КУДА КУРС ДЕРЖАТЬ?

- Куда плывём, капитан?
- На Северном полюсе холодно и вечные льды…
- Тогда куда курс держать?
- На Южный полюс. Говорят, на юге тепло…

Вот уже много лет не стихают споры о том, был ли распад СССР злом для страны или же благом, правильно ли был выбран вектор реформ, в какой степени рыночной должна стать в итоге наша страна. Тема переходного периода ещё не скоро забудется. Она ещё много лет не будет оставлять нас равнодушными. Тем более что сам процесс перехода ещё не завершился.

В начале 1990-х годов идеалом рыночной экономики, к которому надобно стремиться всеми возможными путями, считалась экономика Соединённых Штатов Америки. Классически она считается самой-самой рыночной, а общество в США – самым свободным. Однако факты свидетельствуют об обратном. В свете последних событий необходимо упомянуть о поведении американских медиа в освещении конфликта в Южной Осетии. Это не было рыночным предоставлением услуги под названием «информация». Это было спланированной пропагандистской акцией, действенность которой могла поддерживаться исключительно институтом директивы, то есть прямого диктаторского указания. Это означает, что издержки неисполнения такого приказа были бы чрезмерно высоки для медиакомпаний. Ведь им ещё в этой стране работать и работать, а лицензии так просто не выдаются… Поэтому вместо качественной и правдивой информации (на которую всегда есть спрос) гражданам предлагалось кушать лапшу. То есть рыночный спрос не удовлетворялся, на него просто наплевали.

Если смотреть на вещи широко, то это примерно то же самое, что было в СССР, когда советским людям предлагали только одну версию – официальную. Или же когда предлагали кирзовые сапоги вместо удобной и красивой обуви. Отсюда следует вывод: Америка не обладает по-настоящему рыночной экономикой. Экономическую систему, укоренившуюся в США, можно скорее назвать «рыночно-директивной». Сразу следует оговориться, что под термином «рыночная экономика» здесь я понимаю НЕ чисто рыночную в классическом смысле систему, где государство абсолютно не вмешивается в жизнь граждан и компаний, а систему РАЗУМНО рыночную, то есть так называемую смешанную экономику, в которой присутствуют и рынок, и государство, но рынку отдаётся приоритет. Рыночно-директивная система также является смешанной, однако находится ближе к директивному полюсу, чем рыночная экономика.

Принадлежность экономики США к рыночно-директивному типу подтверждается ещё одним соображением. Стоит лишь обратить особое внимание на политическую систему страны. Как известно, в выборах участвуют только две партии – республиканская и демократическая. В то же время американская демократия, опять же классически, считается наилучшей демократией в мире, где у человека есть огромный спектр прав и свобод. Так почему же право голосовать ограничивается только двумя партиями? Ответ прост: на мой взгляд, двухпартийная система есть приближённый аналог КПСС, только с раздвоением личности. Две партии довольно просто контролировать из единого центра, создавая видимость яростного соперничества и борьбы за власть. В действительности же совершенно не важно, какая из партий победит на выборах. Определённые люди всегда останутся в выигрыше. Поэтому они могут быть уверены, что при необходимости законы, написанные десятилетия назад, будут отменяться в угоду их сиюминутным интересам (к примеру, отмена акта Гласса-Стигала в 1999 году – закона, разделявшего инвестиционные и коммерческие банки), и что новые законы будут направлять граждан именно туда и именно в таком темпе, как это нужно манипуляторам. Ведь установление правил игры есть одно из важнейших полномочий, дающих их обладателю огромное преимущество.

Но вернёмся в 1990-е годы. Тогда удалось построить рыночную экономику, но рыночной она была лишь в крайнем понимании (именно в том, от которого я недавно предостерегал читателя). Государство самоустранилось из экономической жизни. Баланс рыночного и государственного в экономике перестал соблюдаться. Невидимые весы перекосились в одну сторону. Экономика мутировала. Однако именно в этот момент западные коллеги рукоплескали “успехам” российских учеников, называя произошедшее в России триумфом демократии и победой рынка. Когда же наша экономика стала вставать с колен и пошла в гору, трансформировавшись в нерадикально рыночную, рукоплескания прекратились. Тут же триумф демократии закончился, а рынок чуть ли не исчез совсем, ужавшись до размеров Лихтенштейна. Такое отношение многих западных политиков к возрождению России однозначно показывает, что пропаганда является их важнейшим оружием. А ведь пропаганду, особенно совмещённую с искажением истинного положения дел, никак нельзя назвать демократичной.

Так в чём же причина? Может быть, в зависти? Или в страхе перед грозным соседом? В этой связи хотелось бы представить здесь взгляды А. Кругина, изложенные им в статье «Экономика великой цели, или как преодолеть “барьер потребления”». Его позиция достаточно оригинальна и интересна.

Кругин считает, что современные западные экономики уже преодолели “барьер потребления”. Технологический скачок радикально удешевил весь круг товаров, и в обществе наступила ситуация постоянного перепроизводства. Потребление стало удовлетворяться настолько, что реальный сектор экономики стал ужиматься, потому что производительность труда стала позволять обеспечивать население необходимыми товарами с всё меньшими усилиями. И в экономике стала проявляться постиндустриальная тенденция, которая, как полагает Кругин, была спровоцирована искусственно. Эта тенденция проявляется в завышении потребления и занижении производства. Во-первых, в экономике разрастаются “отрасли-паразиты”, такие как реклама, сфера обслуживания, производство зрелищ, мелкая торговля. Они становятся непропорционально большими относительно реального производства. Поэтому развитие экономики резко сдерживается. [Однако более логичным было бы всё же другое объяснение: экономику потребления сдерживают не “отрасли-паразиты”, а спрос на потребительские товары. “Отрасли-паразиты” разрастаются в основном в той мере, в которой на их продукцию есть спрос, то есть по большей части увеличение их доли, пожалуй, обоснованно – прим. авт.]. Во-вторых, реклама позволяет делать стандарты потребления всё более высокими, вводя в моду потребление престижных товаров и обращая особое внимание покупателей на имидж торговой марки (за который, естественно, им приходится доплачивать). Этими мерами искусственно сдерживается потребление.

Другой тип экономики (который Кругин очень хвалит) – это экономика великой цели. С определённого момента потребности человека перестают быть стимулом развития экономики и технологии. Возникает необходимость другого стимула. Этим стимулом, по Кругину, должна стать великая цель. Содержание великой цели принципиального значения не имеет. Главное, чтобы это была долгосрочная и мирная цель (то есть не мировое господство, как у Гитлера, а, например, освоение космоса). Идея в том, что необходимость добиться выхода в космос подтолкнёт развитие многих отраслей: тяжёлой промышленности, общественного транспорта, медицины, биотехнологии и т.д. Поэтому ресурсы, вложенные в осуществление великой цели, окупятся сторицей. При этом в экономике великой цели потребление индивидов при правильном подходе не пострадает. Ведь и в экономике потребления на само потребление тратится лишь небольшая часть ресурсов. Остальные просто бездарно транжирятся. Экономика великой цели, напротив, в состоянии найти применение этим невостребованным ресурсам и пустить их на осуществление великой цели, что впоследствии приведёт к росту экономики.

Вернёмся ненадолго к Соединённым Штатам. Похоже, в свете приведенной только что классификации экономических систем Кругина можно уточнить сущность экономики США. На первый взгляд она является экономикой великой цели, и цель эта – торжество демократии во всём мире. Правда, цель довольно специфична. Единственная отрасль, которая выигрывает от прогресса в достижении этой цели – это военный сектор экономики. Казалось бы, США – экономика великой цели, просто цель поставлена неправильно. Однако не всё так просто. На самом деле экономику Соединённых Штатов можно назвать гибридной. Цель «торжество демократии» имеет подтекст, который следует читать как «сдерживание экономического развития стран третьего мира». А в таком сдерживании, как пишет Кругин, заинтересованы именно страны с экономикой потребления: поскольку они сами сдерживают свою экономику, то в случае их неучастия в операции «торжество демократии» страны третьего мира довольно скоро догонят их в экономическом развитии, и их мировая гегемония будет утеряна.

Примером экономики великой цели является СССР. Цель эта знакома многим советским людям с детства – построение коммунизма. Однако, с моей точки зрения, экономика великой цели не является более эффективной, чем экономика потребления. Соображение это основано на двух фактах, имевших место в экономике СССР – во-первых, на дефиците потребительских товаров; во-вторых, на чудовищных диспропорциях между сельским хозяйством и промышленностью, а также между лёгкой и тяжёлой промышленностью. Значит, ресурсов всё же не хватало в полной мере. Видимо, необходимые для достижения великой цели ресурсы просто перекачивались из одних отраслей в другие. Что же касается дефицита, то его отрицательное влияние состоит в том, что он не позволяет людям удовлетворять их физиологические потребности в достаточной мере. Устойчивость дефицита постепенно увеличивает у людей желание потреблять, а духовные потребности как бы отходят на второй план (в полном соответствии со знаменитой пирамидой потребностей Маслоу, из которой следует, что для возникновения прочных духовных потребностей у человека должны быть удовлетворены потребности физиологические). В экономике потребления, напротив, базовые потребности человека удовлетворяются, что позволяет ему думать о более тонких материях. Однако в то же время общеизвестным стал тезис о развращённости современной западной цивилизации. На мой взгляд, вопрос этот лежит не столько в экономической плоскости, сколько в плоскости духовной. Наличие великой цели не решит этой задачи в полной мере. Великая цель способна подтолкнуть общество по пути модернизации лишь на короткое время (напомню, что СССР не просуществовал и 80-ти лет). В долгосрочном периоде энтузиазм людей ослабевает, цель постепенно забывается, а на первый план выходят шкурные интересы политических элит (в СССР – бюрократии).

Но всё же нельзя отрицать, что положительный эффект от движения к великой цели существует. Почему же этот эффект оказался не в состоянии покрыть издержки осуществления цели? Пожалуй, всё дело в том, что экономика СССР была не только экономикой великой цели, но и командной экономикой. То есть заказ на продукцию этих вновь возникших отраслей делало в основном государство. Поэтому эти отрасли активно развивались лишь в той степени, в которой этого от них требовало государство. Пускать ростки в сторону им было бессмысленно, поскольку они не получали бы поддержки от государства и гибли бы. А если бы в СССР был развит частный сектор, то стимулов для отклонения развития этих отраслей от главного вектора было бы больше, поскольку существовал бы частный спрос на продукцию этих отраслей.

Что касается духовных потребностей человека, то я убеждён, что они в высокой степени индивидуальны, то есть разнятся для каждого человека. Каждый человек способен удовлетворять эти потребности по своему собственному сценарию, а не по указке государства. Пропаганда – это не очень действенный метод, даже если это пропаганда культуры или религии. Пропаганда - как формочка для кекса. Через какое-то время будет казаться, что все восприняли новые идеи и стали жить лучше и честнее. Но это будет лишь форма. Содержание останется прежним. Люди изменят форму только для того, чтобы не выделяться среди других, только потому, что так принято. Однако они не будут искренне верить в новые идеи, якобы воспринятые ими (а, может быть, даже не будут понимать их смысл).

Наилучший способ подтолкнуть человека к духовной самореализации – создание необходимых для этого условий и предоставление ему права выбора между существованием ради низменного потребления и интересной духовной жизнью. Под необходимыми условиями я понимаю, во-первых, нормализацию благосостояния людей, а во-вторых, появление институтов, объектов, людей, которые будут в состоянии показать каждому человеку дорогу к этой интересной жизни. А если конкретно, то: развитие образования, науки и культуры опережающими темпами, что предполагает их приоритет перед другими видами деятельности в системе государственного финансирования; совершенствование средств массовой информации и увеличение среди них доли интеллектуально богатых СМИ; повышение имиджа и привлекательности образования, науки и культуры, что может включать в себя элемент пропаганды, однако не в чистом виде, а смазанной убедительными аргументами (что уже является, впрочем, не пропагандой, а просветительской работой). Великая цель, конечно, тоже может присутствовать в списке инноваций, однако она не должна быть слишком великой, то есть не должна требовать неимоверного количества ресурсов для её осуществления. В этом случае она принесёт обществу пользу.

---