Долгополов И.

Мастера и шедевры

М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 2008

Художник-плакатист, ученик Александра Дейнеки, Игорь Долгополов однажды решил, что истинное его призвание - писать очерки и эссе о великих живописцах. В течение длительного времени он публиковал их в журнале "Огонек", пока этих рассказов не накопилось на шесть томов.

Первый том посвящен мастерам западноевропейской живописи - от эпохи Возрождения до начала XIX века. Второй - французским художникам XIX столетия. Остальные четыре тома - русским художникам: от Андрея Рублева до наших современников.

Долгополов рассказывает о творчестве признанных мастеров и пытается связать каждую конкретную работу с жизненным этапом живописца, найти ее истоки и предпосылки. Для него одинаково важно и интересно, как шедевр воспринимался в то время, когда был написан, и как он воспринимается на современном для Долгополова этапе - в 80-х годах XX века. А поскольку большинство рассказываемых автором историй - о его собственных встречах с шедеврами, повествование меньше всего похоже на лекцию. Даже рассказывая о значительно отдаленных исторических периодах, Долгополов различными средствами создает эффект присутствия, иногда допуская некоторые вольности. Вот, например, из главы о Микеланджело и его работе над Сикстинской капеллой: Всё затихло, будто умерло. Только веселые золотые пылинки плясали в лучах летнего солнца. Жизнь продолжалась, Микеланджело нагнулся. Поднял кисть с мраморного пола и устало полез на леса. Надо было писать. Работа не ждала. Штукатурка быстро сохла. Или о Боттичелли:

Вот уже глухо пробили три раза ветхие часы с бронзовой статуэткой Меркурия. Братьям не спится. Неспешно ворошат они тревожные, горькие будни Флоренции последних лет. <...> Судачат, вздыхают.

Долгополов, рассказывая о шедеврах, буквально сживается с ними, чувствует себя едва ли не их творцом. Не случайно, когда кто-то из созерцателей рядом с ним не может сдержать восторженный возглас перед картиной, он исполняется гордости как за собственную работу. Взгляд Долгополова на художников и их творения более чем пристрастен. Но именно в этой пристрастности его уникальность. Уникальность человека, в буквальном смысле жившего искусством.