Рейтинг
Порталус

Б. КРАСНОБАЕВ. ОЧЕРКИ ИСТОРИИ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ XVIII ВЕКА

Дата публикации: 27 апреля 2017
Автор(ы): А. И. Рогов
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: КУЛЬТУРА ВЕЛИКОЙ РОССИИ
Номер публикации: №1493242465


А. И. Рогов, (c)

М. "Просвещение". 1972. 335 стр. Тираж 40000. Цена 2 руб. 16 коп.

XVIII век в истории России - эпоха больших преобразований, эпоха становления и развития важнейших явлений в истории культуры, эпоха редкостных противоречий и контрастов. Она привлекает исследователей самого различного профиля: историков, литературоведов, искусствоведов, музыковедов и т. д. Написан целый ряд книг как монографического, так и обобщающего характера в каждой из сфер соответствующих интересов. Все это подготовило и вместе с тем сделало настоятельной необходимостью создание труда, посвященного русской культуре XVIII в. в целом. Таким трудом и является книга кандидата исторических наук, доцента МГУ Б. И. Краснобаева.

Стремясь охватить все важнейшие явления русской культуры XVIII в., автор спра-

стр. 138


ведливо сосредоточил основное внимание на общественной мысли, школе, науке, искусстве и литературе. При этом он не обошел и другие аспекты культурной жизни: театр, архитектуру, скульптуру, музыку. Правда, они занимают в монографии скорее соподчиненное место, а подчас привлекаются лишь в качестве иллюстраций отражения соответствующих идей.

Подводя итоги тому, что уже проделано исследователями, Б. И. Краснобаев в то же время высказывает ряд оригинальных мыслей, делится своими творческими наблюдениями, делает интересные выводы. В первую очередь это относится к анализу основных направлений общественной и эстетической мысли, который осуществлен с учетом экономической, социальной и политической истории рассматриваемого периода. Одна из магистральных проблем в книге Б. И. Краснобаева - формирование у деятелей русской культуры представления о неразделимости, внутренней связи самодержавия и крепостничества. К концу XVIII в. к этой мысли (пусть по-разному и с иными выводами) пришли революционно настроенный А. Н. Радищев и известный своим дворянским консерватизмом М. М. Щербатов (стр. 32). С этим связаны постоянно возникавшие вопросы о просвещенной монархии и человеческом достоинстве, о благосостоянии и государства и крестьян, о целях, степени и средствах распространения просвещения, а также отношение деятелей русской культуры к освободительным выступлениям и движениям крестьянства.

Б. И. Краснобаев рассматривает все эти явления многосторонне, учитывая их сложность и противоречивость, а также классовую ограниченность многих русских деятелей XVIII века. Он прослеживает становление и развитие их взглядов даже в хронологически небольших пределах. Так, если для Феофана Прокоповича все достигается через самодержца, то для В. Н. Татищева последний уже далеко не единственный, хотя и важный двигатель прогресса (стр. 18 - 19). Эту точку зрения наследуют Н. И. Новиков и М. В. Ломоносов. Утрата веры в просвещенного монарха, прямая критика самодержавия в значительной мере знаменовали собой кризис дворянской общественной мысли. А. Н. Радищев уже призывает к ликвидации самодержавия, без чего невозможно свободное развитие. И в то же время Н. И. Новиков не признает крестьянское восстание как средство избавления от помещичьего гнета, который он осуждает (стр. 26). И даже Радищеву претит "грубый самозванец" Пугачев (стр. 36). Следует напомнить, что вопрос об отношении А. И. Радищева к Крестьянской войне под предводительством Пугачева очень сложен. Нам кажется некоторым преувеличением и даже натяжкой положение о том, что Радищев не приветствовал это восстание потому, что понял его ограниченность, выразившуюся в наивном монархизме (там же). Сочинения Радищева не дают оснований для подобного вывода. Радищев обвинял крестьян в "мстительности", в прельщении "грубым самозванцем", то есть он осуждал Пугачева за грубость, а не за то, что тот провозгласил себя царем. Сказанное, конечно, ни в коей мере не означает, что А. Н. Радищев принимал идею монархии. Автор книги прекрасно показал, что Радищев решительно отрицал ее в любой форме и у него вопрос о "хорошем царе" даже не возникал.

Новым и интересным является то, как автор раскрывает интерпретацию Радищевым понятия "сын отечества" (стр. 90 - 91). Крепостной, по мнению Радищева, не может быть сыном отечества, ибо он - "тяглый скот". В этом вопросе Радищев поднялся выше передовых людей своего времени, которые гордились пониманием того, что крепостной тоже человек. Мыслитель-революционер требовал не просто признавать этот факт, а бороться за освобождение крестьянина, за обретение им человеческого достоинства, что только и введет его в число "сынов отечества".

Четко и обоснованно Б. И. Краснобаев дает периодизацию различных сторон в развитии русской культуры. Так, историю школы и просвещения он делит на четыре этапа: конец XVII- первая четверть XVIII в. - создание первых светских школ; 1730-е годы - 1755 г. - возникновение сословных учебных заведений; 1755 - 1782 гг. - развитие просветительных педагогических идей и возрастание роли Московского университета; 1782 - 1786 гг. - первая попытка создания государственной системы народного образования. Не вызывает возражения в принципе и периодизация важнейших этапов развития литературы и искусства (1705 - 1725, 1720-е и 1750-е, 1760 - 1790 гг.), книги и периодики (1700 - 1725, 1720-е - 1760-е, 1760-е - 1790-е годы). Хотелось бы только, чтобы она была мотивирована, а также объяснены некоторые несовпадения хронологических рамок периодов развития каждой из названных об-

стр. 139


ластей культуры. Последнее тем более необходимо, что автор в общей форме говорит о неравномерности развития отдельных отраслей культуры в XVIII в., правильно отмечая, что в начале века живопись была выше литературы, а во второй его половине зодчие превосходили в своем искусстве литераторов. Важен и другой общий вывод автора - о чрезвычайно быстрых темпах развития русской культуры XVIII в. в целом, несмотря на различный уровень развития каждой из ее областей (стр. 194).

Б. И. Краснобаев исследует и весьма важный (особенно для XVIII в.) вопрос о соотношении отечественного и иностранного в русской культуре, об отношении деятелей русской культуры к своим зарубежным коллегам, о чувстве национального самосознания в России. Справедливо отмечая существенную роль ряда деятелей западной (особенно французской) культуры в обогащении русской общественной мысли передовыми идеями, автор в то же время показывает, что именно русская действительность, ее запросы определяли в конечном счете и содержание и форму отечественной культуры XVIII века. Еще Петр I призывал критически относиться к немецким книгам при их переводе, исключая из них "многие рассказы негодные" (стр. 289). Столь же критическое отношение наблюдается у лучших представителей русской культуры к иноземным началам и впоследствии. Автор справедливо расценивает борьбу за преподавание в Московском университете на русском языке как стремление к национальному самоутверждению (стр. 60). В том же русле рассматривается и интерес к отечественной истории и тяга к народному творчеству, столь четко обозначившиеся в конце века, а также поиски и развитие собственной поэтической формы на протяжении всего столетия.

Освещая эту важную сторону русской культуры XVIII в., следовало бы больше внимания уделить вопросу о ее преемственности. Б. И. Краснобаев не отрицает такой преемственности, указывая, что культура XVIII в. "продолжала и развивала достижения предшествующего периода" (стр. 327). К сожалению, однако, на конкретном материале эта мысль раскрыта слабо. Из поля зрения автора почти совсем выпала Славяно-греко-латинская академия не только в XVII, но и (что особенно жаль) в XVIII веке. Между тем и такой принцип преподавания в цифирных школах, как обучение учеников младших, классов учениками старших, и подготовка грузинской азбуки в Московском университете, и многое другое, что отмечает автор в просвещении XVIII в. (стр. 52, 305), восходит к традициям Академии 1 , которая к тому же все еще функционировала и в XVIII веке. В связи с этим возникает вопрос; не явилось ли ее существование причиной отказа от создания, в университете богословского, факультета? Бросаются в глаза и определенные черты сходства идей в историографии XVII и XVIII вв., особенно связанных с этимологией (пусть и полуфантастической) названий славянских стран и племен 2 . Автор, к сожалению, не отметил, что в этих чертах заключены особенности исторических воззрений не только XVIII, но равным образом и XVII в. (стр. 126). Нельзя согласиться также с мнением автора о том, что Ломоносов видел в допетровской Руси одну негативную сторону (стр. 94). Г. Н. Моисеева убедительно показала, сколь существенно были восприняты Ломоносовым традиции древнерусской культуры, как бережно ученый относился к ним 3 .

Другим серьезным упущением в книге Б. И Краснобаева представляется то, что автор обошел проблему барокко. Правда, эта проблема все еще остается дискуссионной по отношению к XVII в., но в отношении русской культуры первых двух третей XVIII в. барокко признается всеми. Автор же как-то робко говорит лишь о стиле, близком к стилю барокко, и при этом даже черты приблизительного сходства относит ко времени не ранее XVIII века. Когда речь идет о барокко, то понимается стиль не только архитектуры, но также и живопись и литература. Между тем в отношении этих видов искусства барокко в книге не упоминается. Может быть, автор не согласен с тем, что в XVIII в. (вплоть до его последней трети)) барокко было господствующим стилем, сменившимся в конце века классицизмом? В таком случае он должен был если не мотивировать, то хотя бы оговорить свою точку зрения.

В целом же книгу отличает строгий научный подход к проблеме, который автор


1 А. И. Рогов. Новые данные о составе учеников Славяно-греко-латинской академии. "История СССР", 1959, N 3, стр. 141; С. К. Смирнов. История Славяно-греко-латинской академии. М. 1955, стр. 96.

2 "Очерки истории исторической науки в СССР". Т. I. М. 1955, стр. 96.

3 Г. Н. Моисеев а. Ломоносов и древнерусская литература. Л. 1971.

стр. 140


умело сочетает с яркостью и живостью изложения, используя мемуарную литературу и документы того времени. Язык книги лаконичен и прост, но вместе с тем ярок и взволнован. Иногда Б. И. Краснобаев как бы ведет диалог с читателем или с воображаемым оппонентом (см., например, стр. 239).

Органической частью книги являются ее иллюстрации. Они подобраны очень умело, а пояснительные тексты к ним не только раскрывают их содержание, смысл и художественные особенности, но и служа! важным дополнением к основному тексту книги.

Нет сомнений, что работа Б. И. Краснобаева не только поможет лучше узнать русскую культуру XVIII в., но и позволит поразмыслить над путями ее развития.

Опубликовано на Порталусе 27 апреля 2017 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама