Рейтинг
Порталус

Очерки истории отечественной культуры. ПРОСВЕЩЕНИЕ В РОССИИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

Дата публикации: 04 ноября 2018
Автор(ы): Р. Г. ЭЙМОНТОВА
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: КУЛЬТУРА ВЕЛИКОЙ РОССИИ
Источник: (c) Вопросы истории, 1986, № 10
Номер публикации: №1541361196


Р. Г. ЭЙМОНТОВА, (c)

Первая половина XIX в. - яркий и насыщенный период истории отечественной культуры. Определенными сдвигами отмечено это время в сфере просвещения. В России создается система высшего, среднего и начального образования, многократно увеличивается число учебных заведений, появляются новые их типы, повышается общий уровень преподавания. Оживляется журналистика, растет книгоиздательская деятельность, возникают публичные библиотеки и музеи, богатые частные книжные собрания и коллекции.

Развитие тогдашней культуры было тесно связано с разложением феодально- крепостнического строя и формированием русской нации1 . Крепостнические порядки являлись серьезным препятствием на пути просвещения. Не в меньшей степени мешало ему самодержавие. В то же время с ростом капиталистического уклада усиливалось объективное значение науки, знания, повышался авторитет образованности. Подъем патриотических чувств во время Отечественной войны 1812 г., рост общественного самосознания, набиравшая силу передовая мысль, начало освободительного движения обусловили тягу к просвещению не только в узком кругу дворянства, но и в более широких слоях населения. Еще в XVIII в. слово "просвещение" наполнилось новым содержанием: оно отделилось в общественном сознании от религиозного миропонимания, его стали вплотную связывать с распространением научных знаний. Толковали же это понятие по-прежнему широко - как категорию и познавательную, и мировоззренческую. В Западной Европе под знаменем Просвещения выступили общественные силы, открыто противостоявшие феодальным порядкам и подготовившие буржуазную революцию во Франции.

Важность просвещения для судеб России понимали по-своему и ее правящие круги. Но самодержавие стремилось поставить его на службу своим интересам, усмотрев в нем со времени Французской буржуазной революции конца XVIII в. тенденции, опасные для дворян-крепостников и абсолютистской монархии. Испытывая потребность в грамотных и образованных людях для нужд государственного аппарата, правительство в то же время страшилось влияния передовых идей - неизбежных спутников просвещения. Такая двойственность порождала колебания в государственной политике, и с усилением революционного движения интересы просвещения все чаще приносились в жертву охранительным соображениям.

"Дней Александровых прекрасное начало" (А. С. Пушкин) было отмечено кратковременным возвратом самодержавия к политике "просвещенного абсолютизма". Попытка верхов приспособить государственный аппарат к потребностям времени, задуманные тогда некоторые преобразования, международный престиж страны требовали усиления внимания к просвещению. В научной литературе уже отмечалось, что именно в данной сфере правительству удалось достичь наибольших результатов2 . Впервые в России была создана единая система образования, взаимосвязанная во всех звеньях. Руководство ею было централизовано и выделено в особую отрасль государственного управления - Министерство народного просвещения. Насколько


1 Познанский В. В. Очерк формирования русской национальной культуры. Первая половина XIX в. М. 1975.

2 Предтеченский А. В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX в. М. 1957, с. 212.

стр. 78


большое значение придавалось новому ведомству, видно уже из того, что в Главное правление училищ (совет министра) наряду с деятелями науки и просвещения вошли люди из ближайшего окружения молодого царя - его бывший наставник М. Н. Муравьев, П. А. Строганов, Н. Н. Новосильцев, А. А. Чарторыский, с 1809 г. М. М. Сперанский. Правителем дел был назначен видный просветитель В. Н. Каразин. Его преданность просвещению, эрудиция, работоспособность, энергия обеспечили ему заметную роль во всех первоначальных мероприятиях министерства, в разработке основных принципов и структуры новой системы образования.

Позиция правительства в школьном деле на протяжении полувека не раз менялась. В недолгие годы "просвещенного абсолютизма" особое внимание уделялось общему образованию, которому стремились придать энциклопедический характер; большое значение придавалось изучению философии и "наук политических". Просвещение признавалось "естественным основанием" благоденствия страны3 . Проявлялось намерение как можно шире охватить им людей всех сословий. Провозглашались общедоступность образования, свобода мысли и науки, гуманность в обращении с учащимися. Несмотря на декларативный характер подобных заявлений и их неизменное расхождение с действительным положением дел, само провозглашение таких идей уже имело прогрессивное значение.

Поворот правительства к реакции в годы Священного союза болезненно отразился и на школьном деле. Созданному в 1817 г. объединенному Министерству духовных дел и народного просвещения ("министерству затмения", по выражению Н. М. Карамзина) предназначалось "сочетать навсегда науку с религией", пронизав просвещение религиозными началами. Министром стал обер-прокурор Синода кн. А. Н. Голицын ("просвещения губитель" по словам Пушкина). В Главном правлении училищ решающее влияние приобрели отъявленные мракобесы - прежний симбирский губернатор М. Л. Магницкий, известный мистик Д. П. Рунич, автор написанного для Священного союза контрреволюционного пасквиля на передовые университеты А. С. Стурдза. Особое внимание было обращено на религиозное воспитание учащихся.

В 1824 г. произошли некоторые перемены: мистик Голицын был смещен по настоянию ортодоксальных сторонников православия, которых поддержали влиятельные лица из окружения царя, а Министерство народного просвещения было восстановлено. Но положение школы от этого мало улучшилось: общая направленность политики правительства осталась реакционной, хотя и приняла иные формы. Министром стал 70- летний консервативный писатель адмирал А. С. Шишков, убежденный приверженец старины. "Науки полезны только тогда, - заявил он, излагая министерскую программу, - когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет. Излишество их, равно как и недостаток, противны истинному просвещению. Обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, нежели пользы"4 .

Восстание декабристов открыло новую страницу и в истории отечественного просвещения. Принадлежность заговорщиков к наиболее образованному слою дворянства обратила на себя внимание властей, и это не могло не повлиять на политику правительства. Следствие по делу участников тайных обществ старалось выяснить, где и у кого они учились, откуда заимствовали "свободный образ мыслей". Царский манифест 13 июля 1826 г. призывал усилить надзор за воспитанием подрастающего поколения, обрушивался на "праздность ума", "своевольство мыслей", "пагубную роскошь полупознаний". "По воцарении Николая, - писал С. М. Соловьев, - просвещение перестало быть заслугой, сделалось преступлением в глазах правительства"5 . В преданности просвещению Николай I усматривал "правило, опасное для общего спокойствия"; "нравственность, прилежное служение, усердие предпо-


3 Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 1. СПб. 1864, стб. 37.

4 Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения Т. 1. СПб. 1866, с. 529.

5 Соловьев С. М. Избранные труды. Записки. М. 1983, с. 311.

стр. 79


честь должно просвещению неопытному, безнравственному и бесполезному"6 , - передавал Пушкину наставление нового самодержца шеф жандармов.

Для нового царствования во многом программной явилась записка попечителя Харьковского учебного округа А. А. Перовского "О народном просвещении в России"7 . Автор уверял, что дело просвещения необходимо привести в соответствие с правительственной системой в империи, ибо "те же самые правила, которые могут возвысить одно государство, служат к потрясению другого, на иных основах утвержденного". Предлагалось взять за основу "познания, на положительных и точных науках основанные" (медицину, химию, технологию, математику, механику и им подобные). Философию же и другие "отвлеченные" науки Перовский относил к "роскоши ума человеческого", способной при неумеренном употреблении принести вред.

В мае 1826 г. царь образовал Комитет по устройству учебных заведений, которому поручалось пересмотреть все их уставы, привести в единообразие курсы обучения и рекомендовать определенные учебные руководства, воспретив в дальнейшем "всякие произвольные преподавания учений по произвольным книгам и тетрадям". Само слово "просвещение" стало вызывать у властей опасение. Подозревали, что, употребляя его, поборники вольномыслия подразумевают свободу, а под "деятельностью разума" имеют в виду революцию8 .

Направление правительственной деятельности особенно четко определилось с приходом к управлению Министерством народного просвещения С. С. Уварова - крупного государственного деятеля, высокообразованного человека консервативно-монархических взглядов, зачинателя "классической" системы обучения в России (далеко не совпадавшей, впрочем, с той, которая практиковалась позже, в 80-е годы XIX в.). Бывший попечитель Петербургского учебного округа, он в начале 1820-х годов оставил свой пост, разойдясь во мнениях с большинством членов Главного правления училищ, - сторонниками Голицына и Магницкого. В 1832 г. Уваров был назначен товарищем (т. е. заместителем) министра, а в следующем году - министром. Именно Уваров сформулировал тройственный символ идеологии николаевского царствования, т. н. теорию официальной народности: православие, самодержавие, народность (народность в ней толковалась как беспредельная преданность народных масс царю). Доктрина официальной народности прямо противостояла идеям Просвещения.

Новый министр видел свою задачу в том, чтобы "отодвинуть Россию на 50 лет от того, что готовят ей теории"9 . В организации и управлении школьным делом усилились сословные и бюрократические начала. Правительство старалось регулировать социальный состав учащихся, затрудняя поступление в гимназии и университеты выходцам из народа. Усилилось сословное разграничение между разными типами школ. Учебное начальство обязали противодействовать "порыву к приобретению роскошных знаний". Подобные меры были призваны укрепить слабевшие сословные перегородки. "При возрастающем повсюду стремлении к образованию, - говорилось в секретном циркуляре Уварова попечителям учебных округов, - наступило время пещись о том, чтобы чрезмерным стремлением к высшим предметам учения не поколебать некоторым образом порядок гражданских сословий"; вместо забот о распространении образования правительство изыскивало способы, которые могли бы сдержать этот процесс, и без обиняков заявляло о желательности "умерить прилив юношества к учебным заведениям высшего разряда"10 .

Подозрительное отношение властей к "отвлеченным наукам", в первую очередь гуманитарным, привело к резкому сокращению учебных программ. Узкоспециальное образование стало предпочитаться общему, занятия практически полезными предме-


6 См. Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 7. М. -Л. 1951, с. 664.

7 Русская старина, 1901, N 5, с. 363 - 366. Датирована записка 20 апреля 1826 года.

8 См. Вацуро В. Э., Гиллельсон М. И. Сквозь "умственные плотины". М. 1972, с. 120.

9 Никитенко А. В. Дневник. Т. 1. М. 1956, с. 306, 174.

10 Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802 - 1902. СПб. 1902, с. 254.

стр. 80


тами - теоретическим. Преподавание стеснили придирчивым контролем, мелочная дисциплина ставилась превыше всего, школьное дело подверглось жесткой регламентации. Во всем проявлялось отчетливое стремление к единообразию и унификации. На пути распространения знаний воздвигались искусственные заслоны. Особым гонениям подверглось просвещение в конце 1840 - начале 1850-х годов под впечатлением прокатившейся по Западной Европе волны революций. Стеснение науки, нетерпимое отношение к любым проявлениям самостоятельной мысли, подавление общественной инициативы, бюрократические методы управления учебными заведениями отрицательно сказались на общем состоянии просвещения.

К началу XIX в. общеобразовательная школа в России была представлена в основном главными (четырехклассными) и малыми (двухклассными) народными училищами, открытыми в результате реформы 1786 года. Курс учения в малых училищах соответствовал двум низшим классам главных. Их общее число достигало 288 с 22220 учащимися11 . Все они были расположены исключительно в городах. В Петербурге (при Академии наук), Москве (при единственном тогда русском университете) и Казани действовали три гимназии. Кроме того, существовали различные другие учебные заведения (шляхетские корпуса, солдатские школы, духовные училища и пр.). Предпринятая было попытка создать единую их систему не была тогда доведена до конца.

"Предварительные правила народного просвещения" 1803 г. и устав 1804 г. преследовали те же официальные цели, но осуществляли их более последовательно и на иных основаниях. Вводилось четыре типа учебных заведений, преемственно связанных между собой: одноклассные приходские (на один или два церковных прихода) и двухклассные уездные (не менее одного на уезд) училища, четырехклассные гимназии (по одной в губернии) и как высшая ступень - университеты с трехгодичным сроком обучения. Приходские училища готовили к поступлению в уездные, уездные - в гимназию, гимназия - в университет. В ходе преобразований старшие классы главных народных училищ превратились в младшие классы гимназий, а малые народные училища - в уездные или приходские. Устав 1804 г. предусматривал устройство приходских школ не только в городах, но и в сельской местности, что явилось нововведением. Однако существование таких школ материально не обеспечивалось: их должно было содержать само население (университеты, гимназии и отчасти уездные училища находились на государственном обеспечении). Страну разделили на шесть учебных округов, каждый во главе с университетом. Высшее управление округом поручалось одному из членов Главного управления училищ, наименованному попечителем. Попечитель жил в Петербурге и время от времени ревизовал свой округ.

Преимущественное внимание было обращено на высшее и среднее образование, поскольку здесь правительство прежде всего заботилось о подготовке образованных чиновников для государственного аппарата. К исходу XVIII в. в России существовал лишь один Московский университет. В 1802 г. возобновил деятельность, вернее, был создан заново Дерптский (ныне - Тартуский) университет. Была реорганизована в университет виленская Главная школа. В 1804 г. открылось отделение будущего университета в Петербурге - Педагогический (с 1816 г. - Главный педагогический) институт. С 1805 г. стали действовать университеты в Казани и Харькове. В дальнейшем намечалось открыть их также в Киеве, Тобольске, Устюге Великом и некоторых других городах. Университеты получили утвердительные грамоты и уставы. Каждый университет имел четыре отделения (факультета): нравственных и политических наук (богословие, философия, правоведение, политическая экономия), физико-математических, медицинских, словесных (словесность, история, статистика, география). При университетах учреждались педагогические институты


11 Князьков С. А., Сербов Н. И. Очерк истории народного образования в России до эпохи реформ Александра II. М. 1910, с. 145; Белявский М. Т. Школа и система образования в России в конце XVIII в. - Вестник МГУ, историко-филологическая серия, 1959, N 2, с. 111.

стр. 81


для подготовки учителей. Внутриуниверситетское управление строилось на началах автономии. Оно осуществлялось коллегиально и возглавлялось ректором. Совет профессоров ведал научными и учебными делами, замещал преподавательские вакансии, избирал из своего состава ректора и деканов (они составляли правление - исполнительную власть университета), а также училищный совет для руководства учебными заведениями округа. Университеты ведали в своем округе цензурой и имели собственный суд.

Главным центром просвещения в стране стал старейший из русских университетов - Московский. В первой четверти XIX в. заслуженной известностью пользовались такие его профессора, как медик М. Я. Мудров, словесник А. Ф. Мерзляков, физик П. И. Страхов, специалист по сельскому хозяйству и знаток философии М. Г. Павлов, историк М. Т. Каченовский. При университете действовали научные общества - Истории и древностей российских (первое русское научно-историческое общество), Испытателей природы (существующее доныне), Соревнователей врачебных и физических наук. Университет издавал "Московские ведомости" - первую московскую газету. Просветительная деятельность осуществлялась также путем чтения профессорами публичных лекций. Уже в начале XIX в. их посещала разнообразная публика - дворяне, купцы, разночинцы, студенты Духовной академии, нередко женщины. Крупным научным центром стал Дерптский университет. В нем преподавали такие видные ученые, как физик Г. Ф. Паррот (его первый ректор), астроном В. Я. Струве, историк И. Ф. Г. Эверс, филолог А. С. Кайсаров.

Казанский университет возник на основе местной гимназии. Разделения на факультеты в нем сначала не было. Видную роль в преподавании там играли математик М. Ф. Бартельс, астроном И. А. Литтров, медик и натуралист К. Ф. Фукс, востоковед Х. Д. Френ. В 1814 г. открылись все четыре отделения, предусмотренные уставом, и тогда же вступили на кафедры воспитанники этого университета, среди них - математик Н. И. Лобачевский, астроном И. М. Симонов. Инициатива Каразина вызвала к жизни Харьковский университет, созданный на общественные средства. Среди его профессоров тех лет наиболее известен математик и астроном Т. Ф. Осиповский, являвшийся долгие годы его ректором. Петербургский университет стал действовать с 1819 года. Ректором его был избран сотрудник М. М. Сперанского либеральный экономист М. А. Балугьянский, кафедры заняли профессора Педагогического института, а также ученые, приглашенные из Академии наук и из-за границы. Пережив трудные времена в первые годы существования, Петербургский университет выдвинулся позднее как один из центров отечественной науки. Лучшие преподаватели будили мысль учащихся, ознакомление их с новейшими теориями и достижениями науки порождало критическое отношение к официальной идеологии и самодержавно-крепостнической действительности. Будучи носителями передовой мысли, университеты неизбежно становились очагами свободомыслия, что приводило их к конфликту с самодержавием. Университетское студенчество шло в первых рядах борцов с самодержавием и крепостным правом.

Политическая реакция 1810 - 1820-х годов губительно отразилась на университетах. Ревизовав Казанский университет, Магницкий предложил закрыть его и разрушить. Он с негодованием отмечал неблагонадежность профессоров и "опасный дух" преподавания. Оказавшись во главе Казанского учебного округа, этот мракобес преследовал науку, старался превратить университет в подобие монастыря, уволил многих профессоров, сместил ректора, третировал университетский совет. Поощрялись и процветали угодничество перед начальством, лицемерие, ханжество. Научная и литературная деятельность в университете замерла12 . В Петербургском учебном округе хозяйничал подражатель Магницкому Д. П. Рунич. В 1820 г. он обрушился с нападками на книгу профессора-просветителя А. П. Куницына "Право естественное", отозвавшись о ней как о "сборе пагубных лжеумствований". Книгу запретили и изъяли из продажи, а ученого вытеснили из Петербургского университета. Рунич утверждал, что "философские и исторические науки преподаются в университете в духе, противном христианству, и в умах студентов вкореня-


12 Соловьев И. М. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях современников. Вып. I. Пг. 1915.

стр. 82


ются идеи, разрушительные для общественного порядка и благосостояния". Став попечителем округа, он затеял заведомо предвзятое разбирательство преподавательской деятельности профессоров К. Ф. Германа, К. И. Арсеньева, Э. Раупаха и А. И. Галича, Разбор дела проводился придирчиво и грубо, сопровождался демагогией и инсинуациями. От преподавания отстранили ряд ученых, составлявших гордость университета; другие ушли сами13 .

Тлетворное влияние реакционеров испытали и другие университеты. Охранители требовали ограничить "произвольные умствования", запретить преподавание философии и естественного права. В 1819 г. попечителей учебных округов обязали открыть в университетах кафедры богословия. А после подавления царизмом восстания декабристов и Польского восстания 1830 - 1831 гг. в положении высшей школы произошли новые удручающие перемены. Были упразднены Виленский и Варшавский университеты. Правда, открылся университет св. Владимира в Киеве. Управление учебными округами перешло непосредственно к попечителям, которые теперь руководили ими не из далекого Петербурга, а на месте. Принятый в 1835 г. новый устав практически лишил университеты автономии и полностью подчинил их попечителям. Значение совета профессоров было ослаблено, его деятельность ограничена тесными рамками. Из преподавания изъяли естественное право как науку, "опасную" для молодых умов. Был усилен надзор за студентами. Вместе с тем устав 1835 г. увеличил материальные средства университетов, учредил новые кафедры, вдвое-втрое повысил оклады преподавателей. В какой-то мере он упорядочил университетскую жизнь, дезорганизованную политической реакцией 20-х годов.

Вопреки неблагоприятной для просвещения политике правительства, 30 - 40-е годы XIX в. стали временем подъема научного уровня университетов. Туда пришло талантливое и прекрасно подготовленное пополнение преподавателей: медики Н. И. Пирогов, Ф. И. Иноземцев, И. Е. Дядьковский и А. М. Филомафитский, математик В. Я. Буняковский, астроном А. Н. Савич, химик Н. Н. Зинин, биолог С. С. Куторга, историки С. М. Соловьев, Т. Н. Грановский, П. Н. Кудрявцев, филолог И. И. Срезневский. Положительную роль сыграли меры, принятые по предложению Паррота: при Дерптском университете был создан профессорский институт, просуществовавший девять лет. В Петербурге при II (юридическом) отделении царской канцелярии по замыслу Сперанского и под руководством Балугьянского готовились будущие профессора законоведения. Практиковались командировки в научные центры Западной Европы.

В распространении просвещения передовая роль принадлежала Московскому университету. Обладавший прочными научными традициями, он устоял под напором реакции и "первым стал вырезываться из-за всеобщего тумана"14 николаевского царствования. Общественным событием явились публичные лекции Т. Н. Грановского и других московских профессоров в 40-е годы XIX века. Из стен университетов уже в ту пору вышло много замечательных ученых, мыслителей, писателей, передовых общественных деятелей. Среди их студентов и слушателей - будущие декабристы, петрашевцы, революционеры-шестидесятники. В университетах слушали лекции А. С. Грибоедов, М. Ю. Лермонтов, С. Т. Аксаков, И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский. Правительство выражало недовольство тем, что многие выпускники предпочитали службе в государственных учреждениях "скользкое поприще" журналистики.

Правительственные репрессии конца 40-х - начала 50-х годов XIX в. нанесли высшему образованию большой урон. Число студентов в каждом университете было жестко ограничено 300 человек (не считая казеннокоштных и медиков); принимать туда впредь предписывалось прежде всего дворян. Прекратилось преподавание философии и государственного права иностранных держав. Философские факультеты перестали существовать, разделившись на физико-математические и историко-филологические. Рассуждения на лекциях по теоретическим проблемам пресекались. Об-


13 Сухомлинов М. И. Материалы для истории образования в России в царствование имп. Александра I. В кн.: Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. Т. 1. СПб. 1889.

14 Герцен А. И. Собр. соч. Т. 8. М. 1956, с. 107.

стр. 83


разованию старались придать узкоспециальный, прикладной характер, чуждый "ложных мудрствований". Сильному стеснению подверглась просветительная деятельность. "Деспотизм громко говорит, что он не может ужиться с просвещением"15 , - писал в те годы Грановский.

В России имелись также другие высшие (или приближавшиеся к ним) учебные заведения. Медико-хирургическая академия в Петербурге примерно соответствовала медицинским факультетам университетов. Главный педагогический институт, возобновивший в Петербурге свою деятельность в 1828 г., готовил преподавателей для средней и высшей школы. В Москве действовал Лазаревский институт восточных языков. Существовали духовные, военные, технические академии и училища. Специальным учебным заведением была Академия художеств. Принятый в 1804 г. устав учебных заведений, подведомственных университетам, основывался на довольно широких просветительных и гуманных началах: поступать в школу могли дети "всякого звания"; учителям рекомендовалось заботиться более об "образовании и изощрении рассудка" учеников, "нежели о наполнении и упражнении памяти"; не слишком их перегружать; прививать им любовь к знанию; обращаться с ними ласково; поощрять к чести и правдивости; не пренебрегать детьми бедных родителей; в духе просветительской идеологии устав обращал внимание на искоренение предрассудков и суеверий. Программа гимназий отличалась многопредметностъю. Она включала тогда даже основы философии, политической экономии, статистики, технологию, коммерцию. Религиозно-догматические дисциплины отсутствовали. Увы, вне программы оказались и русский язык со словесностью. Подобный устав оказался малореальным в тех условиях: принципы бессословности, гуманности и широкого энциклопедического образования не согласовывались с феодально-крепостнической действительностью. Да и учителей не хватало.

Гимназии имели в первое время преимущественно разночинный состав, ибо дворяне неохотно отдавали туда детей. "Во всех почти гимназиях число учащихся весьма невелико, а высшие классы в некоторых вовсе пусты, - сетовал в 1819 г. попечитель Московского учебного округа - ...Причина сему та, что в гимназиях обучаются дети или одних бедных губернских чиновников, или купцов и мещан. Ни те, ни другие не оканчивают всего курса наук: первые потому, что принуждены бывают скорее определяться на службу, дабы тем помочь своему семейству; а последние для того, чтобы научившись читать и писать столько, чтобы вести торговые счеты, обыкновенно оставляют училище"16 . Несоразмерность количества учеников в младших и старших классах гимназий наблюдалась и в других учебных округах.

Правительство принимало меры по привлечению в гимназии детей дворян. При Николае I был взят курс на укрепление сословного характера школы. Царский рескрипт 19 августа 1827 г. предписывал согласовать "повсюду предметы учения и самые способы преподавания... с будущим вероятным предназначением обучающихся", чтобы каждый, "не быв ниже своего состояния, также не стремился чрез меру возвыситься над тем, в коем... ему суждено оставаться". Гимназии теперь предназначались преимущественно для детей дворян и чиновников. В них ввели 7-летний курс обучения вместо 4-летнего, разорвав их связь с уездными училищами. Местному дворянству предоставлялось право выбирать почетного попечителя гимназии. Поощрялось устройство при гимназиях пансионов. С 1849 г. лучшие выпускники из дворян сразу получали право на чин XIV класса (наравне со многими студентами университетов); недворянам же вместо чина присваивалось звание почетных личных граждан.

Первоначальная программа гимназий не раз изменялась. В 1819 г. из нее исключили философские и политические науки, коммерцию и технологию (чтобы покончить с "пагубной системой энциклопедического образования"). По инициативе Уварова в учебных планах отдавалось теперь предпочтение древним языкам. Главное правление училищ рассчитывало, что таким путем удастся предохранить молодежь от вольнодумства. Вместе с тем вводилось преподавание закона божия. Устав 1828 г.


15 Звенья. Т. 6. М. -Л. 1936, с. 359.

16 Рождественский С. В. Ук. соч., с. 132.

стр. 84


еще более сократил число изучаемых предметов, увеличив общую продолжительность уроков. В конце 40-х годов уже и древние языки стали вызывать опасение: начальство страшил республиканский дух сочинений античных писателей. Гимназии были разделены на две категории: одни готовили учащихся для поступления в университет, другие - к государственной службе. В первых преподавание латыни и древнегреческого сохранялось (но с меньшим числом уроков), в остальных вместо древних языков было введено законоведение. Кое-где древнегреческий заменили естествознанием (которое позднее стало начальству казаться куда опаснее греческого). Главные надежды охранители возлагали на закон божий. "Закон божий есть единственное твердое основание всякому полезному учению"17 , - внушал царь министру просвещения.

В состоятельных дворянских семьях далеко не всегда посылали сыновей в гимназию, нередко предпочитая учить их дома с помощью гувернеров-иностранцев или приглашенных учителей. Многие отдавали детей в частные пансионы - учебно- воспитательные заведения, которые содержались обычно иностранцами. Как в пансионах, так и при обучении дома большое внимание уделялось иностранным языкам, особенно французскому. "Французский язык, коим преимущественно и почти исключительно говорили тогда высшие сословия, был вывескою совершенства воспитания"18 , - писал современник. Передовые люди подвергали смешные стороны галломании дворянства справедливому осуждению. Но свободное владение иностранными языками имело и серьезные достоинства, открывая в подлиннике перед молодыми людьми сокровища западноевропейской литературы, слабо представленной в переводах. Пансионы располагались большей частью в столичных городах. В начале XIX в. их число там приближалось к 70, к середине столетия в стране имелось 567 частных пансионов и школ.

В дореформенное время видное место принадлежало учебным заведениям, занимавшим промежуточное положение между средней и высшей школой: университетским благородным пансионам, училищам высших наук, лицеям. В первой четверти XIX в. особенно славились Благородный пансион при Московском университете и Царскосельский лицей. Первый возник в конце XVIII века. Кроме предметов гимназического курса, в нем изучались правоведение и новые языки, поощрялось литературное творчество. Учитывались и специфические потребности людей дворянского круга: там обучали военному делу, фехтованию, верховой езде, танцам. В старших классах преподавали университетские профессора. Наиболее успевавшим разрешалось посещать лекции в университете и продолжать там образование. Условия жизни приближались к домашним, воспитание было чуждо формализма и излишних стеснений. Телесные наказания не допускались. Пансион пользовался широким признанием. Дворяне охотно отдавали туда детей. Число воспитанников в иные годы доходило до 400 19 . Этот пансион дал образование многим видным писателям и деятелям на других поприщах. В нем учились В. А. Жуковский, А. С. Грибоедов, Ф. И. Тютчев, В. Ф. Одоевский, М. Ю. Лермонтов, Д. А. и Н. А. Милютины. При Николае I он превратился в обычную дворянскую гимназию, затем его снова преобразовали - в Московский дворянский институт типа пансиона.

Царскосельский лицей предназначался для подготовки детей из знатных дворянских фамилий "к важным частям службы государственной". В разработке его проекта участвовал Сперанский. Лицей торжественно открыли в 1811 г. в одном из дворцовых зданий Царского Села (ныне - г. Пушкин). В нем сосредоточили лучшие преподавательские силы Петербурга. Обучение длилось шесть лет. Воспитанники пользовались "всеми удобствами домашнего быта"20 . Первый набор состоял из 17 подростков от 10 до 12 лет, дальнейшие наборы имели от 30 до 100 человек. Среди питомцев лицея - поэты А. С. Пушкин, А. А. Дельвиг и М. А. Мей, декабристы И. И. Пущин и В. К. Кюхельбекер, канцлер России А. М. Горчаков, видный государственный деятель и историк М. А. Корф, непременный секретарь Академии наук экономист К. С. Веселовский, министр иностранных дел Н. К. Гире, филолог


17 Там же, с. 226.

18 Вигель Ф. Ф. Записки. Ч. 1. М. 1891, с. 107.

19 Сушков Н. В. Московский университетский благородный пансион... М. 1858.

20 Пущин И. И. Записки о Пушкине и письма. М. 1956, с. 50.

стр. 85


Я. К. Грот, революционер М. В. Петрашевский. В 40-е годы лицей перевели в Петербург, и он стал именоваться Александровским. Там его окончил писатель М. Е. Салтыков- Щедрин. Из того же лицея в 50-х годах XIX в. вышла группа будущих землевольцев (Н. А. Серно-Соловьевич, А. А. Слепцов и др.). Демократичнее по составу и менее привилегированными были другие лицеи: Демидовский в Ярославле (бывшее Демидовское высших наук училище, основанное в 1803 г.), Ришельевский в Одессе, князя Безбородко в Нежине (бывшая Гимназия высших наук, где учился Н. В. Гоголь). В 1840-е годы лицеи получили статус высших учебных заведений.

К числу наиболее привилегированных принадлежало Училище правоведения в Петербурге, открытое в 1835 году. Туда принимали только сыновей потомственных дворян. Уступая университетам по уровню образования, подобные учебные заведения пользовались зато преимуществами при служебном устройстве их питомцев. В уездных училищах занимались в основном дети купцов, мещан, мелкого служилого люда, в приходских - дети мещан, ремесленников, крестьян. Для большинства их учеников образование этим завершалось, причем общеобразовательную программу уездных училищ еще в 1819 г. урезали. По уставу 1828 г. допускалось устройство в них курсов, "коих знание наиболее способствует успехам в оборотах торговли и в трудах промышленности". В приходских училищах посадов и сел разрешалось открывать второй класс для обучения ремеслам и преподавания по расширенной программе. В 1800 г. в России существовало 549 главных и малых народных училищ, пансионов и школ с 61966 учащимися; в 1854 г. в ведомстве Министерства народного просвещения имелось 2410 учебных заведений с 126683 учащимися21 . Конечно, школьное дело не ограничивалось рамками Министерства народного просвещения: в 1830-е годы из 245351 учащегося по стране в его учебных заведениях занималось 76883 человека, в училищах военного ведомства - 52536, в духовных - 5737222 . Свои учебные заведения имели и другие ведомства.

Для дворянства традиционной считалась военная служба как наиболее приличествующая "благородному сословию". Подготовку офицеров осуществляли кадетские корпуса, старейшие из них - в Петербурге: 1-й кадетский (бывший Сухопутный шляхетский), 2-й кадетский (бывший Артиллерийский и инженерный), Морской. Они давали также общее образование, уступавшее, впрочем, гимназическому. В начале XIX в. полагали, что военному образованию должно предшествовать общее гимназическое, поскольку "первоначальное учение юношества до некоторой степени есть одинаково для всех состояний"23 . Впоследствии, с усилением сословности в школьном деле, военное образование обособилось от гражданского и в кадетские корпуса стали принимать с малолетства. Пажеский корпус тоже превратился в военно-учебное заведение. В период войн с Наполеоном был создан Дворянский полк (вначале названный Волонтерным корпусом). Обучение в нем долгие годы ограничивалось почти исключительно строевыми занятиями, так что многие кадеты не умели даже читать. Позднее его уравняли с кадетскими корпусами. В Петербурге действовали Военно-сиротский дом (позднее - Павловский кадетский корпус), Главное инженерное и Артиллерийское училища, Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Со временем военные училища и кадетские корпуса возникли в Москве и многих губернских городах; к 1851 г. их было уже свыше 20. При войсках существовали юнкерские школы.

В 1832 г. открылась Императорская Военная академия, в 1855 г. - академии Артиллерийская и Инженерная24 . За вторую четверть XIX в. военно-учебные заведения подготовили около 26 тыс. офицеров. Среди выпускников Военной академии той поры - будущий военный министр, активный участник буржуазных реформ Д. А. Милютин, видный военный деятель, один из руководителей первой "Земли


21 Белявский М. Т. Ук. соч., с. 119: Месяцеслов на 1856 г. СПб. [1855], с. 137.

22 Таблицы учебных заведений всех ведомств Российской империи. СПб. 1838, с. 79.

23 Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Т. 1, стб. 193 - 194.

24 Лалаев М. С. Исторический очерк военно-учебных заведений, подведомственных Главному их управлению. СПб. 1880; Столетие Военного министерства. Т. 10, ч. I. СПб. 1902 (Петров П. В. Главное управление военно-учебных заведений).

стр. 86


и воли" Н. Н. Обручев, основоположник российской военно-экономической науки В. М. Аничков, крупные военные теоретики Г. А. Леер и М. И. Драгомиров, герой Шипки генерал Ф. Ф. Радецкий, герой Плевны и Шейново генерал М. Д. Скобелев.

К военно-учебным заведениям члены царской фамилии питали особое пристрастие; привлекали выправка, строгая дисциплина, слепое повиновение начальству. При Николае I вообще особенно ценился тот, кто привык "не рассуждать, но исполнять и способный приучить других к исполнению без рассуждений"25 . Подобные качества культивировались в военной среде. Крымская война обнаружила пагубные последствия такого подхода к делу. Военную дисциплину Николай I насаждал и в гражданских учебных заведениях, превратив некоторые из них (Лесной институт, Институт путей сообщения, Горный) практически в обычные кадетские корпуса, при этом образовательный уровень снижался. Учащихся так загружали обязательными занятиями, что не оставалось времени для самостоятельного развития. По свидетельству учившегося в Лесном институте будущего революционера Н. В. Шелгунова, молодые люди "умственно чахли и суживались все больше и больше на тесной специальности и механическом мышлении,.. особенность старой военно-воспитательной системы заключалась в том, что она не давала ни одной свободной минуты для передышки. Все время было занято, и для бесед и чтений досуга уже не оставалось. В "штатские" времена мы много читали: девяти-десятилетним ребенком я читал гораздо больше, чем потом почти взрослым. Наше военное начальство книг не признавало"26 . Ту же систему старались проводить в гражданских учебных заведениях.

Программы обучения в военно-учебных заведениях были урезаны, особенно по гуманитарным предметам - истории, правоведению, статистике, литературе. Из них устранялось все, что могло вести к критическому восприятию окружавшей действительности. В "Наставлении для образования воспитанников военно-учебных заведений" (1848 г.) назойливо превозносились мнимые благодеяния самодержавия; верховная власть объявлялась воплощением общественной совести, которой следовало подчинять личные нравственные побуждения. В кадетских корпусах бытовали суровые порядки. Из молодых людей готовили безынициативных исполнителей чужой воли. Жестоким и унизительным наказаниям подвергали даже юношей27 . Т. Г. Шевченко не без оснований называл кадетские корпуса "человекоубийцами". Военно- сиротские отделения для солдатских детей насчитывали к началу XIX в. 16400 воспитанников. С малолетнего возраста сыновья солдат поступали в распоряжение военного ведомства под наименованием кантонистов. Участь их была крайне тяжела. Каждый пятый кантонист сильно болел, каждый десятый умирал. Особенно скверно приходилось кантонистам - выходцам из национальных меньшинств. К 1855 г. в Аудиторском училище, готовившем к службе в военно-судебных учреждениях, и кантонистских заведениях воспитывалось 44 730 человек.

Замкнутый сословный характер имели духовные учебные заведения, предназначенные для детей священнослужителей28 . К началу XIX в. в России было 4 духовные академии, 35 семинарий и 76 низших архиерейских школ. В 1808 - 1809 гг. при участии Сперанского их реформировали и приблизили к общеобразовательным29 . Устанавливалось четыре типа таких заведений: академии, семинарии, уездные и приходские училища. При обучении особое внимание уделялось "ключу учености" - латыни, которую семинаристы знали, как правило, лучше гимназистов. "Новообразованное духовенство восприяло уже не тот дух, который виден был прежде", - писал в 1826 г. декабрист В. И. Штейнгель, но тут же добавлял: "В последние годы методу учения паки переменили на старую". Преподавание в духовных учебных заведениях было пропитано религиозной схоластикой и основывалось на механической зубрежке - "долбне". В приходских и уездных училищах господст-


25 Соловьев С. М. Ук. соч., с. 311.

26 Шелгунов И. В. Воспоминания. М. 1967, с. 64 - 65.

27 Венюков М. И. (Востоков). Из воспоминаний бывшего кадета. - Русская мысль, 1883, N 1.

28 Титлинов Б. В. Духовная школа в России в XIX ст. Вып. 1 - 2. Вильна. 1908.

29 Гиляров-Платонов Н. Автобиографические воспоминания. Ч. I. М. 1886, с. 107.

стр. 87


вовали жестокие нравы, ярко описанные Н. Г. Помяловским в его "Очерках бурсы". Нещадные телесные наказания, нередко истязания, были повседневным явлением.

За полвека число духовных учебных заведений выросло вдвое. В 1854 г. действовали Киевская, Петербургская, Казанская и Московская православные духовные академии, 48 семинарий, 223 низших училища. Существовали особые учебные заведения для лиц католического (духовная академия в Петербурге и епископские семинарии), протестантского (богословский факультет Дерптского университета), иудейского (хедеры и ешиботы), армяно-грегорианского (Эчмиадзинская духовная академия, семинарии, отделение при Лазаревском институте) и мусульманского (медресе) вероисповеданий. Из духовных академий и семинарий вышло много известных ученых, писателей, общественных и государственных деятелей: М. М. Сперанский, А. П. Куницын, К. И. Арсеньев, Н. И. Надеждин, М. Г. Павлов. А. П. Щапов. К середине XIX в. участились случаи поступления семинаристов в университеты и другие светские учебные заведения. Такой путь избрали, например, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, В. О. Ключевский.

Профессионально-техническое образование в России было еще слабо развито, хотя за полстолетия заметно шагнуло вперед. Специальных учебных заведений этого рода существовало мало. В первой четверти XIX в. лучшими считались Горный корпус (с 1833 г. - Горный институт) и Институт инженеров путей сообщения (ИИПС) в Петербурге. При Николае I они были сведены к уровню кадетских корпусов. ИИПС славился высоким уровнем преподавания. Его профессорами были, в частности, блестящие математики М. В. Остроградский и В. Я. Буняковский, основоположник железнодорожного дела в России П. П. Мельников, крупный металлург-изобретатель П. Г. Соболевский. В Петербурге действовал Лесной институт, в Москве - т. н. Практическая коммерческая академия. В обеих столицах имелись коммерческие, на Урале и Алтае - горные училища. В Москве при Воспитательном доме была устроена ремесленная школа. Программа обучения в ней постепенно расширялась, школа превращалась в Техническое училище (ныне - Высшее техническое училище им. Н. Э. Баумана). В 1831 г. в Петербурге открылся Практический технологический институт, куда сначала принимались мальчики 13 - 15 лет, умевшие читать и писать; позднее он превратился в высшее учебное заведение. Большинство его воспитанников находилось на казенном обеспечении. Наиболее успевавшие выпускались со званием ученого мастера (с 1849 г. - инженера-технолога), получали освобождение от рекрутской повинности, подушного оклада и телесных наказаний. Основанные в 1830-е годы Строительное и Архитектурное училища позднее слились и образовали Институт гражданских инженеров. Существовали также коммерческие, промышленные, лесные, землемерные, мореходные училища, школы технического рисования. Горы-Горецкий земледельческий институт давал высшее агрономическое образование; основательную профессиональную подготовку - Земледельческая школа Московского общества сельского хозяйства, руководимая проф. М. Г. Павловым30 , и частная Горнозаводская школа (с. 1825 г. - Школа земледельческая, сельского хозяйства и горнозаводских наук) гр. С. В. Строгановой в Петербурге; в обеих учились главным образом помещичьи крестьяне. Среди наиболее известных питомцев земледельческих школ - выдающиеся агрономы профессора В. И. Советов, П. В. Стебут, П. А. Костычев.

Развитие специального образования вызывалось прежде всего потребностями экономики страны. Правительство Николая I с его утилитарным подходом к просвещению и подозрительным отношением к "теориям" поощряло раннюю профессионализацию учащихся. С 1830-х годов для распространения хозяйственных и технических знаний стали более активно использовать общеобразовательные учебные заведения. В университетах преподавались сельское хозяйство, технология, лесоводство, торговое счетоводство, прикладная механика, архитектура. Читались публичные лекции по этим предметам. При некоторых гимназиях и многих уездных училищах создавались дополнительные курсы и вечерние реальные классы - промышленные,


30 Подробнее см.: Ясман З. Д. Крепостные таланты и сельскохозяйственные машины. - Вопросы истории, 1969, N 4; ее же. Русские агрономы из крестьян в XIX веке. - Там же, 1985, N 12.

стр. 88


коммерческие, землемерные, лесные. Наряду с классическими гимназиями появились гимназии смешанного типа и реальные31 . В учебных заведениях с промышленно- техническим и коммерческим уклоном занимались чаще всего дети купцов, мещан, ремесленников и рабочих, но в некоторые институты им дорога была закрыта, туда принимали только дворян.

Купеческая и мещанская среда, за отдельными исключениями, не отличалась образованностью. "Потребность образования в среде низшего купечества была... мало развита", его "практическая неприменимость... для торгового человека стояла незыблемо"; более того, в этом слое общества нередко встречалось опасливое отношение к образованию как источнику "безбожия и вольнодумства"32 . Большинство ограничивалось домашним обучением у дьячка или приказчика, довольствуясь умением читать, писать и считать да практическими навыками, полученными в конторе, лавке, на предприятии. Даже грамотность не была всеобщей. "У нас часто управляющие огромными фабричными заведениями не все еще знают грамоте"33 , - свидетельствовал современник. Низкий в целом культурный уровень купечества как прямой результат крепостничества являлся дополнительной помехой, тормозившей развитие промышленности и мешавшей молодой буржуазии занять видное место в экономической и общественной жизни страны. Но на общем фоне малообразованного, а то и невежественного купечества и мещанства уже выделялись люди более высокой культуры. Эта среда уже тогда выдвинула отдельных деятелей всероссийского масштаба - журналиста Н. А. Полевого, поэта А. В. Кольцова, книгоиздателя Н. С. Селивановского. Отцы, учившиеся читать по часослову и псалтырю, стали посылать сыновей в училища, институты, гимназии, университеты. Выходец из купеческой среды писал о петербургской "интеллигентной купеческой молодежи, зараженной англоманством" и соперничавшей с молодыми офицерами, принятыми в "хорошем обществе" начала XIX века34 . Конечно, особый интерес проявлялся купечеством к коммерческим знаниям. Такие учебные заведения, как Практическая коммерческая академия и Мещанское училище в Москве, ряд коммерческих училищ, создавались на средства купцов и мещан.

Образование основной массы народа оставалось в жалком положении. "В России просвещение и богатство находятся в руках малого числа людей; нищета и невежество - во многочисленной части народа"35 , - с горечью замечал современник. Помещики не считали нужным устраивать школы для крепостных. По официальным данным, "все сельские училища не имели прочного существования и большею частию закрывались в скором времени после открытия"36 . Государственные крестьяне и до, и после реформы П. Д. Киселева, проведенной в 1842 г., тяготились расходами на школы и нередко соглашались на это лишь под нажимом.

В 1818 г. в России появились училища взаимного обучения по белл-ланкастерскому методу, который намеревались сделать всеобщим в начальной школе. Введенный англичанами А. Беллом и Дж. Ланкастером, он состоял в том, что учитель инструктировал лучших учеников, а они передавали полученные знания остальным. На этот метод возлагались большие надежды, поскольку при недостатке преподавателей он позволял существенно расширить число учащихся. Ранее всего такие школы возникли в армии, сначала в частях русской армии, стоявших во Франции, затем в Петербурге, Киеве, Кишиневе. По рассказу одного из устроителей центральной школы для солдат гвардейского корпуса в Петербурге, "ученики были набраны из всех полков гвардейского и гренадерского корпусов, числом до 250. В числе их было несколько грамотных унтер- офицеров, служивших учителями". Начальником школы стал офицер Генерального штаба И. Г. Бурцов (будущий декабрист). "Уче-


31 Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. XVIII - первая половина XIX в. М. 1973; Историко-статистический очерк общего и специального образования в России. СПб. 1384.

32 Сведения о купеческом роде Вишняковых (1762 - 1847 гг.), собранные Н. Вишняковым. М. 1905, с. 31 - 32, 80 - 81.

33 Андроссов В. Статистическая записка о Москве. М. 1832, с. 172.

34 Полилов-Северцев Г. Т. Наши деды-купцы. СПб. 1907, с. 176.

35 Архив графов Мордвиновых. Т. 9. СПб. 1903, с. 133.

36 Воронов А. С. Историко-статистическое обозрение учебных заведений С. - Петербургского учебного округа с 1715 по 1828 г. СПб. 1849, с. 146.

стр. 89


ние продолжалось с удивительным успехом. В конце второго месяца солдаты, не знавшие дотоле ни аза, выучились читать с таблиц и по книгам; многие писали уже порядочно. Нельзя вообразить прилежания, рвения, удовольствия, с каким они учились... В полгода все солдаты в ней выучились грамоте"37 . Подобные же школы предполагалось устроить во всех гвардейских полках. В Преображенском, Егерском и Кавалергардском они открылись, в других велась подготовительная работа. После волнений 1820 г. в Семеновском полку создавать новые школы уже не разрешали, а в прежних обучение постепенно свернули.

Живой интерес к ланкастерским школам проявили декабристы, использовавшие их как одно из средств революционной пропаганды38 . Правительство с большим подозрением относилось к этим школам. В 1820 г. при Главном правлении училищ был образован комитет для руководства ими. Это руководство выражалось более всего в противодействии любым прогрессивным начинаниям. И все же грамотность постепенно проникала в народные массы. Более существенные результаты дали "Киселевские школы". Уже в 1843 г. открылось более 1 тыс. таких школ, а к концу 1854 г. их число возросло до 2565 со 113351 учащимся39 . В удельном ведомстве к 1853 г. имелось 204 школы с 7477 учениками. Хуже обстояло дело в помещичьих имениях. Впрочем, сама жизнь, в которую постепенно вторгались капиталистические отношения, расширяла кругозор крестьянина, ремесленника, рабочего. Возражая противникам народной грамотности, поэт П. А. Вяземский в 1855 г. замечал, что "пора спокойного и душеспасительного неведения миновалась. Новые поколения, даже и оставшиеся безграмотными, вкусили, хотя и бессознательно, плодов древа познанья. Ныне наш безграмотный крестьянин уже не то, что безграмотный предок его. Он окружен живою, неотразимою грамотою... Современный крестьянин работает на заводах и фабриках, которые приводятся в движение парами и машинами. Он переезжает все реки на пароходе, с неизвестною для него быстротою, он переносится из места в место по железной дороге. Если он занимается торговлею, он, может быть, не раз получал и отправлял заказы по телеграфу... Тут грамотный и безграмотный просвещается одним и тем же просвещеньем"40 .

Университеты, лицеи, гимназии, специальные училища - все это предназначалось для юношей и мальчиков. Девочек учили преимущественно дома, если вообще учили. Такое отношение объяснялось неравноправным положением женщины в семье и обществе. Высшего образования для них не существовало. Женских гимназий тоже не было, имелись лишь закрытые учебно-воспитательные заведения ("институты") в Петербурге и Москве, позднее - в губернских городах. Некоторые из них предназначались для "благородных девиц" - из дворянок, другие принимали также девочек "обер-офицерского звания", дочерей купцов, разночинцев, мещан41 . Некоторые из этих заведений давали воспитанницам начальную педагогическую подготовку. В подавляющем же большинстве случаев даже девушки из дворянских семей получали только облегченное домашнее образование. Конечно, в высококультурных семьях и женская половина отличалась начитанностью. Обычно же барышень в помещичьих семьях средней руки обучали "хорошим манерам", рукоделию, пению, танцам, игре на фортепиано, французскому языку, умению читать, писать и считать.

Дочери духовных лиц получали, как правило, первоначальное домашнее образование, преимущественно религиозно-нравственного характера. То же в значительной степени относится к купеческой среде. Училища для девочек из народа были малочисленны. Несколько школ предназначались для солдатских и матросских дочерей, отделения для девочек имелись при некоторых приходских училищах. Принимали их также в школы для государственных крестьян. Однако в подавляющем большинстве крестьянки, работницы, прислуга оставались неграмотными. Особое


37 Греч Н. И. Записки о моей жизни. М. -Л. 1930, с. 401, 403, 409.

38 Дружинин Н. М. Декабрист И. Д. Якушкин и его ланкастерская школа. В кн.: Дружинин Н. М. Избранные труды. Революционное движение в России в XIX в. М. 1985.

39 Дружинин Н. М. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева. Т. 2. М. 1958, с. 250.

40 Вяземский П. А. Полн. собр. соч. Т. 7. СПб. 1882, с. 18.

41 Водовозова Е. Н. На заре жизни. Чч. 1 - 2. М. 1964.

стр. 90


место в системе образования занимали благотворительные заведения - сиротские институты, приюты, дома трудолюбия, воспитательные дома для незаконнорожденных и бедных детей. Большинство питомцев получали там начальное образование.

Дореформенная система образования, стройная по первоначальному замыслу, оказалась на деле громоздкой и разнотипной. Русская школа первой половины XIX в. несла на себе заметный отпечаток феодально-крепостнических отношений. Об этом свидетельствовали и сословное разграничение между различными типами учебных заведений, и привилегии для дворян, и наличие множества духовных училищ, и почти поголовная неграмотность крепостных, а также преобладание методов средневековой педагогики, основанной на воспитании страхом; широко практиковались телесные наказания. В сознание учащихся внедрялись догмы религии, преданность самодержавию. По мере усиления реакционного курса подобные методы получали все большее распространение. Школа была рассчитана на воспитание не самостоятельных и инициативных людей, а пассивных и бездумных исполнителей, проникнутых предрассудками. В то же время бытовавшие тогда порядки вызывали в более сильных и развитых учащихся бурное чувство протеста.

Существовавшая школа далеко не отвечала идеалам "истинного просвещения", как его понимали лучшие люди эпохи. Передовая научная и общественная мысль вступала в противоречие с официальной идеологией. Просвещение оказалось в средоточии идеологической борьбы. Охранители старались удержать его в рамках устарелых традиций. Сторонники антифеодальной просветительской идеологии стремились преодолеть влияние религии на жизнь общества, а задачу просвещения видели в распространении научных знаний и передовых идей. "Горячая защита просвещения"42 глубоко характерна для русских просветителей. Передовые деятели дореформенной России придавали просвещению первостепенное значение, старались всемерно содействовать его распространению, продолжая традиции М. В. Ломоносова, Н. И. Новикова, А. Н. Радищева43 .

Проблемы просвещения были неотделимы от насущных задач времени. Под влиянием просветительской идеологии передовых людей все больше занимал вопрос о правах человека и гражданина. В крепостной зависимости крестьян они видели вопиющее нарушение этих прав. Предоставление помещикам неограниченной власти над крепостными признавалось несовместимым с "законами разума" и "истинным просвещением". Против крепостничества вооружался последователь Радищева поэт и публицист И. П. Пнин в книге "Опыт о просвещении относительно к России", вышедшей в 1804 году. Вскоре после этого А. С. Кайсаров опубликовал в Гёттингене диссертацию "Об освобождении крепостных в России", в которой доказывал необходимость уничтожения крепостного права. Автор справедливо утверждал, что крепостничество не позволяет "поднять народ на более высокую ступень развития и культуры", обрекает на неудачу любые попытки улучшить положение страны. Хотя работа была издана за границей, автор предназначал ее прежде всего для "рассудительных соотечественников". Антикрепостническим и антисословным духом проникнута книга Куницына "Право естественное". "По природе все люди равны и первоначальные права их одинаковы", - утверждал он. Эти права состоят в "свободе располагать собственным лицом, которая нераздельна с существом человеческим", они "неотчуждаемы и неотъемлемы". "Кто поступает с другими людьми как с вещами, тот противоречит понятиям собственного разума... Кто препятствует человеку существовать по-человечески, тот механическому принадлежит принуждению как существо, под законом разума не состоящее". Книга вышла в 1818 г. и вскоре подверглась гонениям.

Неоправданным нарушением "естественных прав человека" представлялось и стеснение свободы мысли. Пнин призывал "возвратить права разума гонимому и стесненному, освободить его от уз, невежеством на него наложенных". Блаженны те страны, убеждал он, "где гражданин, имея свободу мыслить, может безбоязненно сообщать истины, заключающие в себе благо общественное!". Свободу мыслить


42 Ленин В. И. ПСС. Т. 2, с. 519.

43 Русские просветители (От Радищева до декабристов). Т. 1. М. 1966, с. 289, 290, 293.

стр. 91


и действовать отстаивал Куницын. "Право свободы есть общее всем людям"; без этого права "всякое благо ничтожно"; "человек не может быть принужден что-либо признавать истинным противу собственного убеждения,.. каждый имеет право сообщать другим такие понятия о предметах, какие приобрел сам"44 . Куницын выступал за свободу совести, мысли, вероисповедания.

Большие надежды возлагали на просвещение декабристы и идейно близкие им люди, горячо отстаивая его в спорах со "староверами" и "гасильниками". Их позиция отразилась в программных документах тайных обществ, в практической деятельности декабристов до и после восстания. Устав Союза благоденствия признавал "святой обязанностью" членов тайного общества распространение "истинных правил нравственности и просвещения". "Союз всеми силами попирает невежество и, образуя умы к полезным занятиям,.. старается водворить истинное просвещение"45 , - гласила "Зеленая книга". Члены Союза благоденствия деятельно участвовали в разнообразных просветительных мероприятиях. Многие декабристы, сосланные в Сибирь после разгрома восстания, в трудных условиях ссылки и поселения продолжали служить делу просвещения.

В 40-е годы XIX в. в российском просветительстве обозначилось революционно- демократическое направление. Выразителями его стали В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, некоторые петрашевцы. Страстным пропагандистом просвещения был Белинский. В известном письме Гоголю он утверждал, что спасение России - "не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиэтизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности"46 . "Кафедру и журнал" Белинский считал в создавшихся условиях наиболее действенными средствами борьбы с "ужасной действительностью" самодержавно-крепостнической России. Хотя и скованный жесткой цензурой, замечательный публицист своим пламенным словом содействовал развенчанию официальной идеологии и распространению свободомыслия и антикрепостнических идей. Идейные противники Белинского называли его "литературным бунтовщиком, который, за неимением у нас места бунтовать на площади, бунтовал в журналах"47 . Для распространения в обществе просветительских идей многое сделал кружок передовой московской интеллигенции, куда входили Герцен, Огарев и группа университетских профессоров во главе с Грановским.

Признанием глубоко благодетельной роли просвещения проникнута записка М. В. Буташевича-Петрашевского "О значении образования в отношении благосостояния общественного". "Всегда количество просвещения народа или, лучше сказать, образованность народная отражается ясно в самом образе жизни общественной", - писал автор. Разделяя свойственные просветителям иллюзии, Петрашевский верил: "Когда свет образованности будет разлит в обществе соответственно с его потребностями, тогда благосостояние не замедлит водвориться в оном". В записке подвергались порицанию монархические "так называемые законные и богоучрежденные правительства", "которые под видом покровительствования образованности и просвещения, тысячей тайных инструкций и инквизиционных учреждений стараются всячески остановить умственное развитие" народов. Автор выступал против крепостнических отношений, за устройство школ для народа и свободу "в пользовании дарами просвещения"48 .

За полвека в состоянии отечественного просвещения произошли большие изменения. Развитие школьного дела, печати, библиотек и других средств просвещения неизбежно вело к распространению знаний. Увеличивалось число образованных людей. Хотя и замедляемый искусственными мерами правительства, этот процесс охватил и непривилегированные слои населения. В 1856 г. в стране имелось 8227 училищ с 450 тыс. учащихся. Число последних с 1808 по 1834 г. возросло на 74,6% (по общеобразовательным и духовным заведениям), а с 1834 по 1856 г. -


44 Там же, с. 229, 380, 382, т. 2. М. 1966, с. 231, 232, 234, 235, 238, 242.

45 Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. Т. 1. М. 1951, с. 241, 244.

46 Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 10. М. 1956, с. 213.

47 Письма князя П. А. Вяземского к С. П. Шевыреву. - Русский архив, 1885, N 6, с. 318.

48 Дело петрашевцев. Т. I. М. -Л. 1937, с. 540 - 546.

стр. 92


еще на 80% (по всем разрядам). Но уровень народного образования оставался еще очень низким: один учащийся приходился на 143 жителя (в 1834 г. один - на 208 чел.)49 . Особенно отставала деревня.

Хотя сословная политика самодержавия тормозила распространение образования, она была бессильна его остановить. Тяга к знаниям росла. С каждым поколением этот процесс захватывал все более широкую социальную среду. О быстром возрастании интереса к чтению газет среди купцов, мещан, "самых бедных людей" Карамзин писал еще в 1802 году. Художественную литературу в начале 20-х годов XIX в., по словам поэта И. И. Дмитриева, читали уже люди "всех состояний: купцы, солдаты, холопы и даже торгующие пряниками и калачами"50 . "Распространение образования в средних состояниях"51 отмечал декабрист Г. С. Батеньков. К 40-м годам "просвещение и образованность заметно распространились не только между средним сословием (разумея под этим словом так называемых разночинцев), но и между низшими классами,.. теперь не редкость образованные и даже просвещенные люди из купеческого и даже мещанского сословия"52 .

Развитие капиталистических отношений расшатывало сословные рамки в школьном деле, подготавливая почву для буржуазной школы. Рос процент учащихся из духовенства, а также купечества, мещанства, других непривилегированных сословий. Да и состав дворянства уже не совпадал с господствующим классом помещиков: слой беспоместных дворян непрестанно увеличивался. "Табель о рангах, отомкнувшая двери русского дворянства для лиц всех сословий, без различия происхождения, наполнила и ежедневно наполняет списки дворян, более чем наполовину, сыновьями купцов, духовных, мещан и даже крестьян"53 , - свидетельствовал в начале 60-х годов И. С. Аксаков. Вопреки усилиям правительства в стране формировался и занимал ключевые позиции в общественной и культурной жизни новый социальный слой - разночинная интеллигенция54 . В каких бы стесненных условиях ни находилось преподавание, образование неизбежно содействовало распространению антикрепостнических и освободительных идей. Двумя десятилетиями позже круг распространителей новых идей еще более расширился. По выражению Герцена, образовалась своего рода "открытая огромная конспирация, проникавшая в душу без присяги" и охватившая литературу, университеты, лицеи, духовные и военные академии, кадетские корпуса55 .

Поражение самодержавия в Крымской войне современники восприняли как расплату за царившие в стране крепостнические порядки, как закономерный результат преследования передовой мысли. Наступивший в середине 1850-х годов общественно-демократический подъем, назревание в стране революционной ситуации привели к серьезным изменениям в культуре и образовании. Правительству пришлось пойти на смягчение прежнего жесткого курса. Проблемы просвещения оказались в центре общественного внимания. Прогрессивная печать провозгласила главной задачей воспитания формирование личности, обладающей самостоятельным мышлением, что до тех пор подавлялось; пропагандировалось гуманное обращение с учениками. Число учащихся быстро возрастало. Менялся характер преподавания. Развернулось широкое общественное движение за устройство бесплатных школ для народа. Падение крепостного права в 1861 г. сделало неизбежным реформирование всей образовательной системы страны, приспособление ее к новым условиям. Без этого невозможен был прогресс. Правительству пришлось приступить к перестройке начальной, средней и высшей школы. В истории отечественного просвещения наступал новый период.


49 Рашин А. Г. Грамотность и народное образование в России в XIX и начале XX в. В кн.: Исторические записки. Т. 37, с. 50 - 56.

50 Цит. по: Познанский В. В. Ук. соч., с. 58.

51 Восстание декабристов. Т. XIV. М. 1976, с. 50, 190.

52 Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 6. М. 1955, с. 620.

53 День, 6.I.1862.

54 Лейкина-Свирская В. Р. Формирование разночинской интеллигенции в России в 40-х годах XIX в. - История СССР, 1958. N 1.

55 Герцен А. И. Ук. соч. Т. 17. М. 1959, с. 96.

Опубликовано на Порталусе 04 ноября 2018 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама