Рейтинг
Порталус

Тенденции развития российской нефтяной промышленности

Дата публикации: 14 апреля 2007
Автор(ы): Дмитрий Лукашов, Андрей Федоров
Публикатор: Петайкин Евгений
Рубрика: ЭКОНОМИКА РОССИИ - ПРОГНОЗЫ РАЗВИТИЯ →
Источник: (c) http://www.finam.ru/analysis/forecasts00765/default.asp
Номер публикации: №1176528300


Дмитрий Лукашов, Андрей Федоров, (c)

Российская нефтяная промышленность переживает этап быстрого развития и явных перемен. В результате вступления отрасли в фазу зрелости она обнаруживает явные признаки формирования отраслевых сегментов, традиционно присутствующих на рынках развитых стран: сегментов нефтедобычи, нефтепереработки и нефтепромыслового сервиса. Хотя не все из этих сегментов сумели создать одинаково широкий диапазон инвестиционных возможностей, измеряемых числом действующих в них публичных компаний, мы полагаем, что отрасль является достаточно зрелой для того, чтобы при ее анализе можно было применять обычный "взрослый" подход.

Нефтедобывающий сегмент
Важнейший и, пожалуй, наиболее поразительный результат нашего посегментного анализа российского нефтегазового сектора состоит в том, что добыча сырой нефти в России является неприбыльным бизнесом. Этот довольно неожиданный вывод основан на нескольких фактах: сокращении темпов прироста добычи, росте капитальных затрат, повышении операционных расходов и непродуманной системе налогообложения нефтяной отрасли.

Резкое замедление темпов прироста добычи сырой нефти в последние два года – это важнейшая (после тенденции ре-национализации отрасли) тенденция развития российской нефтедобывающей отрасли. Если в 2000-2004 гг. среднегодовой прирост добычи составлял 8.5%, то в 2005-2006 гг. он составлял всего лишь 2.8% и 2.2%, соответственно.

Чтобы проанализировать причины этого явления, необходимо вернуться к ситуации конца 90-х годов, когда новые собственники нефтяных компаний принялись за реорганизацию финансовой и производственной деятельности своих предприятий, что позволило им добиться не только их финансового оздоровления, но и очень впечатляющих темпов прироста добычи.

Принято считать, что большую роль в наращивании добычи нефти в начале текущего столетия сыграло принятие на вооружение российскими компаниями западных подходов. Мы анализируем глубину и длительность воздействия этих подходов на российскую нефтяную промышленность.

"Агрессивные" или "западные" методы извлечения нефти начали широко практиковаться в России с середины 90-х годов. Они получили название "западных" в связи с тем, что первоначально они начали применяться западными сервисными компаниями, которые привлекались российскими нефтяными гигантами для эксплуатации их месторождений.

Мы не собираемся развязывать научную дискуссию по поводу адекватности тех или иных методов извлечения нефти, но лишь заметим в скобках, что эмпирические благоприятные и неблагоприятные последствия применения различных методов широко известны. Например, дебит едва ли не любой нефтяной скважины можно довести до 1 000 баррелей в день, однако проблема состоит в том, что одна скважина может работать с этим дебитом только 10 минут, после чего добычу на ней необходимо останавливать на целую неделю для восстановления давления в стволе, а другая может эксплуатироваться с таким дебитом несколько лет. Поэтому для оценки последствий применения любых методов извлечения необходимо знать не только их непосредственный результат операции (завершения скважины, капитального ремонта, гидроразрыва пласта и т. д.) но и долгосрочные последствия повышения дебита тем или иным способом.

Та же логика может относиться и к целому месторождению: применение "агрессивных" методов предполагает, что первоначальная добыча показывает очень крутой рост, но период удержания добычи на максимуме очень кратковременен, и коэффициент естественного падения добычи редко бывает ниже 15%–20%. Наиболее известными отрицательными примерами применения таких методов являются массированный гидроразрыв пласта (с использованием расклинивающего наполнителя в объемах более 200 тонн), иногда в сочетании с применением погруженных электрических насосов даже на фонтанирующих скважинах; гидравлическое разрывание пластов во вновь пробуренных горизонтальных скважинах и т. д.

Стоит отметить, что так называемая "советская" методика, которой следовало большинство месторождений в Советском Союзе, характеризовалась существенно иной динамикой добычи: более медленным приростом объемов, длинным периодом нулевого роста и плавным снижением добычи (так, для западносибирских месторождений коэффициент снижения в среднем составлял 2–4% в год).

Если компания, применявшая традиционные методы нефтеизвлечения, резко переходит к эксплуатации месторождений в "агрессивном" стиле, показатели добычи резко улучшаются даже без каких-то дополнительных инвестиций, поскольку высокие начальные дебиты новых скважин, вводимых в строй при проведении "агрессивной" кампании наращивания добычи, сочетаются с низкими темпами естественного падения добычи на месторождениях, которые до этого эксплуатировались консервативным способом. Высокие показатели вовсе не означали, что главные геологи и "резервуарщики" этих компаний творили какие-то чудеса. Компании просто вели работы на новых скважинах "агрессивным" методом, добиваясь высоких стартовых дебитов. Это сочеталось с наличием ранее разбуренной базы с низкими показателями естественного снижения, что позволяло компаниям сводить объемы капиталовложений в расчете на баррель прироста добычи к абсолютному минимуму. Фактически в последние 10 лет гидроразрывы пластов получили широкое распространение, став стандартом операций по увеличению дебита скважин (и даже первоначального завершения скважин) в российской нефтяной промышленности.

Здравый смысл подсказывает, однако, что в этом мире ничто не достается даром. После нескольких лет "агрессивной" эксплуатации месторождений добыча достигает своей "полки", после чего, по мере истощения месторождений, общий объем добычи перестает расти, а затем начинает снижаться. Теоретически показатели добычи возвращаются к тенденциям, сложившимся в период, когда компания применяла консервативный подход, но при этом параметры добычи уже имеют структуру, унаследованную от периода "агрессивного" роста. Ситуация еще более осложняется, если такие месторождения впоследствии возвращаются к традиционным методам извлечения нефти. Это происходит в тех случаях, когда государство, по тем или иным мотивам, обязывает компании, применявшие агрессивный подход, вернуться к традиционным методам, что, в определенной степени, происходит сегодня в России.

Мы ни в коей мере не пытаемся утверждать, что переход от консервативных к "агрессивным" методам извлечения нефти был единственной причиной впечатляющего роста добычи нефти в 1998-2004 гг. Конечно, общая нормализация работы компаний, "эффект низкой базы", перенос акцента на инвестиции на уровне месторождений, реальное улучшение методов добычи нефти и применение впечатляющих методов повышения эффективности на ряде новых месторождений – все это сыграло свою роль в восстановлении добычи сырой нефти российскими компаниями. И все же мы убеждены, что рост добычи, измеряемый двузначными цифрами, оказался возможным только благодаря описанным выше приемам.

Тем не менее, закон убывающей доходности начинает "догонять" российские нефтяные компании: падение темпов добычи происходит в условиях взрывного роста потребности в капиталовложениях. Суть проблемы состоит в следующем: гидроразрывы пластов или мощные погружные насосы можно применять лишь на определенном числе действующих западносибирских скважин. По мере приближения компаний к этому пределу потребность в капиталовложениях, необходимых для достижения каждого нового процента прироста или даже предотвращения быстрого снижения выработки, характерного для месторождений, где применяются "западные" методы нефтеизвлечения, начинает быстро нарастать.

Собственно говоря, в последние годы капитальные затраты уже показывают резкий рост. Наша главная мысль состоит вовсе не в том, чтобы доказать, что сегодня или завтра российские нефтяные компании столкнутся с резким падением добычи или вступят в этап стагнации без какой-либо надежды на будущий рост. Мы лишь пытаемся показать очевидную вещь: цена этого роста будет значительно выше, чем до сих пор, и в предстоящие годы объем финансовых средств, которые российским нефтяным компаниям необходимо будет направлять на поддержание достигнутых уровней добычи, не говоря уже о ее повышении, скорее всего, увеличится еще более

Не подлежит сомнению, что управляющие и собственники многих нефтяных компаний хорошо представляли себе долгосрочные последствия своей политики, но, рассчитывая на быстрый возврат инвестиций, они намеренно создавали картину "чудесного" роста.

Экстраполируя достигнутые показатели приростов добычи на десятилетия вперед, они преподносили инвесторам российский нефтедобывающий сектор как бизнес, способный обеспечивать устойчивый, быстрый и легкий рост, не связанный с особыми издержками. Не всем им удалось выйти из своих инвестиций (по крайней мере, не так, как они предполагали это сделать), но, к сожалению, к этой истории о сказочно прибыльной отрасли прислушивался не только фондовый рынок, но и правительство, которое ввело новый, очень обременительный налоговый режим в самом конце периода быстрого роста добычи.

Сегодня в отрасли наблюдается нулевой прирост добычи, ей с большим трудом удается удерживать коэффициент естественного падения добычи на быстро истощающихся месторождениях на уровне 5-10%, она имеет капитальные затраты порядка $7 на баррель, работая в условиях стремительного роста административных и эксплуатационных расходов, при растущем курсе национальной валюты и колоссальном дефиците на рынке нефтепромысловых сервисных услуг. Тем не менее, налоговый режим остается прежним.

Мы полагаем, что для отрасли, выходящей на новые неосвоенные регионы, нуждающейся в инвестициях в разведку и инфраструктуру и сталкивающейся со стремительным ростом цен на рынке сервисных услуг, текущий режим налогообложения непосилен в долгосрочной перспективе.

Постоянно растущие мировые цены на нефть и колоссальные прибыли нефтеперерабатывающего бизнеса вертикально интегрированных российских нефтяных компаний поддерживали картину сбалансированного режима налогообложения, маскируя высокий уровень налогового бремени, который, по сути, является запретительным для почти всех проектов в российской нефтедобыче. Мы полагаем, однако, что ухудшение финансовых результатов нефтяных компаний в 4Кв06 и 1Кв07, которое является следствием ослабления динамики нефтяных компаний, могло бы дать толчок к осознанию серьезности глубинных проблем отрасли.

Нефтяная отрасль страдает от высокой инфляции издержек. Развал отрасли в постсоветский период создал огромный провал в обучении специализированных кадров – в течение примерно 10 лет отрасль не предъявляла спроса на молодых специалистов, и сейчас она сталкивается с огромной нехваткой кадров, особенно наиболее квалифицированных. Как следствие, инфляция зарплат. Это обстоятельство, а также давление со стороны сервисного сегмента, вызывает рост операционных и административных затрат в нефтедобывающем сегменте. Этого не удалось избежать ни одной компании: затраты растут у всех компаний отрасли.

Мы ожидаем, что в обозримом будущем кадровый дефицит в российской нефтяной отрасли, обостряемый сходными проблемами на мировом рынке, будет сохраняться, оказывая значительное повышательное давление на расходы компаний.

Две крупнейшие статьи расходов компаний, НДПИ и таможенные пошлины, выплачиваются в рублях, но при расчете налоговых ставок применяется долларовый механизм выравнивания. В теории, остальные рублевые расходы должны быть надежно застрахованы выручкой от продаж нефтепродуктов на отечественном рынке. Однако, как мы уже отмечали, мы считаем, что в среднесрочном и долгосрочном плане рыночные цены внутреннего рынка в целом определяются мировыми долларовыми ценами. Таким образом, рост курса национальной валюты будет вызывать снижение внутренних цен на нефтепродукты, ограничивая этот эффект "хеджирования". Мы полагаем, что в целом нефтяные компании, выражаясь языком трейдеров, имеют длинную позицию по доллару, и что снижение курса доллара отрицательно сказывается на их финансовом положении.

Нефтепереработка показывает высокую и устойчивую норму прибыли
Российская нефтеперерабатывающая промышленность унаследовала огромные перерабатывающие мощности, спроектированные и построенные для снабжения топливом гигантской военной машины Советского Союза.

Вторым по величине пользователем нефтепродуктов был нефтехимический сектор, за ним следовали промышленный транспорт и очень ограниченный частный автомобильный парк. Соответственно, вся система снабжения, нефтехимические процессы, распределение производственных мощностей и даже энергоснабжение нефтеперерабатывающих предприятий были ориентированы на снабжение перечисленных отраслей.

Мы выявили две основные тенденции развития российской нефтепереработки в 1998-2006 гг. Во-первых, в условиях ограниченности мощностей транспортировки сырой нефти на экспорт избыточные мощности нефтепереработки использовались российскими нефтяными компаниями как "логистическое" решение, обеспечивающее максимизацию экспорта (путем вывоза нефтепродуктов вместо сырой нефти). Эта роль нефтепереработки не исчезла и позднее, после расширения трубопроводных мощностей Транснефти, поскольку новый режим налогообложения предусматривает значительную разницу в уровнях экспортных пошлин для сырой нефти и нефтепродуктов, что еще более повышает прибыльности экспорта последних.

Во-вторых, с учетом быстрого роста частного автопарка была проведена модернизация НПЗ, направленная на повышение доли более легких нефтепродуктов, особенно высокооктанового бензина, в их товарной номенклатуре. Однако, стремясь использовать возникшие возможности таможенного арбитража (в условиях, когда наиболее льготным режимом пользовались поставки мазута), нефтяные компании стремились любыми путями расширять объемы переработки нефти, прежде всего путем наращивания мощностей первичной (атмосферной) перегонки. В результате произошел неоправданный сдвиг товарной номенклатуры в сторону мазута.

В 1999-2004 г.г. возможность максимизации экспорта за счет нефтепереработки была основным фактором роста этой отрасли, однако начиная с 2005 г. предпочтения сместились в сторону отечественного рынка, где прибыльность продаж несколько превышала чистую выручку от экспортных поставок.

Очевидно, что рентабельность российской нефтепереработки в основном определяется рентабельностью мировой нефтепереработки и разницей между экспортными пошлинами на сырую нефть и на нефтепродукты. Как правило, экспортная товарная номенклатура в основном состоит из тяжелых продуктов и дизельного топлива, в то время как бензин в основном идет на внутренний рынок.

Высокая рентабельность российской нефтепереработки также обеспечивается тем обстоятельством, что со времен распада СССР не был построен ни один новый НПЗ. Все сдвиги в рыночной структуре происходили более или менее постепенно, и основные мощности нефтепереработки сосредоточены в нескольких вертикально интегрированных компаний. В результате этого на рынке сложилась фактическая олигополия и не было никаких ценовых войн. Несмотря на достаточность мощностей нефтепереработки, производители сырой нефти обычно не имеют возможности перерабатывать ее самостоятельно, и поэтому они лишены возможности играть на разнице экспортных пошлин сырой нефти и нефтепродуктов.

В условиях, когда крупнейшие нефтяные компании активно лоббируют новые природоохранные стандарты в отношении моторного топлива, шансы на строительство небольших НПЗ оказываются очень низкими (ввиду высоких входных барьеров), поэтому мы не усматриваем каких-либо угроз для крайне высокой рентабельности этого сегмента.

Никто не знает, однако, что произойдет, если в данный сегмент рынка решит войти какая-то крупная компания (путем строительства нового, мощного НПЗ и борьбы за долю рынка). Соответствующий рост предложения нефтепродуктов на рынке мог бы подорвать рентабельность сегмента нефтепереработки, изменив баланс в пользу производителей сырой нефти (которые в этом случае просто платили бы экономически обоснованную стоимость переработки, присваивая доход от разницы в уровнях экспортных пошлин). Мы не ожидаем строительства нового НПЗ в обозримом будущем в глубине России.

Новые НПЗ могут быть построены в оконечных пунктах нефтепроводов на морском побережье (предполагая, что весь объем производимой ими продукции пойдет на внешний рынок). Однако инициаторы такого проекта должны будут исходить из того, что текущий таможенный и налоговый режим сохранится в среднесрочном плане, на что сложно рассчитывать в сегодняшней России.

Сервисный сегмент: добро пожаловать в страну чудес
До 2005 г. российский рынок нефтепромыслового сервиса переживал длительный период снижения объемов работ, нулевого роста цен и низкой рентабельности. Это сокращение операций объяснялось целым рядом причин. В частности, для советской нефтяной промышленности были типичными избыточные объемы буровых работ, поскольку эффективность большинства буровых подразделений оценивалась в метрах пробуренной породы (без учета итоговых дебитов скважин). При геологоразведочных работах также чаще применялось экстенсивное бурение, нежели интенсивное сейсмическое изучение соответствующих участков.

Однако основной объем сокращения буровых операций объясняется, по-видимому, финансовой слабостью нефтяных компаний в 1990-1998 гг. и стремлением компаний ограничиваться самыми дешевыми методами освоения месторождений с ранее созданной инфраструктурой в более поздний период (о чем уже шла речь в разделе, посвященном сегменту нефтедобычи). Хорошие финансовые показатели в период 1999–2004 гг. относились только к нефтедобывающему сегменту (который показывал хорошие показатели роста благодаря высокой рентабельности), тогда как сервисный переживал длительный период сокращения занятости, стагнации и разграбления. В конечном счете, однако, все встало на свои места: "выяснилось", что для добычи нефти компаниям все-таки необходимо когда-то бурить скважины.

Начиная с 2004 г., исчерпав возможности расширения добычи с низкими издержками на ранее обустроенных месторождениях и столкнувшись с необходимостью компенсировать растущие коэффициенты естественного падения добычи повышением эффективности операций, нефтяные компании вернулись на рынок нефтепромыслового сервиса.

Здесь они обнаружили колоссальный дефицит предложения этого вида услуг (который еще более усугублялся их дефицитом на мировом рынке). Общая нехватка буровых вышек, специалистов для формирования каротажных партий (и нередко также сейсморазведочных партий), инженеров, геофизиков, геологов, забойных двигателей, турбобуров и т. д., вызвала быстрый общий рост цен.

Источники ценовой информации по рынку сервисных услуг немногочисленны, но, согласно нашим данным, цены на услуги сейсморазведки подскочили в 2006 г. на 25–30%, на буровые работы – на 20-25%, на забойные двигатели – на 30–35%.

В результате сегмент, который всего лишь три года назад был убыточным, показывает сегодня весьма солидную норму прибыли.

С другой стороны, в секторе, который ранее характеризовался высокой раздробленностью, начался процесс консолидации. Хотя до объединения всех мелких участников рынка в более или менее крупные компании еще далеко, лидеры данного сегмента уже начинают диктовать цены потребителям.

Инфляция спроса на данном рынке будет несколько ограничиваться тем обстоятельством, что основной объем работ пока выполняется силами внутренних подразделений нефтяных компаний (что особенно касается буровых работ на западно-сибирских месторождениях), однако мы ожидаем, что те виды работ, где такие подразделения представлены слабее или не представлены совсем, будут получать значительные ценовые преимущества.

Мы ожидаем, что нефтяные компании, которым приходится добиваться расширения добычи или поддержания ее объемов на достигнутом уровне (нередко любой ценой), будут вынуждены соглашаться на более дорогой сервис, обеспечивая сервисным компаниям солидную норму прибыли. Мы ожидаем, что этот рынок будет быстро расширяться, и что в предстоящие четыре-пять лет его объем почти удвоится.

Опубликовано на Порталусе 14 апреля 2007 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама