Рейтинг
Порталус

К вопросу о "магическом кристалле" у А.С.Пушкина

Дата публикации: 18 июня 2018
Автор(ы): Булгаков Павел, Гранкин Илья, КАпустина Ирина Владимировна
Публикатор: Капустина Ирина Владимировна
Рубрика: КЛАССИЧЕСКАЯ РУССКАЯ ПРОЗА
Номер публикации: №1529330470


Булгаков Павел, Гранкин Илья, КАпустина Ирина Владимировна, (c)

ЭКСКЛЮЗИВ! Публикация обнародована в Интернете через PORTALUS.RU!

Аннотация: Расшифровка пушкинского словосочетания «Магический кристалл» должна базироваться на «особых глубинных ассоциациях». В свете пушкинской  иронии «магический кристалл» получает иную трактовку, чем некий оптический прибор, приспособление для гадания. Есть смысл предположить, что данное словосочетание обозначает бокал с вином; и для возникновения такой версии имеются основания.

 

 

         «Магический кристалл» в L  строфе восьмой главы пушкинского «Евгения Онегина» комментировался учеными неоднократно. Исходным пунктом объяснений этого загадочного места в романе являлось следующее определение, предложенное Н.О. Лернером [3, 105-108],  зафиксированное «Словарем языка Пушкина» [словарь, 406] и в наиболее «очищенном» виде представленное Ю.М.JIотманом: «Магический кристалл – стеклянный шар, служащий прибором при гадании. Освещая его свечой с обратной стороны, гадающий всматривается в появляющиеся в стекле туманные образы и на основании их предсказывает будущее...» [4, 370]. При этом в «Словаре ...» толкование данного словосочетания не ограничивается категорической отсылкой к конкретному предмету, а сопровождается оговоркой, что в тексте оно употреблено в переносном значении.

         Ю.С.Сорокин выходит на иной уровень интерпретации и выстраивает ассоциативно-смысловую цепочку приблизительно такого рода:

         –  «магический кристалл»;

         – «магический» («волшебный») фонарь, позволяющий проецировать небольшого размера изображения в увеличенном виде на стену или белое полотно;

         – «волшебное зеркало» как прибор для гадания, дающий возможность переноситься в пространстве и времени;

         – «волшебное зеркало» как образное выражение, раскрывающее суть искусства, умеющего различать скрытые от поверхностного взгляда стороны бытия;

         – курс «Лекций о драматическом искусстве и литературе» теоретика йенской школы немецкого романтизма А.В.Шлегеля, в котором шекспировская драма наделена такими романтическими чертами, как  наличие далекой перспективы при изображении действительности и подача воспроизводимой реальности в магическом освещении;

         – размышления Пушкина «об историческом движении литературы, о специфике художественного образа» [6, 340].

         Нельзя не признать справедливость утверждения Ю.С.Сорокина, что расшифровка пушкинского словосочетания должна базироваться на «особых глубинных ассоциациях» [6, 340]. Подводя итог своим рассуждениям, автор  пишет: «Так, спустя пять лет после знакомства с трудом Шлегеля... возник снова тот же характерный образ, передано отношение к акту творчества не как к простому повторению, копированию действительности, но как к новому ее воплощению, когда особое, творческое – как бы волшебное (магическое) – освещение открывает далекую перспективу, меняет масштабы и проясняет истинное значение событий и явлений действительного мира» [6, 340].

         Однако здесь необходимо особо подчеркнуть следующее: «магический кристалл» в «Евгении Онегине» непосредственно связан с романтическим периодом в творчестве поэта:     

Промчалось много, много дней

С тех пор, как юная Татьяна

И с ней Онегин в смутном сне

Явилися впервые мне –

И даль свободного романа

Я сквозь магический кристалл

Еще не ясно различал.

                                                                           (V,163)

         Как известно, первая глава романа была написана в 1823 году, когда Пушкин был ещё подвержен влиянию романтизма. «Смутный сон», «даль», свобода, неясность, расплывчатость перспективы – это всё знаковые атрибуты данного литературного направления. К ним примыкает и некий кристалл, призванный в сочетании со словом «магический» создать эффект таинственности.

         Восьмая глава «Евгения Онегина» имеет кольцевую композицию: и в начале её, и в конце автор даёт ретроспективу своего жизненного пути. Только в первых строфах акцент сделан на творчестве, а в заключительных несколько смещён на быт. Начало и конец главы «перекликаются» между собой. Строфа L находит своё отражение в строфах IV и V, и в слове «волшебство» обнаруживается семантический эквивалент слова «магический»:    

Как часто ласковая муза

Мне услаждала путь немой

Волшебством тайного рассказа!

                                                                                     (V,143)

          Муза нашёптывала автору необычные истории как раз тогда, когда он скакал на коне лунной ночью «по скалам Кавказа» (V, 143), слушал «шум морской» (V, 143) на берегах Тавриды, посещал шатры «племён бродящих» (V, 144) в печальной глуши Молдавии.

         Однако ж к тому времени, как Пушкин закончил восьмую главу (1830 г.), романтизм был для него пройденным этапом и остался далеко позади, связанный с прошлым, с молодостью. Поэтому если поэт и возвращается к осмыслению литературного труда как творческой, как бы волшебной трансформации действительности, то только с позиций зрелого человека по отношению к открытиям еще наивного, восторженного юноши. «Магический кристалл» стоит для него в одном ряду с туманной далью, романтическими розами, дальними странами, которые пел Ленский. Это словосочетание родом из прошлого, которое теперь вызывает у Пушкина ироническую улыбку (собственно, стиль всего романа глубоко ироничен).

         Ассоциация, выводящая на уровень отвлечённого понятия «творчество» (в его романтическом осмыслении) отталкивается от вещественного существительного «кристалл», которое, в свою очередь, использовано в переносном значении. Ассоциативный ряд в своём первом звене должен, таким образом, иметь какой-то конкретный предмет.

         В свете пушкинской  иронии «магический кристалл» получает иную трактовку, чем некий оптический прибор, приспособление для гадания. Есть смысл предположить, что данное словосочетание обозначает бокал с вином; и для возникновения такой версии имеются основания.

         Как известно, в произведениях А.С.Пушкина слово «кристал(л)» употреблено 7 раз.

Во всех случаях, кроме рассматриваемого нами, оно явно соотносится так или иначе с хрусталём. Это может наблюдаться в сравнениях. Например:

... Едва прозрачный лёд, над озером тускнея,

Кристаллом покрывал недвижные струи.

                                                                           («К Овидию», 11, 64)

 То есть лёд, прозрачный, как хрусталь, покрыл озеро.

Или:

... Здесь, вижу, с тополем сплелась младая ива

И отразилася в кристалле зыбких вод ...

                                               («Воспоминания о царском селе», 1,412)

         То есть ива, сплетённая с тополем, отражается в воде, которая своей хрустальной чистотой подобна зеркалу.

         В стихотворениях К. Н. Батюшкова, который оказал большое влияние на поэзию Пушкина, мы встречаем такие словосочетания: «ручьи кристальные», «кристальная вода», зеркальные воды» [2, 42]. Эпитеты «кристальный» и «зеркальный» употребляются у Батюшкова со словом «вода» и синонимичны, так как обозначают прозрачность, чистоту – те свойства, которыми обладает хрусталь.

         В «Руслане и Людмиле» Пушкин использует слово «кристалл» как эквивалент хрусталя в прямом смысле. Вот эпизод из того временного промежутка, что Людмила пребывает у Черномора:

... Обед роскошный перед ней;

 Прибор из яркого кристалла ...

                                                                                     (IV,31)

Метонимический характер употребление слова «кристал(л)» носит у Пушкина несколько раз. Так, обращаясь к чернильнице, он пишет:

                                      Заветный твой кристал

                                      Хранит огонь небесный ...

                                                        («К моей чернильнице», II, 45)

         Здесь наглядна связь кристалла-хрусталя с процессом творчества, которое есть дар Божий. «Огонь, небесный» напоминает о пророке, чьё сердце «шестикрылый серафим» заменил пылающим углем. А под кристаллом, естественно, подразумеваются стенки стеклянного (или хрустального) сосуда.

         Если в случае с чернильницей нам представлено метонимическое смещение смысла, то в стихотворении «Едва уста красноречивы» мы видим «чистый» троп:

                                      Кристалл, поэтом обновленный,

                                      Укрась мой мирный уголок,

                                      Залог поэзии  священной

                                      И дружбы сладостный залог.

                                                                                     (II,313)

         В этих строках кристалл – метонимическое обозначение бокала, из которого пил поэт Н.М.Языков. Бокал, предназначенный для вина, связан здесь с творческой деятельностью и одновременно дружеским застольем. Стихи Пушкина есть поэтический отклик на тесные отношения, которые установились в 1826 г. между ним, Н.М.Языковым и А.Н.Вульфом в Тригорском. А.Н.Вульф оставил воспоминания о творческих беседах после обедов: «Сестра моя Euphrosine, бывало, заваривает всем нам после обеда жжёнку: сестра прекрасно её варила, да и Пушкин, её всегдашний и пламенный обожатель, любил, чтобы она заваривала жженку ... и вот из этих самых звонких бокалов, о которых вы найдёте немало упоминаний в посланиях ко мне Языкова, – сидим, беседуем да распиваем пунш»[1, 447].

         В «Евгении Онегине», используя приём тайнописи, Пушкин также обращается к застольям в Тригорском, называя Евпраксию Николаевну Вульф детским и домашним её именем Зизи [4, 282]. Авторcкoe отступление «вклинивается» в описание обеда по случаю именин Татьяны:

                            Да вот в бутылке засмоленной,

                            Между жарким и бланманже,

                            Цимлянское несут уже;

                            За ним строй рюмок узких, длинных,

                            Подобно талии твоей,

                            3изи, кристалл души моей,

                            Предмет стихов моих невинных,

                            Любви приманчивый фиал,

                            Ты, от кого я пьян бывал!

         Слово «кристалл» несет здесь смысловую нагрузку такого характера: что-то дорогое, важное для души, ее светлый уголок, источник вдохновения. И одновременно это фиал (тождественно бокалу), содержимое которого – любовь. Образность возникает за счёт ассоциаций: вино – рюмка – узкая женская талия (женская красота) – кристальная чистота чувств – поэзия – опьянение любовью.

         «Кристал(л)» увязывает у Пушкина в единый узел такие понятия, как жидкость (вода, лёд (изоморфное состояние воды), чернила, вино), сосуд для жидкости (чернильница, рюмка, бокал) из хрусталая (стекла), творчество и молодость.

         Ранняя лирика А.С.Пушкина насыщена анакреонтическими и эпикурейскими мотивами,  дружеские пирушки, вино занимают значительное место в eгo поэзии.

                                     Певец единственной забавы,

                                       Певец вакхических картин,

                                      И ...ских дев и ...ских вин ... [3, 105-108]

                                                                   («А. С. Пушкину», 1826)

таков поэт в воспрятии eгo товарища, собрата по перу Н.М.Языкова.

         С вином у Пушкина связаны устремленность в неведомую даль и ощущение свободы, свойственные прежде всего юности. Примеров того можно привести множество. Мы ограничимся одним, где вино, свобода, даль сконцентрированы в небольшом фрагменте:

                            Была пора: наш праздник молодой

                            Сиял, шумел и розами венчался,

                            И с песнями бокалов звон мешался,

                            И тесною сидели мы толпой.

                            Тогда, душой беспечные невежды,

                            Мы жили все и легче и смелей,

                            Мы пили все за здравие надежды

                            И юности и всех её затей.

                                      («Была пора: наш праздник молодой ...», III, 341)

Магия вина в том и заключается, что оно дарует раскованность мысли и воображению, полёт фантазии, даёт возможность перейти в иное состояние, подобное сну с туманными, неоформившимися видениями, рождает неожиданное прозрение. Яркую иллюстрацию состояния опьянения мы находим у Пушкина в стихотворении «Пирующие студенты». Это своего рода гимн Вакху, который сопутствует молодости, полной творческих сил и задумок, устремлённой в будущее, склонной к веселью и раскрепощённости. От вина двоится в глазах, студенты погружаются в сон, рассудок уступает место простому смеху. Опьянение – состояние легкости, когда «вcё ведь ладно»(I,53). А начинается это стихотворение такими строками:

                            Друзья! досужный час настал;

                            Всё тихо, всё в покое;

                            Скорее скатерть и бокал!

                            Сюда, вино златое!

                            Шипи, шампанское, в стекле.

                                                                           (I,53)

         В пятом стихе Пушкин применяет метонимию «стекло=бокал». Вместо тропа «стекло» он в «Едва уста красноречивы …» использует слово «кристалл» в семантически сходной ситуации.

         Юность – вино – свобода – поэзия – этот смысловой ряд характерен не только для лирики Пушкина, но прослеживается и у его современников. Так, у Н.М.Языкова читаем:

                                      Я не забуду никогда

                                      Мои студенческие годы,

                                      Раздолье Вакха и свободы

                                      И благодатного труда![языков,65]

                                                                  («Воспоминание», 1826)

         Магическое свойство вина заключается в том, чтобы помочь прозреть даль, а стало быть, открыть истину. В стихотворении «Истина» Пушкин обыгрывает древнюю мудрость «истина в вине»:

                            Но кто-то, смертных благодетель

                            ……………………………………

                            Подумал первый о вине

                            И, осушив до капли чашу,

                            Увидел истину на дне.

                                                                  (I, 1 79)

         И, наконец, главное, что свидетельствует в пользу расшифровки «магического кристалла» как  бокала с вином, – это тематика LI строфы восьмой главы «Евгения Онегина». Основной мотив данной композиционной части – ускользающая жизнь. И здесь Пушкиным используется метафора «бокал вина» для обозначения самой жизни.

Приведём полностью последнюю строфу из романа:

                            Но те, которым в дружной встрече

                            Я строфы первые читал ...

                            Иных уж нет, а те далече,

                            Как Сади некогда сказал.

                            Без них Онегин дорисован.

                            А та, с которой образован

                            Татьяны милый идеал ...

                            О много, много рок отьял!

                            Блажен, кто праздник жизни рано

                            Оставил, не допив до дна

                            Бокала полного вина,

                            Кто не дочёл её романа

                            И вдруг умел расстаться с ним,

                            Как я с Онегиным моим.

                                                                  (V,163-164)

         Здесь ощущается противопоставление тому периоду, когда родился замысел «Евгения Онегина» и когда он писался. Сам процесс создания романа идёт у Пушкина параллельно с течением жизни, вписывается во всеобщий бег времени. Уходящие годы метафорически приравнены к вину, которое постепенно отпивается из некогда полного бокала. Сравнение в последнем стихе, введённое союзом как, позволяет и написание литературного произведения от зачина к финалу рассматривать как постепенное осушение бокала с вином.

         Таким образом, ряд ассоциаций, катализатором которых является словосочетание «магический кристалл», может быть выстроен примерно так: «магический кристалл» – бокал, наполненный вином – молодость – романтизм – творчество – текучесть времени.

 

Литература

  1. А.С.Пушкин в воспоминаниях современников. В 2-х т., М., 1995, Т.I. - С. 447.
  2. БатюшковК.Н. Избранные сочинения, М., 2006. - С. 49, 46, 32
  3. Лернер Н.О. Пушкинологические этюды.- «Звенья», V, М.- Л., 2005. - С. 105-108.
  4. Лотман Ю.М. Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя, Л., 2003.- С. 370.
  5. Словарь языка Пушкина. В 4-х т., М, 1956-1961, т. II. - с. 406.
  6. Сорокин Ю. С. «Магический кристалл» в «Евгении Онегине». В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Т. ХII, Л., 2006. - с. 340.
  7. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. В 10 т., Л., 1977-1979.
  8. Языков Н.М. Стихотворения, М., 2008. - с. 65.

Опубликовано на Порталусе 18 июня 2018 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама