ЯРЦЕВСКАЯ ФАБРИКА

Тов. Епифанов (ткацкое отделение). Тут собрались все старики рассказать о том, как мы теперь живем и как жили раньше. Я - уроженец Московской губ., родился в 1877 г. На фабрике родился и там же воспитывался. У нас в семье было 6 чел. детей - 4 сына и 2 дочери. Отец с матерью работали на 20 руб. Мы хлеба не ели вволю. Когда нас вырастили, в 1887 г. я пошел работать. Работал полный день, 4 часа учился. В 1903 г. я был квалифицированным рабочим. Ходил я как-то с товарищами, они меня спрашивают: "Какую партию поддерживаешь?", я же не понимаю, что это значит, и отвечаю: "Я ткацкий подмастер". Я не знал, куда итти и в какую партию попасть. Я ответил им: "Я покамест нигде; где, брат, половчей, там, брат, и я буду". В одно прекрасное время решили забастовать - на Хлудова все обижались. Вывесили плакат, чтобы остановили фабрику. Пароль у нас был: "Нарезная палочка". Эта палочка указывала, где будет митинг. Собралось нас в лесу тысяч около пяти. В том районе было 5 фабрик, и решили остановить фабрики на месяц. Побыли мы на митинге долго и вышли все вместе, чтобы смену не пустить на работу. Выходим, а навстречу нам стражники. Наш организатор, парень боевой, кричит нам: "Не волнуйтесь, боевыми стрелять не будут", но мы дрожим. Остановились - и ни с места. Тогда велели нам разойтись в две стороны, а стражников пустить в середину. Стражники начали лупить по нас из боевых, меня чуть не задели - шлепнулся я в болото и лежу, слышу - тихо стало, пошел дальше. Встречаю двух товарищей, - у одного перебита рука, у другого ляжка, а в больницу итти нельзя. Я был связан с крестьянством, в 6 час. мне надо было итти на работу, выбрался я на дорогу и пошел. Вдруг навстречу мне два казака, я здоров о перепугался, но они увидели около опушки двух товарищей и пустились к ним, я же пока добрался на фабрику. Прихожу на фабрику, меня встречает "шпик", спрашивает меня: "Ты где был?" Я говорю: "В деревню ходил". - "А почему у тебя на шапке иголки от сосны? Стряхни их, а то неловко". На фабрику я не пошел, там стояла сотня казаков и никого не пропускала. Я пробрался к реке, лег отдохнуть и проспал смену, а вопрос был поставлен тогда так: кто опоздал на 5 минут или кто не вышел на работу, тот соучастник забастовки; таким образом, и я стал соучастником. 1200 семейств тогда уволили.

Тов. Юдин (механическая мастерская). В 1905 г. здесь в Ярцеве условия жизни были ужасные. Все старики знают это. Вера Александровна Хлудова была религиозная, она преследовала нерелигиозных, мстила им и даже выбрасывала с фабрики. Рабочие были разбиты на три группы: служащие, мастеровые и фабричные. Самые большие привилегии имели служащие, им давали хорошие квартиры, большое жалование, они жили, что называется, как у христа за пазухой. Мастеровые же жили в худших условиях, но хуже всего было фабричным. В каморке жило по 10 - 15 чел. с семьями. Свиньи теперь так не живут, как жили раньше фабричные. Несмотря на то, что мы не были развиты, мы все-таки чувствовали, что нужно что-то требовать. Я помню, что у нас в то время был социал-демократ Марголин. Устраивали собрания в "Борку", разбрасывали прокламации, и вот, в марте месяце вспыхнула забастовка.

На другой день губернатор Смоленский прислал солдат. Боролись прядильщики и ткачи за свои требования стойко. Провокаторами оказались мастеровые и служащие. Один служащий выскочил в окно, когда мы снимали служащих конторы. После этого прядильщики начали выгонять котельщи-

стр. 99

--------------------------------------------------------------------------------

ков, там тоже были штрейкбрехеры. Администрация отправила этих штрейкбрехеров в имение Гута, так как боялись, как бы рабочие им чего-нибудь не сделали. Продержали их там, пока рабочие не успокоились. Эту забастовку мы выиграли. Во время этой забастовки во главе были Бессудов и ткач Володька Сундуков.

После забастовки был погром; если бы в то время рабочие поняли, что такое погром, безусловно, никто бы не пошел, но рабочих ввела в заблуждение газетка, которая появилась в Ярцеве, а масса все же была темная. Разгромили все в пух и прах, по всему Ярцеву были разостланы ковры из ситца. Потом был обыск, награбленное отбирали, но никого не наказывали, такое было распоряжение правительства. После этой забастовки мне уже не пришлось больше участвовать в ярцевских событиях, меня выслали в 24 часа, и я уехал в Москву. Я счастлив, что мне пришлось участвовать во всех забастовках, которые были в то время. Мне пришлось участвовать в московских забастовках, строить баррикады на Красной Пресне, после этого я поехал в столицу нашу, в Ленинград. В 1917 г. мне пришлось участвовать в Февральской и Октябрьской революции.

Еще я хочу сказать, что теперь некоторые рабочие обижаются на жизнь, а если сравнить теперешнюю жизнь с прежней, когда у нас было и масло, и мясо, и конфеты - всего в магазинах было вдоволь. Но кто это кушал? А теперь мы уже попробовали хорошего и жалуемся, если чего-нибудь недостает. А сколько мы тогда работали? Мы работали по 12 часов. 12-ти лет я поступил на фабрику: 8 час. работал, а 4 час. учился и получал 4 руб. в месяц. Как можно питаться хорошо на такие деньги? Наши воспоминания надо передать молодежи, которая жалуется на жизнь. Надо им рассказать, как мы жили, как мы питались и как с нами обращались.

Горшков. Действительно, 25 лет - срок довольно большой, чтобы запомнить все, но все же я постараюсь рассказать, как жили в то время рабочие. В Ярцеве жизнь была ужасная.

Жилищные условия были невыносимые. Жили по 10 - 12 - 15 человек в каморке. Спали не только на кроватях, но и под кроватями. Нельзя было тогда мечтать об этажерке, негде было поставить сундучок. Люльки висели на пружинах, и все жидкое из люлек падало на кровати и на спавших. Условия работы были трудные. Материалы приходилось чуть ли не самому покупать. Сломается ли челнок по вине машины или по вине рабочего, все равно приходилось самому покупать. Еще очень тяжело было со штрафами; все это порождало недовольство.

Немного нас раскачала японская война 1904 г.; она не прошла бесследно для ярцевских рабочих. Стали выписывать газету, и те неудачи, которые преследовали армию, всколыхнули рабочих. С одной стороны, японская война, с другой - нажим со стороны предпринимателей - все это страшно волновало рабочих. Фабрикоуправление предъявило ультиматум: скидку в 10% заработной платы. А у рабочих и так накипело - и решили забастовать. Я работал ткачом, был еще молодым, но все же участие в забастовке принимал. Предъявили предпринимателям ряд требований, что-то до 35. Собрались мы возле домика Лушина (это был управляющий квартирами), притиснули его к стенке и начали ему предъявлять свои требования. Он нас успокоил, говоря, что сделает все, что можно будет, а назавтра прибыла рота или две солдат. Мы собрались у фабрики. Самыми консервативными были контора и механический отдел, они были привилегированными в смысле квартиры, заработной платы; клубом они могли пользоваться, а мы нет. Вот, значит, схватили наших ребят, Бессудова и Володьку, и увели в паровую, а мы схватили каменья и бросились туда отбивать наших ребят. Наших ребят выпустили, иначе было бы кровопролитие.

9 января тоже встряхнуло нашу ярцевскую фабрику: расстрел не сыграл той роли, на которую рассчитывали, он не устрашил рабочих, а наоборот, всколыхнул их. Мы стали революционнее, стали готовиться к революционным боям. Мы собрались в

стр. 100

--------------------------------------------------------------------------------

бору, туда приехали ораторы из Смоленска - это первый раз, когда мне пришлось встречаться с людьми революционными. Собралось нас на этот митинг тысяч пять, набрали мы с собой початков, намочили их в масле и устроили иллюминацию. Ораторы говорили о тех безобразиях, которые творит царизм, о тех жертвах, которые понес рабочий класс, о тех лишениях, которые терпит рабочий. Очень много говорили, выбросили красные флаги и с песнями пошли к городу.

Вдруг кто-то крикнул: "Казаки!" Все бросились кто куда, осталось только человек 300. Многие приходили только на третий день - вот как перепугались казаков. А мы 300 человек, направились к фабрике, прошли по Московской, разошлись по квартирам и нигде казаков не видели. Опыт пятого года не прошел бесследно, рабочие организовались и продолжали борьбу до самой революции.

Елисеенков. Революционная волна 1905 г. не прошла мимо ярцевской фабрики. В плохих условиях жили ярцевские рабочие. Месячный заработок ткача был 10 - 11 рублей, выплата производилась раз в месяц. Существовала фабричная лавка, которая снабжала рабочих, и вот, хочешь ли не хочешь, а приходилось брать все, что лавка давала. Расчет производился два раза в году: в октябре и на пасху. Для того чтобы дождаться получки после приемки мастерами работ, нужно было ждать два месяца. Денег для расчета нехватало, и проходила иногда неделя, а то и полторы. Когда началось революционное движение, в Ярцеве существовали две маленькие группы: социал-демократы и социал-революционеры. Возглавляли социал-революционеров Пырик и Степанов, два учителя, один из торговцев, другой из крестьян. С-д. группу возглавляли смоленские товарищи: Марголин, Мазуров, Бессудов, Бадекин, так что митинги, которые происходили прежде чем начать стачку, проходили в организованном порядке. Ярцевская фабрика в тот период работала так: женщины работали 12, а мужчины 10 1/2 часов. Решили забастовать, когда пойдет мужская смена, не пустить ее на фабрику. Вот какие требования были предъявлены.

Я некоторые из них записал, кроме требований цеховых: 8-часовой рабочий день, охрана женского труда, выдача двухнедельного пособия по родам, потому что у нас были такие случаи, когда женщины рожали у станков и их выносили на носилках вместе с ребенком в родильный приют, и большая часть, конечно, умирала. Охрана детского труда - дети работали 8 часов и 3 часа учились! Выдача заработной платы - 2 раза в месяц. Улучшение жилищных условий - квартира давалась на рабочий номер; собирали 12 номеров, не считая детей, и давалась каморка. Таким образом, в одной комнате собиралось по 20 и больше человек. Одна смена уходит на работу, а другая приходит и ложится на ту же постель: своей постели не было.

Основное требование было не увольнять никого после стачки. Всех требований было около 40.

Стачка проходила оживленно. Началась она 18 марта и продолжалась до самой пасхи. Сюда прислали войско для



Тов. Елисеенков, участник стачки 1905 г. Теперь председатель Райпрофсовета

стр. 101

--------------------------------------------------------------------------------



Прежние жилища рабочих Ярцевской фабрики

охраны фабричного имущества, но оно простояло около недели, и его вывели. После забастовки начался погром. Дело было вот как: на последней неделе великого поста была привезена провокационного характера газета, призывавшая к погрому, но погром не удался. Когда же пришли плоты и с ними много деревенских крестьян, погром начался. Крестьяне объединились, громили лавки, брали все, что им надо было. Это послужило поводом ввести к нам войско. После окончания стачки священник Геронтий служил молебен. Революционное движение юркнуло в подполье, так как были нагнаны и "фараоны" (городовые), и стражники, и жандармы, и 4 роты солдат. Все это не давало возможности устраивать революционные стачки до 1907 г.

Дроздов (ткацкое отделение). Расскажу о забастовке 1905 г. Главным образом, мы собирались за Шумным мостом.

Первое собрание прошло благополучно: на первом собрании доклад делал т. Розанов; второе собрание было на кладбище в Хатынях; третье собрание под городком, а четвертое собрание под Шумным мостом. Сидели мы и обсуждали свои дела, у всех были брошюры, прокламации; вдруг наши патрули, которые были расставлены, известили нас, что нас оцепляют конные солдаты. Мы бросились кто куда. Прокламации мы доставали в Смоленске, а потом раздавали их по фабрике. В ткацкой я их подкладывал под ящик, где лежит уток. Один из наших, Филипп Васильев, разбрасывал прокламации по вагонам.

После забастовки я пришел с работы в казарму, ко мне приходят и говорят: "Вас зовут в контору". В конторе меня схватили солдаты и повели в белую школу, там уже был Володька Сундуков. Привели туда также Сыча Василия Иванова, сидели мы в белой школе сутки. Володьку Сундука увели куда-то, а нас назавтра окружили солдаты и повезли на станцию. В вагон с нами посадили человек 20 конвойных. В Смоленске пришло конвойных человек 150, а когда вывели всего только трех человек, они были очень удивлены и сказали: "Мы думали, приведут человек 200". Посадили нас в тюрьму в одиночку. Первые два дня нас не трогали, а потом начали водить на допросы и заставляли указывать сообщников, и вот в результате мои зубы выбиты.

стр. 102

--------------------------------------------------------------------------------

Продержали нас 1 год 8 мес. в одиночке и выпустили без всякого суда. Паспорта нам не давали, на фабрику не брали, даже не пускали на двор фабрики. Приехали мы в Ярцево и не можем даже с семьей повидаться. Работал я на линии, очень мучился. Стали за меня хлопотать товарищи, выдали мне паспорт и взяли на работу, но все же смотрели на меня, как на собаку.

Сорокина (ткацкое отделение). Я расскажу только о том, как пришлось мне познакомиться с революционерами. Мне было 19 лет, я работала рядом с Сундуковой женой и женой Бессудова. Бессудов часто приходил на станки и давал нам прокламации разносить. Даст нам пачку прокламаций, чтобы мы раздавали их по казармам, а также и по деревням. К моему мужу приезжал паренек один, он у нас часто ночевал, еще приходил один и часто занимались в моей квартире. Я, правда, не знала, что они обсуждали до тех пор, пока к нам пришли с обыском. Рядом с нами жила учительница Каверзнева; она всегда приносила им пакеты, которые они читали и о которых толковали, но я, как женщина, была очень занята: приходила с работы, ходила в прачечную, а потом опять на работу. Я. была хорошей ткачихой, получала 9 - 10 руб. в месяц. Когда я вышла замуж, мы жили по 60 человек в каморке, в 85-й казарме, вокруг комнаты были нары, на этих нарах мы спали и обедали. Когда кубовщик подметал пол, он той же метлой сметал нары, на которых мы обедали. Грязь была ужасная, горшки не мылись, жили тут больше всего деревенские. Когда горшок протухнет, его выбрасывали или отправляли в деревню. После забастовки мы стали жить лучше, увеличили заработную плату, не брали платы за квартиру, начали больше внимания обращать на рабочих. Спасибо тем ребятам, которые начали забастовку. Мы же им только помогали.

После пасхи был у нас погром. Конечно, сознательные рабочие в погроме не участвовали, а несознательные таскали, что могли. Володька и другие агитировали, чтобы вещи сдавали обратно, некоторые так и сделали - сдали вещи, а другие бросали их в Вопь.

Ларченков (ткацкое отделение). Перед забастовкой мы устраивали собрания. Последнее собрание у нас было в курашихином доме, окна были заставлены щитами, был выставлен дозор. С нами был т. Кирпичев; мы решали, когда именно начать забастовку. Вдруг нам докладывают, что собирается полиция. Мы все разбежались, остался



Участники забастовки 1905 г. Слева направо (начиная сверху) 1. Дроздов, 2. Кореньков, 3. Корольков, 4. Горшков, И. Г., 5. Ласкова М., 6. Белозерский Т. В., 7. Степанов М., 8. Ващенков, 9. Абраменков, 10. Галактионова, 11. Лосев, 12. Новиков Г. И., 13. Слободина, 14. Захаренков, 15. Ларченков, 16. Давыдова, 17. Балекин Яков, 18. Неизвестно, 19. Спиридонов, 20. Бессонова.

стр. 103

--------------------------------------------------------------------------------

лько Кирпичев, а у него остались все бумаги. Направился он домой через мост. Там его остановили, а он бумаги бросил в реку; обыскали его, но ничего не нашли; хотя он и был провокатором, но все же бумаги он уничтожил. Кроме привозных прокламаций у нас были и свои; мы работали в 90-й казарме в подвале, сами печатали и разносили. У нас были такие, которые выбрасывали прокламации из окна казармы, когда смена приходила; рабочие идут и подбирают их. После забастовки нас выбросили с фабрики. Рабочие дали нам по 5 руб. 75 коп. на дорогу. 6 лет нас не пускали в ворота фабрики.

Авдеенков (ткацкое отделение). Я поступил на работу в 1876 г. За инструменты нам приходилось платить: за челнок 90 коп. высчитывали, за вилку - 25 коп., за щипцы - 15 коп., за крючек - 10 коп., вот за все это платили сами ткачи, в то время как теперь дают это даром.

Я расскажу, как я записался в социал-демократическую партию. Раз товарищи мне говорят: "Пойдем в лес за грибами". Я им поверил; вижу - у них в корзинке полбутылки и закуска. Приходим в лес, сидят двое и спрашивают нас: "Куда вы, граждане?" А мы отвечаем: "За грибами". - "Идите влево". Приходим, сидят отдельными кучками, закусывают все, потом начали все соединяться вместе, пришел оратор и начал говорить. Когда кончилось, Кольцов меня спрашивает: "Ну что, понравилось?" и записал меня в социал-демократическую партию.

Панов (ткацкое отделение). Я хочу сказать немного о себе, в чем я участвовал. Я стоял как-то в домике за баней; у меня были два раза с обыском; я брал прокламации и разносил их. Я наклеивал их на крылечки. Тогда в Ярцеве у нас было три городовых. Вдруг собака нашего соседа залаяла; я вышел, вижу - идут два городовых; я догадался, что идут ко мне. А у меня были прокламации, я их всегда клал под укладку. Вынул я прокламации и бросил в кипящий самовар. Пришли, обыскали, но прокламаций не нашли. Жена дрожит и спрашивает: "Куда ты дел прокламации?" Я откручиваю кран самовара, а оттуда не вода идет; а чернила. Еще раз у меня были с обыском, но тоже ничего не нашли.

Гусев. Хотя я моложе многих, но очень многое помню. Я работал концовщиком; после работы нас заставляли подметать проходы, и хотя Вера Александровна была религиозная, но мы заканчивали работу в воскресенье часов в 8 - 9. Когда приходили домой, то уже звонили в церковь. Из рабочих ходили только старики, молодые бывали в церкви мало. В то время у рабочих стало назревать недовольство. В марте мы стали находить прокламации, около фабрики. Нашли прокламации, подняли их и тихонько прочли. Там было написано о Куропаткине. Начали говорить о забастовке. К половине второго вышедший из фабрики Ванька стал говорить, что завтра мы должны остановить фабрику и предъявить свои, требования, а кто не захочет выйти, того будем гнать. Назавтра мы, молодежь, хотя и не состояли ни в каких кружках, пришли к старой ткацкой. По первому гудку рабочие стали подходить, а по второму гудку начали подходить больше и зашли на фабрику. Осталась только маленькая горсточка людей, мы стали у дверей и никого не впускали. Начали выглядывать из прядильной фабрики и тоже стали выходить оттуда. Собрались мы и пошли к хозяйскому дому. Володька командовал нами, он был хороший командир. Велел остановить паровую, выгнать из конторы конторщиков, некоторые из конторщиков бросились лезть через форточку, а мы им говорили: "Идите вместе с нами". На они с нами не пошли. Собрались на горке и наблюдали, что будет. Их узнать было легко, потому что они были хорошо одеты. Около хозяйского дома мы никого не нашли, дом был пуст.

Рабочие требования были удовлетворены. Тогда послали за отцом Геронтием, и он сказал: "Я сегодняшнюю ночь сильно плакал, потому что рабочие прекратили работу". Но он плакал не об этом. Он плакал, потому что рабочие сорганизовались и вышли победителями.

стр. 104