М. Изд-во Московского университета. 1973. 180 стр. Тираж 3285. Цена 1 руб. 09 коп.

Советские исследователи, изучая историю Золотой Орды, уделяют особое внимание ее экономической жизни и социально-политическому устройству¹ . Однако многие стороны внутренней жизни Золотой Орды исследованы пока еще недостаточно. Именно этой проблеме и посвящена новая работа доктора исторических наук, профессора МГУ Г. А. Федорова-Давыдова. Отличительной чертой современного направления в изучении Золотой Орды является широкое привлечение археологических материалов для рассмотрения всех сторон не только культурной, но и общественной жизни. Проведение планомерных и широко поставленных раскопок золотоордынских городищ XIII - XIV вв. дало массу неизвестного и подчас неожиданного материала, позволившего во многом по- новому осветить экономику, денежное обращение, развитие различных ремесел, градостроительство, общественную жизнь, взаимоотношения кочевого и оседлого компонентов, а также политическую историю Золотой Орды и ее отношения с Русью.

Рецензируемая книга является второй частью большого труда² , освещающего быт и общественное устройство Золотоордынского государства на протяжении всего периода его существования. Вводная глава, где дается оценка литературы по рассматриваемой проблеме, по сути дела, выходит за рамки обычного историографического очерка. В ней нашла свое отражение концепция автора о путях развития феодализма у монголов вообще и в Золотой Орде в частности. Здесь впервые ставится вопрос о различии последствий монгольского завоевания для развития оседлых регионов и степей (стр. 25). Если в общественной структуре населения степей создается "некий синтез", трактуемый в книге "как особый вариант "кочевого феодализма", то на Руси продолжается "развитие тех феодальных отношений, которые сложились еще в XII веке" (стр. 25). Основной задачей автора является выяснение этих последствий и их эволюции у различных категорий населения степей в зависимости от постоянно меняющихся политических ситуаций внутренней жизни Золотой Орды. При этом общественное устройство рассматривается на широком фоне социальной структуры всех монгольских государств XIII - XIV веков.

Построение исследования по строго хронологическому принципу позволило Г. А. Федорову-Давыдову подчеркнуть как общую направленность, так и динамику развития отдельных элементов золотоордынской государственности с середины XIII до начала XV века. Анализ материалов приводит автора к выводу о различии форм и методов осуществления власти монголов в оседлых и степных районах. В книге обрисовано особенно тяжелое положение исконно оседлых земель (таких, как Русь), население которых пребывало под тронным гнетом: собственных феодалов, золотоордынской знати и общеимперского правительства монголов. Однако оценка политических отношений Руси с Золотой Ордой в книге несколько противоречива. Русские земли трактуются как

¹ Б. Д. Греков, А. Ю. Якубовский. Золотая Орда и ее падение. М. - Л. 1950; М. Г. Сарафаргалиев. Распад Золотой Орды. Саранск. 1960; С. В. Киселев, Л. А. Евтюхова, Л. Р. Кызласов, Н. Я. Мерперт, В. П. Левашова. Древнемонгольские города. М. 1965; Н. Ц. Мункуев. Китайский источник о первых монгольских ханах. М. 1965; "Татаро-монголы в Азии и Европе". М. 1970, и др.

² Г. А. Федоров-Давыдов. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М. 1966.

стр. 173

периферия золотоордынского государства (стр. 16) и в то же время справедливо отмечается, что "на Руси власть монголов свелась к сбору дани" (стр. 26). Таким образом, Русь представляется государством с собственным внутренним управленческим аппаратом, хотя и находившимся в зависимости от Золотой Орды, но все же не входившим в нее территориально и, следовательно, не являвшимся ее периферией.

Иные формы подчинения сложились у монголов с населением степей. Они отличались племенным характером вассалитета, "при котором вассалом выступает община кочевников целиком, но отношения ее к роду-покорителю не традиционно патриархальные, основанные на отношениях первобытнообщинного понимания старшинства и старейшинства, а новые, сложившиеся на отношениях, бывших результатом их покорения" (стр. 36). Привлечение археологического материала позволило автору еще более убедительно обосновать специфику феодальной зависимости от монголов не определенных слоев местного населения Дешти-Кыпчака, а целых племен.

Краеугольным камнем внутренней структуры всех монгольских государств, и Золотой Орды в том числе, можно считать улусный строй, то есть определенную систему "феодальных условных держаний и вассальных отношений" (стр. 51). Г. А. Федоровым- Давыдовым охарактеризованы не только общие черты этой системы, но и многие ее особенности, и конкретные формы в Золотой Орде. Подчеркивая полную зависимость кочевой аристократии от ханской власти в XIII в., он опровергает мнение об изначально "наследственном характере держаний и неизменности улусов" (стр. 54) в Золотой Орде³ . Самым тесным образом с улусной системой связано понятие "орда" - термин, имеющий неоднозначный характер, смысловое содержание которого изменялось с течением времени. В отличие от Л. Н. Гумилева, который несколько декларативно и поверхностно определяет, что "орда - это народ-войско"⁴ , Г. А. Федоров-Давыдов раскрывает многогранность внутреннего содержания этого сложного в своем историческом развитии института и его роль в создании монгольской государственности.

Археологические исследования последних лет свидетельствуют о том, что города играли видную роль в экономической и общественной жизни Золотой Орды, причем города, основанные самими монголами и застроенные в значительной части жилыми домами, являющими собой тип оседлой монгольской архитектуры, возникшей в центральноазиатских степях. Развитость городской жизни в Золотой Орде вносила значительную долю своеобразия в ее общественный строй, что хорошо отражено в книге. Автор с полным основанием расценивает золотоордынский город XIV в. в качестве новой силы, активно влияющей на внутреннюю жизнь государства. Значительный интерес представляет также гипотеза, согласно которой одной из причин строительства новых городов в степях (и в частности, второй столицы - Сарая ал-Джедид) было желание ханов освободиться от того "оскорбительного положения, когда они не могли распоряжаться делами завоеванных городов" (стр. 78) и вынуждены были делить поступавшие из этого богатого источника доходы с кааном. Именно археологические исследования позволили Г. А. Федорову-Давыдову впервые осветить срастание части монгольской аристократии с верхами городского населения, выявить роль рабского труда в городах и затронуть проблему организации ремесла. В городах же, большая часть которых была административными центрами и надежной опорой центральной власти, сосредоточивается управленческий аппарат. Его рост в XIV в., проанализированный в книге по данным ханских ярлыков, позволил автору сделать вывод о заметном развитии золотоордынской государственности, во многом отбросившей старые кочевнические методы управления.

Г. А. Федоров-Давыдов отмечает, что в XIV в. "наблюдается переход от правовых норм ясы к мусульманскому праву" (стр. 104), оговариваясь, что яса еще долгое время служила основным законом в среде кочевого населения (стр. 104, прим. 189). К этому можно добавить, "что монгольская аристократия, как кочевая, так и осевшая в городах, проявляла явное нежелание упускать из своих рук такую прерогативу власти, как право вершить суд. Яса продолжала в XIV в. служить основным законом в среде не только кочевого, но и

³ М. Г. Сафаргалиев. Распад Золотой Орды, стр. 94; ср. также: Л. Н. Гумилев. Поиски вымышленного царства. М. 1970, где автор пишет, что "ханская власть была ограничена гораздо более, чем власть королей феодальной Европы" (стр. 174).

⁴ Л. Н. Гумилев. Указ. соч., стр. 173.

стр. 174

оседлого населения. В источниках сохранилось описание процедуры суда, относящееся к 30-м годам XIV в. (к сожалению, не использованное автором), согласно которому дела гражданского характера решались эмирами на основе ясы, а кади рассматривал лишь вопросы, носившие в той или иной мере религиозную окраску⁵ .

Автор стремится проследить изменение внутреннего содержания конкретных общественных и социальных терминов, связывая эти перемены с развитием феодальных отношений в Золотоордынском государстве. Анализ развития терминов и их нового смыслового наполнения показывает динамику общественного строя. При этом подчеркивается, что основой его остаются традиции кочевого феодализма. Косвенно это подтверждается и выводом "о большом архаизме и традиционности социальной терминологии в Золотой Орде во второй половине XIV в." (стр. 124).

Изменения в положении низшего сословия прослеживаются на основе анализа различных иммунитетов, и в частности тарханства, в конце XIV века. Распространение этого явления обоснованно трактуется как "закрепощение и усиление эксплуатации сидящих на территории суюргала непосредственных производителей" (стр. 124), что подтверждается характеристикой повинностей оседлого и кочевого населения. К тому же, как показано в книге, развитие института тарханства сыграло несомненную роль в усилении отдельных феодалов и способствовало развитию центробежных устремлений знати.

Рассмотрение проблем, связанных с общественным строем Золотой Орды, перемежается в книге с изложением основных этапов внутренних междоусобиц. Это дало автору возможность использовать анализ внутриполитических событий для выводов, освещающих определенные стороны общественной жизни. Одна из ее особенностей состояла в том, что внешняя оболочка деспотической ханской власти прикрывала глубинный процесс возрастания мощи феодалов и во многом вынуждена была способствовать развитию этого процесса.

Круг вопросов, затрагиваемых в книге, весьма широк. Многие построения автора могут в дальнейшем помочь решению ряда вопросов, выходящих за рамки золотоордынской тематики, в частности не только более детально обрисовать систему властвования монголов на Руси, но и обосновать причины, вызвавшие ее изменения.

⁵ В. Г. Тизенгаузен. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1, СПБ. 1884, стр. 311 - 312.