелова нет документов, которые бы свидетельствовали о том, что Асень II предпринял какие-либо меры для улучшения положения трудового народа и для смягчения социальных противоречий. И если таких данных нет, то нет и оснований связывать эволюцию богомильства с какой-то особой, "более разумной и более справедливой" политикой этого царя.

Статья Д. Ангелова "Философские взгляды богомилов" написана спустя 5 лет после выхода его книги "Богомильство в Болгарии"; она свидетельствует о дальнейшем теоретическом углублении изучаемой темы: философские взгляды богомилов изучаются автором, исходя из марксистского учения о базисе и надстройке, исходя из замечаний Ф. Энгельса о характере средневековой идеологии вообще и о характере антифеодальных народных движений в средние века в частности.

В статье методологически более четко изложены предпосылки и причины возникновения богомильства; в ней Д. Ангелов, опираясь на работы современных болгарских историков, исходит из того, что Болгария в X в. была страной с вполне сложившимися феодальными отношениями. Само богомильство определяется автором

прежде всего как антифеодальное движение болгарских крестьян (стр. 204), в то время как в книге "Богомильство в Болгарии" Д. Ангелов еще придерживался мнения, что сперва "богомильское движение зарождалось и развивалось преимущественно в городах" (стр. 131).

Изучая ту форму, в которую была облечена богомильская философия, Д. Ангелов показывает ее тесную связь с религиозными взглядами богомилов, в отличие от официального церковного учения, где господствовали абстрактные и сухие рассуждения, богомилы проповедовали свои взгляды в виде живых и образных рассказов и сказаний, которые легко воспринимались народными массами.

Д. Ангелов показывает, что богомилы были идеалистами, метафизиками и агностиками, но тот факт, что богомильская философия была философией угнетенных классов, определял ее враждебное отношение к идеологии господствующего класса и вносил в нее элементы нового. Основной отличительной особенностью и самым ярким показателем классовой сущности богомильской философии был дуализм. Борьбой между добрым и злым богами они пытались объяснять противоречивый характер явлений, происходящих в природе и обществе; все феодальные порядки рассматривались ими как порождение злого бога - сатаны. Богомилы верили в конечную победу добра над злом и с этой победой связывали освобождение от всех тягот крепостничества. Д. Ангелов показывает противоречивый характер богомильской философии, выявляет ее революционную и реакционную стороны.

Характер документов, которым приходится пользоваться при изучении философских взглядов богомилов, к сожалению, не позволил Д. Ангелову выяснить те изменения, которые произошли в богомильстве за четыре века существования его в Болгарии. Интересно было бы проследить те изменения, которые произошли в философских взглядах богомилов в XIV в., в период упадка богомильского движения, выяснить, полностью или только частично было усвоено богомильское учение монахами и высшим духовенством, которых современники обвиняли в богомильстве.

В книге Д. Ангелова можно отметить ряд неточностей и опечаток. На странице 80 упомянутые в "Синодике царя Борила" Петр, Добри, Васил и Михаил отнесены к числу апостолов Богомила, никогда не покидавших его, а на странице 140 говорится, что все они, кроме Михаила, вероятно, были вождями богомилов в эпоху Борила. В "Беседе" Козьмы читаем, что богомилы "всякому рабу не велят работать на господина своего"; Ангелов же цитирует это место так: "призывают каждого слугу прекратить работать на своего господина" (стр. 101). Однако такие слова, как "раб" и "слуга", нельзя считать равнозначными. Из болгарского издания статьи "Философские взгляды богомилов" в настоящую книгу попали спутанные местами сноски (см. стр. 203 - 204). В предисловии на стр. 17, сноска 4-я, вместо Leib напечатано Leeb и другие.

История богомильского движения нуждается в дальнейшей углубленной разработке, которая будет успешной лишь после того, "как ряд исследователей выскажет свое мнение по данной проблеме" (стр. 28). Но то, что уже сделано Д. Ангеловым в области изучения истории богомильства в Болгарии, является значительным шагом вперед по сравнению со всеми другими работами, написанными на эту тему. Ему в основном удалось решить задачи, которые он ставил перед собой, работая над данной книгой. Исследование Д. Ангелова по-новому освещает вопрос о происхождении и сущности болгарского богомильства; здесь мы впервые находим систематическое изложение материала по истории богомильства в Болгарии от середины X в. до завоевания Болгарии турками; монографическое исследование Д. Ангелова способствует внесению ясности в методологию изучения вопроса. Книга талантливого болгарского историка Д. Ангелова свидетельствует об успешном развитии болгарской исторической науки.