М. Юридическая литература. 1990. 400 с.

Личность А. Ф. Кони, его творчество, окружение уже сравнительно давно привлекают автора рецензируемой монографии¹ . Новая работа - своеобразный итог его научных изысканий. В ней нарисован живой образ Кони - либерала, много сделавшего для улучшения российского судопроизводства, всю жизнь защищавшего честь и достоинство личности.

В советской литературе Кони никогда не был persona non grata, что объясняется скорее всего тем, что этот сенатор, член Государственного совета, человек, имевший многие царские награды, признал Советскую власть и даже сотрудничал с нею. Однако либеральные убеждения самого Кони, как правило, стыдливо замалчивались или же упоминались с чувством снисходительности к слабости этого выдающегося деятеля. Смолярчук в полный голос говорит о либеральных взглядах Кони, сопоставляя их с воззрениями как его единомышленников, так и тех людей из окружения Кони, которые занимали более правые позиции. В первую очередь здесь следует назвать Ф. М. Достоевского. Автор показывает, что Кони с равным уважением относился и к этому писателю, обличавшему "бесов" в литературе, и к князю А. И. Урусову, который защищал и даже сочувствовал "бесам" (нечаевцам и самому Нечаеву) в жизни. Сам же Кони, как и близкие ему люди, стремился увидеть Россию свободной и процветающей, но не через революцию и бунты, "бессмысленные и беспощадные", а посредством реформ.

Из окружения Кони Смолярчук особо выделяет К. П. Победоносцева. В нашей литературе этот политический деятель считался весьма одиозной фигурой и упоминался только с отрицательными эпитетами. Смолярчук же представляет Победоносцева достаточно объективно, видит в нем и крупного ученого, и умного политика. Конечно, в одной главе нельзя дать полный портрет этого незаурядного человека.

Автор показывает, как повлияли события 1 марта 1881 г. на развитие либерализма в России. Многие либералы после убийства царя - "освободителя" перешли на консервативные позиции, а другие продолжали сохранять верность либеральным взглядам. К последним относился и Кони. Однако у читателя может сложиться впечатление, что сам он если не был революционером, то активно им помогал, что наиболее ярко проявилось в деле Веры Засулич. Автор полагает, что Кони в этом процессе придерживался линии на "открытую оппозицию" Александру II и министру юстиции К. И. Палену (с. 95), что "Кони в своем напутствии, по существу, подсказал им (присяжным. - Т. Н.) оправдательный приговор, и в этом проявилась его боевая натура" (с. 75). Здесь необходимо уточнить ряд обстоятельств.

Во-первых, Кони как опытный юрист видел в деле Засулич преступление политическое, то есть неподсудное суду присяжных, и с самого начала расследования предупреждал об этом Палена. Лишь политическая близорукость министра юстиции и прокурора палаты Лопухина сделала из террористического акта покушение на убийство, и тем самым дело было передано на рассмотрение суда присяжных.

Во-вторых, Кони не сомневался в виновности Засулич, но не мог гарантировать Палену обвинительного вердикта присяжных, так как закон запрещал какое- либо давление на них со стороны председательствующего. Кроме того, "вдумываясь в тогдашнее настроение общества в Петербурге, действительно трудно было сказать

¹ Смолярчук В. И. Анатолий Федорович Кони. М. 1981; его же. Гиганты и чародеи слова. М. 1984; и др.

стр. 170

утвердительно, что по делу Засулич последует обвинительный приговор. Такой приговор был бы несомненен в Англии, где живое правосознание развито во всем населении, где чувство законности и государственного порядка вошло в плоть и кровь общества и где, наверное, все, что было понятного в возмущении Засулич поступком Трепова и трогательного в ее самопожертвовании, повлияло бы только на мягкость приговора, но не на существо его, не заслонив собою преступности кровавого самосуда"² .

В-третьих, Кони не стремился к провалу обвинения, как это может показаться из изложенного Смолярчуком (с. 99). Напротив, он убеждал Палена дать возможность прокурору использовать факт незаконного избиения Боголюбова, чтобы выбить почву из-под ног защиты: "Обвинитель должен уметь подняться над этим фактом в высоту общих государственных соображений; он должен уметь нарисовать картину общества, где царствует кровавый самосуд и где от ума, а следовательно, и от глупости каждого честного человека зависит признать другое лицо виновным и привести над ним в исполнение свой произвольный, узкий, подсказанный озлоблением приговор"³ .

И, наконец, сам Кони желал, чтобы в результате его выступления в решении присяжных "признание вины Засулич соединялось бы со всеми смягчениями и относительно этой вины, и относительно состава преступления"⁴ . При этом оправдательный вердикт был для него так же неожидан, как и для крупных правоведов (М. Е. Ковалевского и Б. Н. Чичерина, причем последний также видел в деле политический оттенок)⁵ , присутствовавших на процессе. Кроме того, этот честнейший человек не мог "подсказать" присяжным верный, с его точки зрения, вердикт уже по той причине, что это решительно противоречило его принципам.

В работе обращено внимание на чрезвычайно актуальную и в наши дни проблему независимости судей (с. 368). Кони на себе испытал возможность давления на судью, но показал, насколько тщетно такое давление, если несменяемость судей закреплена законодательно. При таком условии возможность расправы властей над "строптивым" судьей ограничивалась переводом в другое, аналогичное, судейское кресло. Кони совершенно справедливо считал, что судья должен быть независим не только от властей, но и от "улицы", "толпы". Избрание судей и возможность их отзыва (допускаемое и современным советским правом) делают судью зависимым от политических интересов правящих группировок, а не от закона.

Кони предстает со страниц книги и как человек, много сил отдавший просвещению народа. Он охотно делился своими знаниями, причем не только в области юриспруденции. В книге приводятся воспоминания А. В. Луначарского о беседе с Кони, состоявшейся в ноябре 1917 г. (с. 10 - 11). Старый и больной юрист предложил наркому свое сотрудничество в деле просвещения масс. Примечательно, что он обратился с этим предложением именно к наркому просвещения. Этот в высшей степени опытный юрист видел, конечно, что безобразия, творившиеся в стране, в значительной мере были следствием крайне низкого уровня сознания масс (да и их вождей). Поэтому и решил посвятить этой работе остаток своих дней. Им двигала любовь к стране, к ее народу, и не мог этот человек оставить в беде свою Родину, чтобы спокойно доживать за границей.

Уровень правосознания функционеров новой власти Кони испытал на себе, когда петроградская ЧК реквизировала у него ценности, в том числе награды. Часть ценностей была все же возвращена. Этот случай не поколебал патриотических убеждений Кони, но в еще большей степени укрепил уверенность в правильности избранного им просветительского пути. Что иное мог противопоставить старый и верный жрец Фемиды тогдашнему наркому юстиции Д. И. Курскому (кстати говоря, выпускнику того же юридического факультета Московского университета, что и Кони), если тот без тени сожаления, а скорее с гордостью говорил, что до 1920 г. у нас в стране вообще не было права собственности у граждан? Интересны и приводимые Смолярчуком малоизвестные сведения о том, что Кони был одним из инициаторов издания газеты "Порядок" (в проекте "Правовой порядок"), а задача юридического просвещения общества ставилась им и до революции.

Личность Кони так многогранна, что все охватить в одной книге, пожалуй, и невоз-

² Кони А. Ф. Избранные произведения. М. 1980, с. 58 - 59.

³ Там же, с. 71.

⁴ Там же, с. 136.

⁵ Там же, с. 137.

стр. 171

можно. Осталась практически в тени проблема: Кони и религия. Он был глубоко верующий человек, религиозность его не была показной. Будучи православным христианином, он проявлял веротерпимость к иным конфессиям и сектам. Значительна роль Кони в процессах против сектантов в Сенате, где он выступил в их защиту, противопоставив свой взгляд Священному Синоду. К сожалению, об этой стороне деятельности Кони в книге говорится лишь вскользь.