Л. Изд-во Государственного Эрмитажа. 1962. 523 стр. Тираж 3000. Цена 3 руб.

История народов, населявших юго-восток Европы в I тыс. н. э., плохо освещена в литературе. Исключение составляет Закавказье и отчасти Дагестан. Особенно не повезло ранним тюркам, в том числе хазарам. Попутно о них говорится в огромном количестве работ, посвященных древнерусской истории, истории Византии, Закавказья, Арабского халифата; однако специальные работы, трактующие историю Хазарии, наперечет. Вполне понятен, поэтому интерес, проявленный научной общественностью к монографии М. И. Артамонова. Автор использовал с исчерпывающей полнотой литературные источники, в той или иной мере освещающие историю хазар, Хазарского каганата и сопредельных стран.

Фон, на котором выписаны контуры истории каганата, весьма широк и охватывает почти всю историю степных и лесостепных районов Восточной Европы. Такой прием вполне оправдан, ибо история Хазарского каганата, а тем более самих хазар органически связана с этнической историей нашего юга.

В обширном введении автор критически разбирает существующую литературу, посвященную хазарам, дает оценку источникам; там же содержится постановка вопросов, разбираемых в монографии. Историографическая часть ее составлена настолько подробно и основательно, что может служить важным пособием для всех, интересующихся вопросами раннего средневековья.

Монография открывается главой, посвященной перекройке этногеографии восточноевропейского степного пространства в результате гуннского вторжения. Среди проблем, связанных с событиями IV в., здесь разбирается вопрос о носителях черняховской культуры. М. И. Артамонов выдвигает новое его решение, доказывая с помощью хронологических сопоставлений неправомочность отнесения этой культуры исключительно к наследию антов. Из контекста можно понять, что черняховская культура связывается автором с готами. Следует только пожалеть, что для доказательства не привлечены археологические материалы: они наиболее убедительны. Вопрос о принадлежности Черняховской культуры, как известно, многократно и достаточно подробно рассматривался в специальной литературе и решен в основном в пользу антов¹ . Поэтому М. И. Артамонову следовало бы всесторонне обосновать свою точку зрения.

Вызывает интерес, высказываемый в монографии тезис о роли угорских племен в формировании хазар и других народов, заявивших о своем существовании в послегуннскую эпоху. Автором правильно ставится вопрос о невозможности связывать этнонимы "сарагур", "урог", "оногур" с уйгурами (стр. 66). М. И. Артамонов обосновывает свой тезис данными лингвистики и хронологическими сопоставлениями и выдвигает версию о происхождении указанных этнонимов в результате ассимиляции гуннами (во время движения их на запад) угорских племен Приуралья. Так, по мнению автора, была заложена основа для образования в Восточной Европе новых этнических групп и новых языков, к которым следует отнести древних болгар, савир, хазар. Можно только пожалеть, что при решении этого коренного вопроса М. И. Артамонов не привлекает материалы, добытые археологами при исследовании памятников II - IV вв. в Приуралье и Поволжье.

Подробно рассмотрена в исследовании проблема савир; это дало М. И. Артамонову возможность осветить многие неясные вопросы истории Северо-Восточного Кавказа. Автор правильно связывает появление "гуннов" - савир на Северном Кавказе с передвижением угорских племен из Приуралья. Такая постановка вопроса поможет решить ряд проблем этнической истории Северо-Восточного Кавказа, и в частности Дагестана, в совершенно новом аспекте. Это тем более важно, что среди специалистов на этот счет имеется немало расхождений. К сожалению, М. И. Артамонов не использовал материалы раскопок, проводившихся в 1955 - 1960 гг. в Северном и Приморском Дагестане, в частности раскопок В. Г. Котовича в урочище Урцеки. Может быть, тогда в руках автора оказались бы дополнительные данные о роли болгарских племен в истории Дагестана, и он не столь безоговорочно согласился бы с С. Т. Еремяном, который без достаточных, на наш взгляд, оснований локализует древний Варачан в районе нынешнего г. Буйнак-

¹ П. Н. Третьяков. Восточнославянские племена. М. 1953, стр. 156 сл.

ска² . Внимание кавказоведов привлекут также и те разделы монографии, где путем удачного сопоставления и анализа многочисленных и разносторонних свидетельств источников автор рисует яркую картину взаимоотношений Хазарии с Ираном и Арабским халифатом.

Как и в предыдущей работе М. И. Артамонова³ , в рецензируемой монографии уделено значительное место генезису Хазарского государства как наследника Западно-тюркского каганата. По мнению автора, решающее значение для формирования Болгарского и Хазарского государств имели династические распри, потрясшие Западно-тюркский каганат в середине VI века⁴ . Для доказательства этого тезиса в новой работе М. И. Артамонова приведены свидетельства большого количества источников; многие из них введены в научный оборот впервые.

Подобающее место в специальной литературе займет раздел о тюркютах. С этой темой непосредственно связаны разыскания М. И. Артамонова относительно роли хазар, барсилов, савир и других племен в попытках тюрок проникнуть в Закавказье, об участии этих племен в ирано-византийских войнах. В свое время господствовало мнение, что именно хазары возглавляли экспансию тюрок на юг, за пределы Дербента. М. И. Артамонов доказал, что хазары в событиях VII в. играли подчиненную роль, что войска кагана западных тюрок Туншеху, вторгшиеся в Закавказье, включали не только хазар, но и болгар, алан и другие зависимые от каганата народы.

Автор подробно останавливается на роли тюрко-иранских войн в истории хазар, разбирает условия, в которых происходила консолидация хазаро-болгарских племен в недрах распадающегося Западнотюркского каганата. Этот раздел, по нашему мнению, один из наиболее удачных и важных разделов монографии. Над вопросом тюрко-хазарских отношений М. И. Артамонов работает давно. Основные положения по данной проблеме были намечены им еще в 1936 году. В новой работе приводится более убедительная аргументация; большую роль в разработке вопроса о роли тюркского каганата в истории хазар сыграли новейшие исследования, в частности работы Л. Н. Гумилева⁵ .

Гораздо лучше, чем в работе 1936 г., аргументировано в монографии и решение другой коренной проблемы генезиса Хазарского государства. Мы имеем в виду борьбу хазар с болгарами (в-н-т-рами) за господство в степях Прикаспия и Приазовья. М. И. Артамонов делает совершенно правильный вывод, что эта борьба велась под флагом династического соперничества. Главное значение ее состояло в расширении экономической и политической базы каганата за счет включения в его состав родственных болгарских племен, а также в расширении его границ. Если все эти положения носили в старой работе в значительной мере декларативный характер, то теперь, используя множество источников и специальных исследований отечественных и зарубежных ученых, М. И. Артамонов убедительно раскрывает страницы древнейшего периода истории Хазарского каганата.

Читатель найдет в труде М. И. Артамонова немало интересных и в принципе новых трактовок вопросов, касающихся хазаро-византийских, хазаро-арабских и хазаро-русских отношений.

В результате более чем двадцатипятилетних изысканий М. И. Артамонов создал фундаментальное исследование по коренным вопросам этнической истории степных пространств Северного Причерноморья и Предкавказья, освещающее наименее известные нам страницы раннего средневековья степного юга нашей страны. Тем досаднее констатировать в этом труде ряд положений не только спорных, но и неверных.

М. И. Артамонов слишком много, на наш взгляд, уделил внимания смежным, побочным проблемам, что привело к композиционной рыхлости книги. Изложенный в ней материал, сам по себе чрезвычайно интересный, требовал, по-видимому, более строгого отбора.

Увлеченный предметом своего исследования, автор в ряде случаев явно преувеличивает роль Хазарского каганата. В рецензи-

² С. Т. Еремян. Моисей Каланкатуйский о посольстве албанского князя Вараз-Трдата к хазарскому хакану Алп-Илитверу. "Записки" Института востоковедения АН СССР. Т. VII. М. - Л. 1939, стр. 134.

³ М. И. Артамонов. Очерки древнейшей истории хазар. Л. 1936, стр. 50.

⁴ Ср. Л. Н. Гумилев. Великая распря в первом тюркском каганате в свете византийских источников. "Византийский временник". Т. XX. М. 1961, стр. 75 - 90.

⁵ Л. Н. Гумилев. Восстание Бахрама Чубина. "Проблемы востоковедения", 1960, N 3; его же. Война 589 г. и Гератская битва. "Известия" Академии наук Таджикской ССР, 1960, 2 (23); его же. Удельно-лествичная система у тюрок VI - VIII вв. "Советская этнография", 1959, N 3.

руемой книге, например, снова сделана попытка обосновать тезис о положительной роли хазар в процессе образования Древнерусского государства. М. И. Артамонов утверждает, что именно под эгидой Хазарского каганата славянам удалось заселить лесостепи с их тучными черноземами и даже проникнуть в низовья Дона. Если верить автору, выходит, что только под защитой хазар могли появиться в VIII в. в лесостепи носители роменской культуры, а в низовьях Дона - боршевцы, а поселения их могли уцелеть в степях лишь благодаря опеке хазар. М. И. Артамонов считает, что все степное пространство нашего юга и даже лесостепная полоса были освоены хазарами и находились в сфере влияния каганата (стр. 288 сл.). Более того, автор пытается убедить читателя, что власть хазар в VIII - IX вв. частично распространялась и на лесные области, заселенные славянами.

Никто не будет, разумеется, опровергать летописные свидетельства о выплате некоторыми славянскими племенами дани хазарам. Но следует признать, что свидетельства эти крайне неопределенны. Так или иначе, но летописные данные не позволяют сделать вывод, что такие славянские племена, как поляне, северяне, вятичи, а тем более радимичи, целиком находились под властью Хазарского каганата. Обращает на себя внимание, что в летописях перечислены племена, занимавшие земли, пограничные со степью. Исключение составляют радимичи, но упоминание их в летописи в качестве данников, видимо, случайно " наименее достоверно. Во всяком случае, летописные известия не дают права утверждать, что славянские племена систематически платили хазарам дань. Не правильнее ли предположить, что в летописях отражены факты ее уплаты лишь пограничными со степью славянскими поселенцами, "примученными" хазарами. Этим-то славянским форпостам и приходилось откупаться от налётчиков. Трудно представить себе, что в VIII, а тем более в IX в., когда все внимание каганата было занято борьбой с халифатом, хазары могли совершать регулярные походы в глубь лесной страны. Вряд ли Хазария могла располагать такими военными ресурсами, чтобы одновременно вести борьбу с арабами и кавказскими племенами на юге и со славянами на севере. Подчинить же славянские племена эпизодическими набегами, носившими, вероятно, чисто грабительский характер, было невозможно. Славянские родовые поселки были надежно укрыты в лесных дебрях; к некоторым из них можно было добираться только водой или по санному пути. Ведь княжеские полюдья совершались по зимнему пути или на однодеревках именно потому, что этот способ сообщения был единственно доступным. Вспомним, наконец, какой отпор дали древляне дружине князя Игоря.

М. И. Артамонов считает, что Хазария была щитом, обеспечившим, несмотря на жесткие условия зависимости, молодому славянскому государству возможность спокойного развития. Но от кого же защитил каганат Киевскую Русь? От кочевников Заволжья? Но сам автор указывает, что в VIII в. волжский путь был в безопасности (стр. 299). Может быть, от арабов? Но трудно представить себе, чтобы халифат мог угрожать непосредственно славянам Поднепровья. В конце концов, М. И. Артамонов на последних страницах монографии в поисках решения вопроса о роли Хазарского каганата в истории Руси дает все же уклончивую формулировку.

Преувеличено могущество Хазарского каганата и при рассмотрении причин гибели салтовской культуры. Автор выдвигает версию, будто салтовские поселения на территории нынешней Харьковщины погибли во время экзекуции, которую провели хазары против изменивших им ясов-асиев, носителей салтовской культуры (стр. 357). Обратимся к фактам. Действие происходит в X веке. В это время, судя по карте М. И. Артамонова, Хазария была отрезана от Харьковщины печенежскими кочевьями: на западной границе каганата уже была воздвигнута крепость Саркел, защищавшая его от печенегов. Спрашивается, как же хазарский карательный отряд мог, не вступая в борьбу с печенегами, прорваться к салтовцам? Может быть, это были совместные действия хазар и печенегов? Но не проще ли предположить, что именно печенеги разгромили носителей салтовской культуры? Судя по обстановке, обрисованной в главе 22, хазарам приходилось столь туго, что едва ли у них была возможность заниматься экзекуциями на далекой периферии, к тому же, согласно мнению самого М. И. Артамонова, уже вышедшей тогда из-под власти каганата.

Запутан М. И. Артамоновым и вопрос о генезисе этнонима "рос". Автор обращается к нему дважды: в главе "Саркел" и в главе "Хазары и Русь". В первом случае доказывается, что указанный этноним генетически связан с сарматским миром; во втором

делается попытка объяснить, как встретились и объединились Русь поднепровская и Русь "варяжская", по-фински "руотсы". Привести целиком всю аргументацию автора в рецензии, конечно, невозможно. Отметим лишь, что желание, во что бы то ни стало "по-новому" решить уже решенный вопрос ведет М. И. Артамонова к довольно туманным, а главное, не оригинальным по существу заключениям (см., например, стр. 384). В литературе уже были попытки доказать, что этноним "русы" являлся результатом слияния южного местного и северного скандинавского наименований⁶ . В трудах советских ученых, специально изучавших начальную историю Руси, восторжествовало мнение о "рус-рос-русь" как о самобытном древнем этническом элементе Северного Причерноморья⁷ . Непонятно, зачем М. И. Артамонову понадобилось снова возвращаться к этому вопросу, имеющему весьма отдаленное отношение к теме его монографии.

К сожалению, в книге есть и такие места, которые не могут не вызвать недоумения у читателя. В 4-й главе, где речь идет об этногенезе болгар, М. И. Артамонов полемизирует с А. П. Смирновым (стр. 82), но ссылается почему-то на те страницы "Очерков истории СССР, III - IX вв." (стр. 588 - 590), которые написаны Н. Я. Мерпертом. Между тем взгляды А. П. Смирнова по вопросу о происхождении болгар, развиваемые им в специальном разделе тех же "Очерков" и в других работах⁸ , принципиально близки тезису, выдвинутому М. И. Артамоновым в его монографии (стр. 37, примечание 165; стр. 98).

Вызывает недоумение и полемика с акад. Б. А. Рыбаковым. М. И. Артамонов критикует его за якобы предвзятое отношение к свидетельству царя Иосифа об обширности Хазарского государства, за стремление "представить Хазарию незначительным ханством" (стр. 386). Речь идет о Хазарии X в., о ее размерах, по данным еврейско-хазарской переписки. Анализируя, свидетельство царя Иосифа о границах каганата, М. И. Артамонов, видимо, так же не доверяет в этом вопросе источнику, как и Б. А. Рыбаков. Так о чем же спор? Ведь оба исследователя приходят к выводу, что Хазария по своей территории в X в. была действительно незначительной. Сравним карту, составленную М. И. Артамоновым (стр. 387), и карту Б. А. Рыбакова⁹ . Границы каганата на обеих картах почти совпадают. У М. И. Артамонова лишь южная граница расширена за счет "царства" Джидан до устья Сулака; кроме того, в состав собственно Хазарии включена небольшая территория заволжских степей. У Б. А. Рыбакова южная граница проходит по реке Куме - Вршану. Но ведь в X в. власть каганов в Джидане, как об этом пишет сам М. И. Артамонов, была весьма призрачной (стр. 399). Что же касается владений хазар в Заволжье, то очень сомнительно, чтобы в X в. каганы имели возможность контролировать хотя бы небольшой район к востоку от Волги. Это признает и автор (стр. 414). Если же отбросить эту территорию и убрать ее из схемы М. И. Артамонова, то все его рассуждения о границах Хазарии, основанные на предположении, что Итиль находился на месте нынешнего поселка Селитренного или вблизи него, рухнут. На основании свидетельств источников определить даже приблизительно, где была расположена столица каганата, можно лишь гипотетически. И хотя М. И. Артамонов с недоверием относится к карте Идриси, которую Б. А. Рыбаков кладет в основу своей схемы, следует признать, что свидетельство этого наиболее близкого хронологически документа заслуживает безусловного внимания. Вспомним, что Саксин, возникший на месте Итиля в кыпчакское время, тоже помещается обычно в устье Волги¹⁰ . Дело лишь в том, что мы не знаем, где находилось устье этой реки в X веке.

Более принципиальным является расхождение между М. И. Артамоновым и Б. А. Рыбаковым в отношении роли Хазарского каганата в истории Киевской Руси. Спор этот ведется уже давно, и касаться его в рецензии нет смысла, так как автор моногра-

⁶ В. Брим. Происхождение термина "Русь". "Россия и Запад". Сб. I. Птгр. 1923.

⁷ М. Н. Тихомиров. Происхождение названий "Русь" и "Русская земля". "Советская этнография". Вып. VI - VII. М. - Л. 1947; Б. А. Рыбаков. Предпосылки образования Древнерусского государства. "Очерки истории СССР. III - IX вв.". М. 1958, стр. 740, и др.

⁸ А. П. Смирнов. Волжские булгары. М. 1951, стр. 10; "Очерки истории СССР. III - IX вв.", стр. 684.

⁹ Б. А. Рыбаков. Русь и Хазария. Сборник "Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия". М. 1952, стр. 85.

¹⁰ В. В. Бартольд. Очерк истории туркменского народа. "Туркмения". Т. I. Л. 1929, стр. 38 - 39; Б. Д. Греков и А. Ю. Якубовский. Золотая орда и ее падение. М. - Л. 1950, стр. 23.

фии полемизирует с Б. А. Рыбаковым не по существу вопроса. Хочется лишь подчеркнуть, что утверждение М. И. Артамонова о включении некоторых славянских племен в состав каганата даже в IX в. им не доказано, а рассуждения на этот счет, имеющиеся в его монографии, спорны.

Таким образом, несмотря на значительный вклад, сделанный советскими учеными, в том числе М. И. Артамоновым, в изучение истории Хазарского каганата, некоторые ее проблемы все еще требуют дальнейшей разработки.