Начало непосредственности представляет собою принцип более широкий, чем начало устности, им обнимаемое. Оно заключается в требовании, чтобы все данные дела, с которыми суд может ознакомиться путем непосредственного восприятия, были восприняты судом непосредственно. Всякий описывающий или излагающий, даже если не хочет, привносить кое-что от себя в свое описание или изложение; на последних отражаются переживаемые субъектом, в связи с восприятием, чувствования. Чем меньше будет посредствующих звеньев между судом и доказательствами, тем лучше. Судейское решение должно быть основано не на том, что судья узнал с чужого голоса, а на том, что судья сам видел и слышал на суде.

Из непосредственности вытекает, между прочим, начало устности. С заявлениями и объяснениями сторон, с показаниями экспертов и свидетелей судья должен знакомиться не через письменное изложение их, хотя бы самими авторами этих показаний, а путем выслушания их. В показании или объяснении важен тон, которым оно сделано, тон уверенности или сомнения, раздражения или равнодушие и т. д. Но его не передашь на бумаге. С другой стороны, при устной беседе, во время самой беседы, возникают разные вопросы, которые тут же и получают ответ. Нельзя всего предусмотреть в письменном изложении.

Однако принцип устности не требует совершенного изгнания всякой письменности из процесса. При господстве его устное судоговорение является тем источником, из которого судья почерпает основания для своего решения. Но письменность продолжает существовать и в устном процессе, поскольку она необходима для закрепления в памяти разных обстоятельств дела, порядка собирания доказательств, порядка и результатов разбирательства дела на суде. Так, напр., решения суда облекаются в письменную форму приговоров. Пункты обвинения, пред являемого против того или иного лица, облекаются в письменную форму обвинительного акта для лучшего закрепления их в памяти и более точного и отчетливого изложения. В этих же целях обвинительный акт не изустно сообщается председателем подсудимому, а вручается в копии. Для того, чтобы закрепить в памяти, в каком порядке и какие действия происходили на суде, по каждому делу ведется письменный протокол и т. п. Участвующим в деле лицам, свидетелям и сведущим людям закон позволяет иметь при себе памятные записки в случаях, когда показания их относятся к каким-либо вычислениям или выводам, трудно удерживаемым в памяти (ст. 628 у. у. о). Все это не противоречит принципу устности, который допускает письменность лишь как дополнительное начало в вышеуказанных пределах. Даже для изложения доказательств в начальной стадии процесса письменная форма представляется желательной и необходимой, как описание предмета, по которому впоследствии суд может найти описанное доказательство и подвергнуть его рассмотрению с наиболее важных для дела сторон. «Сохраняя следы произведенных наблюдений, письменность дает сторонам и судебным органам возможность сопоставить доказательства, собранные в разные времена, и, путем спокойного изучения всех оттенков дела, познакомиться с ним всесторонне». «Помогая первоначальному исследованию, она облегчает и систематическое, внимательное его изучение, крайне важное для правильного решения таких предварительных по делу вопросов, как вопрос о предании суду, об отсрочке разбирательства и т. п.; даже присяжным заседателям во время судебного следствия предоставляется делать письменные отметки, облегчающие задачу памяти при постановлении вердикта» (ст. 674 у. у. с.[1]). Но письменность не должна быть способом разбора дел; главным источником, из которого суд знакомится с данными дела, должно быть устное судоговорение; только отсюда он должен почерпать основания для своего приговора.

Принципы непосредственности и устности приняты нашим законодательством как для местных судебных учреждений (ст. 88, 105, 106, 107, 116 и 156 у. у. с; ст. 2, 188—189 правил 12 Июля 1889 г.), так и для общих судебных мест (ст. 625—629, 633—635 и др. у. у. с). Однако из того положения, что со всеми данными дела, с которыми судья может ознакомиться непосредственно, путем устных расспросов, он должен ознакомливаться именно таким способом, а не из бумаг, из этого положения существуют некоторые изъятия.

I. Так, как правило, показания свидетелей, данные на предварительном следствии и записанные следователем, на суде читать нельзя. Однако на судебном следствии могут быть прочитаны показания свидетелей, данные на предварительном следствии, при следующих условиях:

а) если свидетель не явился в суд по законной причине и если, притом, суд признает его показание существенным. (68/504 Смирнова, 71/1662 Дегтярева, 70/1346 Юдушкина, 71/1042 Мораря, и др.). А contrario, не подлежат прочтению показания свидетелей, неявившихся по незаконной причине или причины неявки которых неизвестны (68/34 и др.).[2]

«Не воспрещается, говорит ст. 626 у. у. с, прочтение в судебном заседании письменных показаний свидетелей, не явившихся в суд за смертью, болезнью, совершенною дряхлостью или дальнею отлучкою, а также показаний лиц, означенных в примечании к статье 65, в тех случаях, когда допрос с них снят был в месте их жительства».

Законными причинами неявки, как видно из приведенной статьи, являются: 1) смерть, 2) болезнь, 3) совершенная дряхлость, 4) дальняя отлучка, 5) снятие со свидетеля,—принадлежащего к числу лиц, упомянутых в примечании к ст. 65 (особы первых двух классов, министры, члены государственного совета, сенаторы, генерал губернаторы, губернаторы, градоначальники и нек. др.), — допроса в месте его жительства. Этот список законных причин неявки, на основании ст. 388 и 642 у. у. с, должен быть пополнен еще следующими:

1) лишение свободы;

2) прекращение сообщений во время заразы, нашествия неприятеля, необыкновенного разлития реки и тому подобных непреодолимых препятствий;

3) внезапное разорение от несчастного случая;

4) болезнь, лишающая возможности отлучиться из дому;

5) смерть родителей, мужа, жены или детей, или же тяжкая, грозящая смертью болезнь их;

6) неполучение или несвоевременное получение повестки;

7) для воинских чинов, состоящих на действительной службе, не разрешение им начальством отлучки из места служения;

8) жительство в другом судебном округе и, притом, в такой отдаленности, что без особенного затруднения явиться в суд невозможно.

Несомненно, перечни статей 626, 388 и 642 у. у. с. должны быть понимаемы в связи друг с другом. Следовательно, под болезнью в ст. 626 надо разуметь болезнь «лишающую возможности отлучаться из дому», а под дальнею отлучкой— нахождение в такой отдаленности, что без особенного затруднения оттуда в суд явиться невозможно[3]. Принцип устности— основной принцип процесса; статьи, устанавливающие изятия из него, должны быть толкуемы ограничительно.

b) если свидетель, хотя и явился, но дал новое показание, несогласное с письменным, данным им на предварительном следствии (ст. 627). Следуя только что указанному выше соображению об ограничительном толковании статей, устанавливающих изъятия из основных принципов процесса, под несогласием нового и прежнего показаний свидетеля надо разуметь такое противоречие, которое не может быть устранено дальнейшим устным расспросом. (68/49 Бильбасова, 70/453 Браиловского, 70/1505 Кобзаря).

Согласно сенатской практике, к указанному в 627 ст. у. у. с. основанию прочтения письменных показаний свидетеля приравниваются следующие случаи: а) когда явившийся свидетель отказался дать показание (67/218, 68/425, 68/462), хотя бы отзываясь запамятованием (68/182, 69/796, 69/831, 71/184, 76/138 и др.), причем отказ суда в послед-нем случае на просьбу одной из сторон о прочтении показания не выходит из пределов его власти (70/661); б) когда показание свидетеля отличается неясностью, что может быть приравнено к запамятованию (73/911); в) когда свидетель, состоящий с подсудимых в отношениях родства, указанных в ст. 705 у. у. с, не отказываясь положительно от дачи показания, под каким-либо видом уклоняется от этого (73/562 и др.); г) когда, в случае отмены приговора в кассационном порядке, свидетель при новом слушании дела дает показание, несогласное с тем, которое он давал при первом разбирательстве дела и которое занесено было в протокол заседания (78/72)[4].

--------------------------------------------------------------------------------
[1] Фойницкий, Курс, стр. 92.

[2] Нельзя читать показания свидетелей не вызывавшихся на суд (70/634) или спрошенных при дознании (44/670). Показания свидетелей, данные полиции, могут быть прочитаны, лишь если они даны не при дознании, а при выполнении полицией, согласно ст. 258 у. у. с, следственных действий (69/564 Насавина, 68/191 Румянцева, 68/49 Бильбасова, 69/839 Матвеева, 70/247 Щеглова и др.).

[3] В Сибири, в степных областях среднеазиатских владений, в архангельской и вологодской губ. разрешается прочтение показаний свидетелей, не явившихся вследствие проживания далее двухсот верст от места заседания суда (ст. 1360, 1390, 1433 и 1472 у. у. с).

[4] Устав. Угол. Суд. под. ст. 627, в разъяснениях В, 30, в издании В. Щегловитова.