Академия наук СССР. Институт истории. Изд-во АН СССР. М. 1954. 274 стр. Тираж 4000. Цена 11 руб. 50 коп.

За последние годы в СССР не было издано ни одной капитальной работы по историографии Востока. Этот серьезный пробел до некоторой степени восполняет рецензируемая работа, освещающая историю и современное положение одного из разделов востоковедения - исламоведения. Изучение ислама имеет большое и актуальное значение. Реакционные круги Запада пытаются использовать идеологию ислама в целях консервации феодальных отношений на Востоке, создания реакционных блоков " срыва того могучего движения борьбы с колониализмом, которое охватывает все более и более широкие массы народов Востока, в том числе и верующих мусульман.

Книга Н. А. Смирнова состоит из двух частей и пяти глав. Первая часть посвящена изучению и описанию русской дореволюционной литературы об исламе, вторая - советскому исламоведению. Автор останавливается на сведениях об исламе, которые содержатся в русских письменных памятниках феодального периода, в первую очередь в летописях. Для изучения истории и религии средневекового Востока большое значение имели многочисленные описания русских путешественников - так называемые "хожения" на Восток, в частности "Хожение за три моря" знаменитого русского путешественника XV в. Афанасия Никитина. К. сожалению, автор слишком кратко излагает сведения Никитина об Индии, о данной им характеристике обстановки в Персии и Индии и роли в них ислама. Н. А. Смирнов отмечает усиление интереса к Востоку в России XVII - XVIII веков. Он рассказывает об открытии первой в стране специальной школы по изучению восточных языков, о создании так называемого "кабинета редкостей", явившегося первым русским научным учреждением по изучению истории Востока. Н. А. Смирнов освещает развитие русского востоковедения и, в частности, исламоведения в середине XIX века. Он правильно указывает, что наряду с казенным востоковедением и исламоведением, тесно связанными с колонизаторскими и миссионерскими планами царизма и святейшего синода, в России появляется целая

плеяда крупных востоковедов, занимавшихся изучением ислама в интересах науки (А. К. Казембек, В. А. Жуковский, В. Р. Розен, Б. А. Дорн). К сожалению, автор не уделяет внимания научным трудам И. П. Минаева. Между тем его работы по истории народов Индии, дневники его путешествий по этой стране, его исследования о народах верхнего течения Аму-Дарьи, а также перевод и комментарии путешествия Марко Поло содержат весьма большой фактический материал по истории ислама. Ряд ценных замечаний, вскрывающих сущность ислама, сделали русские революционеры-демократы. Так, в рецензии на книгу Вашингтона Ирвинга "Жизнь Магомета"¹ . Н. А. Добролюбов разоблачал миф о божественном происхождении Мухаммеда и в отличие от многих исламоведов правильно связывал происхождение ислама с классовой борьбой, развернувшейся в Аравии в XVII веке. В рецензируемой работе показывается отношение к исламу выдающегося просветителя азербайджанского народа Мирзы Фатали Ахундова и замечательного сына казахского народа Чокана Валиханова. Ахундов и Валиханов бичевали мусульманское духовенство, отмечая, что оно тормозит развитие целых народов. Непонятно, почему Н. А. Смирнов включил этот материал, относящийся в значительной части к эпохе капитализма, в первую главу своей книги, озаглавленную "Сведения об исламе в русских письменных памятниках феодального периода".

Во второй главе книги - "Изучение ислама в эпоху капитализма (60 - 90-е годы XIX в.)" - большой раздел посвящен работам Маркса и Энгельса об исламе. Автор приводит, в частности, ряд важных положений об исламе, высказанных в письмах Энгельса, в которых дано научное объяснение причин возникновения ислама. К. сожалению, основополагающие указания классиков марксизма изложены в книге в отрыве от той дискуссии по вопросам происхождения ислама и существования Мухаммеда, которая развернулась на страницах советской печати.

В третьей главе большое внимание уделено автором трудам одного из наиболее выдающихся представителей русского востоковедения, академика В. В. Бартольда. Он правильно оценивает эти труды. Однако хронологический метод освещения истории изучения ислама, принятый Н. А. Смирновым, приводит к тому, что автор излагает работы академика Бартольда, посвященные одной тематике, но написанные в разное время, в различных разделах своей книги. Это не дает возможности составить вполне правильное представление о разработке В. В. Бартольдом востоковедческих проблем. Н. А. Смирнов упоминает кратко и о двух работах академика Бартольда, непосредственно не связанных с вопросом происхождения ислама: "Теократическая идея и светская власть в мусульманском государстве" (1902) и "Халиф и султан" (1912). В этих работах В. В. Бартольд показывает несостоятельность утверждений, будто турецкие султаны с XVI в. стали юридическими и фактическими наследниками халифов и, следовательно, получили религиозную и политическую власть не только над мусульманами Османской империи, но и над мусульманами-суннитами всего мира. Эта теория была широко использована турецкими панисламистами конца XIX в. и стоявшими за их спиной германскими империалистами, пытавшимися при подготовке войны за передел уже разделенного мира использовать против Англии и России пропаганду идеи халифата и панисламизма. Однако Н. А. Смирнов почему-то не отмечает, что, создавая в XVIII в. эту теорию, Мураджа Д'Оссон выполнял задание правящих кругов западных держав, стремившихся использовать ее в целях обострения русско-турецких отношений. Автору следовало бы подробнее рассказать о том, что идеи халифата используют в настоящее время, империалистические крути и их реакционная агентура на Востоке для создания пресловутых планов образования единого мусульманского государства - Исламистана.

Во второй части книги Н. А. Смирнов уделяет большое внимание важнейшим документам, определяющим отношение коммунистической партии и советского правительства к исламу, - "Декларации прав народов России" и "Обращению Совета Народных Комиссаров ко всем трудящимся мусульманам России и Востока". В этих исторических документах указывалось, что советское правительство будет делать все возможное для свободного развития всех национальностей России. В обращении к трудящимся мусульманам подчеркивалось также, что "отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются

¹ Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений. Т. III. М. 1936, стр. 334, 339.

свободными и неприкосновенными"² . Предоставляя полную свободу верующим, коммунистическая партия всегда уделяла серьезное внимание научно-атеистической пропаганде. Это нашло свое отражение в резолюции XII съезда РКП(б) "О постановке антирелигиозной пропаганды" и в ряде других документов, в частности в постановлении ЦК КПСС от 10 ноября 1964 Г. "Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения".

Н. А. Смирнов правильно разоблачает реакционную сущность ислама в годы гражданской войны и интервенции в СССР. Однако он уделяет мало внимания панисламистским планам Энвера и его английских покровителей в Средней Азии. Между тем английский генеральный консул в Кашгаре Эсертон, поддерживавший тесный контакт с басмачами, указывал, что "Энвер... намечал создание великого мусульманского государства в качестве буфера против России"³ .

Давая библиографическую справку о таких работах, как, например, статьи И. Ю. Крачковского "Заметка о статье Н. Жузе "Из истории коммунистического движения в исламе" (журнал "Восток", 1924 г., т. IV), М. Л. Томара "Ислам и коммунизм" (сборник "Ислам", 1931 г.), и упомянув о теории проф. Г. Гримме, согласно которой Мухаммед якобы был вождем "социалистического" движения, автор не разоблачает этих утверждений. Между тем в настоящее время, когда панисламисты организуют шумную возню вокруг "социалистических" корней ислама, стремясь этим ослабить классовую борьбу и движение против колониализма, дать отпор этим теориям совершенно необходимо.

Н. А. Смирнов весьма подробно освещает происходившие в 30-е годы среди советских ученых дискуссии о происхождении ислама и подлинности личности Мухаммеда. Он отмечает пять точек зрения по этому вопросу. Сторонники первой точки зрения доказывали, что ислам является идеологией "торгового капитализма", второй - что Мухаммед был организатором феодального переворота. Некоторые востоковеды утверждали, что ислам возник среди бедняцкой части крестьянского населения Хиджаза. Другие заявляли, что в период раннего средневековья ислам вообще не существовал. Наконец, С. П. Толстов в статье "Очерки первоначального ислама"⁴ утверждал, что ислам возник на базе разложения родового строя арабов и появления рабовладельческой формации, которая, так и не развившись, уступила место феодализму. Отвергая первые четыре точки зрения, и присоединяясь в основном к теории Толстова, Н. А. Смирнов не высказывает, однако, полностью своего мнения по этому важному вопросу. Среди советских востоковедов до настоящего времени идут споры о том, был ли ислам идеологией рабовладельческого общества или формирующегося феодального. Решение этого вопроса имеет большое значение для создания марксистской истории восточного средневековья. На наш взгляд, более обоснованны утверждения о феодальном происхождении ислама. Однако и здесь есть еще много неясного. Так, С. П. Толстов в монографии "По следам древнехорезмийской цивилизации" несколько отходит от своей гипотезы, изложенной в 1932 г. в "Очерках первоначального ислама". Он утверждает, что социальная борьба в Аравии в VII в. привела к созданию "сильного рабовладельческого государства, ставшего на путь поисков выхода из внутреннего социального кризиса за счет внешней экспансии, завоеваний и грабежа, вдохновляемого фанатической идеологией ислама, представляющего хаотическое смешение элементов христианского и иудейского сектантства с древнеарабским шаманством и традициями мекканского городского культа"⁵ . Н. А. Смирнов не только не пытается объяснить эту новую теорию, но и вообще о ней не упоминает.

Автор рассматривает труды об исламе, появившиеся в советской литературе в период 1935 - 1950 годов. Он подробно разбирает монографию М. С. Иванова "Бабидские восстания в Иране", давая ей в целом положительную оценку, но, отмечая, что в ней есть и ряд серьезных недостатков, в частности значительно преувеличенное представление об участии крестьянства в бабидских движениях. Однако Н. А. Смирнов не сопоставляет положения, выдвинутые в монографии М. С. Иванова, с трупами русских востоковедов Казембека, Розена, Дорна и других. Это не дает возможности

² "Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства". 19 декабря 1917 г. N 6

³ P. T. Etherton. In the Heart of Asia. London. 1925, p. 236.

⁴ "Советская этнография", 1932, N 2.

⁵ С. П. Толстов. По следам древнехорезмийской цивилизации. М. 1948, стр. 221 - 222.

уяснить, какой вклад сделан М. С. Ивановым в исследование социальных и религиозных движений, происходивших в Иране в XIX веке.

К числу недостатков работы Н. А. Смирнова следует отнести и то, что в своих двух последних главах он не провел четкой грани между популярной антирелигиозной литературой, изданной в 1920 - 1930 гг., и научными, монографическими исследованиями. Автор очень кратко говорит о ценной монографии А. М. Дьякова "Национальный вопрос и английский империализм в Индии", в которой целые главы посвящены истории, религиозно-политическим организациям и положению ислама в Индии.

Н. А. Смирнов отмечает, что русское востоковедение XIX - начала XX в. в части изучения ислама значительно отстало в теоретическом отношении от общего уровня русской буржуазной науки (стр. 83). Следует признать, что изучение ислама в СССР также отстает. В учебниках и учебных пособиях по истории народов зарубежного Востока, по истории народов Средней Азии и Кавказа вопросы идеологии освещены очень слабо. Отсутствие правильной, научной точки зрения на происхождение ислама тормозит создание марксистской истории средневекового Востока. Материал, приведенный в книге Н. А. Смирнова, говорит о необходимости развернуть более широкую и глубокую работу по исламоведению. Книга Н. А. Смирнова, несмотря на отмеченные недостатки, принесет пользу востоковедам и широкому кругу интеллигенции.