Рейтинг
Порталус

ПЕРВЫЙ РОССИЙСКИЙ РЕЗИДЕНТ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ

Дата публикации: 11 февраля 2018
Автор(ы): Л. Г. КЛИМАНОВ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
Номер публикации: №1518355589


Л. Г. КЛИМАНОВ, (c)

К преобразованиям Петра I его современники относились по-разному: одни, восприняв новые идеи, стали проводить их в жизнь; другие отстранились от дел; третьи, ярые приверженцы старины, повели борьбу с реформами. Одним из видных деятелей младшего поколения петровской администрации являлся Иван Иванович Неплюев (1693 - 1773 гг.). Его отец - боярского, мать - княжеского рода были сторонниками старого уклада. Сын воспитывался в патриархальном семействе родственников матери кн. Мышецких. По воле матери он в 1711 г. женился, поселился в одном из имений Новгородской губернии, и потекла жизнь; другие отстранились от дел; третьи когда человек считает себя вправе предаваться бездействию, когда он знает, что... имеет право ничего не делать"1 . В следующем году в семье родился первый ребенок, а в ноябре 1713 г., как писал Неплюев, "оставив жену мою беременну, отшел я по обещанию в монастырь". В летопись российской истории уже были вписаны Нарва и Орешек, Полтава и Прут, когда полный сил молодой дворянин, отец семейства, преспокойно возвратился с богомолья в поместье к "покойной и праздной" жизни. Но в 1715 г. судьба его решительно и бесповоротно переменилась: на смотре (по указу Петра I "об обучении детей дворян цифири") неслужащих новгородских дворян он был определен в Новгородскую математическую школу. Мать восприняла это как удар судьбы и вскоре скончалась. А жизнь ее единственного сына, прежде неспешная и рутинная, забурлила в ритме деятельного века. Через три месяца он был переведен в Нарвскую навигаторскую школу, затем в составе первого набора приступил к занятиям в открытой 1 октября 1715 г. Морской академии в Петербурге. Трудолюбивый и способный, Неплюев через полгода учебы был включен в группу гардемаринов, командируемых за границу для дальнейшего обучения искусству мореплавания2 . 21 марта 1716 г. эта группа отправилась в Ревель. В сентябре на стоявшем на копенгагенском рейде корабле "Ингерманландия" Петр I, сделав гардемаринам смотр, выбрал две группы. Одна из них, в которой оказался Неплюев, была послана в Венецию3 . 23 февраля 1717 г. гардемарины добрались до места назначения, были определены на службу и 11 мая отплыли на о. Корфу, где базировался итальянский флот.

В то время шла венециано-турецкая война (1714 - 1718 гг.). Галера, на которой проходил службу Неплюев, 3 июня вместе с флотом направилась к театру военных действий. Гардемарины воевали в заливе Елеус у крепости Пагания, при взятии крепостей Превеза и Вонница, при осаде крепости Дульчиньо (Ульцинь). В январе 1719 г. они получили аттестаты от капитанов галер и от командующего флотом. Аттестаты Неплюева были превосходными. По возвращении в Венецию он "был обмундирован" и по распоряжению Петра I с несколькими товарищами отправлен в Испанию, в Морскую академию в Кадисе4 . Пробыв здесь несколько месяцев, гардемарины в феврале 1720 г. отплыли на родину.

В мае 1720 г. Неплюев вернулся в Петербург. После сдачи им в присутствии царя экзамена ему присвоили чин поручика галерного флота (остальные были выпущены мичманами), назначили "смотрителем и командиром над строящимися морскими судами". За пять лет Неплюев получил жизненную закалку в ряде европейских школ, обретя новых товарищей, движимый новыми стимулами чести и служения отечеству. И, возможно, быть бы Неплюеву адмиралом, но 27 декабря того же года в Коллегию иностранных дел пришла предрешившая его дальнейшую судьбу реляция русского посланника в Константинополе А. И. Дашкова "О присылке на место его резидента, который бы знал итальянский и другие языки"5 . Когда Петр I в присутствии приближенных "изволил начать разговор, что ему потребен человек с итальянским языком - послать в Царьград резидентом", была предложена кандидатура Неплюева, которую царь тут же утвердил6 . Неплюев был назначен на впервые учреж-


1 С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Кн. VII. М. 1962, стр. 70.

2 А. Рачинский. Первые русские гардемарины за границей в XVIII столетии. "Русский вестник". 1875, ноябрь, стр. 92.

3 "Записки Ивана Ивановича Неплюева". СПБ. 1893, стр. 1.

4 "Архив кн. Ф. А. Куракина". Кн. 1. СПБ. 1890, стр. 3.

5 Архив Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР (АЛОИИ), ф, 36, оп. 1, д. 37, л. 199 об.

6 "Записки Ивана Ивановича Неплюева", стр. 108 - 109.

стр. 176


денный пост русского резидента (так называли в отличие от посла постоянного дипломатического агента) в Константинополе. Здесь ему предстояло проработать 14 лет.

Как известно, развитие торговли и межгосударственных отношений влекут за собой и развитие дипломатических институтов. России стало необходимым держать в столицах всех суверенных государств своих представителей, постоянно там проживающих и ведущих систематическую дипломатическую работу. При этом, направляя дипломатов, .государство не различало их тогда по рангу, который определялся обстоятельствами 7 . В то же время принимающее государство в XVIII в., как правило, по-разному относилось к аккредитуемым дипломатам: предпочтительнее к послам всех степеней как носителям суверенитета своего государства и нередко пренебрежительно к резидентам - простым наблюдателям, не несущим суверенитета своего государства. Постоянный дипломатический агент - резидент - занимал, по принятому в Европе XVIII в. статусу, наблюдательный пост. В его обязанности после досконального изучения страны пребывания входило: налаживать контакты, завязывать знакомства во всех слоях общества, создавать круг "друзей" и информаторов. Поэтому правительства отдельных держав считали дипломатических агентов привилегированными почетными шпионами иностранного государства8 . Россия почти во всех европейских государствах имела тогда дипломатических представителей. Учреждение миссии в Константинополе завершало создание русской дипломатической сети в Европе.

Некоторое представление о Турции Неплюев получил, еще будучи в Петербурге и воспользовавшись опытом своих предшественников - П. А. Толстого, имевшего "постоянное жительство при дворе султанском", (с ноября 1701 г. до конца 1713 г.), и А. И. Дашкова, пребывавшего в Турции с 1719 по 1721 г., а также их перепиской с Посольским приказом и Коллегией иностранных дел. Неплюев обстоятельно изучил статейные списки Толстого (1703 г.) и Е. И. Украинцева (1699 - 1700 гг.), Д. М. Голицына (1701 г.), П. П. Шафирова и М. Б. Шереметева (1711 - 1714 гг.). Он учел также сведения побывавших в Турции купцов, путешественников, паломников и военнопленных (некоторые из них оставили свои сочинения)9 . Неплюев внимательно проштудировал те иностранные (за неимением русских) книги о Турции, с которыми к моменту отъезда имел возможность ознакомиться10 .

Итак, предварительное знакомство будущего резидента со страной пребывания было довольно обстоятельным, но практический опыт деятельности предстояло еще накапливать. К тому же на его плечи легло создание и утверждение российской миссии в Константинополе. 8 сентября 1721 г. он прибыл в турецкую столицу, где не был встречен ни представителями властей, ни своим предшественником Дашковым. Несколько позже, представив Неплюева властям и наскоро передав ему дела, Дашков, давно тяготясь службой в Турции, поспешил уехать на родину. С 15 ноября 1721 г. новый резидент во главе миссии, состоявшей из секретаря и переводчика (в других миссиях только переводчиков было до 10), приступил к исполнению своих обязанностей.

В условиях Турции, власти которой даже в мирное время пребывали в состоянии "подозрительности" к. России, одной из главных задач резидента было создание и укрепление авторитета русской дипломатии. По Прутскому договору 1711 г. Россия не могла иметь постоянного дипломатического представителя в Турции. Этого удалось добиться лишь после заключения договора о "вечном мире" в ноябре 1720 года. В деятельности резидента часто возникали технические сложности, связанные прежде всего с удаленностью миссии от российской столицы: путь курьера с почтой длился около месяца в один конец, к тому же сооб-


7 "Общим термином в XVIII в. для русских дипломатических агентов за границей был министр, какого бы ранга они ни были; место и должность именовались министерским постом, а лица и учреждения, подчиненные ведению министра, составляли миссию" (В. Н. Александренко. Русские дипломатические агенты в Лондоне в XVIII в. Т. I. Варшава. 1897, стр. 102).

8 J. -F. Bielfeld. Institutions politiques, ouvrage ou Ton traite de la societe civile: des loix, de la police, des finances, du commerce, des forces d'un etat. T. II. La Haye. 1760, pp. 207 - 233. Подобный взгляд разделялся и русской дипломатией ("Архив кн. Воронцова". Кн. 1. М. 1870, стр. 458).

9 Например, анонимное "Описание Турецкой империи...". "Православный палестинский сборник". Т. X, вып. 3. СПБ. 1890.

10 "Для русского дипломата, знакомого с европейскими языками, появился новый источник сведений - западная книга" (М. А. Алпатов. Русская историческая мысль и Западная Европа. XVII - первая четверть XVIII в. М. 1976, стр. 206).

стр. 177


щение не было регулярным, что лишало дипломата в Турции оперативной связи с Коллегией иностранных дел и требовало большой самостоятельности. Константинополь был важным дипломатическим центром, имевшим особый дипломатический район - Перу, где решались вопросы, выходившие за пределы восточной политики, и сталкивались интересы европейских держав.

Положение русского резидента осложнялось средневековым отношением турецких властей к иностранным дипломатам, своеобразием турецкой дипломатии. Неплюева, с одной стороны, окружали цивилизованные коллеги, готовые воспользоваться любым его промахом, с другой - ожидал знаменитый Семибашенный замок (сюда помещали лиц, неугодных султану или обвиненных в государственных преступлениях, а порой и иностранных дипломатов), где побывали ранее П. А. Толстой и П. П. Шафиров. Многих трудов стоило ему найти верную линию поведения с первыми и уберечься от второго. Одновременно предстояло создать механизм русской дипломатической службы, для чего нужно было "поставить себя" перед турецкими властями, добиться отношения, сообразного достоинству представляемой державы, и прежде всего быть наравне с дипломатами других европейских держав.

Поначалу турецкие власти лишь терпели русского резидента, практически не признавая его в дипломатическом ранге. Когда в конце 1721 - начале 1722 г. в Константинополь с царскими грамотами прибыл к султану доктор Поликала, Неплюеву было отказано в допуске вместе с ним на аудиенцию к султану. Но благодаря упорству, настойчивости и тому подобным личным качествам Неплюев добился в последующее время соответствующего отношения: при чрезвычайных послах - А. И. Румянцеве в 1724 - 1726 гг. и И. А. Щербатове в 1731- 1732 гг. - он беспрепятственно допускался с ними на все аудиенции и конференции с турецкими должностными лицами.

Поселенный при приезде в Константинополь в доме "без убора", Неплюев и здесь сумел так поднять свой авторитет, что в 1731 г. "для приезда князя Щербатова Порта по домогательству резидента отвела в Пере два дома немалые и велено конюшню и поварню построить"11 . Так же обстояло дело и с денежным содержанием - "кормом". По прибытии Неплюев не получил "корму", но своей настойчивостью добился его. И хотя поначалу власти отказались "давать ему корм равно с цесарским резидентом", через полгода он сумел настоять на своем, что было особенно важно в связи с принятием Петром I императорского титула. Трудности возникали и не по столь престижным поводам. В 1726 г. власти не позволили турецкому подданному вступить в должность переводчика при русской миссии. И даже на 13-м году пребывания Неплюева в Турции были возможны инциденты: при очередном осложнении отношений под благовидным предлогом у русской миссии был отобран с трудом нанятый и устроенный загородный дом. Благодаря дипломатическому такту резидент сумел обратить этот инцидент в свою пользу: турки вынуждены были предоставить другой дом и даже "без найму".

Уже в первые годы пребывания в Турции Неплюеву удалось внушить должное к себе почтение как к резиденту. В январе 1724 г., когда обострились отношения между Турцией и Россией из-за Ирана, ему было сказано: "Объявляется война,.. Порта с этой минуты не признает тебя больше за министра. Хотя у нас и нет обычая при таких случаях оставлять министров на свободе, однако для тебя делается исключение за твое доброе поведение". То была своеобразная форма признания дипломатической неприкосновенности российского резидента. И еще одно обстоятельство затрудняло Неплюеву поддержание авторитета дипломатического представителя: по установившемуся тогда взгляду "вечно быть резидентом знак есть у европейских дворов или великого гнева, или великого недостоинства"12 . Неплюев, пробыв на посту резидента 14 лет, сумел все эти годы поддерживать уважение к себе и к своему рангу и у турецких властей, и у "чужестранных министров".

Отношения российского резидента с коллегами по дипломатическому корпусу также были важной стороной его деятельности. Непосредственное общение с ними было открыто благодаря знанию Неплюевым языков, особенно итальянского, которым он владел свободно. Итальянский был здесь почти официальным языком дипломатического обихода как между дипломатами, так и в их отношениях с властями13 . Но найти


11 АЛОИИ, ф. 36, оп. 1, д. 121, л. 4.

12 В. Н. Александренко. Указ. соч., стр. 169.

13 Итальянцы (венецианцы в частности) обосновались на Босфоре еще в XIII в. и

стр. 178


общий язык с европейскими коллегами было Неплюеву ненамного легче, чем с турками. Нужно было преодолеть традиционный для допетровской дипломатии барьер замкнутости, не позволявший выходить за пределы официальных церемоний. Еще труднее было бороться с настороженностью европейской дипломатии по отношению к России. Европейские державы были представлены в Турции опытными дипломатами, антироссийская направленность деятельности которых определялась политикой их держав, опасавшихся перспективы выхода России в Средиземноморье. Инструкция российскому резиденту предусматривала строить отношения с европейскими дипломатами "с весьма осторожною поступкою".

Английский посол (им долго был лорд Киннул) постоянно противостоял Неплюеву. Сложные отношения складывались и с французскими послами Бонаком, затем д'Андрезелем и Вильнёвом, с которыми Неплюев, согласно инструкциям из Петербурга, во многих случаях должен был действовать совместно. "Осторожная поступка" с французскими послами была необходима ввиду их высокомерного и своекорыстного поведения, примером чему может служить циничная выходка Бонака, отказавшегося обсуждать совместную линию поведения при переговорах с турками. Непросто было и с австрийским резидентом Тальманом, который часто блокировался с английским послом и "всюду лез первым прежде" Неплюева, которому как представителю Российской империи необходимо было при всяком случае утверждать равенство с представителем Австрийской империи.

Лучше сложились отношения с голландским послом Кольерсом, константинопольским старожилом. Голландия не имела в этом регионе далеко идущих политических устремлений, и посол занимался в основном защитой торговых интересов своих соотечественников. И посол, и переводчик посольства Тейльс, получавший жалованье от русского правительства, оказывали Неплюеву определенное содействие. В 1726 г., опасаясь войны с Турцией, Неплюев доверил Кольерсу на хранение имущество русской миссии.

Дружественные отношения, ставшие впоследствии традиционными, установились при Неплюеве между русской и венецианской миссиями. Последняя была самой многочисленной и влиятельной в турецкой столице14 , несмотря на скромное положение Венецианской республики в тогдашней европейской политике, в частности в Восточном Средиземноморье. Венецианское представительство существовало в Константинополе 500 лет. Возглавлявшие его дипломаты по традиции назывались байюлами. Отношения Неплюева с ними носили особый характер, а венецианская миссия сыграла для него роль дипломатической школы, важнейшие уроки которой он передавал молодой русской дипломатии через свои регулярные реляции в Петербург. Прежде всего это относилось к важнейшему для дипломата искусству наблюдения и добывания сведений, умению использовать на пользу своему отечеству каждый день службы. У венецианцев, мастеров своего дела, было чему поучиться, тем более что цель постоянного проживания резидента как раз и состояла в том, чтобы видеть и по возможности предугадывать каждый шаг и местных властей, и других дипломатов, точно и регулярно извещая об этом свое правительство. Все это требовало умения, такта и немалых финансовых средств15 . Неосторожный шаг, неловко проявленный интерес могли привести не только к личным неприятностям, но и к осложнению межгосударственных отношений. Немало важных для повседневной работы сведений Неплюев получал непосредственно через байюлов. Но в своих реляциях и письмах он почти не упоминает о встречах с ними (возможно, ради сохранения доверительности и не исключено, что по просьбе самих байюлов)16 . Зато об этом подробно доносили своему Сенату венецианцы.

Такую важную обязанность, как переписка, Неплюев исполнял четко и добросовестно. Он вел переписку с Коллегией, ее руко-


сохранили там торговые и дипломатические позиции и при турецком владычестве.

14 M. L. Shау. The Ottoman Empire from 1720 to 1734 as Revealed in Despatches of the Venetian Baili. "Illinois Studies in the Social Sciences", vol. XXVII, 1944, N 3.

15 В. Н. Витевский. И. И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе. Вып. I. Казань. 1889, стр. 67; "Cambridge Modern History". T. VI. Cambridge. 1909, p. 304; АЛОИИ, ф. 36, оп. 1, д. 42, л. 11.

16 Русские курьеры порой бывали небрежны к своим обязанностям. Поэтому Неплюев неоднократно требовал запретить им "вступать с купцами в торги и частные письма возить". Немало усилий он приложил к улучшению организации дипломатической почты, но немного в том преуспел.

стр. 179


водителями, киевским губернатором, командирами русских войск на южных границах, русскими дипломатами в других странах. Его переписка по объему, регулярности и широте охвата может считаться образцовой для своего времени17 . Неплюев неустанно совершенствовал механизм действия всей миссии с целью профессионализации ее деятельности: ему удалось организовать при миссии школу для обучения русских учеников итальянскому, латинскому и турецкому языкам. Руководители русской внешней политики оценили преимущества нового стиля работы резидента в Турции и его мысль о необходимости обеспечить преемственность в деятельности миссии. Посланный на смену Неплюеву А. А. Вешняков прибыл в Константинополь в 1729 г. "с наказом - учиться предварительно у Неплюева, как действовать и как писать", прошел "школу Неплюева" и лишь в 1735 г. заступил на пост резидента.

Немалые заслуги имел Неплюев и в реализации конкретных задач русской политики в Турции18 . Главная его заслуга в истории русской дипломатии состоит в том, что его усилиями была создана Константинопольская миссия, после чего русская дипломатия надежно закрепилась в Турции. Все иностранные дипломаты, кроме французского, провожали Неплюева до самых ворот Константинополя, когда в сентябре 1735 г. он отъезжал в Россию. Неплюев после многолетней плодотворной деятельности на посту российского резидента оставил по себе столь добрую память, что, когда в 1745 г. умер Вешняков, иерусалимский патриарх и терапийский митрополит просили, "чтобы для замены Вешнякова прислали сюда русского, умного, в делах бывалого и надежного человека, такого, как прежде был Неплюев"19 .

Мы не располагаем фактами, позволяющими показать динамику деятельности Неплюева, и лишь констатируем ее наглядные результаты. Они стали возможны благодаря такому сплетению профессиональных и личных качеств Неплюева, которые дают основания говорить о сравнительно новом для допетровской России, рожденном эпохою преобразований феномене - деятельном, инициативном и исполнительном чиновнике, пришедшем на смену тому служилому дворянину, который "имеет обязанность, которую и исполнит, когда призовут, а нет призыва - имеет право ничего не делать"20 .

По возвращении из Турции в Россию Неплюев побывал на различных постах государственной службы. Она длилась еще около 30 лет, и всюду он проявил себя образцовым представителем новой российской администрации.


17 Реляции Неплюев писал в двух или трех копиях цифровым шифром и отправлял в Петербург курьерами, "ординарной почтой" или "экстраординарной оказией", а в трудные времена - окольно, через Европу.

18 См.: С. М. Соловьев. Указ. соч. Кн. IX-X. М. 1963; А. Кочубинский. Граф А. И. Остерман и раздел Турции. Одесса. 1899.

19 С. М. Соловьев. Указ. соч. Кн. XI. М. 1963, стр. 389.

20 Там же. Кн. VII, стр. 70.

 

Опубликовано на Порталусе 11 февраля 2018 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама