Рейтинг
Порталус

Н. Е. НОСОВ. СТАНОВЛЕНИЕ СОСЛОВНО-ПРЕДСТАВИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ В РОССИИ. ИЗЫСКАНИЯ О ЗЕМСКОЙ РЕФОРМЕ ИВАНА ГРОЗНОГО

Дата публикации: 03 декабря 2016
Автор(ы): Л. В. ЧЕРЕПНИН
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ИСТОРИЯ РОССИИ
Источник: (c) Вопросы истории, № 6, Июнь 1970, C. 139-143
Номер публикации: №1480757331


Л. В. ЧЕРЕПНИН, (c)

Н. Е. НОСОВ. Становление сословно-представительных учреждений в России. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. Изд-во "Наука". Л. 1969. 602 стр. Тираж 2100. Цена 2 руб. 35 коп.

 

О земской реформе (замене кормленщиков органами земского управления, состоящими из посадских людей и черносошных крестьян) исследователи писали, но ей уделялось меньше внимания, чем другим преобразованиям в правление Ивана IV, и до рецензируемой монографии Н. Е. Носова она оставалась должным образом не изученной. Объясняется это в значительной мере трудностями источниковедческого порядка. Документы архивов местных земских и приказных изб XVI в. утрачены. Поэтому Н. Е. Носову пришлось провести сплошное обследование источников того времени, собирая материал часто по крупицам. Думается, что автор справился с этим успешно. Конкретная сторона реформы 1551 - 1556 гг. - ее предпосылки, ход, существо, связь с другими, близкими по времени политическими мероприятиями ("генеральной ревизией" тарханов и пр.), практическое претворение законодательных норм, результаты-все это прослежено в книге детально и обстоятельно. Произведен скрупулезный анализ материалов так называемого "собора примирения" 1549 г., Судебника 1550 г., Стоглава 1551 г., уставной грамоты Плесской волости 1551 г., "Уложений о кормлениях и службе" 1555 - 1556 гг., боярской книги 1556 г. и т. д. Дан детальный поуездный обзор отмены кормлений и введения откупной системы в различных частях Русского государства в 50-х годах XVI века.

 

Но ценность труда Н. Е. Носова не только в воспроизведении того, как проходила земская реформа Ивана Грозного на разных этапах, но и в попытке объяснить ее общими процессами социально-политического развития России в XVI веке. Свои изыскания автор связывает с постановкой двух больших проблем: зарождение буржуазных (или "предбуржуазных") явлений и характер русской сословно-представительной и абсолютной монархии. Поскольку обе эти проблемы являются сейчас предметом научной полемики, монография Н. Е. Носова (хотя он непосредственно на эту дискуссию не откликается) очень своевременно становится достоянием научной общественности.

 

Некоторые участники дискуссии о русском абсолютизме выступают с обоснованием точки зрения, которая, на мой взгляд, не представляется убедительной. Это теория контраста исторического развития России и ряда стран Запада в XVI-XVII вв. - именно контраста, а не своеобразия. Так, А. Н. Чистозвонов пытается доказать наличие особого, русско-испанского, крепостнического варианта абсолютизма, который возникает "не из спонтанного буржуазного... развития", а насаждается господствующим классом феодалов и при котором структура государственных учреждений нередко "реципируется с западноевропейских образцов", наполняясь крепостническим содержанием1 . По мнению другого автора, М. П. Павловой-Сильванской, "неограниченная монархия в России складывается в виде "азиатских форм правления" - деспотии - централизованной неограниченной монархии, которая формируется в борьбе с монгольской империей и ее наследниками на базе натурального хозяйства и общинной организации деревни, а затем укрепляется в процессе создания поместной системы, закрепощения крестьянства и перехода к внешней экспансии"2 .

 

Подобные схемы мне представляются весьма односторонними. Бесспорно, что в конце XVI в. в России установилось крепостничество, а в XVII в. роль его усилилась. Несомненно, что русскому самодержавию были присущи черты деспотизма (в некоторые периоды проявлявшиеся с особой силой). Но свести лишь к этому процесс исторического развития - значит, по-моему, очень его обеднить. Монография же Н. Е. Носова привлекает как раз широтой и разносторонностью постановки проблемы. Автор говорит, что в конце XV-XVI в., в переломный период жизни ряда западноевропейских государств, и Россия (хотя и не будучи передовой европейской страной) переживала экономический подъем, и в ней наблюдались симптомы новых явлений предбуржуазного характера (стр. 9 - 10). Они не были достаточно сильны, их приглушало надвигавшееся крепостничество. Но они накладывали определенный отпечаток и на социально-экономическую действитель-

 

 

1 А. Н. Чистозвонов. Некоторые проблемы генезиса абсолютизма. "Вопросы истории", 1968, N 5, стр. 62.

 

2 М. П. Павлова-Сильванская. К вопросу об особенностях абсолютизма в России. "История СССР", 1968, N 4, стр. 83.

 
стр. 139

 

ность и на государственный строй. Это определяло в конечном счете резкие повороты в политических судьбах России XVI века. Реформы Грозного 50-х годов закрепили "политические устои сословно-представительной монархии", утвердили в стране сословно-представительные институты (земские соборы, дворянско-посадское представительство). А в 60-х годах (во времена опричнины) устанавливается военно- феодальная диктатура дворян-крепостников как опора самодержавного строя, как первый серьезный шаг по пути "эволюции" русской сословной монархии к абсолютизму" (стр. 12). Такой угол зрения на развитие экономики и государственного строя представляется весьма перспективным. Но он требует документального обоснования. В какой мере оно присутствует в исследовании Н. Е. Носова?

 

Вывод о завязи в XVI в. буржуазных или предбуржуазных (различие между этими терминами в книге четко не прослеживается) связей Н. Е. Носов делает на материале, относящемся к русскому Северу, и прежде всего к Двинской земле. Автор показывает, что имущественная дифференциация двинского сельского населения и посадских людей "зашла в это время настолько далеко, что уже можно говорить (пусть с оговорками) о зарождении на Двине своей крестьянской предбуржуазии - начале периода первоначального накопления" (стр. 276). Этот тезис достаточно убедительно аргументирован в книге Н. Е. Носова конкретными данными. Большой творческой удачей автора является то, что в результате генеалогических изысканий ему удалось проследить непрерывность социально-экономического развития на протяжении ряда поколений фамилий местных богатеев, "лучших людей", "торговых мужиков", промышленников. Они не прятали денежные капиталы в "кубышки", а скупали земли, промыслы, лавки и эксплуатировали труд захребетников, обедневших волощан, людей, работавших по кабалам и из найма (стр. 245). Смысл земской реформы, как указывает Н. Е. Носов, заключался в том, что двинские богатеи "откупились" от феодального государства и его органов, получив за это широкую судебно-административную автономию. Она открыла простор их торговой и промышленной деятельности и облегчила возможность эксплуатации двинской бедноты (стр. 365 - 366). Автор подчеркивает, что нельзя говорить об "искусственном взращивании купечества самими же феодалами (и только для своих нужд), как это пытаются иногда изобразить некоторые исследователи" (стр. 283).

 

С наблюдениями Н. Е. Носова придется считаться всем, занимающимся проблемой генезиса капитализма. В частности, эти наблюдения не укладываются в схему, предложенную в дискуссионном докладе восьми авторов (ответственный редактор - Н. И. Павленко), согласно которой до второй половины XVIII в. в России происходило лишь "количественное накопление" "ростков нового", подготавливавшее "почву для формирования капиталистического уклада", но не придававшее "качественно новых черт" феодальному строю3 . Материал по Двинской земле, приведенный в книге Н. Е. Носова, заставляет усомниться в точности этих утверждений.

 

Однако следует подчеркнуть, что выводы Н. Е. Носова о предбуржуазных отношениях имеют локально ограниченный характер. Они относятся к территории, отличавшейся специфическими особенностями - наличием черных земель и черносошного крестьянства, не знавшего крепостничества. А в какой мере эти выводы можно переносить на другие территории? Рассматривая книгу Д. П. Маковского "Развитие товарно-денежных отношений в сельском хозяйстве Русского государства в XVI веке" (Смоленск. 1963), Н. Е. Носов отмечает, что автор прав в том, что "общеевропейские процессы (зарождение буржуазных отношений) затронули и территорию России, где как раз в этот период и возникают первые "зачатки" капиталистического уклада в ее феодальном хозяйстве". В то же время Н. Е. Носов справедливо сожалеет о том, что Д. П. Маковский "не только недостаточно учитывает экономико-территориальную специфику обследуемых им документальных материалов, но и вообще обходит вопрос об особенностях русских областных рынков", а без этого "трудно понять и те общие процессы, которые протекали в этот период в социально-экономическом строе страны в целом"; отсюда "модернизация и нивелировка экономической жизни России XVI в." (стр. 280 - 290).

 

Но впечатление некоторой "нивелировки" остается и от выводов самого Н. Е. Носова; касающихся "социального происхождения нового, земского строя". "Вряд ли

 

 

3 "Переход от феодализма к капитализму в России". Материалы Всесоюзной дискуссии. М. 1969, стр. 35.

 
стр. 140

 

можно сомневаться в том, - пишет он, - что как социальный облик земства, так и сама организация и деятельность новых земских органов и там и тут (и в центре и в Поморье) определялись в конечном счете общими чертами, а именно земское самоуправление в первую очередь отвечало потребностям все более активно втягивающихся в торговую и промышленную деятельность посадских и волостных верхов. Интенсивность и особенности этого нового социально-экономического процесса в различных районах были, конечно, различны... И все же это был общий процесс, характерный для развития большинства районов России середины XVI в." (стр. 367). Здесь Н. Е. Носов уже не говорит о буржуазных (или предбуржуазных) отношениях, по-видимому, потому, что источники его на это не уполномочивают. Но тезис об "общности" процесса как будто побуждает искать завязь этих отношений и в других местах, помимо Северного Поморья. Если автор считает именно так, то это пока лишь допущение, проверка которого потребует новых изысканий, конечно, выходящих за пределы темы данной книги. Таким образом, приходится отметить, что вопрос об удельном весе буржуазных элементов в развитии феодального строя России, продвинутый исследованием Н. Е. Носова, все еще нуждается в дальнейшем углубленном изучении.

 

Ив этой связи хочется коснуться тезиса Н. Е. Носова о двух путях исторического развития, которые, как он думает, вырисовывались перед Русским государством в XVI веке. "Эпоха Ивана Грозного, - пишет автор, - стоит на перепутье... Именно тогда решался вопрос, по какому пути пойдет Россия: по пути подновления феодализма "изданием" крепостничества или по пути буржуазного развития, пути для того времени более прогрессивному, а главное - менее пагубному для крестьянства". "Победило крепостничество (в сфере социальной и не только крестьянской) и самодержавие (в сфере политической)..." (стр. 9 - 10). Мысль, несомненно, плодотворная. Она выявляет сложный характер социально-политической действительности и дает возможность, понять ее значительно лучше, чем слишком уж прямолинейная и лобовая формула, предлагаемая авторами коллективного доклада о переходе России от феодализма к капитализму: "Степень изученности проблемы позволяет заявить лишь в самой общей форме, что русский абсолютизм был формой феодальной монархии, представлявшей интересы дворянства"4 .

 

Однако концепция Н. Е. Носова вызывает и вопросы. Касаясь двух возможных для России путей развития, он несколько злоупотребляет сослагательным наклонением, говоря о том, что могло бы быть. Это, конечно, отнюдь не запрещенный (а иногда и полезный) прием в исследовательской работе, но все же главная задача историка - исследовать то, что было, и почему было так, а не иначе. При всей сложности исторического процесса совокупность условий, сложившихся ко второй половине XVI в., привела к установлению крепостничества и самодержавия, и в этом была закономерность, которую надо раскрыть, что, по-моему, Н. Е. Носовым сделано не до конца. Его внимание более устремлено на то, чтобы доказать возможность другого (буржуазного) шути. Отсюда такие утверждения: экономический подъем первой половины XVI в. "(при определенных благоприятных условиях) мог бы явиться началом весьма серьезных сдвигов во всех сферах... жизни, сдвигов буржуазного, вернее, предбуржуазного, свойства" (стр. 9 - 10); "вторая страница" реформ Грозного (то есть опричнина) "могла бы, возможно, так и не быть открытой, если бы назревавшее еще в XV в. объединение посадов и черных волостей в борьбе против феодалов и феодального государства не было предотвращено (и парализовано) объединенными силами господствующего класса" (стр. 12). Из всех этих условных выражений ("если бы", "могли бы") следует, что возможность в реальность не претворилась, значит, для второго пути каких-то условий не оказалось или не хватило. И надо объяснить, почему так случилось. Н. Е. Носов это делает, но полной ясности в его книге нет. Так, он говорит, что одной из причин победы крепостничества было введение опричнины, но ведь, по его же словам, могло быть так, что "страница" опричнины и не раскрылась бы. Это своего рода заколдованный круг. Объяснение перехода к опричному режиму тем, что блок посадов и черносошного крестьянства в борьбе с феодализмом не удался, реальными фактами не подтверждается.

 

Однако при всех авторских недомолвках и уязвимости отдельных утверждений заслуживает внимания положение, выдвинутое во второй главе книги: "Земство и феодальный иммунитет как бы противостоя-

 

 

4 "Переход от феодализма к капитализму в России", стр. 103.

 
стр. 141

 

ли друг другу, точно так же, как противостояли друг другу те общественные силы, интересы которых они представляли, а именно посадские люди и крестьяне, добивающиеся хотя бы минимальных государственных и правовых гарантий для свободы своей хозяйственной деятельности, и не только в рамках черных тяглых миров, и бояре и дворяне, отстаивающие свои феодальные привилегии и свое право на феодальную эксплуатацию. Это была классовая борьба, борьба за разные пути развития России" (стр. 90). Но только один из путей оказался реальным, и к этому были причины, для раскрытия которых исследования лишь земской реформы, очевидно, недостаточно.

 

Весьма реалистически характеризует Н. Б. Носов поведение боярства. Он рассматривает последнее как среду далеко не однородную и не занимавшую единой позиции в политической борьбе. Собранные автором данные более чем о 200 кормленщиках показывают, что правящая верхушка московского общества в своем большинстве отнюдь не выступала против государственной централизации (стр. 526).

 

Специально хочется коснуться некоторых соображений Н. Е. Носова относительно приемов исследования жалованных грамот как одного из главных источников по политической истории XVI века. Он высказывает их в полемике с С. М. Каштановым, продолжая спор, начатый еще в 1960 году5 . Не будем останавливаться на расхождении этих двух ученых по поводу интерпретации отдельных актов, событий, явлений. Такие расхождения неизбежны, а неясность, отрывочность, бедность многих источников часто мешают с уверенностью примкнуть к тому или иному толкованию. Остановимся на расхождениях общеметодического (может быть, скорее даже методологического) порядка. Н. Е. Носов пишет: "Мы совершенно не согласны с его (то есть С. М. Каштанова. - Л. Ч.) общей презумпцией о непосредственной связи той или иной политической конъюнктуры в правительственных кругах с характером выдаваемых правительством иммунитетных грамот, а именно, что "выдача каждой иммунитетной грамоты обусловливалась прежде всего конъюнктурными соображениями" "великокняжеской или удельно-княжеской политики", что "каждый акт подобного рода преследовал цели, несомненно, политические" (стр. 178). Чем же мотивирует свое "несогласие" Н. Е. Носов? Во-первых, он считает, что точка зрения С. М. Каштанова "явно не вяжется с марксистским положением об иммунитете, как "атрибуте" "феодальной земельной собственности" (К. Маркс), возникшем на определенном этапе ее развития и отнюдь не могущем быть регулируемым "прежде всего политическими соображениями" (стр. 178 - 179). Во-вторых, по мнению Н. Е. Носова, "получение... иммунитетных грамот определялось прежде всего и как правило не конъюнктурными соображениями правительственной политики (они имеют место лишь в особых случаях, и это исключения, а не правило), а потребностями самого характера феодального землевладения и хозяйства...". В-третьих, формуляр иммунитетных грамот устойчив, архаичен и отнюдь не подвержен "синхронным" изменениям в зависимости от тех или иных явлений политической жизни.

 

Возражения Н. Е. Носова мне кажутся неубедительными. Скажем более, они, по-моему, уводят с того пути, идя по которому можно подойти к правильному решению вопроса. Конечно, в заявлениях С. М. Каштанова чувствуется излишнее увлечение и преувеличение. Отсюда стремление в "каждом акте" и "прежде всего" усмотреть соображения политической конъюнктуры (термин тоже, вероятно, не очень удачный). Но ведь суть-то в том, что жалованная грамота представляет собой политический документ, а ее выдача - акт государственной политики, который не может быть не связанным с общеполитическим курсом правительства. Вот в чем стержень критикуемой Н. Е. Носовым концепции, если отрешиться от всех ее издержек и крайностей (которые, конечно, надо устранить).

 

Неясно также, в чем видит Н. Е. Носов отступление от марксизма. Бесспорно, иммунитет был атрибутом земельной собственности (кстати, К. Маркс пишет не "иммунитет", а "высшая власть в военном деле и в суде"6 ). Но ведь речь идет об отношении к этому "атрибуту" государственной власти, проявляющемся через жалованную грамоту. Это совсем особый вопрос. Ничего не дает и ссылка на "потребности самого характера феодального землевладения и хозяйства". Это глубинная подоснова процес-

 

 

5 Н. Е. Носов. "Новое" направление в актовом источниковедении. "Проблемы источниковедения". Т. X. М. 1962, стр. 261 - 348 (доклад, прочитанный 9 июня 1960 г.).

 

6 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 23, стр. 344.

 
стр. 142

 

сов, совершающихся в общественной жизни. Но как только мы вступим в область конкретной борьбы политических группировок, партий, правительственных курсов, так для объяснения всего этого нам потребуются не только базисные (это первопричина), но и надстроечные (а иногда главным образом надстроечные) явления. Что касается "архаичности" и "устойчивости" формуляра жалованных грамот, то, во-первых, это не всегда так, а, во-вторых, сама архаика требует объяснения. Действенность той или иной методики, убедительность той или иной концепции проверяются практикой. На наш взгляд, методика, которую отвергает Н. Е. Носов (кстати, применяемая не только Каштановым и не только в отношении грамот XVI в.), дала небезынтересные результаты.

 

С меньшей уверенностью можно высказаться по поводу еще одного дискуссионного вопроса - о возможности и полезности статистического обследования (в плане хронологическом или топографическом) сохранившихся жалованных грамот. Н. Е. Носов считает, что дошедший до нас материал отрывочен и случаен и поэтому "всякие статистические подсчеты и опосредствования" могут быть применены к нему "лишь крайне дифференцированно". По мнению С. М. Каштанова, "мы имеем... не случайный отрывочный материал, а основной комплекс выданных в изучаемое время жалованных грамот" (стр. 133), поэтому их статистическое изучение вполне правомерно. В позиции Н. Е. Носова привлекает осторожность. Однако представляется, что сопоставление сохранившихся грамот из разных фондов, калийных книг и описей актов, ссылок одних актов на другие и т. д. все же дает возможность установить (хотя бы и не с абсолютной точностью), каково было их реальное наличие. Во всяком случае, в советском источниковедении такая задача стоит и ее решение осуществляется (причем не безуспешно).

 

Следует отметить, что монографии Н. Е. Носова явно не хватает заключения. Причем имеется в виду не формальное заключение, в котором коротко бы повторялись выводы, ранее суммированные по отдельным главам. Хотелось бы, чтобы автор книги, дающей много нового для понимания развития Русского государства XVI в. в связи с происходившими тогда социально-экономическими сдвигами, подводя итоги своему исследованию, поставил бы свои наблюдения и выводы в общеисторические рамки, обрисовал бы историческую перспективу: Россия до земской реформы и после нее, на пути к опричнине и крепостному режиму; общие закономерности и своеобразие ее исторических судеб. Правда, частично все эти вопросы нашли отражение в виде разбросанных по монографии мыслей, характеристик, замечаний, иногда очень ярких и запоминающихся. Но думается, они все же не восполняют отсутствующего итога, который завершал бы исследование.

 

Н. Е. Носов начинает свою книгу с указания на то, что она является результатом длительных изысканий, раздумий, сомнений, поисков (стр. 3). Автору охотно веришь, ибо для создания подобных работ действительно необходимы как многолетний труд, так и многолетние творческие раздумья. Роль таких исследований в развитии науки заключается не только в обогащении ее бесспорными выводами, но и в том, что благодаря постановке проблем, рождающих споры, они дают толчок новым поискам, стимулируют дальнейшее движение творческой мысли.

Опубликовано на Порталусе 03 декабря 2016 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама