Рейтинг
Порталус

Уголовный процесс - Доводы за и простив суда присяжных

Дата публикации: 30 января 2007
Автор(ы): Познышев С.В.
Публикатор: Новик Дмитрий
Рубрика: ПРАВО РОССИИ Уголовный процесс →
Источник: (c) http://www.allpravo.ru/
Номер публикации: №1170149144


Познышев С.В., (c)

Очень нередко при оценке института присяжных заседателей на первый план выдвигается его политическая сторона. В нем видят одну из форм допущения народа к управлению в государстве и в качестве таковой одни с горячностью его защищают, a другие—не менее горячо отвергают. В нем иногда видят прекрасную школу права для народа или даже корректив, позволяющий исправить некоторые недостатки законодательства и привести последнее в гармонию с потребностями народа. Но все подобные точки зрения должны быть с самого же начала решительно отвергнуты и оставлены в стороне. Суд присяжных должен в науке рассматриваться и оцениваться только как механизм суда, предназначенный служить целям уголовного правосудия. Суд никогда не должен быть ни проводником определенных политических тенденций или орудием политических партий, ни коррективом закона, который он призван только исполнять и применять; только оставаясь строго подзаконным, он будет беспристрастным, справедливым судом.

Останавливаясь на главных аргументах, почерпнутых не из политической точки зрения, я начну с тех из них, которые приводятся против суда присяжных.

1) Говорят, что, будучи лишены специальных знаний и опыта, присяжные не могут как следует разбираться, по крайней мере, в сложных делах. Уголовное правосудие требует знания. В настоящее же время, по словам Ферри[1], оно находится в том же примитивном и эмпирическом периоде, в каком находится эмпирическая медицина y дикарей или y самых невежественных классов, где диагноз болезни вверяется пророческому вдохновению лекаря, a лечение болезни понимается в смысле изгнания злого духа, которого грехи больного навлекли на его тело. В уголовном правосудии следовало бы применять научную диагностику, основанную на биосоциологическом изучении личности преступника, и позитивную терапию. Присяжные вообще, по мнению Ферри[2] обнаруживают лишь низшие формы умственной деятельности. Если рассматривать процесс развития человеческого ума, говорит Ферри, то мы заметим три различные стадии, различные по методам психической работы и именуемые: здравым смыслом, рассудительностью и знанием. Суд присяжных может руководиться только одним здравым смыслом, реже рассудком, т.е. бессознательной привычкой думать известным образом, либо природной прозорливостью, возвышающеюся немного над народными предрассудками. Но знание, это высшее руководство, ему чуждо, оно не может существовать при случайном и неорганическом соединении общих и чрезвычайно разнообразных способностей; наоборот, оно возможно y однородного и постоянного состава судей[3].

2) Далее, говорят, что y присяжных нет навыка подчиняться закону. «Повиновение закону, говорит Иеринг, есть первая добродетель судьи; повиновение же закону — результат школы, практики, как и повиновение солдата»[4]. Преимущество, которое имеет профессиональный судья над присяжными, — не только техническое, какое имеет всякий человек известной профессии над дилетантом, как, напр., большее знание, навык, большая рассудительность, но вместе с тем и моральное, a именно: привычка подчиняться, практика силы воли»[5]. «Упражнение в отправлении правосудия есть лучшая школа справедливости»[6]. «Без знания права, приобретаемого лишь изучением, без чувства законности, развиваемого лишь профессией, званием, без сознания ответственности, обусловливаемого лишь должностью, без самостоятельности суждения, развивающейся лишь путем практики, упражнения,—лишенные всех этих свойств, люди из «народа» садятся на скамью судей; иногда уже предубежденные мнением, сложившимся о деле в публике или печати, направляемые искусством защитника, умеющего найти надлежащую точку опоры для защиты в их чувстве гуманности, в их предрассудках, движениях сердца, их интересах, политическом направлении, доступные при голосовании влиянию авторитета и подавляемые уверенностью, с которою высказывается пред ними тот или другой взгляд, к которому они сами собой не при-шли бы, утешающиеся тем, что другим лучше знать, и сваливающие тяжесть ответственности на чужие плечи, — присяжные — «добрые люди», но «плохие музыканты»[7].

3) В приведенных выше словах Иеринга содержится еще один аргумент, часто приводимый противниками суда присяжных, это—указание на капризность решений присяжных, податливость их на разные со стороны идущие, от тех или иных общественных течений или из печати, влияния, и отсюда на подрываемое этим судом единообразие применения закона в государстве.

«Раз сойдя с надежного, верного пути закона, говорит Иерин, (ibid стр, 302), можно одинаково повернуть направо и на-лево, и никто не в состоянии предугадать, куда направится поток, прорвавший плотину; все зависит от того, какое настроение в смутное время возьмет верх в массе». «Сегодня роялисты будут осуждать республиканцев, завтра республиканцы— роялистов, сегодня консерваторы—либералов, завтра либералы— консерваторов,—исправление закона посредством присяжных— меч обоюдоострый, который при известных обстоятельствах может нанести удар в направлении неожиданном для многих его сторонников».

4) Затем, против этого «суда-улицы», как некоторые решаются называть суд присяжных, в связи с только что указанным аргументом, выставляется еще, что в своих решениях присяжные слишком поддаются голосу чувств, особенно чувству сострадания. «Это господство чувства над разумом, составляющее главную черту суда присяжных, наглядно проявляется в направлении, принимаемом публичными прениями». В них не требуется глубокого философского «или юридического изучения предмета,—к чему бы они годились? «Что касается критики доказательств и логики, то можно обойтись и без них; но что безусловно и крайне необходимо, так—это ораторское обаяние»[8].

Ферри, между прочим, приводит в одном месте слова Франческо-Каррара, жалующегося, что уголовное правосудие стало лотереей. «Из рук правосудия, говорит Франческо-Каррара, вырывают весы и заменяют их урной». «Вот, на мой взгляд, продолжает он, коренной недостаток суда присяжных». «Возможно, что все другие недостатки могли бы быть уничтожены более разумным законом, но этот недостаток есть недостаток врожденный и неотделимый от суда присяжных». «Он разрушает также единообразие карательного правосудия, и это зло весьма тяжко». «Среди судей тоже встречаются более или менее строгие люди и люди, более или менее мягкие, но в конечном счете они судят по указаниям юридического мышления, и между одним решением и другим всегда будет меньшая разница». «Умный и опытный защитник всегда может с известною вероятностью предсказать участь подсудимого». «Но с присяжными все предсказания безрассудны и обманчивы; они судят на основании чувства». «Но есть ли что на свете более капризное и более изменчивое, чем чувство»? «Если судьба благоприятствует обвиняемому, то на его счастье вынимаются из урны имена присяжных, находящих извинение поступку подсудимого в своих собственных наклонностях и в властвующих над ними соблазнах; или же жребий падает на присяжных, которые хорошо познали на своем жизненном пути, как легко солгать, и в силу этого не доверяют свидетелям со стороны обвинителя». «Если же, напротив, счастье не благоприятствует обвиняемому, то, когда подсудимый обвиняется в краже, из урны вынимаются имена собственников, постоянно жалующихся на кражи, жертвами которых они становятся; когда подсудимый обвиняется в посягательстве на целомудрие, судьба выбирает присяжных нежно любящих своих дочерей, или людей, крайне ревнивых к своим женам и т. д.; так что случайность, связанная с урной, имеет гораздо больше влияния, чем талант или неловкость адвоката». «Мало того, хитрость и ловкость служат гораздо лучше адвокату, чем его познания». «Мне пришлось в Массе защищать одного мужа, который среди белого дня убил, в многолюдном кафе, любовника своей жены». «Когда я приехал в этот город, я попросил моих друзей указать мне в списке присяжных людей холостых и женатых; я отвел первых и оставил вторых; я был уверен, что выиграю дело, и я его действительно выиграл». «Вот в этом-то, по моему мнению, и есть истинный внутренний недостаток суда присяжных, и законодатель не имеет никаких средств уничтожить его»[9].

5) Против суда присяжных указывают еще на немотивированность его приговоров, с которой связывается невозможность апелляционного их обжалования.

6) На суде присяжных — две самостоятельные коллегии, сферы которых не могут быть точно размежеваны, ибо вопросы «факта» и вопросы „права» неразделимы. Двойственность суда представляет еще возможность антагонизма между судящими коллегиями, что особенно возможно в виду наклонности присяжных видеть в себе не только и даже не столько орган, подчиненный закону, сколько стоящий выше суда и закона, призванный карать иди миловать по усмотрению.

Такой антагонизм и существовал одно время во Франции, чем я были вызваны, в известной степени, попытки объединить эти две коллегии. Так, напр., законом 1808 г. было постановлено, что если при голосовании голоса присяжных разделились поровну, то принимается решение, более благоприятное для подсудимого, a если голоса присяжных делились 7 против 5, то вопрос о виновности поступал на разрешение коронных судей, голоса которых присчитывались к голосам присяжных[10].

7) Суд присяжных не может считаться совестью общественной, выразителем народной воли, потому что в отношении всего народа это—маленькая кучка случайно, жребием соединенных людей; «нельзя понять, говорит Ферри, каким образом двенадцать присяжных, взятых случайно, могут представлять собою народную совесть, которая очень часто протестует и возмущается их приговорами»[11].

К этому Ферри несколько ниже прибавляет, что суд присяжных возводит в принцип не только неподготовленность лиц, но и случайность действий. «Вещь поистине изумительная!, восклицает он. «Тогда как в самых ничтожных мелочах повседневной жизни прибегают к услугам различных специалистов, в деле столь важном, как суд, не боятся отступать от этого элементарного правила благоразумия и поступают совершенно так же, как если бы человек, желающий починить свои часы, обращался к столяру»[12].

Таковы главные доводы противников суда присяжных.

§ 78. Против них защитники этого суда указывают:

1) во-первых, что для решения тех вопросов о преступном событии и виновности, которые рассматривают присяжные, необходимы не столько технические, юридические сведения, сколько простая логика, наблюдательность и житейская опытность. Те же юридические сведения, которые необходимы присяжным при разборе дела, могут быть им даны председателем суда; до известной степени они могут выясниться для них и из состязания сторон. Невежество, о котором говорят противники суда присяжных, также не непременный признак этого суда; в составе присяжных могут быть и интеллигентные люди.

2) во-вторых, y специалиста—судьи легко вырабатывается привычка, как скоро он заметит в конкретном случае отдельные признаки известного абстрактного понятия, быстро подводить случай этот под определенное общее положение. Это обладание выработанными юридическими понятиями, развитой техникой их применения к отдельным случаям, при несомненной своей ценности, представляет и значительную опасность. Благодаря этим качествам, так сказать, мелькнув привычным взглядом по делу, судья быстро ставит свой диагноз, не вглядываясь в мелкие, детальные черты, образующие своеобразную физиономию данного конкретного случая, a в них то иногда и скрывается ключ к раскрытию истинных виновников преступления и причин, вызвавших последнее. Присяжный заседатель, в новом для него деле суда, чутко и внимательно относится ко всем деталям воспринимаемых им в зале суда фактов и оценивает их с точки зрения принесенной им в суд житейской опытности; «каждый присяжный заседатель в отдельности приносит с собою сознание собственной неопытности; только что принесенная присяга, новость дела и получаемых впечатлений делают его осторожным, осмотрительным и особенно внимательным к происходящему пред ним разбирательству, заставляют его желать руководительства суда и внушают ему живое сознание собственной ответственности»[13].

3) Суд присяжных более независим от правительства. На его решения не оказывают влияния соображения о возможности повредить своей карьере, не угодить кому-либо и т. д. Это—суд совершенно независимый, бесконтрольный и безответственный.

4) Суд присяжных укрепляет в обществе доверие и уважение к уголовному суду. Однако, несомненно, заметим мимоходом, что и другие формы суда могут пользоваться достаточным доверием и уважением общества.

5) На суде присяжных получают наиболее полное и яркое выражение основные начала уголовного процесса—принципы гласности, устности и т. д. По словам профессора Фойницкого, «опыт показывает, что участие судей народных в форме самостоятельной коллегии служит для коронного суда лучшим побуждением к тщательному соблюдению всех предписанных законом форм производства, значение которых умаляется при всякой иной системе суда и которые потому менее соблюдаются». «Замечено, что и наш присяжный суд действует несравненно легальнее суда бесприсяжного»[14]. «Основные начала непосредственности, устности, гласности и равноправности сторон в последнем утрачивают свою живучесть, превращаясь в пустые обрядности ничтожного практического значения, так как бесприсяжный суд в совещательной комнате может знакомиться с письменным производством и даже, как иногда делается, дополнить узнанное на судебном следствии беседами со сторонами»[15].

Таковы главные аргументы защитников. В своей горячей борьбе противники и защитники суда присяжных приводили и разные другие аргументы второстепенного значения и пытались взвесить результаты деятельности присяжных и бесприсяжных судов статистическим методом, вычисляя % оправдательных и обвинительных приговоров. Однако такие аргументы мало устойчивы; сама по себе цифра ничего не говорит и допускает очень различное истолкование.

Сопоставляя доводы противников и защитников, решительное значение, по моему мнению, надо придавать второму аргументу защитников. В силу его надо признать за принципе желательным существование суда присяжных, хотя нельзя не чувствовать необходимости реформ частью в составе, a частью в соотношении коллегий присяжных и коронных судей. Но пути ре-формы недостаточно еще определились и выяснить их—задача ближайшего будущего[16].






--------------------------------------------------------------------------------


[1] У. с. стр. 467.

[2] Ibidem, стр. 499.

[3] Ibidem, стр. 500.

[4] Цель в праве, стр. 299.

[5] Ibidem, стр. 300.

[6] Ibidem.

[7] Ibidem, стр. 302—303.

[8] Ферри, у. с. стр. 501.

[9] Ферри, у. с. стр. 490.

[10] Фойницкий, стр. 387.

[11] У. с. стр. 497.

[12] Ibidem.

[13] Глaзер, у. с. (пер. Лихачева), В. I, стр. 215. «Народный суд, говорит Духовской (Русский уг. процесс, изд. 1905 г., стр. 87), свободен от односторонности и узости взглядов, от склонности к обобщениям; он более способен действовать индивидуально в каждом единичном случае». «С другой стороны, через участие общественных элементов является недоступная коронному суду возможность оценки рассматриваемых деяний с точки зрения жизни».

[14] Проф. Фойницкий, делая такое утверждение, ссылается на статьи: Mapкова, Наш бесприсяжный суд (Журн. гр. и уг. права 1883 № 5, стр. 26 сл. Тимановского, Общие судебн. учрежд. в Ц. Польском. Юр. В. 1883 №№ 1 и 7. Юрид. Газ. 1895 № 31; Ифлянд, Ж. М. Ю. 1899.

[15] Курс, стр. 391.

[16] Надо заметить, что в некоторых местах, напр. в Австрии, сделаны уже некоторые шаги к уничтожению полной отдельности коллегий суда и присяжных. Так, австрийские присяжные могут пригласить к себе в совещательную комнату председателя, который входит туда вместе с обвинителем, защитником и секретарем (ст. 327). То же допущено французским законом 1908 г. (см. art. 343 code d'instr. crim.). По женевскому закону 1891 г. при совещании присяжных в совещательной комнате присутствует председатель суда с правом совещательного голоса и т. д. Ср. Фойницкий, Ibidem, стр. 388.

Опубликовано на Порталусе 30 января 2007 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама