МИХАИЛ БРУК

IQ-14. ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ.

Если ваш IQ все же выше, чем у героев «…Превратностей шпионажа», надежда есть… но, увы, очень и очень небольшая, эдакая призрачная надежда. Я бы сказал, что можно плюнуть на эту надежду и забыть. Однако, кто же плюет на надежду? Напротив, ее лелеют. Она служит утешением в тяжелые и ненастные, как осенняя погода дни нашей непростой и многотрудной жизни. «Вот погодите, - говорите вы,- и обо мне узнают, вспомнят, позовут и тогда…». А дальше… дальше выбирайте то, что вам больше по нраву: «Я стану! Я сделаю! Я переверну весь мир!» и так далее и тому подобное.
Ну, что ж, и это утешение не хуже других.
Но если вы уже далеко не молоды, а сил и воображения все еще хватает на то, чтобы надрать уши окружающей вас реальности, не унывайте. Ведь уныние далеко не самый приятный из смертных грехов. И уж коли грешить, так стоит выбрать что-нибудь по заманчивей. В конце концов, если верить Великой Книге, ассортимент пороков человеческих не ограничен одним помянутым выше занудством. Там есть еще и алчность (так себе грех), и гордыня (большое утешение для дураков), и прелюбо… (ишь, куда меня занесло). Остальные забыл. Но поверьте, чем сидеть и канючить, лучше, как Фауст. Раз, составил договорчик. И тебе злато и тебе…. Ну, вы сами понимаете что. А чтоб по меньше ответственности, так на что в наше время адвокаты. Такое соорудят, сам Мефистофель потом себе все волосы повыдергивает от обиды, что его, князя Тьмы, как последнего фраера развели.
Так оно, видимо, и будет с теми, кто претерпел все невзгоды в повести об «IQ-13». Во всяком случае, настало время поставить всем им «ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ».


Психлечебница «Абарбанель».

Богом клянусь, всеми святыми: не вру. Мой первый дом на Родине, точнее маленькая квартирка окнами выходила на окрашенное в грязно-желтый цвет здание, окруженное высоким забором. И это здание было одной из самых известных в Государстве Израиль «психушек» имени доктора Абарбанель. Но хозяин, у которого я квартировал, как-то забыл упомянуть об этом соседстве и в разговорах и в договоре на съем. А вопрос: « Что там»? – оставил без ответа. Между тем ночные вои и стоны, долго будоражили мое воображение. Я никак не мог взять в толк, что живу по соседству с самым обычным сумасшедшим домом. И в моем мозгу рождались чудовищные сцены пыток и издевательств, которые вершились за стенами этого закрытого от чужих глаз учреждения. «Может там МОССАД пытает пленных палестинцев, вырывая у них калеными клещами сведения о готовящихся терактах? Может там изуверы проводят коррекцию тела всем новоприбывшим, которую мне довелось пережить при первой репатриации?»- спрашивал я сам себя и покрывался холодным потом. (Как делается эта коррекция? Ха! Читайте «IQ-13…»)
Общение с соседями так же долго не проясняло обстановку. Спросить-то на иврите я мог, а вот понять местный юмор и мимику, с которыми неизменно давался ответ, было достаточно сложно. Знание языка и опыт общения так и не позволили мне это уяснить. Пока как-то вечером я не встретил соотечественника, сидевшего на заборе этого самого желтого дома.
«Гена,- представился мне седовласый мужчина лет тридцати пяти. И не
прерывая рукопожатия, тут же поинтересовался, - выпить хочешь?»

Ни малейшего желания оказаться за этим забором у меня, понятно, не было. Даже заманчивая перспектива не столько окрыляла, сколько настораживала. «Может быть все несчастные, томившиеся за стеной, стали жертвой подобного коварного предложения »,- мелькнуло в моей голове.
«Не бойся, мужик,- приободрил меня новый знакомый, - мы - местные санитары…. Вот врачи ушли, а нам всю ночь здесь дежурить…. Скучно. Короче, бери бутылку и к нам. А я живо за лесенкой сбегаю. Калитку, суки, уходя, заперли», - пожаловался он.
Должен пояснить, что человек, совершивший репатриацию или «восхождение», как дословно переводится возвращение на историческую родину, долгое время находится в неадекватном состоянии. Все его слова и поступки совершенно необъяснимы с точки зрения здорового смысла. Он и сам (я имею ввиду репатрианта) по прошествии лет долго удивляется своим речам и делам того периода, не находя им иного объяснения, кроме временного помешательства.
Стоит ли удивляться, что через четверть часа я уже находился в обществе разудалых сотрудников психлечебницы. Алкоголь заметно смягчил восприятие окружающего действа. А разговоры многое прояснили. Как выяснилось, стонали и выли не пациенты этого почтенного заведения («Кто же им даст?» - удивились собутыльники), попотчеванные за ужином достаточной дозой успокоительного. Страх и трепет на округу наводили сам персонал, выражая сочувствие успехам или соболезнуя неудачам сотоварищей. Последние (в смысле неудачи) случались чаще, что и естественно для человека в новых, непривычных условиях. А потому стоны и вопли негодования звучали не прерываясь.
Уже после нескольких тостов в атмосфере нашего собрания почудилось мне нечто знакомое, упоительно родное и близкое, утраченное еще там на той родине…
Да, там, в Москве …Мароновском переулке, в редакции ГРИЗС!!!! Здесь самое место зазвучать торжественной музыке, разверзнуться небесам, то есть произойти тому, что так трудно бывает выразить словами. Но легко ощутить после первых возлияний…
И оно случилось. Раздался оглушительный гром, треск. Двери центрального подъезда больницы распахнулись, и на пороге появился небритый и нечесаный
пациент. Ни спутавшиеся патлы, ни мятая застиранная пижама не помешали мне
узнать в нем моего бывшего начальника, моего заместителя главного редактора … «Да, рыцарь, то была Наина», - промелькнули в голове строки бессмертного произведения. «Зудов!- завопил я, теряя сознание, - Чур, меня, чур!» …
Заботливые руки, уксусный компресс и нашатырный спирт возвратили меня в реальный мир. Занималась заря. Пропел петух. И мой новый знакомый Гена поднес к моим губам стакан с какой-то пахучей настойкой. «На болотных травах?»- поинтересовался я.
«Пей! – мрачно отрезал он. - Чего испугался? Псих проснулся. Бывает. Он здесь уже несколько лет лечится. Буйный. Все про какой-то журнал бредит. Редактором его кличут».
Не могу сказать, что путешествие по ту сторону забора, в дом скорби, принесло успокоение. С одной стороны, желтый дом и все что творилось в нем,
перестало быть зловещей тайной. С другой, материализация фантомов прошлого смущала и настораживала меня. Ну, с какой стати, в израильской психлечебнице уже несколько лет обитал Зудов? Он если и мог построить свое генеалогическое древо, то корни сего растения протянулись бы куда-нибудь в Татарстан или Забайкалье, а уж никак не в Святую землю. Может быть, он попал сюда по обмену? Однако подобное объяснение выглядело неубедительно. Разве что махнулись не глядя.




Закон Джунглей.

Нет-нет, про учреждение «Абарбанель» больше ни слова. Тема закрыта. Через забор больше не лазил, с санитарами посиделки не устраивал. И вообще, к этой обители скорби не приближался. Начались трудовые будни. Ведь согласно всем писаным и неписаным законам рыночного общества, мы, новые репатрианты, стали свободными людьми. Свободными настолько, что о нас просто позабыли все те, кто по первоначалу должен был хоть как-то опекать, направлять на путь истинный.
Помнили лишь акулы и разные там пираньи бизнеса. Ну, спрятаться от этих хищников сегодня достаточно сложно. Разве в Северной Корее, на Острове Свободы или… за стенами государственных учреждений. Первые два варианта, вряд ли, можно считать удачными. А вот попасть за ограду, где особо избранные до сих пор живут по законам развитого социализма – это мечта. Увы, несбыточная мечта. Ведь, что просили все мы, простые советские люди, от своей власти. Немного субпродуктов, джинсов и прочего импорта. Остальное, как - будто уже было в наличие. И как всегда нам всучили все это с нагрузкой. Демократией, безработицей и полным отказом властей вообще иметь с нами какие-либо дела.
В Израиле – это произошло на полвека раньше, чем в России. И потому демократы здесь утратили всю ту нетерпимость, с которой они до сих пор относятся друг к другу на нашей бывшей родине. Работодателей, помните тех самых кабланов, как и всяких плотоядных, оградили от остального общества колючей оградой законов, а власти… ну, они стали делать вид, что озабочены вашими проблемами. Ведь, как ни крути, а выборы в Стране Обетованной случаются чаще, чем им того хотелось бы.
Но это общая канва проблемы. Переход от системе к системе всегда сложен. Вот у меня были не простые отношения с начальством (смотри выше). А цели одни и те же. Начальник хотел спокойной жизни. И я полагал, что чем меньше он меня будет трогать, тем проще устроится наше сосуществование. Никаких противоречий. Просто нестыковка темпераментов. Их повышенная возбудимость – всего лишь страх карьериста за свое место. Мое неспокойное бытие – страсть к непознанному. Прочие же разногласия по поводу той же трудовой дисциплины сущие пустяки.
В мире капитала - иные песни. Вот вы, например, обращали внимание, как бедный сельский труженик зовет свою единственную корову. Правильно, Кормилица. Случись же ему разбогатеть. Этих коров у него теперь целое стадо. Стадо кормильцев? Ха-ха-ха! Увольте, просто скотина! Кормилец нынче он. И теперь его обхаживают, ублажают работники. Что не так, в шею погонит.
Сие преображение сразу бросается в глаза. Из-за него-то у меня, как всегда, начались проблемы. Это же надо подумать, как глубоко запали в мою душу основные постулаты марксизма-ленинизма. Вроде, никогда к ним серьезно не относился. Эх, недооценила меня советская власть, недооценила!
Ну, не мог я смотреть на хозяина бензоколонки, как на старшего товарища. Какой он мне товарищ. Хоть он и состоял в партии Труда. А уж на меня-то он вообще не глядел. Для этих целей у него существовал целый штат надсмотр…, простите управляющих различных рангов. Эти, будьте уверены, ни одного движения, взгляда и высказывания своих подопечных не оставляли без внимания. Поэтому известность мне была гарантирована с первых шагов.
Особенно, принимая во внимание, умение обращать с техникой. Сравнить которое можно было, разве что, с той неповторимой способность оставлять след в душе каждого из начальников. Для некоторых их них это кончалось особенно печально. И неожиданная
встреча в клинке «Абарбанель» - тому свидетельство. Тысячу извинений. Обещал не поминать об этом. Не удержался.
Вот и техника, хоть и железо бесчувственное, все одно претерпела не мало. Взять, например, машины, которые требовалось заправить бензином. Простое дело, если знать, где у них расположен бензобак. Вы, наверное, полагаете, что меня всю жизнь только это и интересовало? Если вам довелось прочитать несколько страниц предыдущей истории, уверяю, вы бы поостереглись подпускать такого заправщика к своему автомобилю и на пушечный выстрел.
Израиль – дело другое. Здесь многие водители, особенно дамы, обладали примерно теми же познаниями. На вопросы, куда заливать горюче, масло или воду, они неопределенно махали рукой. Мол, полагаемся на твой опыт. Некоторое время им везло. Но техника, как известно, идет вперед семимильными шагами. Конструкторов, хлебом не корми, дай им покуражиться над безответными механизмами. Они не понимают: нельзя всех мерить на свой профессиональный аршин.
Как сейчас, перед глазами стоит тот несчастный новенький "Опель". С хозяйкой ему не повезло. Легкомысленная женщина. И почему она решила долить воду в радиатор? Видимо, по той же причине, что и недальновидные создатели машины передвинули мотор ближе к охладительной системе. Хотели продемонстрировать свое превосходство над бессловесным работником и бездушным механизмом.
Мои же знание, почерпнутые за две недели работы, еще не позволяли с достаточной ясностью различать эти два агрегата. Мне с самого начала стало ясно. Новая конструкция, хоть и выигрывает в дизайне, зато явно уступает старым, опробованным моделям в экономии воды. Время шло, но емкость все еще никак не могла наполниться. Подошел надсмотр..., простите, ответственный товарищ. Он утверждал, что русского языка не знает. Врал, мерзавец. Стоило ему увидеть мое усердие, как все и раскрылось. Конечно, взрастили его не на Чехове и Достоевском. Но сожженная глава из книги "Москва-Петушки" Венедикта Ерофеева была им прочитана и ни один раз. Ну, та, что кончается словами: " И немедленно выпил".
Выпить, действительно, стоило. За упокой души безвременно почившего "Опеля Астра". Хозяйка еще не знала о случившемся и весело болтала по телефону. Я тоже плохо понимал, почему мне так категорически запрещают продолжать начатое дело и вообще приближаться к машине. И зачем четверо здоровенных заправщиков на руках унесли ее по дальше от станции. Там автомобиль каким-то чудом удалось завести. Вот и утверждайте после этого, что механизмы не испытывают никаких чувств. Что такое предсмертный панический ужас, им доподлинно известно.
Странно, но жалобы клиентов с тех пор прекратились полностью. Суровый владелец станции даже не заикался о компенсации. А палестинец из города Газы, работавший с нами, просто не скрывал своего обожания. Что могли предложить ему разные там «Арафаты»? Кидать камни, взрывать и резать мирное население? Все это не достойно высокого звания человека. Мой же сослуживец верил. Только красота и изящество, спасут мир от сионистских оккупантов. Та самая красота замысла и изящество его исполнения, продемонстрированные мною на бензозаправочной станции города Бат Ям.
Но, что есть мирская слава в мире чистогана? Перестал человек выкидывать разные коленца, стал чуть лучше разбираться в технике. И все. Ему на смену пришли иные кумиры. Так на нашей станции появился белокурый херувимчик Антонио, из Аргентины. Все дамское население городка жаждало заправляться только у него. Подарки, чаевые и прочие знаки внимания он принимал с неизменно наглой улыбкой. И его улыбка была адресована мне. Человеку с заслуженным авторитетом, но в одночасье лишившемуся дополнительного заработка.
Надо отдать должное, обманывать и вымогать деньги у клиентов Антонио умел виртуозно. Но воспитание, полученное им в трущобах Буэнос-Айреса, страдало некоторой однобокостью. Обман исключительно ради мелкого барыша, унижение из-за нескольких
шекелей…. Фи! А как же стиль? Где, я спрашиваю Вас, интрига, очарование непознанного?
Увы, там, где человек человеку волк, где инстинкты царствуют над разумом, нет и речи о подобных понятиях. Правда, настоящие санитары леса остерегаются без крайней нужды показывать зубы венцу творения, то есть нам, Людям. Волчара – Антонио еще не настолько мутировал, чтобы усвоить эти азы выживания. Закон же Джунглей карал таких, как он, безжалостно.
Как-то на нашу станцию чинно въехал роскошный автомобиль. Из него вышла моя старая знакомая по Главной редакции изданий для зарубежных стран, Марина. За ней, поддерживая ее боа из страусиных перьев, семенил Дов Синайский. Клыкастый херувим почуял добычу. Ловко наполнил бак бензином, проверил масло в двигателе и стал заливать воду в то, что он принял за радиатор… . Вопли Дова и Марины, пристально следивших за его усердием, можно было сравнить с воем сирены, предупреждающей о падении палестинской ракеты «Кассам». Сбежались все.
Черная маслянистая лужа под машиной а-ля Джемс Бонд стоимостью в полмиллиона баксов, говорила о многом. В первую очередь, подтверждались не зыблемые истины, что трагедия при повторении всегда вырождается в фарс и нельзя зайти в одну и туже реку славы дважды. Антонио моментально исчез, возможно, вознеся на небеса, но так как белые кудри не заменяют крыльев, скорее провалился в преисподнюю. Суровый босс попытался успокоить клиентов, но, узнав о стоимости автомобиля, сам стал нуждаться в неотложной медицинской помощи.
И вот на авансцену вышел я. Галантно подав руку Марине, небрежно хлопнув по плечу Дова, забрал у них ключи и легким движением завел машину. Да, я уже постиг и эту премудрость. Мотор работал как часы. Лишь два человека не смогли оценить эффект такой развязки. Хозяин станции, которого пытались возвратить к жизни прибывшие медики, и беглый заправщик Антонио, успевший как выяснилось позже, за считанные минуты достичь берегов родины танго и скрыться в пампасах.
А дальше… Дальше был праздник. Праздник, на котором мы трое были не случайными гостями. И ресторан, и музыка – все было заказано заранее. Кто же сомневался в успешной реализации моего замысла?
Вот только мои друзья выглядели грустными. «Твой ли это уровень?» - процедил сквозь зубы Дов. «Бедненький, - жалостливо пролепетала Марина, - эти капиталисты тебя совершенно не ценят».
«Один уже оценил, - парировал я, намекая на хозяина станции. И тут же уточнил. – Но опоздал».
«Все должно происходить своевременно»,- философски заключил бывший разведчик. И добавил, - не будем копаться в мелочах. Приступаем к следующей операции под кодовым названием «Газета»».
Да, уважаемые мои, вы уже, конечно, догадались. На заправочной станции, в городке Бат Ям, я оказался не случайно. То была, лишь проба сил. Адаптация в новых социально-экономических условиях.

«Сенсации», разящие наповал.

Мой сомнительный друг, Дов не занимался благотворительностью. У него, как и Благодетеля из Москвы, припоминаете ГРИЗС, были свои виды на меня. Он полагал, что

талант разрушения, тоже талант. Поэтому, чем тратить его впустую. Приводить в негодность новые автомобили и доводить бизнесменов до разорения и больницы, лучше применить столь выдающиеся способности в благих целях (читай собственных). Сломать, по его образному выражению, стену холодного равнодушия публики к печатному слову.
А, сломав оную, я должен был привлечь внимание к нему любимому. Он же, воспользовавшись моментом, возглавит какую-нибудь партию. Бремя лидера – сладкое бремя. Не исключено, что на него обратят взоры коллеги. Здесь и конец тревожным шпионским будням. Уже в роли важного босса, можно вернуться к былой деятельности и самому отдавать приказы. Карать и миловать. Поди, разбери, чего ему хотелось больше. Но, как достичь известности без моей помощи, понятно, не знал? Покровители, они такие.
И объяснять не надо, всю операция следовало провести в условиях строжайшей секретности. Ни главный редактор газеты, куда мне предстояло внедриться, подобно троянскому коню, ни даже ее владелец не должны были заподозрить ни малейшего подвоха. Ни малейшего, потому что подвох был ого-го. Шутка ли создать ситуацию, когда ВЕРХИ УЖЕ НЕ МОГУТ беззастенчиво пренебрегать умельцем пера, в смысле мною. А публика, просто ничего НЕ ЖЕЛАЕТ и НЕ ХОЧЕТ, кроме следующего номера газеты, в которой из номера в номер публикуются статьи, вашего покорного автора. Что уж там скромничать, создать революционную ситуацию.
А затем, все лавры должен был получить Дов. Мне же обещали теплое местечко. Возможность греться в лучах его славы. Короче, стать очередной скоти…, простите сотрудником, в стаде, опять тысячу извинений, конечно же, в штате очередного Кормильца….
По части сенсаций у меня имелся некоторый опыт. Еще в Москве в поисках дополнительного заработка я как-то наткнулся на журнал «Гражданская Авиация». Один из его редакторов отчаянно нуждался в разных там наукообразных статьях, написанных известными учеными. Последнее условие оказалось трудно выполнимым. Первое, ученые мужи в большинстве своем ни писать, ни рассказывать не умели. Второе, стараясь сберечь свое доброе имя, держались подальше от журналистов.
Ну, а мне и в голову не приходило называть себя таковым. Вы же помните, где я работал. Стоило только намекнуть, мол, трудами имярека заинтересовалась наша редакция. Есть надежда издать их на трех-четырех иностранных языках…. И как поется в песне: «На … (человека с подобным образом мыслей) не нужен нож, ему с три короба наврешь и делай с ним, что хошь». Требовалось-то совсем немногое. Получить автограф на моем рассказе об их достижениях.
Впрочем, звонки и разговоры быстро надоели. А что если слегка изменить имя или фамилию? Тогда, вообще, ни за кем бегать не надо. Сиди и строчи. Вот и строчил. Только, вот беда, темы стали иссякать. Сколько можно придумывать научных открытий. Два-три в день. А помножьте их на триста шестьдесят пять....То-то и оно. Короче, очень скоро выяснилось: наука бессильна прокормить меня. Все мыслимые и немыслимые открытия уже сделаны. Человечество осчастливлено на многие сотни, а может и тысячи лет вперед. Редактор журнала стал главным редактором.
И тут неудержимая фантазия открыла передо мной новые просторы. Наш бескрайний Крайний Север. Статья называлась "Летающий пастор". Нет, речь шла не о священниках и шаманах. Просто я нашел новый способ пасти оленей в тундре. Суть открытия, как все гениальное, была проста. На животных надевали ошейник с радиопередатчиком, а он, передатчик, русским языком объяснял пролетающим самолетам, где оно пасется, сколько прибавило в весе и так далее. Главный прочел материал, поморщился. Он уже давно воспринимал скептически все мои научные изыски. И совершил непоправимую ошибку, напечатал его.

После публикации, нас несколько раз приглашали на ковер, разные инстанции. Водили к врачам. Проверяли все ли нормально с психикой. Но вопреки всем проискам невежд и маловеров, мой метод взяли на вооружение оленеводы Чукотки.
Уж не знаю, что они там нацепили на оленей, какой мощности были эти радиопередатчики, самолеты в Анадырь летали редко. А из-за плохой погоды, иногда не могли подняться в воздух целыми неделями. Мерзкие животные этим и воспользовались. И сквозь пургу и торосы Берингова пролива, рискуя жизнью, эмигрировали в Америку, что привело к кризису в отношениях между сверхдержавами. Шутка ли, когда американские военно-воздушные силы, вдруг стали ловить в эфире в русскую речь. Передатчики работали в самом сердце Аляски и постоянно перемещались. Каждое сообщение точно устанавливало местонахождение подозрительного объекта, а дальше шли цифры. И дураку понятно, шифровка...
Теперь вам ясно, почему я очутился в Израиле. Повторить путь, проделанный оленями, вряд ли было возможно. Тем более, у меня оставалась моральная ответственность за судьбу бывшего главного редактора. А он почему-то с тех пор люто возненавидел США.
Когда же скандал удалось погасить, а виновники, то есть мы, скрылись из поля зрения спецслужб, обо мне вспомнил Дов. (А забывал ли он? Повторяю. Читайте «IQ-13…»). Уверовав, после дебюта на автозаправочной станции, что таланты с возрастом, как и вино, становятся более забористыми, он предложил попытать счастья в самом из скандальных изданий того времени газете "Сенсации".
Для интервью пришлось подготовить несколько нейтральных материалов. Как сейчас помню, один из них касался тайника афганских душманов с приложением точной карты, его местонахождения. Второй рассказывал о туннеле, ведущем из сектора Газа в Египет, в котором работники метрополитена имени В.И.Ленина проложили скоростную трассу и украсили станции мозаикой с рубайями Омара Хайяма.
Новому редактору статьи понравились. Проверить факты, приводимые в них, не представлялось возможным, следовательно, и опровергать было бессмысленно. Собеседование длилось долго. Работодатель тщательно избегал темы заработанной платы и величины гонораров. За то ясно дал понять, что дневная выработка таких писателей, как Дюма и Бальзак, ничто по сравнению с требованиями, предъявляемыми к авторам газеты.
Если вы не помните, кто мы для наших «Кормильцев», перечитайте заново главу "Закон джунглей".
Сотрудничество с газетой "Сенсации" на подобных условиях кому-нибудь другому и показалось бы не реальным. Но в лексиконе человека, чьи идеи способны довести такие страны, как СССР и США до вооруженного конфликта, слово «не возможно» отсутствовало.
Следующий рассказ, "Васюганская Жуть" повествовал о плотоядных черных мухах-мутантах, пожиравших все и вся, на этом, самом крупном из болот мира. Если в обычных условиях мухи питались только лосями и медведями, то, случись им попасть в электромагнитное поле, они собирались вместе и тогда уже перед ними не могли устоять ни дома, ни линии высоковольтных передач.
"А где они берут электромагнитное поле на болоте",- ехидно поинтересовался редактор.
"Под высоковольтными линиями, - уверенно ответил я. – И тогда только держись. Сам видел".
Со мной спорить не стали, но попросили оставить в покое отдаленные и труднодоступные уголки мира и поискать сенсации где - нибудь поближе. Вот тогда-то, (если верить мне, а если не мне то кому же), в Москве и произошло неслыханное по жестокости убийство. Но власти, видимо, перепуганные им, так тщательно скрывали и
замалчивали само происшествие, что ни милиция, ни секретные службы не имели о нем ни малейшего представления, как, впрочем, и все жители столицы.
Вы же понимаете, молчать было нельзя. Распутать все хитросплетения происшествия помогал мне один карточный шулер. Личность настолько известная в российской столице, что его имя пришлось обозначить лишь одной буквой «Д». Нам долго не удавалось выйти на след убийцы. И, вдруг, моего помощника осенило: «Убийство совершено леопардом, бежавшим из зоопарка!!! Он и сейчас рыскает по Москве в поисках очередной жертвы»…
Странные люди, эти редакторы. Вечно они что-то подозревают. Вот и этот долго думал: обнародовать или нет результаты моего расследования. Но положение газеты не
позволяло пренебрегать никакой печатной продукцией. А уж тем более такой животрепещущей темой.
Дело в том, что задача, поставленная передо мной, ажитация русскоязычного населения, казалась все еще недостижимой. Хотя тираж газеты «Сенсации» продолжал расти, но читатель, похоже, оставался инертным. И никак не реагировал на все старания побудить его к активным действиям. Писем в редакцию не писал, драк у киосков не устраивал. Оболваненные рыночными отношениями люди продолжали копошиться в своих мелких проблемах выживания. А жизнь проходила мимо. Так мне казалось, до выхода последнего рассказа.
Буквально на второй день после его публикации все изменилось. Нет, народ не вышел на демонстрацию. Но около десятка пенсионеров вломились в редакцию и поставили руководство перед выбором. Или им выдадут автора или они за себя не ручаются. Причем у каждого из незваных гостей в руках была книга Эдгара Алана По с рассказом «Убийство на улице Морг». Они кричали, что с плагиатом «Сенсаций» мирились долго, но измываться над классиком не позволят.
Вот, в чем была наиболее сильная сторона нашего читателя. Они могли поступиться свободой, продав себя тем самым «Кормильцам», но правдой: никогда. Хотя причем здесь, правда и измывательство над давно почившим писателем. То о чем писал Эдгар По происходило давно и в Париже. Наши же события недавно и в Москве. Там убийца обезьяна, у меня леопард. Да и рантье Дюпен и шулер «Д» совершенно разные люди. Все эти объяснения в редакции не приняли. И дали мне неделю исправительного срока.
Возможно ли, исправить правду? Безусловно, если соврать. Но как? Если вы всегда жили в ладах со своей совестью. Никогда не изменяли своим принципам.
В конце концов, передо мной стояла совсем другая сверхзадача. Создать ситуацию, при которой каждый представитель отряда плотоядных перестанет смотреть на меня, простого труженика, как покупатель продуктовый лавки на выставленный перед ним батон вареной колбасы.
Прислужники денежного мешка, хозяина «Сенсаций», привыкли к повиновению подчиненных. Они даже не удосужились просмотреть новые статьи. До того ли? На носу выборы в Кнессет, биржа, растет, как сумасшедшая. За то я, очень внимательно следил за их манипуляциями. Сносить беспочвенные оскорбления не в моих правилах.
Вам нужна настоящая СЕНСАЦИЯ, господа? Будьте уверены, вы ее получите! Отставив в сторону вздорные бытовые сцены, я взялся за политику, экономику и социальное устройство страны. Если бы народ интересовался чем-нибудь, кроме наркотика, именуемого футболом. Не сомневаюсь, на улицах Тель-Авива и других городов, после моих разоблачений, выросли баррикады. Но «Сенсации» так и не проложили путь к сердцу граждан. Зато их регулярно прочитывал и просчитывал количество слов и знаков главный редактор. Не так-то просто поделить между авторами, те скудные средства, что отпущены на выплату гонораров.
Мои статьи отвлекли его от обычных упражнений в бухгалтерии. Вместо традиционных убийств, ограблений, восьмых и прочих по счету чудес света, в первой из
них, в мельчайших подробностях описывались трюки, к которым постоянно прибегали босс и он, главный редактор, чтобы заставить сотрудников проголосовать за нужную им партию. Действовали они грубо и примитивно. Раздавали отпечатанные в своей типографии бюллетени, не отличишь от настоящих, а при выходе сотрудников и авторов газеты с избирательного участка заставляли вывернуть карманы.
Широту замысла моей статьи главный пока еще редактор понял не сразу, за то узко судебный интерес, который наверняка могут проявить к сенсационному разоблачению правоохранительные органы, дошел до него мгновенно.
Рассказ о черной кассе редакции, из которой выплачивались наши гонорары, так же не добавлял светлых красок к образу руководства.
Короче, всю верхушку «Сенсаций» задержали по дороге в аэропорт. Было много шума в прессе. Ругали русскую мафию. А за тем состоялся суд.
Не зря, в самом начале рассказа, я помянул адвокатов. Ушлые люди. Уж как они старались выгородить мое бывшее начальство. Судья казался, не умолим. И тут, защитники выложили свой последний козырь. Мои прежние статьи.
«Можно ли верить человеку, - воскликнул один из них, - написавшему все это?» Судья и присяжные ознакомились с моим творчеством. И мнения их разделились. Одни полагали. Все события, описанные автором, маловероятны, хотя им трудно высказать свое мнение о сибирских черных мухах, московском леопарде, афганских душманах, а от палестинцев можно ожидать всего, что угодно. Другие, жалели репатрианта, и утверждали: разыгравшаяся фантазия журналиста – результат непосильного труда и безразличия руководства редакции к нуждам новых граждан страны, которые так ярко и правдиво отражены в его последних публикациях.
Правда, у самого судьи сложилось свое, отличное от других, видение проблемы. Вина подсудимых не вызывала у него сомнений. А вот моя персона, показалась ему более чем сомнительной и даже социально опасной. Вердикт гласил: рассуждения свидетеля на страницах газет и журналов о политике, экономике и общественном устройстве, способны привести к полной анархии в любом самом свободном и демократическом государстве. Потому в частном определении, после вынесения приговора, предлагалось всем печатным изданиям держаться подальше от помянутого лица.

РУКИ ВВЕРХ…НЕПРИЯТЕЛЬ!

Если в свое время поэт Маяковский предлагал делать из коммунистов гвозди, и утверждал: ни для чего лучшего они и не пригодны. Ну, помните: «Гвозди бы делать из этих людей…». То Дов, как раз напротив, убедился в том, что из меня и делать ничего не надо. Я – уже готовый продукт, под названием бомба, с самовзрывающимся механизмом. И уж, если еще остались области, где меня можно использовать, так это военные действия, да и то лишь в тылу врага.
Как я и подозревал, бывших разведчиков не бывает. И приставку «экс» к прежней деятельности Дова нельзя было рассматривать, иначе, чем дань условностям. Поняв, наконец, в чем мое истинное призвание и, понятно, затаив злобу, за газету «Сенсации», он сделал несколько звонков сослуживцам.
С приглашением тянуть не стали. Интервью с новыми работодателями прошло успешно, но вяло. Я-то держался молодцом. А вот члены комиссии нервно ерзали, знакомясь с моей биографией. То ли стулья оказались неудобные, то ли некоторые эпизоды из нее пришлись им не по вкусу. По всему было видно, в успех предстоящей операции они не верят.
Но раз нет альтернативы…. А доводы Дова убедительно говорили именно об этом. Из чего прикажете выбирать. Судите сами, интересы страны требовали немедленно услать меня, подальше от ее границ, но ни в Объединенную Европу, или в США. Зачем сориться с могущественными друзьями? Арабские страны тоже исключались. Кому сейчас нужна война?
Единственно подходящим местом оставался сектор Газа. Отношения с палестинцами, все равно, хуже некуда. Да и разведслужбы сообщают о каком-то подозрительном брожении в этом гнезде террора и разбоя. Вот мне и предложили: во всем разобраться, доложить, а буде возможность, провести умиротворение всеми доступными средствами. И как всегда, в последний момент об этих самых средствах почему-то забыли.
Понять моих работодателей несложно. При любом развитие событий, а главное конечном результате, родина оставалась в выигрыше. Хотя и так было ясно, что вариантов не предвидится. И завершится операция торжественной церемонией в честь павшего героя.
Мою попытку сослаться на незнание арабского языка оставили без внимания. Объяснив, что местное население даже на родном языке слушать меня будет. А вот те, кто устраивали разные там беспорядки и диверсии, наверняка изъяснялись по-русски. И уж точно, сначала выслушают. А потом... чего мне, мол, бояться? Старые знакомые, там, в СССР, не избавились от меня, имея к тому все возможности. Стало быть, и теперь никакой опасности нет. Их логика не показалась мне убедительной. Просто выбора не оставалось. Переброска в тыл врага была делом решенным.
До Газы добрался без помех. Да и первая прогулка по городу прошла бы без последствий, если не выпускники университета Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы, встречавшиеся чуть ли не каждом шагу. Дело в том, что не один журнал «Гражданская авиация» составлял источник моих побочных доходов в Москве. Судите сами, глупо было придумывать несколько научных открытий в день, и не предлагать эту продукцию, в виде дипломов и диссертаций, нуждающимся в них студентам и аспирантам. Неожиданные встречи и все нарастающая час от часу популярность среди интеллектуальной элиты города по началу беспокоили меня. Но деликатность и гостеприимство жителей быстро рассеяли тревогу.
Военные, присматривающие за мной и полагавшие, что уже сегодня найдут в городе мое бездыханное тело, очень удивились, что их подопечный в полном здравии продолжает дегустировать кофе за счет местного населения, и собрал вокруг себя толпу любопытных. Чествование продолжалось до полуночи. Затем начались споры, у кого больше прав принять у себя высокого гостя. Честь выпала одному из аспирантов, какому-то сыну (по местному Бену) Ладена. Он и предоставил мне ночлег.
Пробуждение оказалось не менее впечатляющим. Вода, покрытая лепестками из роз. Ароматные полотенца. Неповторимый кофе. Автомобиль к подъезду. «В следующий раз непременно позову Марину»,- решил я. И тут же прогнал из головы ужасную мысль. Попробуйте пригласить свою знакомую прогуляться по улицам Газы, и вы поймете, почему пришлось отказаться от этой идеи.
Вояж по городу продолжался до тех пор, пока одна из вывесок с арабской вязью ни привлекла внимание. Было в ней нечто знакомое, родное до боли. Спутники приветливо закивали и пояснили. Новая российская благотворительная организация. ГРИЗС называет!
Расшифровка этих заглавных букв не потребовалось. Тем более что на порог уже вышел сам Благодетель. Ну, тот, кто основал еще ту Главную редакцию в Мароновском переулке. Обидеть его отказом, посетить их «скромное» учреждение было не более реально, чем воспротивиться моей командировке в саму Газу. Спутники в автомобили не стали меня удерживать. Соотечественники, все же.
Чекисты не удивляются. Они подозревают. Вот и в этом случае устроили настоящий допрос. Запираться было бессмысленно. Пришлось выкладывать всю правду. Начиная с той самой поездки на Крайний Север, куда, собственно, он, Благодетель, много лет назад и отправил нас с Мариной. А потом, не дождавшись, бросил на съедение Зудову.
Ну, я и рассказал о своих мытарствах в Еврейской Автономной области, побеге, журнале "Гражданская Авиация", исходе оленей с Чукотки на свою историческую родину, иммиграции в Израиль, психиатрической лечебнице "Абарбанель", работе на заправочной станции, в газете "Сенсации", вербовке спецслужбами, целях прибытия в сектор Газа, встрече с бывшими студентами и аспирантами....
Это хорошо, что вовремя вспомнил про психлечебницу в городке Бат Ям. Цепкий ум разведчика, почему-то ухватился, именно, за этот малозначительный эпизод. По его разумению, краткое пребывание в доме скорби, давало ключ к пониманию всего остального в моем рассказе. Бред, была его первая догадка.
Однако, стоп! Сумасшедшие даже в самой свободной стране мира не разгуливают просто так, не пересекают границы. Да и местные не стали бы со мной возиться и обхаживать, будь я просто сбежавшим психом. Выходило: он поймал ловкую каналью. Тут Благодетель вспомнил о нашей первой встречи. В милиции. (Ой! Не прост этот тип. Совсем не прост). Надо понаблюдать. Может быть, сам себя и выведет на чистую воду.
Так, буквально на следующий день, я стал работать в еженедельнике с броским названием "Свободная Газа". Писал статьи под псевдонимом Мухаммед. Их с оказией отсылали в Москву. Вместо отчета о проделанной работе. Наш главный читатель жил не в палестинском захолустье, а сидел в российской столице, на Лубянке. Как выяснилось позже, ужасный консерватор-ретроград. Даже название газеты вызывала у него идиосинкразию. Мои статьи приводили к несварению желудка. А одно то, что он не может покарать этого писаку (в смысле меня) росчерком пера, заставляли буквально лезть на стенку. Откуда его помощники и снимали в конце рабочего дня.
От гнева московского начальства меня спасало то, что конспирация вообще не предполагала никакой прямой или обратной связи. И то, что почта работала даже в одном направлении, можно считать грубым нарушением всех принципов разведслужбы. Но на Лубянке, видимо, решили: лучше провал, чем бесконтрольные действия агентов. Правда, контролировать нас они так и не смогли. Поэтому и босс-благодетель не интересовался содержанием еженедельника. Как у всякого начальника, у него были свои заботы.
О чем я писал? И что вызывало такой гнев в далекой России? Знаете ли, у нас работников пера есть одна задача. Нести правду читателю. И поскольку, все, что публиковалось в «Сенсациях», не всегда правильно принималось израильской публикой. То, по-моему, разумению следовало сделать еще одну попытку, здесь в Газе. Разумеется, придав статьям местный колорит.
Никому из местных жителей, например, не интересен рассказ о каком-то московском леопарде и шулере «Д». Но если этот самый кровожадный зверь сбежал из Газы, загрыз несколько сионистских оккупантов, а, добравшись до Москвы, излил свой праведный гнев на зрителей и артистов театра «Шалом» и, как герой, погиб от руки (тьфу!) поселенца Давида…. Это, уже совсем другой коленкор. Тут, сами понимаете, и пафос борьбы, и самопожертвование, и рок, от которого не скроешься ни за колючей проволокой, ни в собственной ложе столичного театра.
От черных мух-мутантов пришлось отказаться сразу, как только познакомился с местными насекомыми. Они были способнее, только что помянутого леопарда. А вот туннель в Египет произвел сенсацию.
В Москве она (сенсация), как всегда, стала поводом для очередного скандала, когда сведения об этом уникальном инженерном сооружении, каким-то чудом, стали известны
египетскому послу. Египтяне сильно недолюбливали своих братьев из Газы. А потому, услугу, оказанную палестинцам столичными строителями, посчитали медвежьей. Мозаики с рубайями Омара Хайяма расценили, как намек, на других, иранских братьев-соперников, чье влияние в секторе постоянно росло. Короче, получился ближневосточный вариант истории с оленями.
В самой Газе наш еженедельник так же приобрел популярность. Понятно, в ГРИЗС работал местный переводчик. С него все и началось. Он оказался членом очень влиятельного клана. И когда ему в руки попала моя статья, тут же сообщил о ней своему Абу (папе). Последний не стал долго раздумывать. Пригласил меня, самым что ни на есть деликатным способом …. Закатали в ковер и перенесли в какой-то подвал. Разумеется, о насилии речь не шла. Но, если человек владеет такой информацией, следует соблюдать элементарные правила предосторожности. Ведь, не подлежит сомнению, те, кто построил туннель, тоже очень влиятельные люди. Кто они?
Глухая несознанка, к которой в подобных случаях прибегает наш человек, в мире ислама редкость. Даже праведники-шахиды предпочитают расстаться с жизнью, чем идти на такой отчаянный шаг, зная, к чему он приведет. Неверный, по определению, не может быть героем. Поэтому мои отрицательные ответы, НЕ ЗНАЮ, НЕ УЧАСТВОВАЛ, расценили, как угрозу. И это нагнало на них еще больше страха. Простой смертный не
стал бы так разговаривать с самим Абу. Кто-то посоветовал подкупить меня. И тут же был пристрелен главой клана. Оскорбить такую важную персону деньгами…. Это же нарушение моральных устоев! Куда катится мир? Где уважение личности, такой личности?
Если честно, то я не до конца разделял его возмущение. В конце концов, у меня в голове уже созрело несколько признаний. Опыт работы в журнале «Гражданская авиация», позволял быстро сориентироваться в сложившейся ситуации. Но поспешность в таких делах вряд ли уместна. Требовалось соблюсти этикет. Успокоить Абу, ответной любезностью. Например, примирительно улыбнуться и перевести разговор на нейтральную тему. Так и сделал: сказал, что наслышан о том сказочном кофе, который готовят у него в доме.
Папа, в смысле Абу, как-то растерялся и окончательно скис. Расценив комплимент, как намек на то, что рецепт приготовления кофе - не единственная информация, которой располагает о нем мое окружение. В том, что оно, окружение, у меня есть, он уже ни чуть не сомневался. Понятно, вопрос о строительстве туннеля отпал сам собой. И так ясно, кто все задумал и воплотил в жизнь.
Немая сцена. Сладкие, беспомощные улыбки. А в глазах лишь мольба о снисхождении. Мне даже стало как-то не по себе. Ну, не звери же мы. Преодолеть неловкость, как всегда помогла шутка. Поинтересовался, как они собираются возвращать меня в ГРИЗС. И весело посмотрел на ковер. Абу и его приближенные смутились еще сильнее и густо покраснели.
«Восточные люди так чувствительны и ранимы»,- подумал я, покидая подземелье. И в это время, как бы в унисон моим мыслям, в подвале прогремели пистолетные выстрелы. Похоже, задание по умиротворению Газы было выполнено.
Но оставалась ГРИЗС.…Так я полагал, приближаясь к знакомому зданию. Заблуждение быстро рассеялось. Комнаты редакции оказались пусты. На столе шефа-благодетеля лежали какие-то вскрытые пакеты, а в них мои статьи. Те, что мы отправляли в Москву. Они вернулись обратно. Видно, терпению руководства пришел конец. И они таки нашли оказию, чтобы сообщить, что думают о свободе, о Газе, моем Благодетели и обо мне лично. Глава и прочие сотрудники ГРИЗС, очевидно, ознакомились с этим мнением чуть раньше. А потому всем дружным коллективом кинулись искать этот злополучный туннель в Египет. Успеха, им!
Ну, а я сдался первому же израильскому патрулю. Отрапортовал о выполнении задания Дову, чем не мало озадачил его. К подобному обороту событий ни он, ни его начальство готовы не были. Обратно меня так быстро, да еще в полном здравии никто не ждал. Возникло небольшое замешательство. Военных попросили не торопиться переправлять задержанного через границу и оставить у себя до особых распоряжений.

АФРИКАНСКИЙ ИЗГИБ.

Распоряжения последовали через десять минут. Мы даже кофе не успели допить. А еще, час спустя, меня погрузили на армейский грузовой самолет, летевший, куда-то на экватор, в страну желто-зеленых саванн.
Вы, наверное, уже забыли, что я вообще-то, никакой не журналист, а почвовед-мелиоратор. Прочтите, обязательно прочтите IQ-13. Дов об этом, наконец, вспомнил. А до этого момента все время отмахивался от моих настоятельных просьб. Дать возможность заниматься своим прямым делом. Понятно, в Израиле мне применения не нашли. Все вакансии были заняты. Родственники, знаете ли, есть у всех. Зато за несколько тысяч километров от новой родины, вдруг, открылась одна. Случилась там одна история.
Противоречивые слухи о ней сразу достигли наших берегов. Помню в «Сенсациях» писали, что лев-людоед напал на работавшего в поле мелиоратора и съел его!!! Полное вранье, короче. Еще тогда я доходчиво объяснял главному редактору, не может этот хищник напасть на представителя нашей профессии. Взять, например, меня. Ну, какая скотина захочет связываться. Вон, имя им легион: Зудов, Дов, Благодетель, сам он, наконец. Все пытались, а что вышло. Лишь после суда ему стало ясно: история с львом и почвоведом-мелиоратором, бессовестная ложь.
Более того, тот почвовед был мой знакомый, однокурсник. Лишь годы спустя, удалось восстановить картину тех трагических событий. Не буду вас томить. Все вышло как раз наоборот. Коллега сидел себе в саванне, в яме (у нас это называется почвенный разрез) и, вперив свой взгляд в одну из ее стенок, думал о чем-то своем.
Мимо проходили массаи. Слышали, наверное: живет там такой воинственный народ. Шли они на праздник. Один юноша их племени в этот день должен был стать полноценным мужчиной. Но это не то, что вы подумали. У массаев, подобная процедура проходит совершенно иначе, чем у нас, белых людей.
Если, кто забыл, напомню. Европейский мужик для подобного ритуала, всегда ищет женщину, чтобы покорить и унизить.
У гордых массаев такой способ достижения зрелости и мужественности может вызвать только презрительную улыбку. Мужчиной у них становится тот, кто одержит победу или хотя бы бросит вызов более сильному противнику. Поэтому массай выбирает льва. А, найдя его, подкрадывается сзади и… опять не угадали... дергает за хвост. Львы в Африке давно привыкли к этой невинной шалости. Они, просто, не обращают внимания на подобное озорство. Лежат себе под деревом отдыхают.
Вот и наш юный массай подполз, вскочил, дернул. И тут бой барабанов, поздравления, подарки, танцы.
Коллега-почвовед посмотрел, потанцевал, выпил кокосовой водки, снова потанцевал, еще пригубил. И тут его обида взяла.
Мой предшественник не был юношей. А, совсем напротив, здоровым бородатым мужиком. Деликатности ноль. Он-то и мужчиной (на европейский лад) стал без всякой обходительности. Думал, что и со львом надо вести себя так же. Подкрался и рванул.
Лев взвыл. Больно все-таки. Решил наказать наглеца. А наглец вошел в раж. Увернулся и сам залепил царю зверей оплеуху. Слово за слово. Точнее, оплеуха за
оплеухой. Почвовед выхватил у одного из массаев копье…. И для бедного льва все кончилось совсем плохо. Не стало льва.
Праздник, конечно, был испорчен. Все африканская фауна, видя такое озверение, кинулась кто куда, как при пожаре. А массаи гурьбой побежали жаловаться представителю ГРИНПИС. Дело-то серьезное. Если львы не вернутся, значит, со временем исчезнут и мужчины. А это поставит племя на грань вымирания. Бежать пришлось далеко.
Пока искали этого представителя, мой коллега протрезвел. Оценил ситуацию. И поскольку был не только европейцем, а еще и российским почвоведом, решил избавиться от вещественных улик. Съел бедное животное сырым и без соли.
Не знаю, как действует на человека львиное мясо, но рассказывают, что несколько недель в саванне гиены не хохотали, а плакали. Так все и продолжалось, пока не появились инспекторы ГРИНПИС.
Бытует мнение, что человек выбирает себе специальность. Наивное и глубокое заблуждение. Все как раз наоборот. Не важно, чем вы интересовались в детстве, где учились, о чем мечтали. Если у вас нет воображения, а душа как подметка, вам прямая дорога в начальники. Если же есть и то, и другое, да вдобавок еще и порывисты, как мой
сокурсник, и не скрою, ваш покорный повествователь, не отвертитесь: ПОЧВОВЕДЕНИЕ и МЕЛИОРАЦИЯ ваш удел. Ну, а коли, стервозны, сварливы, придирчивы…. Идите, устраивайтесь работать в ГРИНПИС. Туда вам и дорога.
Мой коллега знал эту публику, чувствовал за собой некоторую вину. А потому не стал искушать судьбу и пустился в бега.
Весть о случившемся разнеслась далеко за пределы черного континента. Первыми об освободившейся вакансии узнали товарищи Дова. И, понятно, прислали за мной военный самолет. Что ж тут необычного?
Африка в ожидании нового почвоведа-мелиоратора бурлила. ГРИНПИС протестовал. Львы попрятались. Массаи забросили свои стада, и каждый день выходили на демонстрации.
Когда самолет приземлился, крики «Долой!!!» прокатились по всему летному полю.
Я приоткрыл дверцу и легко спрыгнул на землю. Толпа разбежалась. То был не испуг. Понимаете ли, мы, белые люди для африканцев все на одно лицо. К тому же мою физиономию, как и лицо предшественника, украшала борода. Издалека, бедолагам показалось, что беглый мелиоратор вернулся.
Сотрудники ГРИНПИС быстро обнаружили мое полное не сходство с провинившимся коллегой. Ну, во-первых, воспитание. Я первым же делом принес свои извинения за случившееся. Постарался успокоить, сказав, что вовсе не питаю неприязни ко львам и прочим представителя семейства кошачьих. Пообещал опубликовать в местной газете статью о героических похождениях одного леопарда в Москве, африканских мухах-цеце в электромагнитном поле, предложить новый, прогрессивный метод выпаса рогатого скота в саванне …. Ну, и рассказать многое другое из жизни животных.
Подозрений не рассеял. Почвовед все-таки. Но обстановку разрядил. Наш кортеж тронулся. И через полчаса я оказался у входа в гостиницу. Персонал выстроился шпалерами. Все знали о недавних событиях. И каждый желал своими глазами увидеть, как выглядят представители этой кровожадной профессии.
Единственным моим желание было развеять их заблуждение. Улыбки, примирительные жесты – все это, казалось, уже приносит успокоение людям. Заставляет их поверить, что даже знания о почве не обязательно превращают их обладателя в неукротимого и безжалостного монстра. И тут мне подали поднос с чем-то ароматным….
Признаюсь, я был очень голоден. За весь многочасовой перелет мне не удосужились предложить ничего, кроме жидкого кофе. После кофеен Газы, это пойло вызывало лишь
отвращение. Нежный запах свежеиспеченного хлеба, как мне померещилось, исходил от подноса. Руки сами потянулись к тому, что так напоминало своим внешним видом румяный лаваш. Никто не успел предостеречь от ошибки. Лишь вкус мыла во рту дал понять, что мои зубы безуспешно пытаются справиться с полотенцем, которые по заведенному правилу предлагали здесь всем постояльцам.
При иных обстоятельства, все бы посмеялись над незадачливым туристом. Но перед ними стоял не турист, а почвовед, который уже почти уверил всех окружающих в своем миролюбии. Лжец и кровожадный хищник, который раскрыл свое истинное лицо, лишь к тому представился повод. Вот он, стоит перед вами, стиснув зубы. Его алчная утроба готова переварить все и вся.
Прислуга с криками разбежалась прочь. Вооруженная охрана заняла позиции за оградой. ГРИНПИС ликовал. Никакие уверения в миролюбии больше не действовали. С этого памятного дня въезд почвоведам в Африку был запрещен. Срочно вызванный самолет отвез меня обратно в Израиль.
Ожидать пышной встречи не приходилось. Девушка на паспортном контроле, нудно допытывалась, как это я умудрился пересечь столько государственных границ без единой отметки в паспорте. Пришлось дать телефон моих «покровителей». Но они, видимо, были оповещены о моем прибытии. И потому упрямо не отвечали. Лишь, спустя несколько часов, к зданию аэропорта подкатил старый, потрепанный «Фиат». Из него вышла Марина и с грустью в голосе изрекла, как когда-то в Иерусалиме-0: « Знаешь, Дов, этот мерзавец - прохиндей, опять сбежал».